И.А. Аржанцева

Пояса на росписях Афрасиаба.

// ИМКУ. Вып. 21. Ташкент: 1987. C. 92-114.

Предметом нашего исследования являются настенные росписи, открытые на Афрасиабе в 1965 г. К этому времени уже были известны раннесредневековые росписи Балалыктепе, Варахши, Пенджикента, но тем не менее афрасиабские росписи стали уникальным явлением.

Во-первых, единственным в своём роде является их сюжет: прибытие послов ко двору. На росписях одного зала изображены представители различных областей Азии. С тщательностью, характерной вообще для живописи средневековья в стиле так называемого «этнического реализма», художники изобразили персонажей, подчёркивая разницу между ними, снабжая их характер-

(92/93)

ными деталями так, что можно легко различить согдийскую знать, корейцев, представителей Восточного Туркестана и «горных народов».

Во-вторых, афрасиабские росписи — единственные из известных, которые снабжены надписью, позволяющей точно указать дату их создания — вторая половина VII в. Таким образом, изучение реалий по этим росписям представляется исключительно важным. Было бы, конечно, неверно датировать росписи, как и всё помещение, исключительно по надписям. Но в данном случае и стратиграфические данные, и археологический материал (керамика, монеты) подтверждают указанную дату: нетронутые слои помещения, содержащие только раннесредневековую керамику, перекрыты слоями VIII-IX вв.

Одной из важных проблем изучения росписей является интерпретация реалий и их классификация. От этого в значительной степени зависит как датировка, так и интерпретация росписей в целом.

Такой предмет, как пояс, неоднозначен; его можно изучать по крайней мере в трёх аспектах:

с точки зрения поясного набора — для поясов, изображённых в росписях, это точка сопряжения с вещественным материалом;

пояс — как обязательная часть доспеха. С этой точки зрения изучение пояса входит в обширнейшую тему вооружения и играет немаловажную роль в решении ряда вопросов (например, портупейная система при сравнении кочевнического, лёгкого вооружения и иранского тяжёлого);

пояс как символ, определённый иерархический знак.

Афрасиабские росписи дают возможность изучить систему вооружения у представителей различных азиатских регионов.

Последние работы на Афрасиабе предоставили в распоряжение исследователей ряд новых сведений. Реконструкции и копии, сделанные при первоначальном вскрытии росписей, были опубликованы в 1975 г. в книге Л.И. Альбаума «Живопись Афрасиаба». Прекрасно передавая цветовую гамму росписей, копии, тем не менее оказались не совсем точными в отношении мелких деталей (иногда весьма существенных). Эти недостатки объясняются тем, что, во-первых, копии и прорисовки делали художники, а не археологи, во-вторых, сплошных и специальных прорисовок на кальку или пленку не делалось. Конечно, всё это не повлияло на основную интерпретацию росписей.

В период полевого сезона 1978 г. при вторичном вскрытии западной части северной стены зала с росписями археологами под руководством Г.В. Шишкиной были сделаны подробные сплошные прорисовки росписей на плёнку, что дало много мелких подробностей и деталей. Их накопилось такое количество, что необходимы их интерпретация и добавления к ранее сделанным выводам. Прежде всего это относится к деталям поясов. Сплошные прорисовки позволили установить, что детали поясов

(93/94)

Таблица 1. Западная и южная стены.

(94/95)

(95/96)

* Нумерация фигур дана по книге: Альбаум Л.И. Живопись Афрасиаба. Ташкент, 1975. Западная стена: 2-4 — чаганианские послы; 5-7, 18, 19, 26, 41 — согдийские придворные; 8-11, 14 — послы Восточного Туркестана; 16, 17 — корейские послы. Южная стена: 9-11, 15 — чаганианцы. Иллюстрации даются по цветному альбому: Росписи Афрасиаба. Ташкент: Фан, 1975.

(96/97)

и портупеи выписывались с необыкновенной тщательностью. В упомянутой же публикации эта тема подробно не рассматривалась и едва лишь затрагивалась.

Типологией и классификацией поясных наборов раннего средневековья занимались многие исследователи: С.В. Киселёв, Л.Р. Кызласов, В.И. Распопова, А.К. Амброз, В.Б. Ковалевская, Д. Чаллань, Н. Феттих, Г. Ласло. Собран и обработан большой материал с обширной территории Евразии. Однако эта проблема ещё далеко не решена. Введение в научный оборот новых материалов с афрасиабских росписей представляется необходимым и своевременным.

Целью настоящей работы является классификация и типология изображённых в росписях поясов по внешним признакам: деталям поясного набора, предметам, висящим на поясе, портупейной системе, различиям, связанным с символикой и иерархией. Естественно, это стало возможным лишь после тщательного изучения прорисовок, сделанных в 1978 г.

Описание материала прилагается в таблице 1.

Росписи дают небольшое количество вариантов деталей поясного набора. Однако их достаточно, чтобы составить представление о каждой из трёх составных частей поясного набора.

Пряжки. На росписях Афрасиаба изображены овальные (с вытянутой рамкой) пряжки и пряжки с В-образными рамками. Последние явно преобладают в росписях. Как те, так и другие во второй половине VII в. бытовали не только на территории Средней Азии, но и на обширных соседних регионах, что подтверждается вещественным материалом. По типу они одинаковы у всех персонажей. Нет каких-либо особенностей, отличающих пряжки китайцев от пряжек чаганианских послов или согдийских придворных (ср. рис. 1, 6).

Пряжки употреблялись не только в качестве застёжек пояса. Портупейные ремни имели пряжки для привешивания оружия (рис. 1, 2). Пряжки употреблялись также для застёгивания кошельков (рис. 2, 4). У изображённых пряжек достаточное количество вещественных аналогов.

Некоторые пряжки из коллекции М.В. Столярова [1] отличаются очень небольшими размерами. Вероятно они и предназнача-

(98/99)

лись для портупейных ремней, кошельков и обуви, что неоднократно отмечалось исследователями, находившими ихin situ. [2]

Пряжки, судя по изображениям, имеют В-образную рамку. Иногда это выражено неопределённо, в таких случаях рамка, возможно, овальная, но достаточно вытянутая. Среди мелких пряжек встречаются с рамкой четко овальной формы (рис. 2, 2; 4, 1). Имеется одно изображение пряжки с фигурной рамкой, но из-за его плохой сохранности о ней трудно что-либо сказать (рис. 2, 2, боковая пряжка).

Язычки у всех пряжек широкие: равномерно широкие (рис. 2, 1, маленькая пряжка; рис. 2, 2, 3; 4, 1); заостряющиеся к концу (рис. 2, 3, 1; 5, 1); расширяющиеся к концу (рис. 2, 1 — большая пряжка; 1, 1).

В коллекции М.В. Столярова среди пряжек с сохранившимися рамками преобладают овально-рамчатые (рис. 7, 10, 11, 12), есть лишь одна с В-образной рамкой (рис. 7, 13). Язычок сохранился только в одном случае (рис. 7, 11), язычок широкий с заострённым концом.

Хотя в росписях преобладают пряжки с В-образной рамкой, в вещественных материалахVII-VIII в. с территории Средней

Азии (Пенджикент, Ташкентское море, Варахша, Фергана) преобладают овально-рамчатые пряжки (рис. 7, 15, 16, 17, 19).

Пряжки с овальной рамкой в основном характерны дляVIII-IX вв., они имели широкое распространение в особенности на территории Средней Азии и Сибири. [3]

Помимо упомянутых для территории Средней Азии из аналогов можно указать пряжки из могильников Западной Ферганы [4] (рис. 7, 1, 2), из погребений тюркского времени в районе Сукулука (Чуйская долина [5] (рис. 7, 6)).

Большое количество аналогов найдено на территории Сибири (Копёнский чаа-тас, Капчалы, Курай, Томский могильник, Троицкий могильник — рис. 7, 21, 23), с территории Башкирии и Урала (могильник Мыдлань-шай, Поломский и др. — рис. 7, 20, 22). [6]

(100/101)

Пряжки с вытянутыми рамками есть в аварских могильниках (Кишкереш-Вагохид). [7]

(101/102)

Рис. 7. Поясные пряжки:

1-4— могильники Западной Ферганы; 5 — Башкирия; 6 — Сукулук; 7 — погребение с конём около обсерватории Улугбека; 8 — Учтепе; 9 — Кудыргэ; 10-14 — коллекция М. Столярова; 15, 16 — Пенджикент; 18 — китайская гробница танского времени; 17 — Варахша; 18 — коллекция №208, Ташкентское море; 20 — Мыдлань-Шай; 21 — Троицкий могильник; 24, 25 — Копёнский Чаа-тас.

(Открыть Рис. 7 в новом окне)

Пряжки с овальными рамками имеются и в танских гробницах начала VIII в. (рис. 7, 18). [8] Одна из них идентична пряжке из коллекции М.В. Столярова (ср. рис. 7, 11 и18). Такое сходство тем более интересно, что на росписях Афрасиаба изображе-

(102/103)

ны китайские послы. На росписях Пенджикента (помещение XVI/10) также изображены овально-рамчатые пряжки.

Все приведённые аналоги датируются временем не позднее VIII в. Что касается пряжек с В-образными рамками, то В.Б. Ковалевская отмечает, что в целом они характерны для VI-VII вв., большей частью происходят с территории Северного Кавказа и Крыма. [9]

Пряжка из самаркандского музея с В-образной рамкой другого типа, нежели северокавказские или крымские; она гораздо проще и легче (рис. 7, 13). В.Б. Ковалевская полагает, что сочетание В-образной рамки с пятиугольным щитком (как в данном случае) и при таком типе соединения (односоставная) в целом встречается довольно редко, можно указать лишь единичные экземпляры. [10] Аналогов гораздо меньше, чем в случае с овально-рамчатыми пряжками. С территории Средней Азии прежде всего нужно указать пряжку из погребения с конём около обсерватории Улугбека (рис. 7, 7),  [11] пряжки из могильников Западной Ферганы (рис. 7, 3, 4). Аналоги из других сопредельных территорий довольно многочисленны: пряжки из Башкирии (Бирский могильник, Кушнаренково — рис. 7, 5-7) [12]), Азербайджана, (рис. 7, 8) [13] и Алтая (могильник Кудыргэ — рис. 7, 9). Кстати, кудыргинская пряжка является ближайшим аналогом самаркандской из коллекции М.В. Столярова. Предназначалась она для портупеи. [14] Не исключено, что и самаркандская являлась частью портупейного ремня, тем более, что она имеет небольшой размер. Перечисленные аналоги датируются в основномVII в.

У всех упомянутых пряжек язычки широкие или расширяющиеся к концу, как и у пряжек, изображённых на росписях. Почти все они однотипны по конструкции: односоставные, с отверстием в щитке для язычка. У некоторых щиток имеет пятиугольную форму, как и у самаркандских. По сравнению с пряжками Северного Кавказа и Крыма этого же времени, данные отличаются гораздо большей простотой.

Накладки. Орнаменты всех поясов составлены из накладок следующих форм: мелких круглых; крупных круглых (с прорезью или выпуклостью посередине); прямоугольных или квадратных блях; фигурная — крестообразная — встречена один раз.

(103/104)

Наиболее часто встречаемый орнамент — чередование крупных и мелких круглых блях (рис. 1-4), причём у чаганианцев встречаются как круглые, так и прямоугольные бляхи (на одном поясе — рис. 1, 1, 3). Для поясов согдийских придворных характерно преобладание круглых блях, хотя не исключено использование квадратных (рис. 3, 4). У представителей корейского и китайского посольств не встречено на поясах ни одной круглой бляхи (кольцо, изображенное на поясе корейского посла (рис. 5, 2), является, видимо, застёжкой). На их поясах преобладают прямоугольные бляхи (рис. 5, 6) двух типов: накладки с заклёпками (только у китайских послов — рис. 6); бляхи с внутренним контуром (возможно, это изображение блях с прорезью) — они есть у китайцев, корейцев и чаганианцев.

Мелкие круглые бляшки. Форма эта проста и широко распространена.

ВVII-VIII вв. в восточном орнаменте маленький кружок — «перл» — был чрезвычайно распространённым элементом орнамента. [15] В афрасиабских росписях «перлы» употребляются во всевозможном орнаментальном сочетании: достаточно просмотреть орнаменты бордюров, тканей на одеждах, шапках и кошельках, на коврах. [16] Таким образом, маленькая круглая бляха на поясе, видимо, также представляет собой популярный в это время «перл». Такой пояс, богато украшенный «перлами», изображён на росписях Варахши в Восточном зале.

Пояса, украшенные «перлами» (иногда даже просто в виде цепочки «перлов»), особенно широко были распространены в буддийской настенной живописи и скульптуре в несколько более ранний период — в росписях Какрака и Бамиана (V-VI вв.), Аджанты (VI в.). [17] Пояса с «перлами» часто можно наблюдать и на сасанидских блюдах.

В вещественном материале и коллекции М.В. Столярова есть несколько мелких круглых бляшек из бронзы, по размерам как раз соответствующих изображениям (рис. 8, 1, 2). По аналогии можно привести накладные бляшки из Башкирии (VI-VIII вв.). [18] Такие же накладки есть в могильнике Мыдлань-Шай (VIII в. (рис. 8, 3)); в Нижнем Поволжье (Бережновский могильник, КурганIII — V-VII вв.); [19] в Азербайджане (Большой курган в урочище Учтепе, VI-VII вв.); [20] в Волго-Окском междуречье (го-

(104/105)

Рис. 8. Поясные накладки:

1, 2 — коллекция М. Столярова, Самаркандский музей; 3 — Мыдлань-Шай; 4 — аварский могильник Кецель; 5 — коллекция М. Столярова; 6 — Кудыргэ; 7 — аварский могильник Кишкёрёш-Вагохид; 8 — Бережновский могильник; 9 — коллекция М. Столярова; 10 — Пенджикент; 11 — Сукулук; 12 — Мыдлань-Шай; 13 — коллекция М. Столярова; 14 — Кишкёрёш-Вагохид; 15 — Мыдлань-Шай; 16 — Шесоин; 17 — Верхнечирюртовский могильник; 18 — Башкирия; 19, 20 — Кудыргэ; 21 — Пенджикент; 22 — аварский могильник Озора; 23 — Северный Кавказ; 24, 25 — коллекция М. Столярова; 26 — Пенджикент; 27 — Сукулук; 28 — Мыдлань-Шай; 29 — коллекция №208, Ташкентское море.

(Открыть Рис. 8 в новом окне)

родище Чёрная Гора, Березняковская, V-VI вв.). [21] Совершенно идентичны накладки и из аварских могильниковVII в. [22] (рис. 8, 4).

Крупные круглые бляхи. На росписях изображены с внутренним контуром. Чаще всего такие бляхи находятся на поясах согдийской знати (рис. 3), правда у чаганианских послов они встре-

(105/106)

Рис. 9. Живопись Восточного Туркестана, Безеклык, пещера №9:

1, 2 — знатные уйгуры, 3, 4 — донаторы.

(Открыть Рис. 9 в новом окне)

чаются также часто. Интересно, что на росписях Восточного Туркестана, которые несколько позднее афрасиабских (VIII-IX вв.), преобладают пояса с крупными круглыми бляшками (рис. 9, 2, 4).

Часто пояс изображался в виде цепочки из круглых блях. Китайский источник «Гу-юй-ту» («Древние яшмовые изделия») сообщает следующий факт: в период династии Суй (581-618 гг. до н.э.) пояс высокопоставленного чиновника состоял из определённого числа колец. [23] Несомненно, такие пояса были в ходу и в более ранний период, и не только у китайцев, но и у их соседей. В этом плане интересна находка пояса из овальных позолоченных блях из Ноин-Улинского кургана (I в. н.э.). [24] Таким обра-

(106/107)

зом, на территории Восточного Туркестана такие пояса имеют довольно глубокую традицию местного происхождения. Однако если сравнить различные изобразительные материалы (роспись, торевтику, рельефы) и сопоставить с материалом вещественным, то, видимо, такую тенденцию следует отнести не за счёт местной традиции, а признать общеевразийской модой в украшении поясов. Проследить же её истоки достаточно сложно опять из-за универсальности формы накладки (круг или кольцо). Среди изобразительных материалов наиболее раннюю дату для таких круглых блях даёт наскальный рельеф в Фирюзабаде (III в. н.э.). [25] Причём, изображения этих блях с внутренним контуром в торевтике [26] и на рельефах [27] совершенно идентичны афрасиабским. Такие бляхи присутствуют на росписях Пенджикента и ВарахшиVII-VIII вв. Они широко представлены изобразительными материалами Восточного Туркестана (донаторы в настенной росписи Безеклыка VIII-IX вв., отождествляемые с согдийцами, имеют пояса с круглыми бляхами, абсолютно идентичными афрасиабским (рис. 9, 4). [28]

В коллекции М.В. Столярова имеется несколько круглых блях с выпуклым центром, которые дают в плане изображение круга с внутренним контуром. К сожалению, на территории Средней Азии аналогов для такой формы блях нет. Ближайший (притом совершенный) аналог — бляха из могильника Кудыргэ (VII в.— рис. 8, 6). Аналогичные накладки есть и в Поломском могильнике (VIII-IX вв.). В.Б. Ковалевская отмечает, что круглые бляхи для Поломского могильника являются явлением пережиточным. [29] Больше всего аналогов самаркандские бляхи имеют в аварских могильниках этого же времени, особенно в Кишкёрёш-Вагохит и Бокса (рис. 8, 7). [30]

О том, что такая форма блях бытовала и раньше, свидетельствуют находки с территории Нижнего Поволжья, датируемые позднесарматским временем (рис. 8, 8).

Квадратные бляхи.Как уже отмечалось, на росписях Афрасиаба квадратные бляхи изображены у чаганианских, китайских и корейских послов. Изобразительные материалы в этом плане предоставляют широчайший круг аналогий: Пенджикент, Калаи Кахкаха I, Танские гробницы, каменные изваяния Южной Сибири и Монголии, росписи Восточного Туркестана. Большая часть памятников датируетсяVIII в. На рубежеVII-VIII в. получили

(107/108)

широкое распространение бляхи с прорезью [31] (геометрических форм, преимущественно квадратные или прямоугольные с прорезью в нижней части для продевания дополнительного ремня). На большинстве из перечисленных памятников, несомненно, изображены именно такие бляхи с прорезью. Афрасиабские же изображения квадратных блях не позволяют сделать таких категоричных выводов. В одних случаях это, очевидно, не бляхи с прорезью (пояса китайских посланников), в других — можно допустить, что изображены именно они (особенно, если от них отходит портупейный ремень (рис. 1, 3) или в этом же месте крепится подвеска (рис. 2, 3). Не исключено, что изображены просто прямоугольные или квадратные накладки с орнаментацией в виде внутреннего контура. Тем более, что последним есть вещественные аналоги в коллекции М.В. Столярова (рис. 8, 13), а также в аварских могильниках (Кишкёрёш-Вагохид (рис. 8, 7)).

На росписях Восточного Туркестана очень часто вместе с бляхами с прорезью изображены квадратные орнаментированные накладки. Если это изображение бляхи с прорезью (имеются в виду афрасиабские росписи), то она раннего типа — без орнаментации. Такие бляхи имеются в коллекции М.В. Столярова (рис. 8, 9). Аналогов — большое количество почти со всей территории Евразии [32] (рис. 8, 10, 11, 12).

Особенный интерес представляют пояса китайских послов. Они двойные, на обоих квадратные или прямоугольные накладки (но разных типов (рис. 5, 3, 6 [?])). Верхние пояса обозначены лишь контурным рисунком. Возможно, что здесь красочный слой не сохранился и остался лишь контур, сделанный тонкой кисточкой. Ниже пояса чёрного цвета, к ним крепились кинжалы и меч. Очень хорошо видна форма накладок на них: прямоугольные с пятью заклёпками на основном поясе и четырьмя — на вспомогательных ремешках в месте их крепления к основному поясу. На росписях танских гробниц началаVIII в. можно видеть на поясах крепление дополнительных ремешков с помощью блях с прорезью (рис. 2, 3). В данном случае это уже не только различные бляхи, но и различные типы поясов: ранний — без дополнительных ремешков, лишь с необходимыми предметами; более поздний — с декоративными ремешками (этот тип был особенно широко распространен вVIII-IX в. и имел характер общеевразийской моды).

Что касается вещественного материала, то накладок с пятью, четырьмя заклёпками в материалах Самаркандского музея нет. Аналоги накладкам с четырьмя заклёпками имеются в могильнике Мыдлань-Шай (VIII-IX в.), в Верхнечирюртовском могильнике (VII-VIII вв.), в храмовой сокровищнице в Шёсоине (танского времени (рис. 8, 15, 16, 17)).

(108/109)

Верхние пояса китайцев, производящие впечатление эскиза, внимания исследователей до сих пор не привлекали. При более детальных прорисовках обнаружилось, что они имеются почти у всех членов китайского посольства, и изображения их не были закрашены верхним слоем краски, таким образом эскизами они не являются. На них отчётливо видно членение на квадраты и прямоугольники. Боевыми поясами они быть не могли, так как на этих людях такие пояса уже изображены. Наиболее логично предположение, что эти пояса являлись иерархическим знаком, указывающим на чин посла или на миссию посольства. В этой связи интересны сообщения китайского источника («Гу-юй-ту»): «Хао-Цзу (618-627 гг. н.э.) из танской династии был первым, кто регламентировал ношение поясов: всем князьям, знати, высокопоставленным чиновникам, государственным лицам и генералам выше второго ранга разрешалось носить нефритовые пояса. Пояс Сына Неба (императора) состоял из 24 бляшек, пояса остальных — из 13 бляшек с двумя концевыми накладками». [33]

Пояса различались не только по количеству бляшек. Так, орнаментированные пояса дозволено было носить лишь Сыну Не-

ба, в то время как остальные носили простые («чиновники могли носить пояса с изображением дракона только в том случае, если они награждены ими императором» [34]). Рисунки таких поясов, приведенные в «Гу-юй-ту», позволяют убедиться, что нефритовые бляшки были преимущественно квадратные или прямоугольные (рис. 11, 3), по виду они аналогичны поясам китайских посланников. Кстати, другие китайские источники: «Тан-Шу» и «Ку-кин-шу» — указывают, что такая регламентация касалась не только нефритовых поясов — накладки на придворных поясах могли быть роговыми и металлическими. [35]

Таким образом, вторые китайские пояса послов есть не что иное как иерархические знаки, указывающие на высокий чин посланника. Аналогичные двойные пояса можно видеть в китайских изобразительных источниках танского времени [36] (рис. 10, 14; 11, 1).

Накладки крестообразной формы.Эти накладки украшают пояс чаганианского посла (рис. 2, 1). Изображение очень нечёткое, формы прослеживаются с трудом. Такого типа накладки найдены в Троицком могильнике,  [37] могильниках БашкирииVII-VIII вв. (рис. 8, 18), Пенджикенте — в слояхVII-IX вв. (рис. 8, 21), аналогичными по форме пользовались и протобулгары (VII в.). [38] Но ближе всего афрасиабским по форме наклад-

(110/111)

ки из Кудыргэ (рис. 8, 19, 20), а также из Озоры и Северного Кавказа (рис. 8, 22, 23).

Наконечники. Изображенные наконечники ремней можно подразделить на прямоугольные (рис. 1, 2; 4, 1; 5, 1) и с округлыми концами (рис. 1, 1; 2). Как те, так и другие подразделяются на гладкие (рис. 1, 1; 1, 2; 5, 1) и с внутренним контуром (рис. 2, 2, 3; 4, 1-4).

Изображения наконечников имеются не только (даже не столько) у основных поясов, но и у портупейных, и у ремешков на кошельках. Причём наличие одного типа наконечников у какой-то группы придворных или послов не наблюдается: на поясах портупеи и кошельках персонажа могут присутствовать наконечники обоих типов и подтипов (рис. 2, 2).

Интересен пояс одного из китайских посланников (рис. 5, 1). Его простой прямоугольный наконечник является единственным. Все остальные пояса китайских посланников наконечников не имеют (ни портупейных, ни на кошельках). Следует отметить ещё одну особенность этого пояса. Он имеет единственную на афрасиабских росписях систему застёжек: длинный конец ремня с прямоугольным наконечником проходит через пряжку, а затем через прямоугольную рамку, закрепленную на основном поясе, и свисает сбоку. Такие застёжки можно видеть на скульптурных изображениях из Пальмиры (II в. н.э.). Это свидетельствует о её универсальности и о том, что она не является специфичной для определённого региона или периода. Аналоги, близкие по времени и району, имеются на росписях Восточного Туркестана (рис. 9, 3). Особенно много поясов с «подобранным» длинным концом на росписях пещерного храма Безеклык, а также на глиняных китайских и японских фигурках воинов более позднего времени. [39] Такой способ застёгивания зафиксирован на казацких поясахXIX в. [40]

Преобладающей формой наконечников на росписях Афрасиаба являются наконечники с круглым концом. Такое преобладание не случайно. В коллекции М.В. Столярова имеется значительное число подобных наконечников (рис. 8, 24, 25). Имеются они в коллекции №208 Ташкентского музея (материал доарабского времени с Ташкентского моря), слоях Пенджикента, датируемыхVII-VIII вв., Мугской коллекции,  [41] памятниках УструшаныVII-VIII вв.,  [42] а также в аварских могильниках, могильниках Башкирии, Алтая, Сибири, Кавказа, датирующихсяVII-VIII вв., изображены на росписях танских гробниц, каменных изваяниях Сибири (рис. 8, 28). Впрочем, этаформанастолько

(111/112)

универсальна, что её распространение и бытование не ограничивается каким-либо районом и периодом. Такой тип наконечников существовал длительное время и сохранился до недавнего прошлого у поясов кавказских народов. Внутренний контур на наконечниках обозначает, видимо, рельефную окантовку или же скруглённую грань. Наконечники такой формы имеются и в коллекции М.В. Столярова (рис. 8, 24, 25). Их размеры зависели от того, для каких ремней они предназначались: портупейных, для кошельков и конской сбруи (аналогичные наконечники изображены на декоративных ремешках конской сбруи в росписях Восточного Туркестана).

Что касается прямоугольных наконечников, то аналогов им несколько меньше. Вещественный материал есть в коллекции М.В. Столярова, но здесь можно говорить лишь о сходстве форм, так как упомянутый наконечник орнаментирован, на росписях же не показано ни одного орнаментированного наконечника. Подпрямоугольную форму (с округлыми углами) имеют несколько наконечников из коллекции №208 Ташкентского музея (рис. 8, 29). На среднеазиатских росписях (Балалыктепе, Калаи-Кахкаха, Пенджикент) не только нет аналогов, но даже такая деталь, как наконечник пояса, не изображена (за исключением пояса с орнаментированным наконечником на росписях Варахши). Даже на росписях Пенджикента (судя по опубликованным прорисовкам),  [43] на которых детали поясного набора выписывались так тщательно, нет изображений наконечника. В росписях Аджинатепе (роспись постамента в помещении №1) есть изображение пояса со свисающими ремешками,  [44] но его плохая сохранность не позволяет сказать что-либо о деталях поясного набора. Значительное количество аналогов изображениям прямоугольных наконечников имеется на росписях Восточного Туркестана, особенно в пещерном монастыре Безе[к]лык в Турфанском оазисе —VIII-IX вв. Не исключено, что эти наконечники появились позже; мы не можем говорить о вытеснении ими наконечников с округлым концом (выше отмечалось широкое бытование последних). На одних и тех же поясах очень часто присутствует и та, и другая форма наконечников.

В качестве аналога с оговорками можно привлечь ремешки с прямоугольными наконечниками, изображенные на серебряном блюде из Британского музея. [45] В выдержке из китайского источника «Гу-юй-ту», приведённой выше, указывалось, что придворные китайские пояса имели на концах и две прямоугольные пластинки (рис. 11, 3).

(112/113)

На росписях не изображены орнаментированные наконечники, что исключает возможность более детального их разбора и классификации. Отсутствие орнаментации нельзя объяснить лишь тем, что средневековые художники не стали детально выписывать столь незначительную деталь. Изображения орнаментированных наконечников имеются в Варахше,  [46] в Безеклыке, хотя там они ничуть не крупнее афрасиабских. Таким образом, изображенные на афрасиабской росписи наконечники в действительности не имели орнамента.

Что касается таких немаловажных деталей, как подвески, различные кольца для подвешивания, то на росписях Афрасиаба их нет. Исключение составляет пояс чаганианского посла (так называемого «главы посольства» (рис. 2, 3)) и пояс, который преподносят в дар Вархуману, правителю Согда, чаганианские послы (рис. 2, 4). Подвеска на поясе главы чаганианского посольства довольно крупная, имеет каплевидную форму, двухсоставная. Верхняя часть её, которая крепится к поясу, имеет форму двухлистника. Подвески на поясе, преподносимом в дар (рис. 2, 4), ещё крупнее и изображены разными цветами (что, возможно, указывает на различные камни или металлы, из которых составлены подвески). Подвески сложные, многосоставные. Основная часть имеет также каплевидную форму, средняя часть — форму трилистника. Крепится к поясу квадратной бляхой, окружённой четырьмя «перлами». Аналогов таким подвескам на поясах в известном нам изобразительном материале нет. Возможно, подобные подвески изображены на фрагменте византийской тканиVIII в. Сюжет — царская охота: два персонажа изображены в сасанидских костюмах. На поясах правителей изображены чёрные овальные подвески (при всей миниатюрности рисунка достаточно чёткие). [47] Учитывая то, что на афрасиабских росписях подвески изображены на поясе главы посольства и на поясе, предназначенном для правителя, а на византийской ткани, несомненно, запечатлены представители царствующего дома, такие подвески можно, видимо, считать знаком, указывающим на степень знатности владельца пояса.

Заканчивая разбор деталей поясного набора, можно сделать некоторые выводы.

При сравнении поясных наборов выделяются пояса китайского посольства. Пояса согдийских придворных и чаганианских послов различий не имеют.

Верхние пояса китайских послов являются скорее всего придворными поясами, указывающими на чины посланников и знатность.

По сравнению с поясами на росписях Пенджикента и, особенно, Восточного Туркестана, а также поясами тюркских каменных

(113/114)

изваянийVIII-X вв., афрасиабские отличаются простыми геометрическими формами накладок.

Большинство изображенных пряжек на поясах имеют В-образную рамку, гораздо меньше овально-рамчатых, причём их рамка вытянута. Судя по вещественному материалу, на территории Средней Азии вVII в. также бытовали пряжки с В-образной рамкой, но, по сравнению с северо-кавказскими и крымскими этого же времени, более упрощённого типа. Отсутствие массового вещественного материала заставляет осторожно делать такие выводы.

У всех изображённых поясов отсутствуют декоративные ремни, кольца, подвески (за исключением подвески у главы чаганианского посольства). На поясе подвешено лишь самое необходимое: меч, кинжал, кошелек, платок, калямдон.

Учитывая все это, можно сказать, что изображенные на афрасиабских росписях пояса относятся к типу раннетюркских [48] и, хотя в деталях поясного набора имеют много сходства с центральноевропейскими (аварскими), по типу являются иными.

[1] Коллекция деталей поясного набора М.В. Столярова была приобретена Самаркандским государственным музеем истории культуры и искусства народов Узбекистана в 1934 г. Известно, что она собрана (как подъёмный материал) в основном на Афрасиабе и в окрестностях Самарканда (входящая в состав коллекции неполивная керамика также найдена в Афрасиабе, датируется средневековьем). Естественно, она неоднородна по составу, лишь тща-
(98/99)
тельный подбор аналогов даст возможность классифицировать и датировать, её (частично этим занималась В.И. Распопова).

[2] Массон В.М. Раскопки большого кургана в урочище Уч-тепе. Труды азербайджанской экспедиции // МИА. 125. М., 1965. С. 179; Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племён. М.-Л., 1965.

[3] Ковалевская В.Б. Поясные наборы Евразии IV-IX вв. М., 1979. С. 26-28, 37.

[4] Литвинский Б.А. Украшения из могильников Западной Ферганы. М., 1973. С. 62-65. Табл. 7.

[5] Чуйская долина. Труды Семиреченской археологической экспедиции // МИА. 14. 1950. Табл. 10.

[6] Древнеудмуртский могильник Мыдлань-шай. Свердловск, 1962; Ковалевская В.Б. К вопросу о «поломской культуре». Древности Восточной Европы // МИА. №169; Ковалевская В.Б. Поясные наборы Евразии. Табл. №4.

[7] Laszlo G. Etudesarchéologiquessur. L’histoiredesocieté des avar. Archeologia Hungarica. T. 34. Budapest, 1955. Pl. XX.

[8] Вэнь-у. Пекин, 1964. №1 (гробница принцессы Сунь-Лян в провинции Шань-си).

[9] Ковалевская В.Б. Поясные наборы Евразии. С. 44.

[10] Там же.

[11] Спришевский В.И. «Погребение с конём» середины I-го тыс. н.э. около обсерватории Улугбека. // Труды Музея истории народов Узбекистана. Вып. 1. Ташкент, 1950.

[12] Ковалевская В.Б. Башкирия и евразийские степи IV-IX вв. // Проблемы археологии и древней истории угров. М., 197; Мажитов Н.А. Южный Урал VII-XIV вв. М., 1977. Т. 1. (№61, 69).

[13] Иессен А.Н. Раскопки Большого кургана в урочище Уч-тепе. С. 179. Рис. 31.

[14] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ. С. 29.

[15] Chirshman R. Iran, Parthanian and Sassanians. N-York, 1962. F. 271-271, 275-278.

[16] См.: Росписи Афрасиаба.

[17] Chirshman R. Ibid. S. 318. F. 426; Auboyer J. L’Afghanistan et soh art Prague, 1968. Pl. 76; Auboyce J., Goepper R. The Oriental world. N.-York, 1965. Pl. 15.

[18] Ковалевская В.Б. Башкирия и Евразийские степи. Р. 2 (16, 21, 22).

[19] Синицын И.В. Древние памятники в низовьях Еруслана. Древности Нижнего Поволжья // МИА. 78. 1960. С. 102. Рис. 39, 14.

[20] Иессен А.А. Раскопки Большого кургана. С. 179. Рис. 31.

[21] Горюнова Е.И. Этническая история Волго-Окского междуречья.

[22] Laslo G. Ibid. Pl. LIII.

[23] Laufer B. Jade (a stady in Chinese archeology and religion). Chicago, 1912. P. 286.

[24] Руденко С.И. Культура хуннов и Ноин-Улинские курганы. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 45. Рис. 40, а, б, в, г.

[25] Chirshman R., Ibid. P. 165.

[26] Чаще всего изображения блях встречаются в торевтике VI в.

[27] К VI-VII вв. относятся изображения круглых блях на поясе сасанидского правителя Хосрова II (Так-и-Бустан).

[28] Gaben A.M. Das Uigurische Königreih von Chotscho (850-1250). Berlin, 1961. P. 34. Pl. 11.

[29] Ковалевская В.Б. К вопросу о «поломской культуре». С. 90. Рис. 1, 25.

[30] Laslo G. Ibid. P. 223. Fig. 60.

[31] Амброз А.К. Проблемы раннесредневековой хронологии // СА. 1971. №3. С. 126.

[32] Там же. С. 126.

[33] Цит. по: Laufer B. Ch. Jade. Chicago, 1912. P. 286.

[34] Там же.

[35] Там же.

[36] Чжоу Гей. История китайского оружия. Пекин, 1957. С. 98.

[37] Деревянко Е.И. Мохесские памятники Среднего Амура. Табл. 3.

[38] Mavrodinov N. Le tresor protobulgare. Archeologica Hungarica. Budapest, 1943. T. 19. P. 181.

[39] Laufor B. Chinese clay figures. Chicago, 1941. P. 205.

[40] Mavrodinov N. Ibid. P. 185. Fig. 121-122.

[41] Бентович И.Б. Находки на горе Муг. Труды Таджикской археол. экспедиции // МИА. 66. М.-Л., 1958. С. 370. Рис. 5, 1.

[42] Пулатов У.П. Чиль-Худжра. Душанбе, 1975. Рис. 45, 5.

[43] Распопова В.И. Поясной набор Согда. // СА. 1965. №4.

[44] Литвинский Б.А., Зеймаль Т.И. Аджина-тепе. С. 59.

[45] Смирнов Я.И. Восточное серебро. Спб., 1909. С. 7. Табл. XXXVII. №66.

[46] Шишкин В.А. Варахша. М., 1963. XIV.

[47] Ghirshman R. Ук. соч. Ibid. P. 314.

[48] Амброз А.К. Указ. соч. Ч. 2. С. 126.

наверх