В.Я. Бутанаев, Ю.С. Худяков
История енисейских кыргызов.
// Абакан: ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 2000. 272 с. ISBN 5-7810-0119-0
Часть II. Кыргызское государство (VI-XII вв.).
[ 2 ] Борьба за Саяно-Алтай в VI-VIII вв.
С VI в. н.э. кыргызы определённо известны на землях среднего Енисея к северу от Саянских гор.
Именно с этого времени, VI в. н.э., памятники кыргызской культуры распространяются по всей Минусинской котловине до верховьев Чулыма. Это могильники и курганы чаа-тас и рядовые погребения с характерным для кыргызов погребальным обрядом кремации, кенотафы; временные зимние и летние поселения; петроглифы, тамги, клады. Местное население таштыкской культуры было частично ассимилировано, что отразилось в таштыкских
(65/66)
элементах кыргызской культуры, частично оттеснено на периферию минусинских степей в таёжную зону и Ачинско-Мариинскую лесостепь. Таёжные племена попали в вассальную зависимость от кыргызов, находясь в Кыргызском государстве на положении киштымов. Впервые народ «кэшидянь» упоминается в VIII в. н.э. Он обитал на запад от кыргызов и на юг от конфедерации «Бома». «Кэшидяни» ежегодно собирали в оброк «шкурки соболя, выдры, белки и горностая». [1] Кыргызские беги взимали с киштымов дань, совершали на места их обитания грабительские набеги, захватывали пленных, которых заставляли работать в своём хозяйстве. Как сообщают танские источники, кыргызы «ловят и употребляют в работу» киштымов из племён Дубо, Милиге, Эчжи, обитавших в таёжных урочищах Восточных Саян. Погребения киштымов, подвергавшихся в кыргызском обществе этнической эксплуатации, отличаются обрядом ингумации и бедностью или полным отсутствием инвентаря. Они, вероятно, не имели обособленных кладбищ, а хоронили умерших на кыргызских могильниках. Встречаются сопроводительные захоронения киштымов в насыпях кыргызских курганов.
В начале VI века н.э. у кыргызов на Енисее образовалось государство. Во время тюркского восстания и разгрома жужаньского государства кыргызы добились независимости от центральноазиатских правителей. Поэтому в 554-555 годы тюркскому кагану Мухану пришлось снова приводить в подчинение население Саяно-Алтая. Он «на севере покорил Цигу», хотя тюркам и не удалось «форсировать Саяны». По-видимому, кыргызский правитель согласился признать себя вассалом тюркского кагана ввиду неминуемой угрозы вторжения его войска. Кыргызы стали поставлять в качестве дани производимое ими «оружие крайне острое», которое они «постоянно» вывозили к тюркам. Минусинская котловина превратилась в базу железоделательного и оружейного производства Тюркского каганата, подобно тому, как при господстве жужаней аналогичную роль играл населённый тюрками Алтай. Кыргызское население стало для тюрок источником рабов из числа военнопленных. Известно, что в 569 г. тюркский Истеми-хан подарил византийскому послу Земарху пленницу «из народа кыргыз». В 572 г. каган Арслан Тобо-хан выделил в удел Або-хану Торэмену «северное ханство», включавшее, вероятно, земли кыргызов. [2]
В результате династических распрей в тюркском государстве первый тюркский каганат распался в 581 году. Кыргызы освободились от вассальной зависимости. Уже в 583 году они вынашивали планы активного вмешательства в события в Центральной Азии: «Цигу, которые властвуют к северу от Тугю, со скрежетом зубовным ожидают своей возможности (отомстить)».
Независимое положение сохранялось до 629 г., когда Кыргызское государство подчинилось Телесскому каганату, возглавляемому племенем Сейяньто. Сейяньтоский каган имел на Енисее «своего гьелифу для верховного
(66/67)
надзора». В этот период закладываются основания будущего административного устройства Кыргызского государства: «Хагасский владетель имел трёх министров, которые были: Гйеси Бей, Гюйшабо Бей и Ами Бей. Они управляли всеми государственными делами». [3] Зависимость от сейяньто была непродолжительной.
В 40-е годы VII века н.э. обосновавшийся в горах Монгольского Алтая тюркский правитель из рода Ашина Чеби-хан «покорил на западе гэлолу (карлуков), на севере Гйегу». Однако уже в 647 году Чеби-хан попал в плен к китайцам и его владение было уничтожено.
Кыргызы решили установить прямые контакты с империей Тан. Ко двору императора Тхай-цзуна прибыл «государь» кыргызского владения старейшина Сылифа (эльтебер — Ю.Х.) Шибокюй Ачжань. Император устроил в честь высокого гостя пир, «пожаловал его чином генерала почётной гвардии левой руки (цзотунь вэйцзянцзюнь) и должностью генерал-губернатора (дуду) области Цзянькунь». [4] Захмелевший Сылифа «изъявил желание» стать вассалом императора. Однако «на самом деле реальной власти в кыргызских владениях Танская империя не имела. Точно так же, как и принятие титулов иностранными властителями не было связано с какими-либо обязательствами и никак не ограничивало их власть».
Кыргызы в последующие годы неоднократно отправляли посольства в Китай, пригоняли для продажи лошадей. «В 653 г. кыргызы приезжали с подарками для выкупа своих соплеменников, каким-то образом попавших в Китай. Император Гао-Цзун в ответ на это посольство отправил в страну кыргызов китайского посланника Фань Шаня с дарами». [5] В 675 году кыргызы пригнали лошадей. В обмен на лошадей кыргызы получали различные товары. главным образом — шёлковые ткани.
С восстановлением в 682 году Второго Восточнотюркского каганата кыргызы приняли активное участие в борьбе за гегемонию в Центральной Азии, выступая в составе антитюркской коалиции.
Против тюрок «справа (на юге) народ Табгач был врагом, слева (на севере) парод токуз-огузов (под начальством) Баз-кагана был врагом, кыргызы, курыканы, отуз-татары, кытай и татабы — все были врагами». Несмотря на разгром тюрками Баз-кагана в 688 г., кыргызы, которые в этом сражении не участвовали, укрепив свои позиции, возглавили антитюркские силы на северных границах каганата. Тюркский каган Капаган был вынужден признать за кыргызским владетелем право именовать себя титулом кагана и отдать ему в жёны дочь кагана Кутлуга Эльтереса, своего предшественника. Вероятно, это произошло вскоре после смерти Кутлуга Эльтереса в 693 году, когда поход Капаган-кагана на север закончился неудачно. Как отмечено в тексте стелы Бильге-кагана: «С моим дядею-каганом (т.е. Капаганом — Ю.Х.)... перейдя через Кёгменскую (чернь), мы ходили войною вплоть до страны киргизов.
(67/68)
... Был Барс-бег; мы в то время (при тех обстоятельствах) даровали (ему) титул кагана и дали (ему в супружество) мою младшую сестру-княжну». [6] Таким образом, Кыргызское государство было уравнено с тюркским каганатом, кыргызский каган был признан равным тюркскому, правящие роды обоих государств заключили мир посредством династического брака. Кыргызский каган Барс-бег проводил активную внешнюю политику. В 707, 709, 711 годы кыргызские посольства направлялись в империю Тан. В это время тюрки вели с империей ожесточённую войну и кыргызы оказались в числе её союзников, несмотря на родственные узы с правящим родом Ашина. «Каган табгачский был нашим врагом. Каган десяти стрел (тюргешей) был нашим врагом. Но больше всего был нашим врагом кыргызский сильный каган. Эти три кагана, рассудив, сказали: “Да пойдём мы в Алтунскую чернь”. Так они рассудили и сказали: “Да отправимся мы на восток против тюркского кагана. Если не пойдём на него, как бы то ни было он нас победит: каган-герой, в советник его мудрец, он, возможно, окажется нашим убийцей. Втроём мы объединимся, отправимся в поход и уничтожим его”». [7] В этой антитюркской коалиции наибольшую опасность для тюрок представляли усилившиеся кыргызы, по землям которых было решено нанести превентивный удар. В 709 г. Шад Могилян разгромил союзников кыргызского кагана чиков, обитавших и Туве, захватив плацдармы для вторжения в собственно кыргызские земли. Зимой 710-711 г. тюркское войско совершило тщательно подготовленный внезапный поход на кыргызов. Во главе тюркского войска стояли знаменитые полководцы Тоньюкук, принцы из правящего рода Ашина Кюль-тегин и Шад Могилян. Тоньюкуку удалось скрытно совершить важный стратегический маневр, в обход основного пути по Енисею провести войско через Саянский хребет по реке Аны (современная р. Она). Тогда я задумал ... будем воевать (против кыргызов)..., — сказал я. — Когда, я услышал, что дорога на Кёгмен (только) одна и она завалена (снегом), я сказал: не годится, если идти этим путём... Я искал знатока той местности и нашел человека из степных азов “Моя родная земля — Аз, её зна(ю)...
(Там) есть одна остановка, если отправиться по (реке) Аны, то до ночлега там (останется) ход одной лошади”. Я задумался и моего кагана я просил. Я приказал двинуться войску, я сказал: “Садись на коней!” Переправляясь через Ак-Тзрмель, я приказал остановиться (тыловым) лагерем. Приказав сесть на лошадей, я пробил дорогу сквозь снег, я взошёл (с другими) вверх (горы), ведя лошадь на поводу, пешком, удерживаясь деревянными шестами. Передние люди протоптали (снег) и мы перевалили через вершину с растениями. С большим трудом мы спустились, и в десять ночей мы прошли до склона (горы), обойдя (горный снежный) завал. Местный путеводитель, сбившись с пути, был заколот. Когда испытывались лишения, каган говорил: “Попытайся быстро отправиться! Да отправимся мы по реке Аны!” Мы шли
(68/69)
вниз по течению этой реки. Чтобы пересчитать (своё войско), мы приказали остановиться, а лошадей привязали к деревьям. И ночью, и днём мы быстро скакали». [8] Так повествует о переходе через Саяны текст стелы Тоньюкука.
Благодаря обходному манёвру, тюркское войско обрушилось на кыргызов внезапно. «На кыргызов мы напали во время (их) сна». Уцелевшие от разгрома кыргызские воины пытались оказать сопротивление. «Хан и войско их собрались». «С их каганом мы сразились в Черни Сунга, Кюль-тегин сел на белого жеребца из Байырку, бросился в атаку, одного мужа он поразил стрелою, двух мужей заколол (копьём) одного после другого. При этой атаке он погубил белого жеребца из Байырку, сломал ему бедро. Кыргызского кагана мы убили и племенной союз его взяли.» В сражении в Черни Сунга погиб кыргызский каган Барс-бег, шурин Кюль-тегина и Могиляна. «А народ его стал рабынями и рабами. Говоря: пусть не останется без хозяина страна Кегменская, — мы завели порядок в немногочисленном (т.е. пришедшем тогда в упадок — Сергей Малов) народе кыргызов. Мы пришли, сразились и снова дали (страну в управление киргизу — Сергей Малов). (В честь моего дяди-кагана) я поставил во главе (вереницы могильных камней) “балбалом” киргизского кагана». [9] Разгром в Черни Сунга и гибель Барс-бега перечеркнули надежды кыргызской знати на гегемонию в Центральной Азии. В Минусинскую котловину вошли тюркские войска. Тюркские воины-ветераны с семьями были размещены во многих стратегически важных пунктах Минусинской котловины. Именно в этот период в долине Енисея при выходе из Саянского каньона, по обеим берегам Енисея, в долинах рек Аскиз, Есь, Ниня, Чёрный Июс, Уйбат, Таштып, Тесь, Туба, Ут и даже в Ачинско-Мариинской котловине распространяются характерные памятники древнетюркской культуры: погребения с конём, поминальные оградки, изваяния, рунические надписи на камне.
Однако тюрки не уничтожили кыргызской государственности. Во главе государства остался кыргызский правитель, т.е. сын Барс-бега и племянник тюркского Бильге-кагана. Он сохранил известную самостоятельность. Поддерживал дипломатические и торговые связи с другими государствами. Несколько посольств было направлено в империю Тан. В 722 г. к танскому двору «прибыл кыргызский тегин Исибо Шэючже Биши Сыгинь, в 723 г. — тегин Цзюили Пиньхэчжун Сыгинь. Им обоим были пожалованы военные чины. В 724, 747 и 748 гг. кыргызы пригоняли в Китай для обмена лошадей». [10] [в издании повторно стоит сноска 9] В 731 г. на похороны тюркского принца Кюль-тегина «от кыргызского хана пришёл Чур-Тардуш-Ынанчу.» Однако военная мощь кыргызов была сильно подорвана. Сохранив самостоятельность, кыргызы, вплоть до падения Второго тюркского каганата в 745 г., не участвовали в военных действиях в Центральной Азии.
Вновь активно вмешаться в события в Центральной Азии кыргызы смогли лишь после падения тюркского государства, когда серьёзную угрозу для
(69/70)
них стал представлять Уйгурский каганат. В 751 г. кыргызы в союзе с чиками, огузами и карлуками выступили против экспансии уйгурского кагана Моюн-Чура. «Девять Огузов — их беги (военачальники) пришли (и рассказали, что начальник племени) стал врагом. К кыргызам он послал, мол, людей (со словами): “Вы выйдете (из союза) (т.е. поднимитесь к восстанию — Г.Р.). Принудьте и Чиков к восстанию!” Так, мол, сказал он. “Я, дескать, хочу выйти (из союза)”. “Смотрите, останьтесь самостоятельными! В лесу мы с вами соединимся”, — так, мол, сказал он». Поскольку намерения противника стали известны уйгурам, каган Моюн-Чур сумел опередить их выступление и разбил союзников поодиночке. «Девятого числа я отправился в поход с войсками. Через Тутук-Баши я послал против чиков тысячный отряд, в страну их союзников я отправил немного людей. “Смотрите, — сказал я, — Хан Киргизский проживает на краю Кёгменских гор в своём доме и лагере, говорят, он послал, говорят, свои летучие отряды в сторону своих союзников, а на эти летучие отряды мои люди уже напали, говорят, и его посланцев задержали: (они сообщили, что) к их хану и его союзникам пришли люди, но что карлуки не пришли к союзникам; так они сказали. Своих людей он направил против карлуков, сказали они“». [11] [в издании — 10: отсюда и до сн.14 номера сносок отстают от номеров примечаний на единицу] После разгрома «летучих отрядов» кыргызского хана, Моюн-Чур направил своё основное войско против карлуков, что несколько отсрочило решающее столкновение между уйгурами и кыргызами. Однако «в 758 г. хойху (уйгуры — Ю.Х.) завоевали сие государство, после чего хагасские посольства уже не могли проникнуть в Срединное государство». [12] [11] После разгрома кыргызов войсками Моюн-Чура, кыргызское государство попало в зависимость от Уйгурского каганата, а кыргызский правитель утратил титул кагана. «Хагасский владетель получил от хойхуского хана титул Пиньсие Тунгйе Гинь». Возможно, кыргызские земли временно утратили государственное единство. Зависимость кыргызов от уйгуров была более тяжёлой, нежели от жужаней и тюрок. На целое столетие с момента уйгурского завоевания кыргызы оказались отрезанными от южных стран, ни одно киргизское посольство не смогло проникнуть за это время в Китай.
В 795 году, в связи со сменой власти в Уйгурском каганате, когда ввиду отсутствия прямого наследника у умершего кагана Ачжо из рода Яглакар, на каганский престол был избран полководец Кутлуг из рода Гя-де (из племени эдизов), кыргызы восстали. Момент для восстания был выбран очень удачно. Уйгуры в это время вели войну с карлуками и тибетцами в Восточном Туркестане. Каганская власть ослабла. Несовершеннолетний каган Ачжо, дабы сохранить себе жизнь даже падал ниц перед всесильным временщиком, министром Гьегяньгясом. Со смертью Ачжо пресеклась линия прямых потомков кагана Пэйло. А избрание Кутлуга, не являвшегося родственником Ачжо, с точки зрения легитимизма, было незаконным. Возможно, что кыргызы расчитывали лозунгами легитимизма привлечь на свою сторону часть уйгурс-
(70/71)
кой знати и тем самым ослабить сопротивление уйгуров. Новый каган Кутлуг должен был обладать недюжинной волей и выдающимся военным талантом, чтобы в столь сложных условиях сохранить ведущее положение в Центральной Азии. Недаром китайский текст Карабалгасунской надписи наделяет Кутлуга многими превосходными эпитетами, а описанию войны придает гиперболически-легендарные черты. «Вначале (было) Гяньгуньское государство, (считавшее) 400 с лишком тысяч натягивающих луки (т.е. носящих оружие). Оно (восстало и проч.), (но Кэ-хань был) умный, мужественный, чудесно-воинственный; (ему стоило только) раз выстрелить, как и попало. Гяньгуньсский Кэхань пал, в соответствии тетивы (под ударом его стрелы); коровы, лошади, хлеб и оружие были навалены горами; государственные дела (Гяньгуньского владения) прекратились; на земле не (стало) живых людей». [13] [12] Разумеется, эти подробности нельзя воспринимать буквально. Тем более, что в согдийском тексте той же надписи говорится, что «стрелков кыргыз-кагана числом в 200 тысяч он собственной рукой разогнал в разных направлениях и взял его царство». Однако несомненно, что Кутлугу удалось нанести поражение в решающем сражении кыргызскому войску, в котором погиб кыргызский каган, захватить большую добычу и на время обезопасить границы Уйгурского каганата. Вероятно, опасность была столь велика, что избавление от нее воспринималось уйгурами как чудо и было расцвечено фантастическими подробностями. По-видимому, в результате похода Кутлуга в Минусинском котловине появляются уйгурские памятники — погребения со шкурой коня на левом берегу Енисея в составе родового кладбища кыргызских каганов и неподалеку от него.
Кыргызский правитель именовался «ажо» (ажэ). Судя по китайским источникам, «ажо» (ажэ) — и титул, и клановое имя правящего дома кыргызов в VIII-IХ вв. [14] [13] Среди учёных до сих пор не сложилось единого мнения о значении этого кыргызского слова, переданного в китайской форме.
В древнетюркских памятниках письменности VIII в. неоднократно встречаются сведения о «степных азах». Согласно мнению тюрколога И.В. Кормушина, часть азов обитала по южную сторону Западного Саяна, а другая, главная часть, базировалась на север от Саян, на территории современной Хакасии, в непосредственной близости от кыргызов.
В 711 г., во время военного похода тюркского царевича Кюль-Тегина на кыргызов, в качестве проводника через Когменские горы (Западные Саяны) был найден человек «из степных азов» (чолги аз эри). Он сам утверждал, что его «родная земля — Аз» (Аз йирим). [15] Исходя из контекста становится ясным, что азы обитали не в таёжных массивах Западных Саян (Когмены), а, как следует, в степных просторах Предсаянья, т.е. долине Абакана. Известный востоковед В. Бартольд давно обратил внимание, что вместе с киргизами несколько раз упоминается народ аз». [16] Во времена правления тюркского кага-
(71/72)
на Могиляна чики и кыргызы, обитавшие по соседству, были его врагами. В памятнике Могиляна повествуется о битвах и победах над чиками, а затем и над азами (аз будун), которых, исходя из контекста, можно отождествить с кыргызами Енисея. В некоторых восточных сочинениях кыргызов даже называли этнонимом «ас». [17]
Правитель государства Хягас — Ажо, согласно китайским хроникам, имел пребывание у Чёрных гор (Циншань) к западу от р. Енисей (Гянь). По сведениям памятников древнетюркской письменности, Кыргызский хан проживал в Когменском краю (Когмен ичинте). Под Когменом здесь подразумевались не только Западные Саяны, но и долина Абакана. По всей видимости, указанные источники свидетельствуют об одной и той же ставке кыргызского государя, которая находилась на территории расселения азов.
Для нас большое значение имеют сведения из текстов памятника, сооруженного в честь Кюль-Тегина, где конкретно говорится об «азском народе» (аз будун) кыргызского кагана Барс-бега. [18] Многие тюркологи, включая известного учёного С.Е. Малова, читают выражение «аз будун» как «немногочисленный народ» и не вкладывают сюда этнического понятия. Двусмысленность подобных переводов связана с тем, что в тюркских языках слово «аз» имеет также значение — «малый, незначительный». В данном случае стоит обратить внимание на первоначальные чтения этих строк, которые в свое время сделали В. Радлов и Н. Козьмин, т.е.: «Я устроил страну Аз-кыргызов». [19]
Несомненно, сочетание «аз-кыргыз» нельзя читать «немногочисленные кыргызы», ибо в древнетюркских текстах подчёркивается: «Но больше всего был нашим врагом киргизский сильный каган». [20] Китайские источники также подтверждали: «Цзянгунь (т.е. кыргызы — В.Б.) — это сильное государство. Страна равна Туцзюэ (т.е. Тюркскому каганату — В.Б.)». [21]
Среди памятников кыргызской письменности выражение «народ аз» (аз будун) не встречается, однако в переводах В.Радлова имеется сочетание «ач будун» — народ ач. [22] Не исключена возможность, что сами кыргызы этноним «аз» произносили как «ач».
Кто же такие загадочные «азы"» или «ачи» в Кыргызском государстве? Почему их имя упоминается в тюркских надписях наряду с кыргызами?
Исходя их контекста памятника в честь Кюль-Тегина можно предположить, что «азы» соответствовали понятию элитарной части кыргызов. В таком случае народ «аз» или «ач» надо отождествить с царствующей фамилией Кыргызского государства, которая зафиксирована в китайских хрониках в форме «ажо» (ажэ). Памятники древнетюркской письменности были созданы в то же самое время, когда Танские летописи Китая сообщали о стране Хягас и её правителях — Ажэ. По всей видимости, указанные китайские формы передавали звучание тюркских этнонимов кыргыз и аз (ач). Согласно китайским летописям, фамилия Ажо происходила из одного рода с царствую-
(72/73)
щим в Китае Домом Тан, [23] уходящим своими корнями к знаменитому полководцу Ли Лину. Вплоть до начала XX в. среди хакасов почитался фетиш «ас-тöс», дух-предок которого пришел из Китая. Не исключена возможность, что название фетиша «ас-тöс» имеет связь с именем древнего правящего рода «аз». Возможно, название телеутского рода «аз-киштим» (аш-киштим, ас-кистим, ач-кештим), обитавшего на Северном Алтае, обозначало киштымов правящего рода кыргызов.
В войнах с центральноазиатскими кочевниками VI-VIII вв. н.э. кыргызы нередко терпели поражения, не раз теряли самостоятельность. Причиной тому были как неблагоприятное соотношение сил не в их пользу, так и слабости в военной организации, недостаточная оснащённость тяжёлым защитным вооружением и выучка войска. Сказалось, вероятно, и то, что в течение этих столетий кыргызы фактически постоянно воевали на два фронта. На юге с жужанями, тюрками, уйгурами, а «на севере постоянно дрались с бома», конфедерацией кетских и самодийских племён. Хотя объединение бома и не достигло уровня государственности, в военном отношении это была серьезная сила, о чем свидетельствуют памятники рёлкинской культуры, в особенности оружейные клады — объекты военно-дружинного культа. Однако, несмотря на все перипетии в их исторической судьбы, кыргызы смогли сохранить на протяжении этих бурных столетий свой этнос, культуру, государственность, ведущее положение среди ближайшего этнического окружения, смогли закрепиться на землях среднего Енисея. Постоянные войны приносили не только опустошения и людские потери, но и способствовали этнической консолидации. После разгрома тюркского каганата в Минусинской котловине осталась часть тюрок, которая постепенно интегрировалась с кыргызами к концу I тыс. н.э. Установилась система власти над киштымами, которые частично проникали в кыргызскую среду. Складывается система крепостей-убежищ и укрытий, куда укрывалось кочевое население со своими стадами в моменты военной опасности.
Опыт борьбы за Саяно-Алтай дал возможность кыргызам выжить как этническому целому и сохранить силы для участия в событиях последующего времени.
[24] [25]
[1] Зуев Ю.А. Из древнетюркской этнонимики по китайским источникам (бома, гуй, яньсю) // Труды ин-та истории, археологии и этнографии. Т. 15. — Алма-Ата, 1962. — С. 105-106.
[2] Гумелев [Гумилёв] Л.Н. Древние тюрки. — М.: Наука, 1967. — С. 58.
[4] Супруненко Г.П. Некоторые источники по древней истории кыргызов // История и культура Китая. — М., 1974. — С. 240-241.
[5] Там же. — С. 241.
[7] Гумелёв [Гумилёв] Л.Н. Указ. соч. — С. 298.
[10] Супруненко Г.П.. Указ. соч. — С. 241-242.
(206/207)
[11] Рамстедт Г.И. Перевод надписи «Селенгинского камня». // Труды Троицкосавско- Кяхтинского отделения Приамурского отдела Русского географического общества. — СПб., 1914. — Т. 15. — Вып. 1. — С. 43-44.
[13] Худяков Ю.С. Бао-И или Кутлуг? // Бахрушинские чтения 1978 г. — Новосибирск. 1978. — С. 131.
[17] Бартольд В. Киргизы. Исторический очерк. Сочинение. Т. II. Ч. 1. — М., 1963. — С. 485.
[19] [в издании это прим. 20] Козьмин Н.Н. Хакасы. — Иркутск, 1925. — С. VIII.
[20] [в издании это прим. 19] Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности... С. 38.
[21] Малов С.В.[Е.] Указ.соч. — С. 66.
[22] [соответствующего по смыслу прим. в издании нет]
|