К.М. Байпаков
Культ барана у сырдарьинских племён.
В результате исследования археологических памятников на средней и нижней Сырдарье собрана коллекция керамических изделий с изображением барана или его наиболее характерного признака — рогов. Как показали раскопки Отрара и памятников оазиса, изображение барана — устойчивое явление в указанном регионе и прослеживается по имеющимся материалам на протяжении почти двух тысяч лет.
Ранняя хронологическая группа изделий с изображениями датируется в пределах первых веков н.э. до VII в.; две следующие включают изделия VIII-XII и XIII-XIV вв.; наиболее позднюю группу составляют керамические изделия XV-XVIII вв.
В первой группе выделяются следующие типы изображений: 1) реалистические фигурки баранов; 2) стилизованные фигурки баранов, крайней степенью схематизации которых являются так называемые «двойные ручки»; 3) реалистически выполненные протомы баранов; 4) налепы в виде рогов. Первый и второй типы изображений представляют реалистические и стилизованные фигурки баранов, выполняющие роль ручек керамических сосудов, преимущественно кружек. В литературе такая посуда получила название «керамики с зооморфными ручками» (рис. 1, 4, 5, 7, 11). Г.В. Григорьев в Ташкентском оазисе обнаружил великолепный образчик кружки с ручкой в виде фигурки барана [1] и первым связал этот тип керамики с каунчинской культурой. Позже при раскопках поселений и могильников на Сырдарье были обнаружены многочисленные изделия такого рода. [2] Исследователи заметили, что ареал распространения сосудов с зооморфными ручками охватывает
(32/33)
Рис. 1. Группа изображений I-VII вв.
среднюю Сырдарью. Сейчас можно включить сюда и нижнее течение реки.
Самое раннее реалистическое изображение барана на керамике (третий тип) найдено на нижней Сырдарье, при раскопках Томпак Асара, в слоях, датируемых второй половиной I тыс. до н.э. Слив водолея выполнен в виде головы барана с характерной горбоносостью и спиралевидными рогами, украшенными насечками. Глаза показаны круглыми налепами с проколами на месте зрачков [3] (рис. 1, 1).
Великолепное изображение барана найдено на городище Караул-тобе в верховьях Арыси, в слое первых веков н.э. Ручкой крышки котла служила протома барана. Морда с полуоткрытым ртом, округлые, слегка выпуклые глаза. Крутые витки рогов, мощная удлиненная шея удивительно точно переданы древним мастером [4] (рис. 1, 2).
Натурализмом отличается изображение с городища Актобе 2 (I-
(33/34)
Рис. 2. Группа изображений VIII-XII вв.
IV вв. н.э.) в Ташкентском оазисе (рис. 1, 3). Своеобразная «протома» в виде головы барана с закрученными спиралью рогами, украшенными насечками, венчает верхние края подставки под «вертел». [5]
И, наконец, различного рода налепы (четвёртый тип изображений) обычно находятся на ручке, под ней, на тулове сосуда. В Шаушукумском могильнике обнаружена кружка, на верхней части ручки которой имеется два спиралевидных конических налепа. [6] В Отрарском оазисе наиболее многочисленны налепы в виде горизонтально расположенной s-образной спирали; в виде двух сходящихся спиралей, внешние контуры которых «рисуют» баранью голову как бы в проекции сверху [7] (рис. 1, 6).
(34/35)
Рис. 3. Протома барана. XII — начало XIII в.
Налепы иногда встречаются в сочетании с прочерченным орнаментом, видимо, имитирующим завитки шерсти. Форма большинства налепов проста, они делались в виде знаков s и v (рис. 1, 8, 9).
Во вторую хронологическую группу, датируемую VIII-XII вв., входят пять типов изображений: 1) протомы баранов, выполненные реалистически; 2) стилизованные протомы; 3) фигурки барана, покрытые поливой и подглазурной росписью; 4) налепы в виде бараньих рогов; 5) прочерченные изображения бараньих рогов.
К первому относятся ручки крышек, прекрасные образцы которых найдены в Отраре. Одна из ручек найдена в слое X-XII вв. стратиграфического шурфа (рис. 2, 2). Изготовлена из плотного теста розового обжига. Морда барана мягко моделированная, горбоносая, на голове конический выступ. Закрученные в овал рога с насечками обрамляют миндалевидные глаза, выполненные в виде калачевидных налепов, зрачки даны глубокими проколами. Высота ручки 7,5 см.
Вторая найдена на раскопе V у крепостной стены (рис. 2, 1). Датируется, как и предыдущая, X-XII вв. Передана характерная горбоносая морда животного, рот открыт, ноздри раздуты. Вместо глаз калачевидные налепы. Один налеп на лбу и по три налепа на висках создают впечатление круто завёрнутых рогов. На шее барана наклонные резные линии. Плоская в сечении ручка соединяет затылок барана с шеей.
В наслоениях XII — начала XIII в. стратиграфического шурфа поднят массивный фрагмент фигурки барана. [8] Судя по следам копоти и фактуре теста, содержащего примесь шамота, это, скорее, навершие крышки тандыра. Морда барана, закрученные рога моделированы в жёсткой геометризованной манере. Шея и грудь выполнены в виде четырёхгранной подставки с глубокими каннелюрами на каждой грани. На затылке следы сколотой петлевидной ручки. Несмотря на подчёркнутую сухость, облик барана передан вполне реалистично (рис. 3).
Второй тип характеризуется условностью изображения. Зооморфного облика фигурки выполняют роль ручек крышек. Известно до 15 фигурок различной степени сохранности (рис. 2, 4-6). Достаточно показателен «баран» на крышке сосуда из слоя X-XI вв. стратиграфического шурфа. Крышка богато украшена штампованным орнаментом, располо-
(35/36)
женным в 4 поясах, разделённых прочерченными концентрическими линиями. Край крышки волнистый, далее идёт ряд каплевидных вдавлений, затем полоса, заполненная солярными оттисками, полоса из наклонных оттисков в виде стилизованных веток и последний поясок состоит из каплевидных вдавлений. [9] Конической формы ручка имеет в верхней части налепы в виде гипертрофированных закрученных рогов, которые на тыльной части стилизованной головы почти соприкасаются, давая в плане характерный абрис. Навершие имело петлевидную ручку, соединяющую вершину конуса с основанием.
Ещё одно изображение, несколько более раннее (IX-X вв.), найдено вместе с комплексом посуды в заполнении гончарной печи, у северо-западного обвода городища. Это обломок крышки с ручкой высотой 5 см,
Рис. 4. Группа изображений XIII-XIV вв.
округло-конической формы. На ручке два витка стилизованных, закрученных в полтора оборота рогов с насечками. Концы рогов обломаны. Поверхность крышки украшена штампованным орнаментом, расположенным в четырёх поясах. По краю идёт полоса из наклонных линий в сочетании с волнистой, затем полоса зубчатых листьев, как бы наложенных один на другой, полоса, занятая овальными зубчатыми листьями, вытянутыми по вертикали в сочетании с треугольными оттисками, расположенными между листьями, и пояс, заполненный двойной аркадой. По основанию ручки нанесён ряд наклонных каплевидных вдавлений. Два вышеописанных навершия характерны для указанного типа изображений.
Третий тип составляют фигурки баранов, также являвшиеся ручками крышек. Они покрыты поливой и подглазурной росписью. Одна из
(36/37)
таких фигурок (рис. 2, 3) выполнена из плотной глины жёлтого обжига. Ноги и часть морды отбиты. Длина фигурки 11 см, высота в холке 6 см. Сохранился округлый завиток рога и глаза в виде налепных калачиков. Фигурка покрыта прозрачной поливой поверх белого ангоба. На тулове роспись в виде трёх широких коричневых полос. Датируется XI-XII вв.
Четвёртый тип изображений — налепы на посуде в виде бараньих рогов.
Наконец, к пятому типу относятся сосуды с прочерченным или резным орнаментом, основным мотивом которого является бараний рог.
К группе изображений барана XIII-XIV вв. относятся три фигурки. Две являются ручками крышек, а третья оформляла слив водолея (рис. 4). Все три фигурки реалистичны. Первая сильно повреждена: у нее отбиты ноги и часть головы. Длина её 10 см, высота 5 см. У барана массивная горбоносая морда и круто закрученные рога, мощная шея и массивная грудь. Туловище поджарое с выделенным курдюком. Фигурка покрыта тёмно-зелёной поливой и подглазурной, едва просматривающейся коричневой росписью. Рисунок росписи на рогах имитирует их кольцеватость (рис. 4, 3).
Вторая фигурка — тоже ручка крышки. Длина её 9 см, высота при отбитых ногах 5 см. У барана горбоносая морда и закрученные рога, красиво обрамляющие голову. Тулово мощное, с широкой грудью. Фигурка покрыта тёмно-коричневой поливой (рис. 4, 2).
Третья фигурка, обрамлявшая носик водолея, дана как бы в проекции сверху. Глаза выполнены налепами, рога закручены в полтора оборота. Сосуд покрыт тёмно-зелёной поливой (рис. 4, 1).
Наиболее многочисленную группу составляют фигурки, датированные XV-XVIII вв. Датировка их подтверждается нахождением многих из них в комплексе с другими предметами.
К сожалению, сохранность большинства фигурок плохая, в ряде случаев сохранилась передняя часть с головой или обломки туловища. Закрученные рога, туловища с курдюками не оставляют сомнения в определении большинства фигурок (рис. 5).
Все фигурки относятся к одному типу и являются ручками крышек. Для них характерен реализм изображения. Скульптурки покрыты голубой и синей поливой различных оттенков, как правило, в сочетании с росписью, выполненной чёрной и марганцевой краской.
Керамика с образом барана появилась и существовала на Сырдарье на фоне сложной этнополитической ситуации. Первая группа изображений связывается с культурами раннеземледельческих племён, которые получили название каунчинская, отрарско-каратауская и джетыасарекая.
Важные результаты по динамике развития всех культур получены Л.М. Левиной на основе анализа керамического материала из расколок поселений и могильников, а также из сборов. Исследователь выделила три этапа развития каждой из культур: первый, общий для всех — от
(37/38)
рубежа или I в. до н.э. по III-IV в. н.э.; второй этап для каунчинской и отрарско-каратауской культур — с конца III — начала IV в. по V в. н.э. для джетыасарской — с IV по VII в.; третий этап отрарско-каратауской культуры был отнесён к VI-VIII вв., каунчинской — к VI-VII вв., джетыасарской — к VII-IX вв. [10]
Как известно, в районе среднего течения Сырдарьи располагался центр государства Кангюй. Письменные известия о Кангюе немногочисленны. Сведения, позволяющие поставить вопрос о локализации его, относятся ко второй половине II в. до н.э. Они принадлежат Чжан Цяню,
Рис. 5. Группа изображений XV-XVIII вв.
китайскому князю, отправленному императором У-ди в 138 г. во главе посольства на запад. Чжан Цянь открыл для Китая целый мир городских цивилизаций и кочевых государств. Кангюй, согласно записям Чжан Цяня, «лежит в 2000 ли от Давани на северо-запад». В первые века н.э. власть Кангюя распространилась на соседнее владение Яньцай. «Яньцай лежит почти в 2000 ли от Кангюя на северо-запад и это кочевое владение; в обыкновениях совершенно сходствует с Кангюем». В это же время «Япьцай переименовался в Аланью». [11] О Яньцай писалось, что «народ живет внутри стен». [12] А поскольку обычаи населения Кангюй и Яньцай были схожи, то исследователи правомерно распространяют сведения об оседлости на территории Яньцай и Кангюй. [13] Известно, что кангюйский владетель жил в городе Битянь. [14]
(38/39)
Кангюю подчинялись пять «малых владений» — Сусе, Фуму, Юени, Ги, Юегянь. [15]
По поводу локализации перечисленных владений существует обширная литература. Наиболее полный обзор её, а также всех имеющихся источников о Кангюе предложил С.Г. Кляшторный. Он сопоставил Кангюй с Кангхой Авесты, Кан-Дезом зороастрийской литературы VIII-IX вв., Кангом Шах-наме и локализовал Кангюй на средней Сырдарье. [16]
Относительно этнической принадлежности кангюйцев существует две точки зрения. Первая из них наиболее чётко сформулирована А.Н. Бернштамом. Согласно ей, кангюйцы на рубеже н.э. были тюркоязычными. [17] Вторая, которая поддерживается большинством исследователей, относит кангюйцев к кругу северо-иранских кочевых племён, которые лишь к середине I тыс. н.э. под влиянием проникших на Сырдарью тюркоязычных племён стали менять свой этнический облик. [18] Более осторожно высказывается по поводу этнической атрибуции сырдарьинских культур Л.М. Левина. Она предположительно связывает племена каунчинской и отрарско-каратауской культур с юечжами либо с потомками местного кангюйского населения. [19] Считается, что памятники джетыасарской культуры оставлены тохарами. [20]
Описанная историческая ситуация связана с так называемой «кангюйской проблемой», которая решается в контексте с общим комплексом исследований, посвященных «эпохе великого переселения народов». Одним из проявлений материальной культуры этого времени на Сырдарье является керамика, в том числе керамика с изображением барана.
В первые века н.э. керамика с зооморфными изображениями, в том числе и барана, появляется в восточных, южных и юго-западных районах Средней Азии и южнее, распространяется далеко на запад — в Поволжье, на Северном Кавказе, Дону и в Прикубанье. Исследователи связывают появление её там с передвижениями кочевых племён. [21] Некоторые из направлений движения представляют интерес. Так, в последнее время получают подтверждение связи средней Сырдарьи и Хорезма. По мнению Б.И. Вайнберг, тамга на хорезмийских монетах в виде значка S является символикой бараньих рогов и связана с изображениями барана на каунчинской керамике Сырдарьи. [22] Предполагается, что в III-IV вв.
(39/40)
в Хорезме появилась группа туранских племен из присырдарьинских районов. [23]
В связи о передвижением сырдарьинских племён необходимо остановиться ещё на одном, пока только намечающемся направлении, связанном с появлением аланов и ассов на Северном Кавказе. В свое время А.Н. Бернштам предположил, что этнические наименования аланы — аорси — осы сохранились на юге Казахстана в названии реки Арысь (Арси). [24] Видимо, имеет смысл искать прародину части аланов и ассов в среднем течении Сырдарьи и в долине Арыси. [25] В указанной связи приобретает важное значение опять-таки керамика с зооморфными ручками. Наиболее интересны сосуды с «двойными ручками». Такие сосуды найдены в первых веках в Караултобе и Костобе на Арыси. [26] Если здесь они появляются в первые века н.э., то на Кавказе — в VII-IX вв. [27] Кроме того, и там и здесь бытуют сосуды с ручками, имеющими выступ в верхней части; совпадают также формы кружек с петлевидными ручками, рифление на тулове, орнамент в виде шишечек.
Преемником Кангюя на Сырдарье стало объединение кенгересов (кангаров). О них впервые упоминает руническая надпись в честь Кюль-Тегина. [28] Кенгересов удалось уверенно сопоставить с кангарами — печенегами византийских источников. В начале VIII в. оазисы средней Сырдарьи, именовавшейся тогда рекой Канга, входили в единую политическую конфедерацию, объединённую общим сюзеренитетом полукочевых печенежских племён. [29] Во второй половине VIII в. политическая ситуация на Сырдарье меняется. Вожди огузов, объединившись с частью карлуков и кимаков, напали на печенегов. Остатки разгромленных печенегов откочевали на запад, осёдлые и полуосёдлые группы остались на месте и были ассимилированы огузами. Процесс ассимиляции завершился в XI-XII вв., но начался гораздо раньше — в IX в. [30] Огузские племена широко расселились по Сырдарье и Каратау. Достаточно характерен список огузских городов, приведённый Махмудом Кашгарским: Сауран, Сюткент, Сыгнак, Карнак, Карачук. [31] Огузы кочевали в районе между Фарабом и Кенджидой, в пределах Шаша и Испиджаба. [32] Этнический состав огузского объединения отличался большой разнородностью: остатки печенегов, ассов, аланов и других племён.
Огузская держава просуществовала недолго. В начале XI в. под
(40/41)
натиском кипчаков государство огузов гибнет. [33] К кипчакам перешло наследие печенегов и огузов на Сырдарье. Владения их заняли огромную территорию. [34]
С кипчаками были тесно связаны канглы. С.П. Толстов рассматривает последний этноним как переоформление имени кангар (кенгерес) в результате ассимиляции части печенежских племён кипчакской конфедерацией. [35] По мнению В.В. Бартольда, родство кипчаков и канглы не подлежит сомнению, поскольку мусульманские авторы XII — начала XIII в. употребляют этноним канглы и кипчак как синонимы. [36] С.Г. Кляшторный замечает, что принятие имени канглы верхушкой кипчакских племён «выражало стремление последних связать себя с генеалогической традицией завоёванных земель, прежде всего по Сырдарье и таким путём легитимизировать свои права на власть над страной». [37]
Как видно, период VIII-XII вв. характеризовался постоянной сменой политической власти, вызванной борьбой тюркоязычных племён. Однако на протяжении пяти веков на Сырдарье сохраняется этноним Кангюй — кангар — канглы. И хотя меняется язык племён, их этнический облик, многие традиции в материальной, духовной культуре сохраняются. Это относится и к производству керамики с изображением барана.
Типы изображений в группе керамики VIII-XII вв. разнообразны. Здесь присутствуют скульптурки, натуралистически выполненные протомы барана, стилизованные изображения барана и рогов, выполненные в пластике, налепе и рисунке. Особенно интересно воскрешение древней традиции изготовления реалистических протом барана в качестве ручек крышек. Они удивительно близки аналогичным изделиям первых веков из Томпак-Асара, Караултобе и Актобе, своеобразным эмблемам джетыасарской, отрарско-каратауской и каунчинской культур.
Появление керамики с образом барана в соседних районах, как и раньше, иллюстрирует направление перемещений племён, связи между ними. Налепы с изображениями рогов барана распространяются в Семиречье в карлукский период. А.Н. Бернштам, публикуя серию ручек с налепами, отмечал, что это «кангюйская традиция» зооморфных изображений на том этапе, когда утрачен реалистический образ барана и существует лишь его символ — обобщённый образ. [38] Продолжается проникновение сырдарьинских племён в Хорезм. В пользу этого свидетельствует близкое сходство некоторых типов керамики. Посуда, покрытая красно-коричневым ангобом, геометрическим орнаментом, с зооморфными «зубчатыми» ручками из Отрарского оазиса [39] и низовьев Сыр-
(41/42)
дарьи [40] находит аналоги в кердерской керамике Хорезма. [41] Б.И. Вайнберг связывает появление такой керамики в Хорезме с проникновением сюда кангаров — кенгересов (печенегов), создавших в низовьях Амударьи самостоятельное кердерское владение.
На западе, в южнорусских степях, где печенеги, огузы и кипчаки господствовали в X-XII вв., также прослеживаются некоторые из характерных признаков их материальной культуры. С.А. Плетнёва выделила в керамике Саркела — Белой Вежи группу посуды кочевников. В ней имелись сосуды, украшенные прочерченным орнаментом в виде «бараньих рогов», а также чашка, полукруглая ручка которой оформлена как стилизация бараньих рогов. [42] Горшкообразные сосуды с Дона удивительно близки горшкам из Отрара, украшенным и штампованным орнаментом в виде гирлянд, в которых легко узнаётся мотив «бараньего рога». [43]
По мнению С.Г. Кляшторного, монгольское завоевание, превратившее в руины города Сырдарьи, прервало более чем 1500-летнюю преемственность «Великой Кангхи». [44] Прервало, но не уничтожило окончательно. Несмотря на жестокие опустошения, города на Сырдарье вскоре поднимаются из пепла. Полное объяснение этому феномену пока не дано. В числе причин подъёма исследователи указывают перемещение на юг Казахстана торговых путей, важное стратегическое положение региона и наличие здесь административных ставок. Однако не последнюю роль, видимо, играли традиции, в том числе и «Великой Кангхи».
Во второй половине XIII-XIV в. города Отрар, Сыгнак, Сауран, Дженд, Ясы вновь становятся крупными торговыми и культурными центрами на Сырдарье. [45] Основной этнический массив населения здесь остаётся, а пришлый монгольский элемент постепенно ассимилируется. Поэтому неудивительно продолжение традиции изображения баранов, реалистические фигурки которых на крышках и на сливе обнаружены на Отраре в слоях XIII-XV вв.
Этнонимы кипчак и канглы продолжают бытовать и в позднем средневековье, в XV-XVIII вв. В русских источниках одним из первых казахское племя канглы упоминает П.И. Рычков. [46] В составе Старшего жуза называет канглы И. Тевкелев. [47] У А. Левшина канглы также в реестре племён Старшего жуза. [48] Казахский этноним «канглы», «канка» Авесты и «Кангюй» китайских источников связывал Н.А. Аристов. [49]
(42/43)
Скорее всего, надо признать правомочной точку зрения о том, что племенное объединение XII-XIII вв., известное под названием канглы, имеет прямую связь с канглы у казахов Старшего жуза.
Пребывание канглы в среде городского и осёдлого населения Сырдарьи доказывается наличием в позднесредневековом Отраре поливной керамики со знаками в виде прямой линии (косеу) — тамги племени канглы. [50] В качестве дополнительного аргумента в пользу древней и удивительно стойкой традиции может считаться и группа реалистических фигурок барана, покрытых серой, голубой и синей поливой в сочетании с коричневой и марганцевой росписью.
Важным аспектом проблематики, связанной с изучением духовной культуры населения юга Казахстана древнего и средневекового периода, является объяснение семантики образа барана на сырдарьинской керамике. В своё время Г.В. Григорьев связывал появление зооморфных ручек на посуде с тотемическими представлениями древних племён. [51] Важное заключение о культовом характере изображений барана принадлежит К.М. Скалон. Она считала, что ручки в виде барана «являются художественным образом барана — охранителя сосуда». [52]
Мнение о внутренней идее изображений животных на керамике из Отрарского оазиса высказала Е.И. Агеева. В раннекангюйской керамике изображения животных, в частности барана, являлись пережиточными моментами древних верований и были связаны с конкретными условиями жизни скотоводческого населения. [53] Эту точку зрения разделяют авторы книги «Древности Чардары». [54]
В многоплановой, насыщенной многочисленными материалами и интересными этнографическими параллелями работе Б.А. Литвинского проводится мысль, что появление такого рода изображений на сосудах в Средней Азии у кангюйских племён и родственных им сарматских племён связано с распространением зороастризма, в котором образ барана мог быть инкарнацией божества фарна. Последний выступал в нескольких ипостасях — обеспечивающий обилие, гарантирующий здоровье, защиту от злых сил. [55]
Интересные наблюдения о пережитках культов животных сделаны Г.П. Снесаревым. Он замечает, что многие элементы ранних форм религий на периферии зороастризма, в том числе и религии, связанные с сакрализацией животного мира, были очень живучи. Так, культовым значением барана объясняется сакральная связь его с идеей человеческой души, с моментами перевоплощения. «В ряде случаев, когда речь
(43/44)
идёт о зооморфных перевоплощениях душ умерших, истоки этого явления восходят к тотемическим представлениям». [56]
В пережиточных верованиях баран являлся прежде всего оберегом. Рога барана — кошкара нейтрализовали, по мнению хорезмских узбеков, «дурной глаз». Кошкаров держали в домах для охраны детей. Баран покровительствовал и взрослым. Так, в Хиве мужчины для успеха дела дотрагивались до головы животного. Сверхъестественной магической силой обладало само слово баран, и его зачастую давали людям в качестве личного имени.
Оберегами служили части тела этого животного. У узбеков, каракалпаков даже овечья шерсть служила в качестве амулета, было популярно гадание на овечьей лопатке. Существовал обычай подвешивать рога барана над входом в жилище; вырезанные из дерева рога укрепляли на детских и девичьих головных уборах. Изображение рогов наносили на хлебных печах, орнамент в виде рогов барана на кошмах, коврах, вышивках имел некогда назначение оберега. [57]
Как отмечают исследователи, многочисленные амулеты — обереги, которые входили в состав костюма, были связаны с культом барана. Пластинки из кости барана украшали резным орнаментом и пришивали к головным уборам женщин и детей. [58] На старинном головном уборе каракалпаков — саукеле имеются посеребренные пластинки, изображающие рога. Имитируют рога нагрудные украшения. [59]
Широко был распространён культ барана у огузов и туркмен. Происхождение огузского племени «барани» исследователи связывают с почитанием барана как покровителя рода или племени. [60] По представлениям туркмен, человеку, находящемуся в стаде баранов, не страшны злые духи. [61] Особым почитанием пользовались чёрные бараны. [62] Баран использовался как жертвенное животное в шаманских обрядах. Кровь зарезанного барана шаман лил на больного. [63] Судя по сохранившимся верованиям, баран у огузов и туркмен играл роль тотемного животного. [64]
Важную роль играл баран в культовых воззрениях казахов. Баран у у них выступает в качестве жертвенного животного и оберега. Барана кошкара, который должен быть белым с желтой головой или белым с
(44/45)
лысиной, приносили в жертву с молитвой, в которой описываются приметы животного: «О, арвах, для тебя именую лунорогого, раздельнокопытчатого с запахом мускуса, или с ушами, подобными баурсакам». [65] По народным преданиям, каждое из домашних животных имело божественное происхождение: быстроногая, как ветер, лошадь создана из ветра, чистые овца и баран — из неба и огня. [66]
Пока ещё не до конца ясно значение казахских надгробных памятников «койтас» — скульптурных изображений барана из камня. Они были широко распространены на Мангышлаке. [67] Их считают оберегами. [68]
Особое значение при жертвоприношении казахи придавали масти животного. Ценился серый цвет, который связывался с культом голубого неба. [69] В связи с этим небезынтересно вспомнить об описанных фигурках баранов из группы изделий XV-XVIII вв. Все они покрыты именно голубой или синей глазурью.
Таким образом, различного рода изображения барана на керамике Сырдарьи, присутствующие здесь на протяжении многих столетий, связываются с культом этого животного, игравшего важную роль в жизни племен и народов, начиная с древних кангюев, [70] средневековых кангаров (печенегов), огузов, канглы и кипчаков и кончая казахским племенем канглы.
С образом барана соотносились не только реликты тотемизма, но и более сложные представления, связанные с сакрализацией животного мира и элементами зороастризма. Конечно, на протяжении веков идеи, порождённые этим популярным образом, менялись, что-то забывалось, что-то появлялось новое. Сложные этнические процессы, перемещения племён, смешение их тем не менее не привели к забвению культа барана-производителя, кошкара с мощными закрученными рогами, образ которого воспроизводили многие поколения гончаров.
[1] Григорьев Г.В. Отчёт об археологической разведке в Янгиюльском районе УзССР в 1934 г. Ташкент, 1935, рис. 16.
[2] Исчерпывающую библиографию о находках такой керамики см.: Литвинский Б.А. Кангюйско-сарматский фарн. Душанбе, 1968, с. 3-13.
[3] Левина Л.М. Исследования в Джетыасарском урочище. В кн.: Археологические открытия 1976 года. М., 1977, с. 517-518.
[4] Подушкин Н.П. К вопросу о керамике раннеземледельческих поселений верховий реки Арыси (I-IV вв.). В кн.: По следам древних культур Казахстана. Алма-Ата, 1970, с. 101, табл. II, рис. 1.
[5] Вайнберг Б.И., Левина Л.М. Исследование Актобе 2 (I — начало IV в.) В кн.: Максимова А.Г., Мерщиев М.С., Вайнберг Б.И., Левина Л. М. Древности Чардары. Алма-Ата, 1968, рис. 27, 2.
[6] Максимова А.Г. Курганные могильники. В кн.: Максимова А.Г., Мерщиев М.С., Вайнберг Б.И., Левина Л.М. Древности Чардары, с. 86, рис. 6.
[7] Агеева Е.И., Пацевич Г.И. Из истории осёдлых поселений и городов Южного Казахстана. ТИИАЭ АН КазССР, т. 5, 1958, рис. 83.
[8] Акишев К.А., Байпаков К.М., Ерзакович Л.Б. Древний Отрар. Алма-Ата, 1972, с. 101, рис. 59, 17.
[9] Акишев К.А., Байпаков К.М., Ерзакович Л.Б. Древний Отрар, с. 95, рис. 57, 1.
[10] Левина Л.М. Керамика..., с. 225-227.
[11] Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. II. М.-Л., 1950, с. 150, 229.
[12] Shiratori К. A new attempt at the solution of the Fu-lin problem. Memories of the Research department of the Toyo Bunko (The oriental library). Tokyo, 1956, N 15, p. 226.
[13] Литвинский Б.А. Кангюйско-сарматский фарн..., с. 18.
[14] Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений..., с. 184.
[15] Там же, с. 186.
[17] Бернштам А.Н. Проблемы древней истории и этногенеза Южного Казахстана. Известия АН КазССР, № 57, серия археологическая, вып. 2, 1949, с. 94-95.
[18] Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники, с. 174.
[19] Левина Л.М. Керамика..., с. 241.
[20] Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М., 1962, с. 186.
[21] Левина Л.М. Керамика..., с. 230-240; Литвинский Б.А. Кангюйско-сарматский фарн..., с. 6; Сорокин В.С. О происхождении керамики катакомбных могил Ферганы. СА, М., 1954, XX, с. 62-63; Кругликова И.Т., Пугаченкова Г.А. Дильберджин. М., 1977, с. 55.
[23] Там же, с. 97.
[24] Бернштам А.Н. Проблемы древней истории..., с. 83.
[25] Акишев К.А., Байпаков К.М., Ерзакович Л.Б. Древний Отрар, с. 185-186.
[26] Подушкин Н.П. К вопросу о керамике..., с. 99, табл. II, рис. 8; Акишев К,А., Байпаков К.М., Ерзакович Л.Б. Древний Отрар, рис. 8, 89, 3.
[27] Кузнецов В.А. Аланские племена Северного Кавказа. МИА, 1962, № 106, с. 60-61, 83, рис. 3, 15, 24, 27.
[29] Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники, с. 163-167, 179.
[30] Агаджанов С.Г. Очерки истории огузов и туркмен Средней Азии IX-XII вв. Ашхабад, 1969, с. 129-132.
[31] Материалы по истории туркмен и Туркмении. Т. 1. М.-Л., 1941, с. 312.
[32] Агаджанов С.Г. Очерки истории огузов..., с. 75.
[33] Там же, с. 158.
[34] Бартольд В.В. Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии. Соч., т. V. М., 1968, с. 99.
[35] Толстов С.П. Города гузов. СЭ, 1947, № 3, с. 101.
[36] Бартольд В.В. Двенадцать лекций..., с. 98.
[37] Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники..., с. 179.
[38] Бернштам А.Н. Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая. МИА, 1950, № 126, с. 153-154, рис. 67.
[39] Акишев К.А., Байпаков К.М., Ерзакович Л.Б. Древний Отрар, с. 89-90, рис. 42, 16, рис. 45, 10, 11.
[40] Левина Л.М. Керамика..., с. 84, рис. 21, 70.
[41] Гудкова А.В. Ток-Кала. Ташкент, 1964, с. 62-64, рис. 14, 15, 17.
[42] Плетнёва С.А. Керамика Саркела — Белой Вежи. Труды Волго-Донской археологической экспедиции, т. II. МИА, 75. М., 1959, с. 231, рис. 15, 7, 21.
[43] Акишев К.А., Байпаков К.М., Ерзакович Л.Б. Древний Отрар, с. 93-94, рис. 53, 3.
[44] Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники, с. 179.
[45] Акишев К.А., Байпаков К.М., Ерзакович Л.Б. Древний Отрар, с. 37.
[46] Рычков П.И. История Оренбургская (1730-1750). Оренбург, 1896, с. 71.
[47] Казахско-русские отношения в XVI-XVIII вв. Алма-Ата, 1961, с. 407.
[48] Левшин А. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. Ч. 1. Спб., 1832, с. 10.
[50] Ахинжанов С.М. К вопросу о знаках на керамике позднесредневекового Отрара. В кн.: Древности Казахстана. Алма-Ата, 1975, с. 52, 56-57.
[51] Григорьев Г.В. Отчёт об археологической разведке..., с. 39.
[52] Скалон К.М. Изображения животных на керамике сарматского периода. Труды Отдела истории первобытной культуры Государственного Эрмитажа. Т. 1. Л., 1941, с. 183-184.
[53] Агеева Е.И., Пацевич Г.И. Из истории..., с. 163-164.
[54] Максимова А.Г., Мерщиев М.С., Вайнберг Б.И., Левина Л.М. Древности Чардары, с. 250.
[55] Литвинский Б.А. Кангюйско-сарматский фарн, с. 110.
[56] Снесарев Г.П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма. М., 1969, с. 115-116.
[57] Снесарев Г.П. Реликты домусульманских верований..., с. 315-317.
[58] Сазонова М.В. Украшения узбеков Хорезма. В кн.: Традиционная культура народов Средней Азии. Л., 1970, табл. V.
[59] Жданко Т.А. Каракалпаки Хорезмского оазиса. Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции. Т. 1. М., 1952, с. 552, рис. 36.
[60] Агаджанов С.Г. Очерки истории огузов..., с. 137-138.
[61] Демидов С.М. К вопросу о некоторых пережитках домусульманских обрядов и верований у юго-западных туркмен. ТИИАЭ АН ТССР, т. VI, 1962, с. 188.
[62] Овезбердыев К. Материалы по этнографии туркмен-сарыков. ТИИАЭ АН ТССР, т. VI, 1962, с. 167.
[63] Басилов Б.Н., Ниязклычев К. Пережитки шаманства у туркмен-човдуров. В кн.: Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М., 1975, с. 126, 129-130.
[64] Басилов Б.Н. О пережитках тотемизма у туркмен. ТИИАЭ АН ТССР, т. VIII, 1963, с. 135.
[65] Валиханов Ч.Ч. Следы шаманства у киргизов. Избранные произведения. Алма-Ата, 1958, с. 154.
[66] Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Вып. II. Материалы этнографические. Спб., 1881, с. 152-153.
[67] Нурмухаммедов Нагим-Бек. Искусство Казахстана. М., 1970, рис. 61.
[68] Аргынбаев X. Народные обычаи и поверья казахов, связанные со скотоводством. В кн.: Хозяйственно-культурные традиции народов Средней Азии и Казахстана. М., 1975. с. 195.
[69] Аргынбаев X. Народные обычаи и поверья казахов..., с. 187.
[70] Истоки культа, безусловно, уходят в более глубокую древность. У саков Казахстана баран — один из излюбленных образов в прикладном искусстве. На Сырдарье найдены сакские пряжки с изображением барана. (См.: Вишневская О.А. Культура сакских племён низовьев Сырдарьи в VII-V вв. до н.э. М., 1973, с. 106; Артамонов М.И. Сокровища саков. М., 1973, рис. 26, 30, 52). Именно фигурка барана венчала головной убор сакского вождя из Семиречья. (См.: Акишев К.А. Курган «Иссык». В кн.: В глубь веков. Алма-Ата, 1974, с. 63).
|