В.Ф. Штейн
Сцены жертвоприношений обожествлённым хищникам на сибирских пластинах. 1
// Бронзовый и железный век Сибири. / Материалы по истории Сибири. Древняя Сибирь. Вып. 4. Новосибирск: 1974. С. 94-103.
Сцены приношения жертв обожествлённым хищникам можно выделить на целой группе сибирских пластин. Это те сцены, о которых В.В. Гольмстен говорит, что слово «борьба» к ним неприменимо, так как «в преобладающем числе случаев нападающее животное полно сил и энергии, другое же не делает никаких попыток к сопротивлению; это обычно совершенно инертная фигура, покорно погибающая под натиском врага». [2] К этому следует добавить, что «покорно погибающее животное», т.е. жертва, несмотря на некоторую условность, всегда изображается реалистично, а хищник, которому она приносится, большей частью фантастично, и этой фан-
тастичностью сознательно подчёркивается нереальный образ обожествлённого зверя. Так, орлу придаётся звериное ухо, хищнику — рога, а иногда и крылья. Поэтому реализм и фантастика сосуществуют почти на каждой пластине с изображением зверей. Жертвы всегда травоядные, не борются,
Рис. 1.
Золотая пластина с изображением фантастического зверя, напавшего на лошадь.
(Открыть Рис. 1 в новом окне)
(94/95)
Рис. 2. Золотая пластина, обнесённая узкой рамкой, с изображением тигра, напавшего на лошадь.
(Открыть Рис. 2 в новом окне)
они покорно склоняют головы перед божествами в зверином образе. Если же встречаются элементы борьбы, то это всегда лишь борьба за обладание жертвой жадных до крови звериных божеств, т.е., как сейчас убедимся, орла и тигра.
Перейдём к обзору золотых пластин данной группы. На рис. 1 представлена левая половина парной пластины. На ней изображён фантастический хищник, напавший на лошадь. Судя по круглой голове и гибкому телу, он, видимо, принадлежит к семейству кошек. Более точно определить
Рис. 3. Золотая пластина с изображением орла, тигра и яка.
(Открыть Рис. 3 в новом окне)
(95/96)
его трудно. Наличие рога и особенно крыльев говорит за то, что это образ не реального, а обожествлённого существа — небожителя в зверином образе. Поворот его тела необычен, потому что, как правило, он свойствен лишь животным, находящимся в состоянии агонии. На середине тела прикреплён крючок для застёжки. В жертву ему принесена лошадь; тело её ещё извивается в предсмертной агонии: она припала на передние ноги, видимо стараясь подняться, но голова её уже бессильно склонилась перед звериным божеством. Фантастический хищник вонзил в неё когти передних лап, и зубы его с жадностью впились в загривок. Грива лошади подстрижена, чего нельзя сказать про пышный хвост. На крупе её имеется
Рис. 4. Золотая пластина с изображением четырёх зверей.
(Открыть Рис. 4 в новом окне)
знак в виде кружка с двумя треугольниками, такой же, как на крупе хищника. Кружок с одним треугольником имеется и на лопатке лошади. Линия хребта у обеих фигур изогнута и подчёркнута верёвочным орнаментом.
На следующей пластине (рис. 2) снова изображена лошадь, принесённая в жертву на сей раз, судя по полосатой шкуре, тигру. Поражают небольшие сравнительно с лошадью размеры хищника. Лошадь изображена худой, истощённой, с выступающими рёбрами. Хвост её туго перевязан: он, видимо, заключён в чехол. На лопатке её имеется такой же знак, как на лошади предыдущей пластины, т.е. кружок с двумя треугольниками, а на бедре — два круга — один вписанный в другой со вдавленной точкой в центре. Среди других пластин с полукруглым возвышением и, как правило, без рамки эта пластина составляет исключение, так как изображённая здесь группа обнесена узкой рамкой, подчёркивающей традиционную форму целой группы сибирских пластин.
На пластине (левая её половина), представленной на рис. 3, видно, как тигр силится оттащить орла от жертвы, которой является здесь другое одомашненное животное — як. В изображении последнего передана покорность обречённой жертвы: до земли склонил он свою голову в ожидании удара. На яка жадно набросился большой ушастый орёл. Но сзади
(96/97)
на орла нападает тигр. Передней лапой и зубами он вцепился в хвост орла, стараясь оттащить его от добычи. Орел мощным клювом уже захватил шею яка, а когти его правой ноги вонзились в спину тигра. Фигуры орла и яка выполнены превосходно, фигура тигра поражает несовершенством. Голова его непропорционально велика, одна из его передних лап не связана с телом, на задней лапе не показаны когти. На этой пластине на телах всех участников сцены сохранились вставки бирюзы.
Перейдём к наиболее сложной по композиции пластине, левая половина которой представлена на рис. 4. Здесь видна группа из четырёх зверей. Животное в центре — жертва, из-за которой идёт борьба. Но следует оговориться, что вопреки общему правилу в данном случае и само жертвенное животное представлено в фантастическом образе. Судя по копытам и подстриженной гриве, в основе этого образа лежит лошадь, но голова у неё хищной птицы, которую следует назвать ушастой, а ухо лошадиное. Хвост же, видимо зажатый в узкий чехол, также заканчивается головой хищной птицы. Не одета ли на этой жертвенной лошади маска в виде головы ушастого орла?
Аналогия подобного убранства лошадей имеется в одном из курганов пазырыкской группы Восточного Алтая, раскопанного в 1929 г. М.П. Грязновым. В погребении найдено 10 хорошо сохранившихся трупов лошадей. На голове одной из них была маска в виде оленьих рогов и распластанной фигуры барса. Другая маска, предназначавшаяся для второй лошади, лежала вместе с седлами. Её составляют передняя часть фантастического зверя с рогами и крыльями и распластанная фигура барса. [3] Следует также отметить, что на хвосте лошади с оленьей маской на голове был чехол. [4] Очевидно, и на хвосте жертвенной лошади на рис. 2 также изображён чехол.
Таким образом, из 10 захороненных в кургане лошадей лишь две выделены особым убранством, т.е. масками, а одна из них — чехлом на хвосте. Не предназначались ли эти две лошади в жертву божествам, тогда как остальные восемь лошадей должны были просто служить в загробной жизни самому покойнику? Видимо, существовал обычай не только украшать, но и маскировать животное, предназначенное в жертву звериным богам. Так, установлено, что обожествлённой змее приносился в жертву исконный её враг — кабан. [5] Не потому ли и лошадь, принесённая в жертву тигру, замаскирована головой ушастого орла — злейшего врага тигра? Можно ещё отметить, что лошадь с маской птицы на голове не единственная находка. Так, одна из деревянных фигурок лошадей из Катандинского кургана на Алтае имела голову птицы с загнутым клювом, т.е., вероятно, маску. [6]
Итак, на пластине изображена ожесточённая борьба звериных богов вокруг жертвы — замаскированной лошади. Огромному тигру, которому, очевидно, предназначена жертва, добавлены головы стилизованных ушастых птиц; одна из них видна на конце приданного ему рога, другая — на конце хвоста. Эти добавления имели, очевидно, целью придать ему фантастический вид и подчеркнуть его неземное происхождение. Своей пастью он уже захватил жертву поперёк шеи и крепко держит лапой одну из её задних ног, но налетевший огромный ушастый орёл клювом наносит ему удар в голову, стараясь отбить добычу. В этой борьбе союзником орла является фантастический хищник с рогом.
(97/98)
Если ознакомиться с сюжетами, изображёнными на некоторых бронзовых пластинах из хуннских погребений Забайкалья и из Ордоса, то окажется, что среди них преобладает та же тематика, т.е. борьба орла с тигром. Так, на бронзовой пластине, представленной на рис. 5, изображена борьба за жертву между орлом и хищником. Жертва, горный козёл, очевидно, предназначен тигру, но орёл, стремясь отогнать его от жертвы, вонзил свой клюв в его затылок. Эта пластина происходит из коллекции ордосских бронз в Музее дальневосточных древностей в Стокгольме. [7] Точно такая же сцена имеется и на бронзовой пластине из Дэрестуйского могильника в Забайкалье. [8]
На бронзовой пластине из собрания Лу (рис. 6) представлен поединок орла и тигра. [9] Интересно отметить, что среди вещей Амударьинского клада имеется точно такая же пластина с таким же изображением орла. [10] Можно упомянуть ещё одну бронзовую пластину, где жертва — олень. [11]
Рис. 5. Бронзовая пластина с изображением борьбы орла с тигром из-за горного козла.
(Открыть Рис. 5 в новом окне)
Таким образом, бронзовые пластины по тематике, в общем, одинаковы — это принесение жертв орлу или тигру, борьба их за жертву или поединок между хищниками.
Сцены жертвоприношений распадаются на два действия. Первое — приношение жертвы происходит в мире реальном, и поэтому изображение жертвы обычно реалистично (единственным исключением из этого правила является изображение жертвы на пластине, см. рис. 4). Действие второе — нападение на жертву и борьба за неё. Оно происходит в мире потустороннем, населённом фантастическими существами.
Итак, орёл и тигр играют как на хуннских, так и на сибирских пластинах первенствующую роль. Им приносятся кровавые жертвы, и они постоянно враждуют между собой. Они обожествлены, и борьба их — это борьба двух противоположных начал: света и тьмы, добра и зла. Орёл — смелый, мужественный, парящий в небесах, у всех народов всегда ассоциирует-
(98/99)
ся с солнцем. Он поборник света. Тигр — страшный хищник, внушающий ужас, — зло.
По форме сибирские пластины разделяются на две группы: одна из них, наиболее многочисленная, — без рамки и с полукруглой возвышенностью на одной из сторон, вторая — в рамке, иногда трапециевидной.
Обобщая вышеприведённый материал по исследованию сибирских пластин, можно заметить, что все сцены жертвоприношений, а также пластина с изображением поединка (см. рис. 6) принадлежат по форме к пластинам первой группы. Во второй подобные сцены отсутствуют. Следовательно, имеется какая-то связь между формой и содержанием. Эта связь особенно убедительно прослеживается в трёх пластинах с изображением хищника — кабана, обвитого змеёй. [12] Так, две первые из них являются оберегами, т.е. предметами магии, и имеют трапециевидные рамки; третья
Рис. 6. Бронзовая пластина с изображением поединка орла и тигра.
(Открыть Рис. 6 в новом окне)
же, с изображением приношения жертвы обожествлённой змее, имеет форму с полукруглым возвышением на одной стороне. Следовательно, перемена содержания сразу же повлекла и перемену формы. Этот пример наводит на мысль, не являются ли все пластины с полукруглым возвышением предметами культа? Приведённый здесь материал даёт утвердительный ответ. Но в таком случае, что обозначает эта неизменно повторяющаяся форма? Очевидно, она должна заключать в себе какой-то смысл.
Жертвоприношения обычно совершаются на возвышенных местах — ближе к небу, и полукруглое возвышение на пластинах возможно служило символом горы-неба. Не должно ли оно указывать на место, где происходит действие?
Если все пластины, имеющие форму пластин первой группы, представляют предметы культа, то интересно выявить, подчинены ли этому правилу пластины такой же формы, но совершенно иного содержания, т.е. с изображением не зверей, а людей, как, например, золотые пластины, представляющие «охоту на кабана» и «отдых под деревом». [13] По-видимому, на них изображены эпизоды из жизни героев эпоса или каких-нибудь других сказаний — героев, воспеваемых и часто даже обожествлён-
(99/100)
Рис. 7. Золотые пластины с изображением «кабана» и змеи.
(Открыть Рис. 7 в новом окне)
ных, хотя и действующих в реальной, земной обстановке. Пластины с таким содержанием, несомненно, пользовались большим почитанием и потому могли также считаться предметами культа обожествленных людей — героев.
Перейдём к обзору золотых пластин второй группы, т.е. с рамками. Среди золотых пластин из собрания Эрмитажа имеются лишь четыре парные пластины в рамках. У трёх из них рамка трапециевидная. Две из них являются оберегами, т.е. предметами магии. Казалось бы, естественнее включать изображения в обыкновенную, прямоугольную рамку, но почему-то в обоих случаях рамка трапециевидна (рис. 7). Почему для оберегов избрана именно эта форма? Не лежит ли в основе её трапециевидная форма топора-кельта, обычно более широкая у обуха и более узкая по направлению к лезвию? [14] Орудия обороны часто служат оберегами. Среди них топор, какой бы он ни был формы, у многих народов уже с глубокой древности являлся предметом культа и считался отвращающим злые силы, оберегом. [15] Не соединены ли на трапециевидных пластинах в одно целое два фактора (т.е. что трапециевидная форма кельта усиливала устрашающее действие заключённого в нём изображения?). Поверхность топоров, в том числе и кельтов, часто украшалась орнаментом, а также фигурными изображениями, которые, конечно, имели магическое значение. [16] Впоследствии многие изображения могли получить самостоятельное значение и, отделившись от оружия, сохранить форму этого оружия. Конечно, подобное толкование является предположительным.
(100/101)
Рис. 8. Золотая пластина с изображением борьбы трёх зверей.
(Открыть Рис. 8 в новом окне)
На третьей золотой пластине (левая её половина) группа из трёх зверей также заключена в рамку трапециевидной формы (рис. 8). В верхней пасти рамка была сломана и потом запаяна, на правой её стороне имеется круглое отверстие от шпенька. В центре изображённой на пластине группы лежит поверженный тигр, на которого справа напал орлиный грифон, а слева — фантастический хищник с рогами. Рога эти заканчиваются головами хищных птиц. Позы обоих хищников строго симметричны. На пластине частично сохранилась инкрустация из голубой эмали.
На первый взгляд, здесь представлены знакомые мотивы: на тигра нападает орлиный грифон, который так же, как орёл, всегда ассоциируется с солнцем, а рогатый хищник обычно выступает в роли врага тигра и союзника орла (см. рис. 4). Тем не менее по содержанию данная пластина отличается от пластин первой группы. Здесь впервые тигр изображён поверженным. Смысл такого рисунка заключается в том, чтобы устрашить, парализовать силу тигра и тем самым обеспечить победу светлым божествам. Поэтому такая пластина могла служить оберегом против тигра.
Ввиду малочисленности сохранившихся золотых трапециевидных пластин, может быть, следует упомянуть ещё одну золотую парную трапециевидную пластину-пряжку из собрания Витзена, ныне утерянную. [17] На ней изображён фантастический крылатый зверь с характерным вывертом задней части тела.
Переходя к просмотру бронзовых пластин в рамках, следует отметить, что многие из них имеют дублеты, по качеству неодинаковые. На некоторых пластинах в силу частых отливок с одной и той же формы изображения сильно искажены. Так, на пластине с изображением дерущихся лошадей из Дэрестуйского могильника в Забайкалье [18] узнать, какие на ней изображены животные, можно только по лучше сохранившемуся её повторению из Стокгольмского музея [19] (рис. 9).
Часто встречаются также пластины с изображением четырёх змей (рис. 10). Вероятно, эта пластина служила оберегом от змей. Когда-то она была прикреплена к стенке гроба, от которого на ней сохранились кусочки дерева. [20] Рамка пластины трапециевидной формы.
(101/102)
Рис. 9. Бронзовая пластина с изображением дерущихся коней.
(Открыть Рис. 9 в новом окне)
Рис. 10. Бронзовая пластина с изображением четырёх змей.
(Открыть Рис. 10 в новом окне)
Рис. 11. Бронзовая пластина с изображением двух яков.
(Открыть Рис. 11 в новом окне)
(102/103)
Есть ещё одна обособленная группа пластин с прямоугольными рамками, обычно украшенными орнаментом или листьями. На них изображены геральдические пары животных, вполне реалистические и скомпанованные [скомпонованные] строго симметрично [21] (рис. 11). Имеются пластины с изображением яков, лошадей с подстриженными гривами, оленей, припавших на передние ноги. [22] Все эти животные травоядные. Эта группа пластин в рамках, в которую входят и обереги, представляет предметы магии. Таково и мнение Г.П. Сосновского, который считает, что «эти пластины, являясь принадлежностью погребального ритуала, имели магическое значение». [23]
Содержание их иное, чем на пластинах с полукруглым возвышением. Сцен жертвоприношений на них нет.
Из способов употребления сибирских пластин достоверно известен пока лишь один: они прикреплялись к внутренним стенкам гроба. Аналогию этому обычаю можно видеть в христианских иконках, которые клались в гроб усопшему. Но так как многие из сибирских пластин представляют пряжки, то, очевидно, они служили и предметами личного употребления. По этому поводу высказывались предположения, что пластины, возможно, служили поясными пряжками или нагрудными или входили в состав конского убора.
Приведённые здесь пять золотых пластин как по стилю, так и по содержанию представляют настолько однородную группу с хуннскими бронзовыми пластинами из Забайкалья и Ордоса, что их можно назвать хунно-сибирскими. Это название определяет и их время. Они не могут быть раньше хуннского времени, т.е. последних веков до н.э. Что касается бронзовых пластин, то многие из них носят следы упадка, и потому их следует отнести к более позднему времени, т.е. к первым векам н.э. Пазырыкский курган, которому принадлежат головные уборы лошадей, послуживших аналогией маске лошади, изображённой на рис. 4, датируется более ранним временем — второй половиной V в. до н.э. [24] Но погребальные обряды могут по традиции держаться веками.
В заключение интересно отметить, что древние культы орла и тигра сохранились в Сибири почти вплоть до современности. Так, Л.Я. Штернберг отмечает культ орла у многих народностей Сибири, причём орёл всегда связывался ими с солнцем, т.е. представлял светлое начало. [25] Что касается культа тигра, то он ещё недавно был распространён у тунгусов, гольдов, гиляков и других народностей главным образом Восточной Сибири. Тигру здесь воздавались божеские почести и приносились жертвы. [26]
[5] В.Ф. Штейн. Указ.соч., рис. 1, 3, и 3.
[6] W. Radlоff. Aus Sibirien, H. 2. 1884, стр. 128.
[7] J.G. Andersson. Magic in the animal style. Bull. 4. Stockholm, 1932, табл. XXXIII, 1.
[9] A. Salmony. Sino-Siberian art in the collection of С.Т. Loo. Paris, 1933 табл. XXII, 1.
[10] O.M. Dalton. The treasure of Oxus. London, 1964, рис. 74, стр. 48.
[11] J.G. Andersson. Указ. соч., табл. XXXII, 1.
[12] В.Ф. Штейн. Указ. соч., рис. 1.
[13] С.И. Руденко. Сибирская коллекция Петра I. М.-Л., 1932, табл. 1, 5и 11 [7], 1, 7.
[15] Л.Я. Штернберг. Топор. «Энциклопедия Брокгауза и Ефрона», т. 66, 1901, стр. 531.
[16] Там же, стр. 533.
[19] Там же, рис. 55, д.
[22] А. Salmony. Les plaques de bronze de Minoussinsk. «Gazette des beaux arts», 1934, №11, рис. 9 и 6.
[24] С.И. Руденко. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.-Л., 1960, стр. 336.
[26] А. Байков. Маньчжурский тигр. Харбин, 1925, стр. 17; L. Schrenk. Reise und Forschungen im Amurlande, т. 1. СПб., 1854-1856, стр. 92 и след.
|
