[ каталог ]

Сокровища Британского музея.

// М.: «Планета». 1984. 320 с.

Глава III. Древняя Передняя Азия.

Д-р Р.Д. Барнетт, хранитель с 1932 по 1974 год.

Отдел древней Передней Азии в настоящее время хранит коллекции, характеризующие искусство и культуру многих народов одного из величайших центров мировой цивилизации в период от каменного века до возвышения ислама. Что же это такое Передняя Азия? Она включает области, расположенные на восток от центрального плато Турции до границы Афганистана, а на юг — от побережья Чёрного моря до Адена и Индийского океана.

В XIX и даже в XX веках вся эта территория, исключая Иран, входила большей своей частью в Турецкую империю, но в настоящее время здесь существует множество государств.

Формирование коллекций переднеазиатских древностей в Британском музее (имеются в виду памятники древних цивилизаций этой обширной области) относится к самому раннему периоду его существования — к XVIII столетию. Частично это были пунические печати с надписями из коллекции сэра Вильяма Гамильтона (1730-1803), хотя тогда никто не считал их пуническими, так как не были ещё известны ни этот язык, ни письменность.

В 1785 году в Англию приехал молодой и очень рассеянный немецкий учёный Р. Распе (умер в 1794 году). Его репутация в Германии, где он занимал пост хранителя маркграфских коллекций в Касселе, была довольно тёмной. Но в Англии он доказал, что обладает яркими и разнообразными талантами. Прежде всего он выпустил в свет, правда, сначала под псевдонимом, «Путешествия барона Мюнхгаузена» — пожалуй, один из самых ярких примеров необузданной фантазии. Во-вторых, он создал одну из самых ранних работ критической археологии — «Каталог гемм Тасси» (напечатана в Эдинбурге в 1791 году по-английски и по-французски).

Дж. Тасси (1735-1799), приехавший в Лондон в 1766 году (за ним последовал и его племянник, Вильям, который был много моложе него), имел громадное, совершенно замечательное собрание слепков и оттисков с гемм классического и доклассического периода, камей, месопотамских цилиндров, оригиналы которых хранились в разных коллекциях. Тасси стал знаменит среди своих современников, главным образом, тем, что изобрёл и распространял метод репродуцирования отпечатков с таких гемм на стекловидной пасте, похожей на эмаль.

Для подготовки каталога этих слепков Тасси пригласил Распе, который щедро иллюстрировал его рисунками более чем с 15 800 гемм и цилиндров. Семнадцать таких же памятников хранились в Британском музее. Из них одиннадцать происходили из коллекции Таунли (1791 г.), а остальные шесть — из коллекции Гамильтона. Некоторые гравюры с этих печатей, сделанные для Распе гравёром Дж. Алланом, относятся к 1789 году. Правда, Распе назвал цилиндры древней Вавилонии и Ассирии «персеполитанскими» — по названию столицы древней Персии, Персеполя, руины которого стали известны западным путешественникам ещё в XIV веке, но для этого была важная причина — во времена Распе Персеполь был единственным местом, где находились все известные тогда клинописные надписи.

Тогда ещё никто не знал, что клинопись на самом деле была изобретена в древней Вавилонии и Ассирии — современном Ираке. Её месопотамское

(73/74)

происхождение доказал впервые Иосиф Хагер в 1801 году («Диссертация о вновь открытых вавилонских надписях»).

Итак, мы знаем, что основа замечательной коллекции цилиндрических печатей, насчитывающей сейчас около трёх тысяч экземпляров, была заложена уже в 1784 году, хотя мы и не знаем, с какой целью или откуда получили эти памятники Гамильтон и Таунли.

Следующее имя в истории формирования музейных коллекций памятников Переднего Востока — это имя сэра Роберта Кер Портера. Более важным, чем его сравнительно небольшие дары музею, было его творчество. Талантливый юноша, оставшийся сиротой после смерти своего отца — хирурга шотландской армии, был послан обучаться живописи в Лондон, в академию Бенджамина Веста. Здесь он быстро достиг успеха, получил хорошее общее образование и работал в качестве военного художника на Пиренейском полуострове, оставив зарисовки отступления генерала Мора из Корунны. Затем, приглашённый русским царём в Петербург на должность исторического живописца, он, после многих превратностей судьбы, женился на русской княгине и был послан её родственником Олениным, президентом Российской Академии наук, в путешествие в Персеполь. Его задачей было дать первые правдивые и точные зарисовки персепольских дворцов и рельефов. Кроме того, он открыл и зарисовал до того совершенно неизвестный европейской науке скальный рельеф и надписи Дария в Бехистуне. * Трёхъязычные надписи на этой скале, позднее, в 1835-1837 годах, скопированные полковником Роулинсоном, дали возможность ему и другим учёным в 1859 году дешифровать древнеперсидскую клинопись. [78]

Кер Портер сделал большое количество записей своих учёных наблюдений и рисунки многих памятников. Всё это он опубликовал в своей книге «Путешествия в Грузию, Армению, Персию и древнюю Вавилонию» (в 2-х томах, Лондон, 1822 г.).

Путешествия привели его в Багдад, где он был горячо принят другим, ещё более замечательным человеком — Клаудисом Джеймсом Ричем (1787-1821). [77] С 1808 года Рич был резидентом Ост-Индской компании в Багдаде. Туда он прибыл из Бристоля юным курсантом, когда ему едва исполнилось 16 лет (1803 год). Одарённый лингвист и тонкий дипломат, Рич очень быстро сделал карьеру. Он скрашивал своё вынужденное одиночество, развивая в себе интерес ко всему, что его окружало, но особенную склонность он проявил к той области, которую мы сейчас называем археологией, а тогда, поскольку не существовало подходящего термина, называли «антикварными штудиями».

Западный мир, очнувшись от шока французской революции и войн, был вдохновлен наполеоновской экспедицией в Египет и, вероятно, деятельностью лорда Элгина, а также судьбою лорда Байрона на то, чтобы научным взглядом обозреть древний мир Ближнего Востока и задаться вопросом, а осталось ли что-нибудь от Ниневии и Вавилона? Сам Рич определил действительное положение Вавилона, посетил развалины Куюнджика и Нимруда, коллекционировал клинопись (одну из надписей точно скопировал его молодой секретарь немец Карл Беллино), цилиндрические печати, монеты и восточные рукописи. Во время шестинедельного пребывания в Багдаде Кер Портера они с Ричем стали близкими друзьями, и Кер Портер зарисовал для

(74/75/76/77/78)

своей книги многие из принадлежавших Ричу древних памятников. Вместе с Беллино Кер Портер посетил Вавилон и развалины поблизости от него. Но вскоре после этого Рич, остановившись в Ширазе по пути к Персеполю и Пасаргадам, помогая больным, сам заразился и умер в расцвете лет и таланта, всего лишь 34 лет от роду.

После смерти Рича его вдова, Мэри, продала Совету попечителей Британского музея всего за 1000 фунтов его коллекцию из девятисот восточных рукописей (сейчас — это часть собрания Отдела рукописей и печатных книг Востока)* * и месопотамские древности. Список последних — это самый первый шаг к созданию каталога древностей Передней Азии Британского музея, поскольку в то время вряд ли было сделано что-либо ещё в этой области. В списке — 56 печатей, «цилиндр Беллино» — восьмигранная глиняная призма, на которой содержатся анналы царя Синаххериба (около 700 г. до н.э.), записанные клинописью. Это и был тот текст, который скопировал Беллино.

По-видимому, совсем не случайно, а именно под влиянием Рича музей получил в этот период немногие фрагменты рельефов из дворцов Персеполя. Рельефы, а также надпись Асархаддона были подарены сэром Г. Оусли (1825 г.) и лордом Абердином (1871 г.). Они приобрели эти памятники, когда были послами в Тегеране.

Далее в поступлениях следует пауза более чем в двадцать лет, если не считать нескольких печатей из коллекции Стюарта (1841 г.), прекрасной базальтовой стелы с изображением нововавилонского царя Набонида [107] и, как пишет Констанция Александер в рассказе о Риче («Багдад в прошлые дни», 1928 г.), нескольких ассирийских скульптур, никаких следов которых теперь не осталось. Поступили также несколько цилиндрических печатей с клинописью из Хиллаха, переданные музею сэром К. Джексоном (1843 г.).

Остин Генри Лэйярд, [80] никогда в своей жизни не встречавший Рича, был, по общему признанию, кое-чем ему обязан. И сам Лэйярд указывал на тот факт, что до его собственных открытий всё, что было известно мировой науке о Вавилонии и Ассирии, было собрано в выставочной витрине музея, где находились вещи из коллекции Рича и Кер Портера. Благодаря поддержке сэра Стрэтфорда Каннинга, британского посла в Константинополе, молодому Лэйярду удалось внести уникальный вклад в мировую науку. Он увеличил музейные коллекции до громадных размеров, благодаря своей напряжённой работе в турецкой Месопотамии. В течение всего двух полевых сезонов, проявив невероятную энергию, без всякой выучки, но лишь ведомый гениальным чутьём, один, без всякой помощи, он мастерски раскопал четыре дворца и привёз в музей десятки скульптур, тысячи клинописных табличек и других предметов. Он готовил публикации для учёного мира и в то же время популярные описания, те самые, которые и сейчас знакомят публику с величием, богатством и высоким художественным уровнем ассирийской цивилизации. Возбуждение, вызванное этими открытиями, засвидетельствовавшими некоторые события, описанные в Ветхом завете, в викторианской, влюблённой в библию Англии, было громадным.

По его следам пошли другие и по заданию Совета попечителей или других организаций возобновили и расширили его раскопки. Среди них были О. Рассам, [79] работавший для Совета попечителей в Куюнджике (Ниневия) и Нимруде (1853-1854), В.К. Лофтус, ведший сначала раскопки для Фонда ассирийских раскопок в Сузах, Варке (библейском Эрехе), Нимруде и

(78/79)

Ниневии (1849-1853 гг.), и затем для Совета попечителей — вновь в Ниневии (1854-1856 гг.) и, наконец, полковник Роулинсон.

Когда началась Крымская война, раскопки в Месопотамии практически прекратились, если не считать работ консула Тейлора в 1853-1854 годах. Он ставил своей целью систематическое исследование «Ура халдеев», который сам же и открыл, продолжая начатые раньше раскопки в Абу Шахрейне, и идентифицировал его с городом Эриду, упоминаемом в письменных источниках.

Позднепуническая (или новопуническая) надпись из Мактара появилась в музее в 1833 году. В 1850 году сэр Т. Рид, бывший консул в Тунисе, продал музею восемь новопунических стел, среди которых была стела с двуязычной надписью, пунической и берберской (или нумидийской), из мавзолея Тугги. [111] Приблизительно в то же время началась активная археологическая деятельность и в других районах Северной Африки.

В 1857 году доктор богословия Натан Дэвис, миссионер, провёл небольшие раскопки и собрал материалы в Карфагене и Утике. Он открыл замечательные римские мозаики и многочисленные пунические надписи, главным образом, о посвящении храму Тафет детей, которых приносили в жертву в VI-V веках до н.э. карфагенскому Молоху — Баал Хаммону. Манила к себе и Аравия, но в общем 60-е годы XIX века были паузой в исследовании Ближнего Востока. В 1865 году был основан Палестинский исследовательский фонд, и хотя Совет попечителей неразумно отверг в 1867 году предложение купить Моавитский камень, найденный на территории Иордании, — уникальный памятник, иллюстрирующий войны Ахава с Моавом, все же древнееврейская культура вскоре была представлена в музее (1870 г.) двумя важными надписями: одна из них происходила, вероятно, из гробницы министра или писца правителя Езекии по имени Шебна. [112] В 1903 году в музей поступили два еврейских каменных оссуария, один из них с надписью: «Никанор, александриец, который сделал врата», т.е. субсидировал изготовление знаменитой пары бронзовых дверей во втором храме в Иерусалиме около 10 года до н.э. [103, 104]

Несмотря на все опасности и трудности, которые подстерегали в те дни исследователей Аравии, датский учёный — лейтенант Карстен Нибур в 1762 году проник в Йемен и привёз оттуда копии южноарабских доисламских надписей. Шведский путешественник Буркхардт в 1812 году открыл Петру с её удивительными монументами. Исследуя страну с контролируемой Англией территории Адена, подполковник Р.Л. Плейфайр и полковник В.М. Кофлан смогли также вывезти оттуда в 1855 году и надписи на бронзе и камне древним доисламским письмом юго-западной Аравии. [114] К ним прибавились и материалы, обнаруженные в 1871 году капитаном В.Ф. Придо и в 1883 году майором Хантером. Наконец, и сирийская пустыня отдала учёным кое-что из своих исторических памятников.

Удивительные развалины Пальмиры были открыты путешественниками в 1678 году, но стали известны, главным образом, после 1751 года, когда Вуд и Даукинс впервые опубликовали французское издание своих «Руин Пальмиры».

Искусство Пальмиры было представлено в Лондоне с 1880 года прекрасными погребальными портретами, вероятно, из коллекции консула Гендерсона. [98] Основание Фонда исследования Палестины привело к тому, что полковник Уоррен изучил древний Иерусалим (1869 г.), а полковник Кондер и лейтенант Китченер (впоследствии — фельдмаршал лорд Китченер) создали

(79/80/81/82/83/84)

карту Палестины (1872-1878 гг.). Это были выдающиеся достижения начальной стадии исследования этой страны.

В результате возросшего интереса к истории Ближнего Востока и, в связи с этим, роста коллекции его памятников в Британском музее был образован самостоятельный Отдел Востока. Главное внимание при изучении памятников культуры Месопотамии в 60-х годах XIX века уделяли дешифровке клинописи, и ведущую роль в этой области играл полковник Роулинсон, [78] дешифровщик, работавший с тысячами текстов, привезённых Лэйярдом и его преемниками. Именно благодаря его влиянию Отдел Востока, созданный в 1861 году главным образом для хранения египетских и ассирийских материалов, становится мировым центром изучения клинописи.

Появившееся 3 декабря 1872 года сообщение о том, что молодой ученик и протеже Роулинсона, Джордж Смит, помощник хранителя Отдела Востока, обнаружил в одной из этих клинописных табличек вавилонскую версию легенды о потопе, вновь возбудило широкий интерес к Ниневии — месту, где она была найдена. Что если Британский музей пошлёт его туда, может быть, он найдет недостающую часть таблички? «Дейли Телеграф» предложила 1000 гиней на организацию такой экспедиции при условии, если ею будет руководить сам Смит. В 1873 году Джордж Смит, без всякой подготовки, не имея опыта и даже без необходимых справочников, по заданию Совета попечителей, отправился в Ниневию, вновь начал её раскопки и, что удивительнее всего, нашёл отсутствующие семнадцать строк первой колонки, которых не было в табличке. [88] Восхищению публики не было границ. Смит должен был ехать в Ниневию снова. В следующем, 1875 году, он так и сделал. После, бесспорно, неудачного сезона, вовлеченный в бесконечные конфликты с турецкими чиновниками, он умер на обратном пути в Алеппо от дизентерии в возрасте 36 лет, оставив жену и пятерых детей. Всеобщая скорбь была столь велика, что королева назначила специальную пенсию его семье.

Смерть Смита не умерила интереса Совета попечителей и Государственного казначейства к продолжению работ в Месопотамии. Не последней причиной этого была ухудшившаяся политическая ситуация: Турция, казалось, находилась на грани распада, ходили фантастические слухи о том, что русские захватят Месопотамию и положат конец всем раскопкам иностранных миссий. Поэтому Рассам, который незадолго до этого уволился с дипломатической службы, после ужасных дней, проведённых в абиссинской тюрьме, куда его заключил сумасшедший правитель Абиссинии, царь Феодор, был в 1877 году приглашён Советом попечителей для проведения раскопок. Разрешение правительства Турции было получено благодаря сэру Остину Генри Лэйярду, старому другу Рассама и его товарищу по археологическим раскопкам в Северном Ираке, занимавшему в то время пост британского посла в Порте.

Рассаму был поручен, собственно говоря, поиск табличек. В 1878 году он энергично начал вести раскопки сразу, по крайней мере, в восьми важных пунктах Ассирии, Вавилонии и Армении (Балават, Ашшур, Куюнджик, Абу-Хебба, Телло, Телль Ибрахим, Ван, Телль Играйн). Он отослал в Англию около тысячи различных находок, причём не только таблички. Главные среди них — замечательный набор бронзовых украшений ворот из Балавата [84] (около 40 км на восток от Мосула), части бронзового трона урартского бога Халди, несколько декорированных бронзовых урартских щитов и другие памятники, найденные в Топрак-Кале рядом с озером Ван, а также, ни больше ни меньше, как табличку с молитвой богу солнца из Сиппара [110] и хеттский сосуд с надписью

(84/85/86)

хеттскими иероглифами из Вавилона. Конечно, при такой активности, работая в одиночку, было невозможно вести какие-либо надёжные археологические записи. К тому же стареющий Рассам, вероятно, и не понимал, что это необходимо. Надо сказать, что в то время мало кто их вёл, хотя его учитель, Лэйярд — гений, опередивший свою эпоху, настолько же хорошо осознавал их необходимость, насколько Рассам считал их бесполезными. Эта, но, главным образом, и другие ошибки Рассама, а также всё усиливающиеся трения между старым и новым поколениями, привели, в конечном счёте, к неприятному судебному процессу в 1892 году. Энергичный молодой Эрнест Бадж (1857-1936), [49] ставший в 1894 году хранителем отдела (с 1886 года отдел стал называться Отделом египетских и ассирийских древностей), был привлечён к суду за клевету уже старым Рассамом и проиграл процесс. Печальным результатом этого процесса, с точки зрения отдела, было не только оставшееся горькое чувство. Бадж постарался сделать всё, что мог (и небезуспешно), чтобы обесценить бесспорные достижения Рассама. Он совершенно не верил, например, что бронзовые украшения ассирийских ворот найдены действительно в Балавате, как утверждал Рассам, а не в Нимруде.

К счастью, Бадж внёс большой, можно сказать, даже выдающийся вклад в науку, а также в историю музея и его коллекций. В истории науки о Передней Азии нельзя не упомянуть бесценную коллекцию «амарнских табличек», состоящую из 812 табличек, купленных в Египте в 1887 году, [89] а также многие сотни ассирийских и вавилонских табличек. Бадж был одним из последних великих полиглотов викторианской Англии, который знал и египетскую иероглифику, и ассирийскую клинопись, а кроме того, сирийский, эфиопский и еврейский языки. Одно из его достижений — блестящая инвентаризация громадной коллекции клинописных текстов и разработка системы составления каталога, начатая Бетцольдом с издания текстов куюнджикской библиотеки. Он продолжил публикацию текстов в серии томов, называвшихся «Клинописные тексты». Эта серия продолжается до сих пор. Великолепный и остроумный писатель и рассказчик, часто воинственный и задиристый, Бадж был удивительно добрым и преданным другом и учителем, но в то же время и весьма опасным противником.

Рост коллекций требовал не только новых сотрудников, но и большего места. Перемещение Отдела естествознания из здания музея в Блумсбери в более подходящее помещение в Южном Кенсингтоне освободило пять залов в верхней Северной галерее для размещения коллекций египетских и ассирийских древностей, а также для рабочих кабинетов, нужда в которых ощущалась особенно остро. Крыло Эдуарда VII, построенное в 1910 году вдоль северной стороны музея, давало отделу дополнительное место в переходе, ведущем в помещения нового Отдела гравюр и рисунков. Уже тогда было решено, что этот переход будет использован для размещения впечатляющих хеттских скульптур, найденных в раскопках, проводимых музеем на Верхнем Евфрате, в Кархемише. [81] Это решение до сих пор не осуществлено.

В тот же период в музей поступили замечательные золотые и серебряные предметы «Сокровища Окса» (Амударьинского клада), относящиеся, главным образом, к ахеменидскому периоду в Иране. [91] Это был щедрый дар сэра Огастеса Уоллестона Фрэнкса (1897 г.).

Путешественники, начиная свой путь в Александретте и намереваясь попасть в Ирак или Иран, часто выбирали наиболее удобную дорогу на восток, которая подводила к переправе через Евфрат, называвшейся в то

(86/87/88/89/90/91/92)

время Джерабис или Джераблус. Здесь возвышался колоссальный искусственный холм, скрывающий остатки чрезвычайно важного древнего города. В 1699 году Г. Мондрелл, капеллан фактории Ост-Индской и Левантской компаний в Алеппо, проехал этим путём и упомянул об искусственном холме. В 1876 году Д. Смит и Рассам описали его. Французский путешественник Тексье открыл столицу Хеттской империи в северо-восточной части Анатолии, в Богазкёе, а в 1880 году профессор Сэйс сделал первый решительный шаг в дешифровке пиктографии странного типа. Распознав это письмо на большой серебряной печати с двуязычным текстом, он прочёл на ней имя хеттского царя Таркондема. Печать принесли для продажи в музей, но она была отвергнута, как подделка, и пропала. К счастью, сохранился оттиск с неё, сделанный м-ром В. Реди, который работал в отделе реставратором и техником. Этот оттиск всё ещё находится в музее.

Подобные надписи уже находили на каменной скульптуре далеко на юге, в частности, в Хаме, в Сирии. Впервые их нашли в 1812 году, но никто не придавал им значения. И вот такие же надписи были замечены в 1876 году в Джераблусе, который Смит принимал за остатки Кархемиша, возможно, южной столицы хеттов. К раскопкам музей приступил в 1878 году. Начал раскопки местный консул, но вскоре сюда был послан ассистент Берча Вильям Сент Чад Боскавен, чтобы возглавить работу, с которой он, однако, совершенно не справился. Тем не менее, в 1881 году в Лондон была послана кое-какая скульптура, в том числе половина колонны с изображением богини Кубабы на передней стороне и с большим количеством иероглифических надписей — на задней. В 1906 году строители железной дороги Берлин — Багдад подошли к Кархемишу и должны были пройти через него, перед тем как перебросить мост через Евфрат. Тогда директором музея, сэром Фредериком Кеньоном, была срочно организована экспедиция для того, чтобы более подробно исследовать это поселение. Анонимно её поддержал богатый покровитель и друг музея В.А. Моррисон.

Раскопки Кархемиша в 1911 году были поручены Дж. Хогарту, ветерану исследований и раскопок в Греции и Малой Азии. Ему помогал Р. Кемпбелл-Томпсон из Отдела египетских и ассирийских древностей, который имел кое-какой опыт, поскольку участвовал в раскопках Куюнджика в 1904 году.

Томпсон обнаружил главную церемониальную дорогу к цитадели, фланкированную скульптурами и хеттскими иероглифическими надписями. Однако из-за неточной методики раскопок его деятельность была признана неудовлетворительной, и в следующие сезоны (1912-1914 гг.) работы были поручены Ч.Л. Вулли и Т.Э. Лоуренсу. Обоим им было суждено прославиться, но разными путями.* *

В 1912-1913 годах они продолжили раскопки открытой Томпсоном священной дороги и были неожиданно вознаграждены — было найдено большое количество памятников позднехеттского периода. В то же время дома, в Англии, Томпсон, обложившись многочисленными хеттскими документами, которые он сам же и нашёл, был занят тем делом, которое, как оказалось впоследствии, стало замечательным шагом в решении проблемы дешифровки хеттской иероглифики.

Исследование этого важнейшего археологического памятника было внезапно прервано началом первой мировой войны.

По окончании войны Лозаннский договор установил границу между Сирией и Турцией. В Кархемише граница шла точно по линии железной дороги —

(92/93)

между древней цитаделью и нижним городом. Таким образом — прямо Соломоново решение! — одна часть города оказалась принадлежащей Турции, а другая — Сирии. В результате этого в Лондон попало только несколько фрагментов хеттской скульптуры из этих раскопок, и с тех пор не было возможности завершить работы на этом так неудачно разделённом городище.

В 1950 году французскому археологу К.Ф. Шефферу, который вёл раскопки в Рас-Шамре (древний Угарит), удалось доказать, основываясь на найденных им табличках с хеттской клинописью (среди них оказались письма, посланные в Угарит из Кархемиша), что во II тысячелетии до н.э., в эпоху существования хеттской империи, Кархемиш (как это и думал Хогарт), был фактически столицей и резиденцией наместника хеттского царя, правившего вассальными хеттскими землями в Сирии.

К счастью, первая мировая война причинила мало вреда коллекциям отдела, часть из которых была эвакуирована. С другой стороны, она дала возможность в 1919 году, после побед, одержанных армией союзников в Ираке, организовать раскопки в маленьком поселении Телль эль-Убайд, в 8 км от Ура. Раскопки, которые были продолжены затем в 1923-1924 годах, проводили Р. Кемпбелл-Томпсон, Ч.Л. Вулли и Г.Р. Холл (ещё один помощник хранителя отдела, египтолог по профессии, человек с очень широкими интересами).

Они завершились открытием обильно украшенного шумерского храма середины III тысячелетия до н.э., где была найдена замечательная бронзовая скульптура, выполненная с неожиданным для столь ранней эпохи мастерством. [94]

Храм, как оказалось, основал Аанепада — до этого открытия фигура в истории Шумера легендарная. Раскопки позволили Вулли накопить необходимый опыт и послужили толчком к тому, чтобы более целеустремлённо и серьёзно приступить к исследованиям в самом Уре, которые он блестяще вёл в течение 12 лет (1922-1934 гг.).

Здесь возможен только краткий обзор поразительных открытий, сделанных объединённой экспедицией Британского музея и Пенсильванского университета (США) под руководством Вулли. Эти открытия относятся к периоду IV тысячелетия до н.э. — IV века до н.э., т.е. от возникновения цивилизации Месопотамии до Персидской эпохи. Экспедиция обогатила музеи Багдада, Пенсильвании, а также Британский музей замечательными экспонатами. План проведения раскопок был последним и самым великим делом Баджа и Холла. В одно и то же десятилетие человечество стало свидетелем удивительного открытия британской наукой совершенно нетронутой гробницы египетского фараона XVIII Династии Тутанхамона (1922 г.) и исключительно искусных, сделанных руками самого Вулли и леди Вулли, раскопок царских могил раннединастического периода с невероятным богатством золотых, серебряных, бронзовых, обсидиановых, перламутровых, лазуритовых предметов, зарытых вместе с телами царя и царицы, а также придворных, умерщвлённых во время их похорон. [76, 90, 97, 99]

Эти находки, в конечном счёте разделённые между вышеупомянутыми тремя музеями, были описаны Вулли в серии томов (часть из которых вышла после его смерти). В то же время продолжалась публикация библиотеки клинописных текстов: литературных, административных, религиозных, хозяйственных и исторических. Среди них содержалось немало таких, которые помогли восстановить утраченную литературу шумеров — самую раннюю в мире. Главная роль в издании этих текстов принадлежит доктору (впо-

(93/94/95/96)

следствии — профессору) С. Гедду, в 1948-1955 годах — хранителю отдела, профессору С. Крамеру из Пенсильванского университета, д-ру X. Фигулле — специальному помощнику хранителя отдела в 1938-1966 годах, а в последнее время д-ру А. Шафиру из Еврейского университета в Иерусалиме и д-ру Э. Сольберже, хранителю отдела. Все они продолжили столетнюю традицию отдела — создание оригинального каталога и выпуска материалов клинописи.

Вскоре после окончания полевых работ в Уре (в 1936 г.) неутомимый Вулли вновь ведёт раскопки (1937 г.), на сей раз — на севере сирийского побережья, в аль-Мине и Атчане. Последнее городище, как оказалось, было древним Алалахом — центром крупного княжества эпохи бронзового века. Здесь снова было найдено большое количество глиняных табличек с клинописью. Они были опубликованы в 1953 году Д. Виземаном, в то время — помощником хранителя отдела. В 1949 году Сидней Смит, хранитель отдела, опубликовал надпись со статуи правителя Алалаха Идрими. [102]

Прямые попадания бомб во время второй мировой войны нанесли значительные раны Британскому музею. Повреждения в отделе были сравнительно небольшими. Во время войны все ассирийские рельефы размонтировали и спрятали на станции метро Олдвич, другие памятники были упакованы и размещены сначала в нескольких загородных домах, а затем — в центральном хранилище.

Раскопки в Алалахе и в аль-Мине, прерванные войной, были завершены в 1946-1949 годах, после чего Вулли ушел в отставку. Конечно, после эффектных царских гробниц Ура всё остальное казалось не таким ярким, но с научной точки зрения было тем не менее ценным или даже захватывающим. Ведь на сирийском берегу был открыт аль-Мина (Посейдонион) — нечто вроде миниатюрного Гонконга, совершенно необычное поселение греков, которые вели торговлю с Востоком в VIII-IV веках до н.э.

В 1949 году Вулли вышел в отставку и прекратил раскопки. В трудный послевоенный период правительство всё же было вынуждено найти возможность субсидировать раскопки и другие исследования на Ближнем Востоке, благодаря огромному интересу публики к археологии. Этот интерес поддерживало британское телевидение блестящими сериями «Животные, растения и минералы», которые вели Мортимер Уилер, Глен Дэниель и другие. Раскопки велись уже не Британским музеем, а британскими миссиями или институтами на Ближнем Востоке под эгидой Британской академии. В ближневосточных странах многое изменилось. Ни археологи, руководившие работами, ни организации, на чьи средства они копали, уже не могли вывозить из этих стран всё, или хотя бы большую часть того, что они находили. Львиная доля материалов, а то и весь материал предъявлялись местным органам и оставались в той стране, где были найдены. Национальные музеи, основанные энергичными государственными департаментами древностей, стремились создать собственные коллекции и стать, наконец, местом паломничества учёных и туристов. И всё же Британский музей получил некоторые ценные прибавления к своим коллекциям, благодаря раскопкам, проводившимся британской миссией в Ираке под руководством сэра Макса Меллована и Дэвида Оутса, в частности, изделия из слоновой кости, найденные в Нимруде. [85, 86, 92, 93, 392, 393]

В послевоенные годы главное внимание Отдела египетских и ассирийских древностей было обращено на то, чтобы восстановить нормальное довоенное состояние. Этот период был завершён неожиданным, но очень приятным

(96/97)

событием — в 1955 году отдел был разделён на две части: Отдел Древнего Египта и Отдел Древней Передней Азии — так теперь, более точно, называлась ассирийская часть.

После этого разделения отдел решал важные задачи укрепления слабых сторон своей коллекции.

Много усилий потребовали реставрация и восстановление некоторых памятников, считавшихся порой безнадёжно разрушенными.

Эту работу проводили сотрудники отдела в тесном сотрудничестве с Исследовательской лабораторией, применяя новейшие методы научной реставрации. Была проверена вся коллекция глиняных клинописных табличек (более 120 тысяч), и в процессе проверки, для лучшей сохранности они были обессолены, реставрированы и обожжены. Было организовано много временных выставок, показанных за пределами музея, а временные выставки материалов из других музеев отдел подготовил для показа публике. В то же время при поддержке Совета попечителей осуществлялась программа публикации каталогов коллекций и издания клинописных текстов. Нужно подчеркнуть, что отдел имеет на своем счету такое громадное количество публикаций научных каталогов сокровищ музея, которое даже отдалённо нельзя сравнить с количеством публикаций любого другого подобного учреждения.

Можно совершенно беспристрастно сказать, что отдел и теперь занимает положение подлинного центра изучения клинописи в западном полушарии, такое же, какое он занимал в XIX веке во времена Смита, Роулинсона, Бецольда и Пинчеса.

[11] Не осталась без внимания и выставочная деятельность — все галереи, в особенности галерея ассирийской скульптуры, были переделаны или переделываются сейчас. В особенности надо отметить открытие нового Зала письменности, в котором, с одной стороны, показана история и все существовавшие варианты клинописи, а с другой — развитие алфавитного письма. В 1974 году был открыт Зал палестинского искусства, и вскоре к нему прибавились Залы анатолийского и персидского искусства.

Далеко не все экспонаты отдела изучены на сегодняшний день, вероятно, ещё и в XXI веке учёным будет достаточно материала для исследования и размышлений.

Р. Барнетт

Примечания.   ^

Стр. 313:

Cтр. 74. Дарий I — царь царей Ирана эпохи Ахеменидов. Бехистунская надпись — надпись на скале Бехистун (от др. иранского Багастана — «обиталище богов»), у современного г. Керманшаха, составленная клинописью на трёх языках: эламском, аккадском и древнеперсидском, посвящена событиям прихода к власти в Иране Дария (522 год до н.э.). Надпись — один из важнейших источников по истории древней Передней Азии.

Стр. 78. Отдел восточных книг и рукописей (вместе с Отделом рукописей и Отделом печатных книг) — часть независимой от музея, недавно организованной Британской библиотеки. Все коллекции Отдела восточных книг и рукописей теперь размещены в специальном здании, расположенном рядом с музеем (подробнее см. Введение).

Стр. 92. Вулли Чарльз Леонард — выдающийся археолог (на русский язык, в частности, переведена его книга «Ур халдеев». М., 1962). Лоуренс Томас Эдуард (1888-1935) — английский разведчик, одно время — политический советник британского министерства колоний.

наверх