С.М. Ахинжанов
Об этническом составе кипчаков средневекового Казахстана.
Средневековый этап этнической истории кипчаков Казахстана может быть изучен лишь во взаимосвязи с историческими процессами того этно-политического мира, частью которого они являлись в период, когда в пределах Дешт-и Кипчака в XI — начале XIII в. происходили постоянные перемещения и перегруппировки племён и родов, входивших в состав обширной кипчакской конфедерации. Немалую роль в этнической консолидации кипчаков сыграли и их контакты с соседними племенами и другими этническими группами. С одними они находились в длительных и тесных взаимоотношениях, что, конечно, не могло не отразиться на их культурно-этнической общности, с другими же — в эпизодических, менее прочных. Последние почти не оставляли никаких следов взаимного влияния.
Следует также отметить, что в начале II тыс. нашей эры племена, составляющие кипчакский этнический массив, уже не представляли собой близкий союз кровно-родственных объединений. Вследствие развивающихся классовых антагонистических отношений роды постепенно утрачивали своё первоначаль-
(81/82)
ное значение как объединения кровных родственников. В письменных источниках подчёркивается, что среди племён, входящих в кипчакскую конфедерацию, были и другие, присоединившиеся к ней этнические группы. Эти родо-племенные коллективы говорили как на различных наречиях тюркского языка, так и на некоторых монгольских диалектах. Однако представителей последних было значительно меньше.
Наиболее ранние и наиболее продолжительные межплеменные контакты, которые существовали ряд веков и которые оставили заметный след в формировании этнического облика кипчаков, они имели с такими крупными родо-племенными объединениями, как огузы и печенеги. Взаимоотношения кипчаков с огузскими племенами прослеживаются ещё в тот исторический период жизни этих двух этнических компонентов, когда они обитали в окрестностях Саяно-Алтайских гор и прилегающих к ним степных пространствах Восточного Казахстана и Монголии.
В надписи, относящейся к середине VIII в., высеченной на так называемом «Селенгинском камне», воздвигнутом в честь деяний уйгурского кагана Баян-чора, в четвёртой строке выбиты следующие слова: «Когда тюрки-кипчаки властвовали над нами пятьдесят лет...». [1] Исходя из контекста эпитафии следует, что кипчаки, вернее какая-то их часть, добились главенствующего положения в степях Центральной Монголии где-то в конце VII в. Вероятно, в этот период под их политическое влияние подпали племена, входящие в объединение тогуз-огузов, наиболее многочисленными среди которых были уйгурские племена.
Отражением тех же тесных этно-политических связей огузов и кипчаков в более поздний исторический период, когда огузы снова заняли главенствующее положение в степях Центральной Азии, являются дошедшие до нас легенды об Огуз-хане. Согласно данным преданий легендарный Кипчак был сыном одного из военных сподвижников Огуз-хана, а сами кипчаки в какой-то период, по Рашид-ад-Дину, входили в состав 24 племён огузов. Как отмечалось в источнике: «Племена кипчак, калач и агач-эри происходят из того народа, который соединился с Огузом и смешался с его родом». [2] Мифический мальчик, которому Огуз-хан дал имя Кипчак и по имени которого назвали всё племя, родился, согласно легенде, во время неудачного похода Огуз-хана на народ ит-барак. Мальчика нашли в дупле дерева, что и отражено в его имени. «Это слово (кипчак. — С.А.) — производное от слова «кобук», что по-тюркски означает «дерево со сгнившей сердцевиной». [3] По другой легендарной версии события, предшествовавшие рождению мальчика по имени Кипчак, произошли на земле, «которая
(82/83)
обильно поросла деревьями». Чтобы переправиться через реку, Огуз-хан приказал срубить деревья. Во время переправы он якобы сказал ребёнку, только что родившемуся на плоту, сооруженному из деревьев: «О будь ты также князем, как и я, и пусть имя твоё будет Кипчак». [4]
В обоих вариантах происхождения кипчаков непременным атрибутом выступают дерево и лес. В древних этно-генетических легендах о происхождении того или иного народа каждая деталь сюжета имеет скрытую генетическую подоснову, в каждом событии отражаются какие-либо реальные эпизоды из жизни определённого этнического коллектива. Обязательное упоминание дерева и леса в легендах о наиболее раннем периоде этнического развития кипчаков говорит о том, что этногенез кипчаков происходил в той местности, в которой лес постепенно сменялся степью, т.е. в лесостепной зоне, в данном случае в регионе Саяно-Алтайских гор. Небезынтересно, что вместе с кипчаками упоминается и народ, обитающий в лесной зоне. Он известен под названием народ «агач-эри» (в переводе с тюркского — «лесные люди»). [5]
Таким образом, легенды об Огуз-хане доносят до нас сведения о вхождении кипчаков в огузский племенной союз, когда они жили где-то на границе лесостепной зоны в Северо-Западной Монголии. Эти события происходили, по всей вероятности, в середине IX в. Именно в середине IX в. тогуз-огузы (уйгуры) потерпели сокрушительное поражение от своих северных соседей — киргизов, что преломилось в легендарном представлении о поражении Огуз-хана от народа ит-барак. В.Ф. Минорский, основывая свои суждения на информации ал-Марвази о землях в Киргизии, в которой водились собаки якобы размером с быка, высказал предположение о том, что мифическую страну ит-бараков следует искать на Енисее, где обитали в тот период киргизы. [6] Такое предположение, по нашему мнению, подтверждается тем, что в районе севернее отрогов Саяно-Алтайских гор издавна бытовал тотемический культ собаки. О локализации в III в. до н.э. племени кучуков (собак) к северу от Алтая свидетельствуют китайские хроники. [7] Об этом же племени Кучугур сообщают тибетские источники VIII в. [8] В начале XIII в. о них писал Плано Карпини. [9] Как видим, тотем собаки был широко распространён у народов Сибири, что объясняется в
(83/84)
первую очередь важной ролью собаки в их хозяйственной деятельности. Интересно, что по представлениям киргизов красная собака (кызыл тайган) была их мужским предком, прародителем. [10]
Кипчаки, очевидно, их аристократическая часть, потеряв господствующее положение и попав под политическое влияние бывших подчинённых — огузов, откочёвывают к себе в Алтайские горы и затем переносят центр кочёвок в степи Казахстана. О продвижении кипчаков на запад свидетельствуют такие слова из легенды об Огуз-хане: «Он (Огуз-хан. — С.А.) послал род кипчаков, чтобы они поселились между страной ит-бараков и Яиком..., с той поры там и находятся летние и зимние кочевья кипчаков». [11] Перед нами в общем виде показаны западные и восточные границы страны кипчаков, восточные пределы которой соприкасаются с землями киргизов. Весьма примечательно совпадение дат господства кипчаков на территории Казахстана, приводимых в легенде, с достоверными историческими фактами. Согласно преданию, Огуз-хан, дождавшись возмужания Кипчака, послал его против взбунтовавшихся (значит, до этого ему подчинённых) народов, среди которых упомянуты маджары и башкиры. Кипчак их усмирил и 300 лет царствовал в этой стране «со времён Огуз-хана до времени Чингиз-хана», [12] а говоря словами исторических фактов — со второй половины X в. (время политического возвышения кипчаков в степях Казахстана) до первой трети XIII в. (время монгольского нашествия).
Однако следует отметить, что впервые кипчаки были зафиксированы на современной территории Казахстана, согласно источникам, в VII в., [13] но тогда они ещё не играли той заметной роли в этно-политической истории Евразийских степей, какую обрели в начале II тыс. нашей эры. Этот период консолидации кипчаков отмечен в легенде об Огуз-хане, по всей вероятности, как период «возмужания Кипчака».
Таким образом, различные факты свидетельствуют об этнических связях огузов и кипчаков уже в наиболее ранний период их развития. Но, несмотря на древние связи, истоки происхождения огузов и кипчаков различные. Кипчаки, по Абу-л-Гази, относились к тем нескольким племенам, «которым Огуз-хан дал имя, но которые не происходят из его рода». [14]
(84/85)
Этно-политические взаимоотношения с другим народом — с печенегами — у кипчаков возникают главным образом в казахстанских степях с VIII в., когда печенеги, согласно тибетским переводам отчёта уйгурских послов, обитали в пространстве между Балхашом и Сырдарьей. [15] Неизвестный автор X в. в своём труде «Худуд ал-Алам» писал, что «южные границы кипчаков соприкасались с печенегами». [16] Это замечание относится именно к тому периоду, о котором сообщают тибетские источники. Вполне вероятно, что в тот отрезок времени контакты двух племенных группировок не были столь интенсивными, как в последующие века, когда в X в. между кипчаками и печенегами участились военные столкновения, которые, в конце концов, привели последних к поражению. Большая часть печенежских племён откочевала в южнорусские степи, а оставшаяся связала свою судьбу с кипчаками. Следствием такого драматического периода в истории печенегов оказалось вторичное появление на исторической арене немного изменённого, древнего, бытовавшего на территории Казахстана с конца I тыс. до нашей эры, этнического наименования кангюй — канглы. Слово «канглы», как отмечал Махмуд Кашгарский в XI в., означало «имя знатного человека среди кипчаков». [17]
Согласно С.Г. Кляшторному, новое появление этнонима «канглы» связано с завоеванием кипчакскими племенами древних печенежско-огузских земель по Сырдарье и Приаралью. Принятие этого имени сначала верхушкой кипчакских родов выражало их стремление связать себя с генеалогической традицией древних племён, издавна проживавших по Сырдарье. [18] С.П. Толстов рассматривает этноним «канглы» как переоформление имени кангар (кенгерес) в результате ассимиляции части печенежских племён кипчакской конфедерацией. [19] Неудивительно, что этот этноним возникает в начале XI в., когда кипчаки широким фронтом вышли к берегам Сырдарьи и прочно здесь обосновались. О жителях степей к востоку от реки Урал Рубрук писал: «Прежде там были некоторые команы (кипчаки. — С.А.), называемые кангле». [20] Эти слова Рубрука указывают на то, что канглы к середине XIII в. стали играть заметную роль среди кипчаков, у которых общераспространённая тамга (||) является, как утверждал ещё Н.А. Аристов, удвоенной канглийской тамгой, которая, в свою очередь, восходит к печенежской.
Кроме огузов, печенегов, канглов, явившихся значительной частью кипчакской конфедерации и внёсших существенные черты в формирование этнических признаков кипчаков средневековья, на терри-
(85/86)
тории Дешт-и Кипчака обитали ещё тюркоязычные племена, но менее малочисленные [так в тексте], чем названные. Одни из них издревне обитали в степях Казахстана в составе телеских племён и объединений, входивших в Западно-Тюркский каганат, другие являлись остатками некогда крупных этнических массивов, со временем сошедших с исторической арены. Однако, все они принадлежали к тюркскому этническому миру, хотя и имели свою специфику в языке и культуре. С политическим возвышением кипчаков данные племена, как это обычно практиковалось среди кочевого мира, стали именоваться кипчаками.
Например, таким обособленным от своей основной части коллективом, были уйгуры отмеченные источниками в конце I тыс. нашей эры в степных просторах к северу и востоку от Аральского моря. Их приход сюда можно связать с событиями 840 года, когда далеко, в Центральной Азии, киргизы нанесли жестокое поражение уйгурскому государству на Орхоне. Основная часть уйгурских племён ушла в Турфан и Ганьсу, а сравнительно небольшая группа уйгуров, отколовшись от сородичей, нашла убежище на землях Приаралья. Такое утверждение В.Ф. Минорского [21] подтверждает Дж. Гамильтон, который пишет: «После разгрома Уйгурии в IX в. часть тогуз-огузов — уйгуров, вытесненная на западную границу, поселилась в окрестностях Аральского моря». [22] О пребывании уйгуров в казахстанских степях начиная с X в. сообщает Масуди. В «Мурудж аз-захаб» он отмечает где-то в северных районах, за рекой Балх, т.е. Амударьей, государство «Кимак Бигур». [23] В.Ф. Минорский убедительно расшифровал это имя как «Кимак Югур». [24] Именно под наименованием «югур» уйгуры упоминаются в XII в. во время событий, происходивших в этих же местах. О них, в частности, говорилось в дипломатической переписке отца Мухаммеда хорезмшаха Текеша с некоторыми среднеазиатскими владетелями того времени. В письме от 1182 г. Текеш сообщал, что к границам Хорезма, к городу Дженду прибыл один из кипчакских предводителей, свита которого состояла из «сыновей югуров». [25]
На территории Западного Казахстана в тот исторический период проживали и другие менее крупные племена, первоначально входившие в печенего-огузскую этническую среду. Из них следует отметить древнебашкирские племена, которые с начала XI в. стали подвергаться влиянию кипчакского этнического союза. О пребывании древнебашкирских племён в Приаралье говорят данные ряда источников. На основе их изучения один из современных исследователей башкирского этноса Р.Г. Кузеев пишет: «Вся совокупность этнографических и письменных источников свидетельствует о том, что группа тюркских
(86/87)
племён под общим названием «башкиры» издавна обитала на широком пространстве Приаралья, постепенно продвигаясь к западу». [26]
Башкиры, стремясь противостоять растущему натиску кипчакских племен, на рубеже IX-X вв. объединились в военный союз с печенегами. На стороне кипчаков выступили огузы. О жестокой борьбе кочевников за земли Приаралья сообщают Константин Багрянородный [27] и ал-Масуди. Согласно последнему, против союза четырёх племён в составе «баджнак, баджане, баджгард и наукерде» выступили гузы, карлуки и кимаки. [28] Баджнак — вариант имени печенег, последующие два названия — баджане и баджгарды — отождествляются с бурзянами и башкирами. [29] Большая часть печенегов и башкир после поражения в этой борьбе откочевала далее на запад и северо-запад. Оставшиеся, наиболее бедные слои печенежских племён вошли в состав коллективов победителей, завершая их этническую консолидацию. Не без основания Махмуд Кашгарский ещё в XI в., а Рашид-ад-Дин в XIV в. отмечали печенегов среди 22 (или 24) колен народа огузов, а также части печенегов и огузов — среди кипчаков. В состав огузов и кипчаков вошли и башкиры, но в меньшем количестве, большая их часть удалилась на Средний и Южный Урал. Однако группа башкирских племён продолжала кочевать в Северо-Западном Казахстане. Упоминание о них можно найти в записках Ибн-Фадлана, который во время своего путешествия на Волгу опасался встретиться в районе реки Чаган с воинствующими башкирами. [30] Чаган — это современная река Шаган в Актюбинской области.
Интересно, что в данном районе несколько позднее, в XIII в., обитали кипчакские племена, во главе которых стоял Бачман, один из первых поднявший восстание покоренных народов против монгольского владычества. Согласно источнику, Бачман был из «народа кипчаков, из племени ольбурлик». [31] Восстание было разгромлено. Бачман казнён, его сородичи частично истреблены, а частью бежали на территорию современной Башкирии. Возможно, эти племена были предками поздних башкирских родов бушман-кипчак, бушман-суун-кипчак. [32] Р.Г. Кузеев считает, что «бушман-бычман — тюркский этноним древнего происхождения, трансформировавшийся, согласно степной традиции, в имя эмира бушман-кипчаков». [33]
(87/88)
Согласно Рашид-ад-Дину, Бачман происходил из кипчакского племени ольбурлик, чьи кочевья располагались в Западном Казахстане. В этой области на рубеже XI-XII вв. сложилась крупная конфедерация кипчакских племён, возглавляемая ханами из племени ильбари, или ольбурлик. В китайской официальной истории «Юань-ши» сказано, что у кипчаков, живших в местности Юйлиболи, находившейся в 30 тыс. ли к северо-западу от Китая, имелись ханы, которые «из поколения в поколение были государями кипчаков». [34] По замечаниям видного французского синолога-ориенталиста П. Пелльо, местность Юйлиболи получила своё название от имени кипчакского племени ильбари. [35]
Вероятно, ханы из племени ильбари на протяжении нескольких поколений были правителями в степях Казахстана. Джузджани, например, утверждал, что один из индийских султанов середины XIII в. Улуг-хан Аджам, в юности бежавший из Дешт-и Кипчака от преследования монголов и впоследствии ставший во главе Делийского султаната, был родом из кипчаков. Джузджани знал его родословную и величал его «ханом ильбари и шахом йемеков». [36] Отец его в Дешт-и Кипчаке «был сильной личностью среди племён ильбари и носил титул хана», [37] дед его был потомком «Абар-хана Ильбари, который был ханом над 10 тыс. семейств». [38] Исходя из подсчёта поколений представителей ханской линии племени ильбари, Абар-хан Ильбари правил где-то в XI в. По всей вероятности, его имел в виду Махмуд, Кашгарский, когда указывал, что у кипчаков в середине XI в. был владетель по имени Табар-хан. [39] По-видимому, ильбари был знатный в Евразийской степи династийный род, встречаемый в разнохарактерных источниках под различными по произношению, но близкими по значению именами. У Рашид-ад-Дина он назван ольбурлик, в «Слове о полку Игореве» — ольбери. [40] В русских летописях это племя известно под общим названием бурчевичи. [41] Сильное и крупное объединение половцев под таким именем, по данным С.А. Плетнёвой, имело свои кочевья на территории, ограниченной с запада Днепром, а с востока — речкой Волчьей. [42] Авторы XIV в. Ан-Нувайри и Ибн Халдун пишут о племени бурлы или эльбури. [43]
(88/89)
Общим корнем у приведенных этимологий является слово, производное от слова бөpi, что по-тюркски означает «волк». [44] [здесь и далее, видимо, опечатка? — вместо ө должно быть ö] Поэтому, как нам представляется, словосочетания ильбари, ольбурлик, ольбери, эльбури, бурлы, бурчевичи передают в искажённом виде название племени, которое, возможно, звучало как ельбөрi (народ волка). Вполне вероятно, что ханское династийное племя кипчаков, правящее в Дешт-и Кипчаке в XI — начале XIII в., взяло имя своего покровителя, тотема волка в качестве племенного имени. Действительно, волк был древним тотемом правящего рода кипчаков, когда они властвовали в степях Центральной Монголии. На их знаменах красовались изображения золотой волчьей головы. Сами тюрки заявляли, что ведут свое происхождение от волчицы и десятилетнего мальчика. [45] Свидетельством почитания волка кипчаками является описание поведения хана половцев Боняка из племени бурчевичей перед битвой с венграми. «Когда наступила полночь, встал Боняк, отъехал от войска и начал выть по-волчьи, и волк откликнулся на вой его и завыло множество волков. Боняк же, вернувшись, сказал Давыду, что завтра мы победим венгров». [46]
Кроме ильбари Джузджани упоминал и племя йемеков, как входящее в кипчакскую конфедерацию. Впервые этот этноним встречается в VII в., когда йемеки жили в верховьях Иртыша. В китайских источниках они, вероятно, известны под именем яньмо, как племя исконно тюркское, игравшее крупную роль в северных районах Западно-Тюркского каганата. Впервые на отождествление этнонима яньмо, известного только в китайских источниках, с йемеками арабоязычных авторов обратил внимание Л. Амби. [47] Спустя четыре века Махмуд Кашгарский отметил их на том же месте как тюркское племя в составе кипчаков, хотя сами кипчаки «считали себя отдельной группой». [48] Позднее, в XII в., йемеки встречаются в западных районах Казахстана, куда они переселились вместе с кипчаками, расширившими свои владения. Наджип Хамадани писал, что в XII в. город Саксин страдал от постоянных набегов кипчаков и йемеков. [49] В Предуралье топонимы и антропонимы с основой йемек распространены довольно широко. Русские летописи знают половцев Емяковы в районе реки Камы. [50] Русская фамилия одного из башкирских тарханов XVIII в. была Емяков, в татарских говорах Поволжья выражение «йемек майы» означает горчицу. [51]
(89/90)
Перечисленные племена, входившие в кипчакскую конфедерацию, хорошо понимали друг друга, так как изъяснялись на одном языке. Огузы, печенеги, канглы, югуры, ильбари, йемеки и другие, более мелкие, более древние этнические группы, обитавшие в тот период на обширной территории Казахстана, разговаривали на различных диалектах единой системы тюркского языка.
Накопленный материал, данные письменных источников и археологии позволяют в настоящее время с большим основанием, чем прежде, предполагать, что центральноазиатский компонент ещё до монгольского нашествия оставил свои следы в сложении этнического облика кипчаков средневекового Казахстана.
Нам представляется, что одним из таких племенных объединений являлись кимакские племена, часть из них, несомненно, была неместного происхождения. Гардизи, который приводит генеалогическое предание о происхождении кимаков, утверждает, что кимаки выделились из татарской этнической среды и где-то в конце I тыс. нашей эры, переселившись на запад, выбрали местом своего обитания Иртыш. [52] Эти данные находят своё подтверждение в заметках Тамима ибн Бахра, видевшего кимаков в начале IX в., кочевавших к северо-западу от столицы уйгуров на Орхоне. [53] Исходя из этих сведений и археологического материала можно предположить, что часть кимакских племён, обитавших в бассейне Иртыша, и прежде всего татары, были выходцами из центральноазиатских степей и на рубеже I и II тыс. нашей эры вошли в состав кипчаков. [54]
Присутствие в составе кипчаков и других племён центральноазиатского региона также не вызывает сомнений. Например, Гардизи среди семи племён, входящих в кимакский союз, образовавшийся на Иртыше в IX-X вв. и занимавший территорию Восточного Казахстана, западной и северной части Алтайских гор, [55] упоминает и племя баяндуров. [56] О племени баяндур и племени байат в числе огузских образований сообщает Абул-л-Гази. [57] В составе огузо-кипчакских племён они проникли далеко на запад и под именем берендеев и боутов кочевали на границах с Киевской Русью. [58]
Таким образом, на протяжении нескольких веков кипчаки по мере усиления своего политического влияния и могущества на огромном пространстве Евразийских степей вступали в различные этно-
(90/91)
политические отношения с пограничными и пришлыми племенами, постепенно включали их в состав своего объединения и передавали им своё этническое имя. Такой процесс был, естественно, не односторонен, кипчаки сами подвергались влиянию других племён, что не могло не сказаться на их этно-культурной общности, на полиморфизме их этнического состава.
Среди родо-племенных групп, образовавших в долине Иртыша в IX-X вв. кимакский союз племён, имелись разные этнические группы. Это были и исконно тюркские, издавна жившие в данном регионе кипчаки и йемеки и пришлые с востока из монголоязычной среды татары и кимаки. В кипчакскую конфедерацию, созданную в XI-XII вв. в степях Казахстана, вошли следующие известные нам родо-племенные группы: кипчаки, канглы, печенеги, огузы, йемеки, ильбари, югуры, башкиры, каи или уранийцы, кидани, байауты и др. Конечно, следует иметь в виду, что вошли только отдельные группы крупных племён. Как известно, для периода раннефеодальных отношений, на стадии которых находились племена кипчакской группировки, характерно не только объединение этнически родственных племён, но и постоянные столкновения племенных каолиций, дробление самих племён и, наконец, смешение с иноязычными племенами.
Именно на такой стадии этно-политического развития пребывали кипчаки Казахстана в канун монгольского нашествия. Этот период отразили в своих хрониках авторы XIV вв. Ан-Нувайри и Ибн Халдун, которые описывали со ссылкой на летопись XIII в. положение в Дешт-и Кипчаке. Согласно Ан-Нувайри, у кипчаков было много различных племён. Это токсоба, йета, бурджоглы, бурлы, кангуоглы (кангароглы), андоглы, дурут, карабароглы, джузан, карабирикли, котян. [59] Ибн Халдун то же перечисляет одиннадцать племён кипчаков с небольшими поправками в их написании. Он называет следующие: токсоба, сета, бурджоглы, эльбури, канаарлы, оглы, дурут, калабаалы, джерсан, карабирикли, кунун и указывает, что они не из одного рода. [60]
В списке племен, приведённых Ан-Нувайри и Ибн Халдуном, мы встречаем знакомые нам родо-племенные подразделения. Это бурлы, или эльбури, известные под именем ильбари в степях Западного Казахстана или под этнонимом бурчевичи в южнорусских степях. Это кангуоглы, или канаглы, расшифрованные еще Н.А. Аристовым как канглы. [61] Имя токсоба встречается в русских летописях под названием токсобичи, [62] йета, или сета, которые соответствуют летописным етебичам, [63] дурут, или дортуул и имеют аналогию в летописных тортробичах. [64] Племя карабирикли (черные клобуки) объединяли в XII в. та-
(91/92)
кие племена, как берендеи, или байандур и каепичи. Под каепичами русских летописей [65] следует иметь в виду племя кан. [66] Интересно связать этноним котан, или кунун, с именем основателя династии ильбари, имя которого П. Пелльо восстанавливает как Кунан. [67] В то же время этот этноним встречается в половецкой ономастической среде в форме котян. [68]
Несколько иной, но не менее интересный список кипчакских племён приводит ещё один автор XIV в. ад-Димашки. Он отмечает среди них крупные и мелкие подразделения. К крупным он отнёс баргу, токсоба, итоба, барат, ильарас, бурджоглы, манкуроглы, йемек, к мелким — таг, башкырт, куманку, бузанку, баджна, караборикли, уз, шортан. [69] Перед нами пёстрый этнический состав кипчакской конфедерации. Интерес вызывают племена баргу, итоба, барат, ибо они уводят нас в мир «лесных людей», с которыми были связаны кипчаки на самой ранней стадии своего этнического развития. Рашид-ад-Дин упоминает племя баргу наряду с лесными урянкатами, как племена, обитавшие к северу от Селенги, где, как известно, жили кимакские племена до переселения на Иртыш. Вероятно, это племя вместе с кимаками в конце I тыс. нашей эры влилось в состав кипчаков и частично просуществовало до XIII в. Если вспомнить племя ит-бараков, с которыми легендарный Огуз-хан вёл неудачные войны в тот период, когда родился не менее легендарный мальчик по имени Кипчак, то появление этнонимов итоба — барат (окончание -т- в имени барат является аффиксом множественного числа монгольского языка) в составе позднесредневековых кипчаков не должно удивлять. Племя ильарас, вероятно, соответствует половецкому племени елтуковичи. [70] В том и другом случае они переводятся как смешанные племена, так как слово «ель, иль» означает в тюркских языках народ, племя. [71] Этноним «таг» вернее связать с огузами. Один из легендарных сыновей Огуз-хана носил имя Таг. [72]
Мы видим, что список ад-Димашки характеризует более раннюю политическую обстановку в Дешт-и Кипчаке, когда в нём ещё не утратили своего значения ранние этнические группировки из огузского и кимакского окружения.
Помимо этнических наименований реально существующих племён в кипчакско-половецкой номенклатуре встречаются и составные искусственные этнические наименования. Они являются названиями объединений нескольких родов, превратившимися в этническое имя с
(92/93)
собирательным значением и имевшими количественное определение как необходимый детермитив. Например, племя токсоба, вероятно, получило название от словосочетания токсан оба — 90 родов (отсюда, возможно, «92 ветви кипчаков», известных в казахском фольклоре); етебичи — йета — жети оба — жети ру — семиродцы; тортобичи — торт оба — четырёхродцы и т.д. Во всех названиях термин «оба» прилагается главным образом к наименованию родового подразделения. Семантика термина «оба» связана с монгольским термином «обог». Как указывал В.Я.[Б.Я.] Владимирцов, «обог» — это «своеобразный союз кровных родственников». [73] Однако, несмотря на то, что часть половецких племён сложилась из многих родов, сами роды и племена уже не представляли собой союза близких и кровных родственников, в них прослеживаются новые этнические элементы: пришлые и покорённые, поглощённые и ассимилированные кипчаками. Сравнительно быстрая кипчакизация пришлых монголоязычных племён объясняется не только тем, что их было не так и много, пишет Р.Г. Кузеев, но и тем, что кипчаки на протяжении нескольких веков имели контакты с монгольскими группами населения. Поэтому включение поздних монгольских компонентов в процесс кипчакизации было, считает Р.Г. Кузеев, «этнической традицией». [74]
Объединение кипчаков средневекового Казахстана в этническом отношении, как мы видим, было довольно сложным, в него входили представители разных этнических групп с явным преобладанием тюркоязычных коллективов. Такой конгломерат племён, несмотря на господство тюркского языка, на единообразную культурную общность, не мог в период развивающихся феодальных отношений жить в мире и согласии. Такая междоусобная борьба внутри кипчакской этнической общности, о чём говорят известия многочисленных источников, в канун монгольского нашествия наряду с политикой крупнейшего государственного образования Средней Азии того времени — Хорезма, направленной на поддержку постоянных междоусобиц в Дешт-и Кипчаке, приводила к ослаблению кипчакского могущества и облегчала монголам осуществление их завоевательных планов.
[5] Рашид-ад-Дин. Указ. соч., с. 123. Согласно Рашид-ад-Дину, к лесным племенам относились урасут, теленгут, куштеми, лесные урянкаты. Он пишет: «Всякие племена, у которых юрты были по лесным местам, называли лесным племенем».
[6] Sharaf al-Zaman Tahir Marwasi an China, the Turks and India. Arab, texte with on English, transl. by V. Minorsky. London, 1942, p. 105.
[8] Bacot J. Reconnaissance en Haute Asie septentrionale par cinq envoyés Ouigours an VIII-e siècle. — «Journal Asiatigue», 1956, v. 254, n. 2, p. 152.
[10] Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений. В 5 т. Т. I. Алма-Ата, 1961, с. 418.
[13] Цень Чжунь-мянь. Туцзюе цзиши. Т. I. Пекин, 1958, с. 678. Данный автор, со ссылкой на главу 99 «Бейши» перечисляя племена, входившие в группу теле и кочующие к западу от Алтая до Аральского моря, упоминает среди них племя хэ-би-си (см.: Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961, с. 38. У него племя названо гэбиси). Согласно Цень Чжунь-мяню, хэ-би-си — китайский вариант названия племён кипчак, в котором последний иероглиф «си» в кантонском диалекте читается как «сик» и вся конструкция восстанавливается как хэ-би-сик — кипчак. (Цень Чжунь-мянь, с. 670).
[15] Bacot J. Reconnaissance..., p. 147.
[16] Minorsky V. Hudud al-Alam. «The Region of the Wozld [World]». A Persian Geography, 372 A.H. — 982 A.D. London, 1937, p. 101.
[17] Кашгарии Махмуд. Девону луготит турк. Т. III. Тошкент, 1963, с. 379.
[19] Толстов С.П. Города гузов. — «Советская этнография», 1947, №3, с. 101.
[21] Sharaf al-Zaman. Tahir Marwasi..., p. 100.
[22] Hamilton J. Togus-ogus et On-ouigour. — J.A, 1962, n. I, p. 50.
[23] Macoudi. Les Prairies d-or. Text et trad. par. C. Barbier... de Courteille. T. 1. Paris, 1861, p. 213.
[24] Minorsky V. Hudud al-Alam..., p. 306.
[25] Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Ч. 1. Тексты. СПб., 1898, с. 79.
[26] Кузеев Р.Г. Урало-Аральские этнические связи в конце I тыс. нашей эры и история формирования башкирской народности. — В кн.: Археология и этнография Башкирии. Т. IV. Уфа, 1971, с. 23.
[27] Багрянородный Константин. Об управлении государством. — «Известия ГАИМК». 1934, вып. 91, с. 15.
[28] МИТТ. Т. I. М.-Л., 1939, с. 166.
[29] Кузеев Р.Г. Указ. работа, с. 23.
[30] Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956, с. 65.
[31] См.: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды (далее: СМИЗО). Т. II. М.-Л., 1941, с. 35.
[32] Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. М., 1974, с. 191, табл. 9.
[33] Там же, с. 179.
[35] Pelliot P. et Hambis L. Histoire de Compaqnes des Chingis Khan. V. I. Leiden, 1951, S. 107.
[36] Raverty H.G. Tabakat-i-Nasiri. A General History of the Muhammadan Dynasties of Asia... V. II. London, 1881, p. 1294.
[37] Ob. sit., p. 794.
[38] Ob. sit., p. 800.
[39] Кашгарии Махмуд. Девону луготит турк. Т. I. Тошкент, 1960, с. 342.
[40] Слово о полку Игореве. М.-Л., 1950, с. 21.
[41] Полное собрание русских летописей (далее: ПСРЛ). Т. II. М., 1962, с. 641-642.
[43] СМИЗО. Т. II. М., 1941, с. 540-541.
[46] ПСРЛ. Т. I. М., 1962, с. 270-271.
[47] Hambis L. Kastim et Gus-dum. — «Journal Asiatique», 1958, n. 3, p. 320.
[48] Кошгарий Махмуд. Девону луготит турк. Т. III, Тошкент, 1963, с. 29.
[49] Цит. по Агаджанову С.Г. Очерки истории огузов и туркмен Средней Азии IX-XIII вв. Ашхабад, 1969, с. 162.
[50] ПСРЛ. Т. I, с. 389.
[51] Гарипов Т.М. Махмуд Кашгари и кыпчакские языки Урало-Поволжья. — «Советская тюркология», 1972, №1, с. 48.
[52] Бартольд В.В. Отчёт о поездке в Среднюю Азию с научной целью. 1893-1894 гг. СПб., 1897, с. 106.
[53] Minorsky V. Tamim ibn Bahr’s journey to the Üyghurs. BSOAS. Vol. XII, pt. 2, 1948, p. 284.
[54] Ахинжанов С.М., Ерзакович Л.Б. К вопросу о происхождении канов на Сырдарье. — «Известия АН КазССР, серия общественная», 1972, №2, с. 64-69.
[56] Бартольд В.В. Указ. соч., с. 106.
[58] Толстов С.П. Города гузов. — «Советская этнография», 1947, №3, с. 96.
[59] СМИЗО. Т. I. СПб., 1884, с. 540.
[60] Там же, с. 541.
[62] ПСРЛ. Т. II. М., 1962, с. 455.
[63] Там же, с. 641.
[65] ПСРЛ. Т. II, с. 507.
[66] Толстов С.П. Города гузов. — «Советская этнография», 1947, №3, с. 96.
[67] Pelliot P. et Hambis L. Histoire de Compaqnes des Chingis Khan, S. 102.
[68] ПСРЛ. T. I, c. 505; T. II, c. 544.
[69] Marguart J. Über das Volkstum der Komanen. — AKGWG, 1914, Bd. XIII, №1, Berlin, S. 157.
[70] ПСРЛ. T. II, c. 641.
[73] Владимирцов В.Я.[Б.Я.] Общественный строй монголов. Л., 1934, с. 46.
[74] Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. М., 1974, с. 176.
|