П.М. Кожин
О сарматских повозках.
В античной и раннесредневековой литературе имеется много свидетельств о применении колёсных повозок населением Восточной Европы. [1] Находки повозок и их отдельных частей в памятниках I тысячелетия до н.э. и начала н.э. встречались очень редко. [2] Иногда это объясняется плохой сохранностью дерева, а отчасти спецификой применения повозок. Они служили жилищем или платформой для установки жилища. [3] В бедных деревом степях повозка, для изготовления которой требовались специальные ремесленные навыки, представляла большую ценность. [4] Возможно, именно поэтому они сравнительно редко встречаются среди погребального инвентаря.
Повозки в сарматских могилах Поволжья и Приуралья подвергались при захоронении намеренной порче. Повозки плохо сохраняются, что затрудняет их реконструкцию. Полностью ясна лишь конструкция колёс. Они состояли из длинной ступицы, в расширенном конце [5] которой вырезаны прямоугольные отверстия для концов спиц, из тонких спиц (их насчитывалось более 20) [6] и деревянного обода, гнутого из одного или двух брусьев. В ободе также вырезались сквозные пазы для внешних концов спиц. Большой диаметр (около 1,2 м) [7] и отсутствие металличе-
(92/93)
ских шин резко отличают эти колёса от колёс гальштатских, фракийских, кельтских и скифских повозок. [8] Наиболее сходны сарматские колёса с колёсами пазырыкской колесницы. [9] В могилах при раскопках встречается от одного [10] до четырёх колёс. Конструкция кузова повозок остаётся неясной. Впрочем, судя по находкам многочисленных тонких планок, можно предполагать, что кузов собирался из них по тому же принципу, что и деревянные гробы, обнаруженные в ряде сарматских могил. Устройство этих гробов [11] свидетельствует о высокой технике деревообработки у сарматов. В связи с этим совершенно неоправданной кажется примитивная и грубая форма четырёх «осей» повозки, найденной в погребении 3 кургана 2 у с. Макаровки (быв. Меркель). [12] «Оси» представляли собой массивные широкие брусья разной длины. Один конец каждого бруса сильно подтёсан на большую длину так, что приобретает вид стержня с квадратным сечением (7×7 см). На стержнях двух брусьев, расположенных поперёк длинной оси могилы, одеты колёса. У самых концов стержней сделаны глубокие поперечные зарубки, на которых
(93/94)
крепились, вероятнее какие-то ограничители, предохраняющие колёса от соскальзывания с осей. [13] Отверстий для чеки нет. [14] Грубое выполнение осей абсолютно не соответствует совершенной форме колёс, приспособленных для лёгкой быстрой повозки. Четырёхгранные стержни осей создавали бы непрерывную резкую тряску при движении экипажа, которая очень быстро могла бы разрушить лёгкие колёса. Этому в значительной мере способствовал бы и большой вес дубовой рамы, частями которой являлись вышеуказанные «оси». Судя по крупным пазам, они скреплялись между собой поперечинами.
Предполагается, что для погребальных повозок применялись вышедшие из употребления колёса. [15] Можно полагать, что и повозки порой применялись не те, которые употреблялись в быту, а изготовлялись специально для погребального ритуала из частей старых, негодных повозок. В частности, массивные «оси» с четырёхгранными стержнями вполне могли принадлежать первоначально тяжёлой повозке с грубыми массивными колёсами, т.е. экипажу с бычьей запряжкой. Именно о таких повозках сообщают античные источники. Лёгкие колесницы зафиксированы в источниках лишь у скифов. Находки лёгких колёс в сарматских могилах подтверждают существование колесниц и у сарматов. Их конструкцию могут прояснить лишь новые находки. Без них неразрешим также вопрос о способе запряжки. После находки обломков повозки в кургане 1 Сусловского могильника [16] установилось мнение, что запряжка была дышловой, однако брус, принятый за дышло повозки, очень напоминает «оси» повозки на кургана у с. Макаровки. Интерпретация его как дышла основывается лишь на взаимном расположении колёс из [и] этого бруса: он расположен под прямым углом к линии, по которой должна была проходить несохранившаяся ось павозки. П.С. Рыков считал, что двухколёсная повозка была помещена в могилу целиком. В таком случае взаимное положение частей следовало принимать во внимание при реконструкции её. Но малые размеры могилы (1,98×1,98 м) и последующие находки только сломанных повозок делают этот вывод сомнительным. Следующие на-
(94/95)
ходки также не позволяют уверенно утверждать, что запряжка была дышловой. Однако данных о применении оглобель тоже нет. Впрочем, некоторые косвенные данные позволяют предполагать применение оглобель. Запряжка с оглоблями появляется в Европе, в частности в Римских провинциях, близ рубежа н.э. [17] Достоверные прототипы повозки с запряжкой в оглобли известны лишь в Средней Азии и Иране (золотая модель колесницы с оглоблями из Аму-Дарьинского клада). [18] Но лошади группируются у каждой из оглобель попарно таким образом, что каждая оглобля для соответствующей пары лошадей играет роль дышла. Аналогичную систему запряжки, применявшуюся для древнеперсидских осадных машин, снабжавшихся многими дышлами, описал Ксенофонт. [19] В этой системе можно видеть промежуточное, переходное звено от дышловой к оглобельной запряжке. Из Средней Азии оглобельная запряжка могла через посредство савроматов [20] и их потомков сарматов распространиться в Европе, где стала преобладающей формой запряжки (особенно в северных районах) в конце I тысячелетия н.э. [21] Традиция же помещать сломанные повозки в могилу восходит в Восточной Европе к отдалённым периодам эпохи бронзы. [22]
[1] В.В. Латышев. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе, т. I. СПб., 1893-1900, стр. 60, 120, 121, 136, 147, 201, 303, 309, 326, 353, 371, 478, 479, 543, 523, 525, 553, 554, 556, 559, 560, 596, 629, 637, 688 и др.; т. II, 1904-1906, стр. 15, 30, 35, 55, 71 и др.; Paulus Real-encyclopedae der Classischen Altertumswissenschaft, Bd VII. Stuttgart. 1912, стр. 2293-2295; А.П. Смирнов. Скифы. М., 1966, стр. 123, 149.
[3] Так сообщают Страбон, Гиппократ, Юстин, Диодор и др.
[4] В.В. Латышев. Указ.соч., т. I, стр. 326, 353 (пиндар и схолии к «Птицам» Аристофана).
[5] У ступиц колёс из Сусловского могильника утолщение расположено в средней части (П.Д. Степанов. Изделия из дерева в курганах Сусловского курганного могильника. Приложение к работе П.С. Рыкова. См.: П.С. Рыков. Сусловский курганный могильник. Саратов, 1925, стр. 50).
[6] П.Д. Степанов указывает, что спиц «приблизительно — до 25», но нечётное число спиц не применялось, так как это вредно отражалось на прочности колеса. См.: П.Д. Степанов. Указ.соч.
[7] К.Ф. Смирнов. Быковские курганы, стр. 261; П.Д. Степанов. Указ.соч., стр. 49. П.Д. Степанов указывает, видимо, ошибочно высоту колёс, (92/93) равную 74 см. Длина спиц «от ступицы до обода» составляет 55 см; диаметр ступицы — 16 см, т.е. высота колеса составляет, добавляя к этим размерам, толщину обода (3 см) — 1,32 м.
[8] И. Венедиков. Тракийската колесница. София, 1960; К.Н. Jackob-Friesen. Die Bronzeraderfund von Stade. Prähistorische Zeitschrift, Bd XVIII. Berlin, 19217, стр. 154-186; I.M. Stead. A Chariot Burial on Pexton Moor. Antiquity, XXXIII, №131, стр. 214-216; он жe. The Celtic Chariot. Antiquity, vol. XXXIX, 1965, N 165; V. Кaragеorghis. Recent Discoveries at Salamis (Cyprus). — Archäologischer Anzeiger, 1966, H. 3. Berlin, 1967, стр. 210-255; F. Dvořák. Knížeti pohřby na vozech ze starši doby železné. Praha, 1998; F. Felgenhauer. Eine hallstattische Wagendarstellung aus Rabensburg, N.O. — Mitteilungen der Anthropologischen Gesellschaft in Wien, vol. 92. Wien, 1962, стр. 99.
[9] С.И. Руденко. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.-Л., 1960, стр. 232-236. С этой колесницей сравнивает сарматские повозки в целом К.Ф. Смирнов (см.: К.Ф. Смирнов. Быковские курганы, стр. 261).
[10] Помещение в могилу одного колеса проще всего понять как замену частью целого, т.е. замену колесницы колесом. Однако можно предложить и другое объяснение. Зонты — широко распространённый на востоке символ власти, помещавшиеся на парадные колесницы вождей и правителей (В. Hrouda. Die Kulturgeschichte des Assyrischen Flachbildes. Bonn, 1965, стр. 153, табл. 32, 22, 23; 33, 1-3), первоначально по конструкции не отличались от колёс. Особенно велико сходство втулок (С.В. Киселёв. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, стр. 464, 465, табл. XXXVI, 11-13; Л.Р. Кызласов. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины. М., 1960, стр. 135, рис. 42, 2, 3). См.: К.Ф. Смирнов. Быковские курганы, стр. 261. Он указывал на особое общественное положение лиц, погребённых с частями повозок. Не удивительно встретить зонты в таких могилах.
[13] Возможно, что обломками таких ограничителей, одевавшихся на оси с каждой стороны повозки, были четыре бруска с рогатками, обнаруженные в погребении 19 кургана 12 у с. Политотдельского. Они были определены как вертикальные перекладины ярма (К.Ф. Смирнов. Курганы у сёл Иловатка и Политотдельское Сталинградской области. (МИА, №60, 1959, стр. 268, рис. 24, 1).
[14] Для повозок с быстровращающимися колёсами чека являлась одной из наиболее существенных деталей и изготовлялась с особой тщательностью (R.S. Еllis. A Note on Some Ancient Near Eastern Linch Pins. Berytus, vol. XVI, 1966, стр. 41-48, табл. VII-VIII).
[15] П.Д. Стeпанов. Указ.соч., стр. 50.
[17] Н.А. Роtratz. Das Pferd in der Frühzeit. Rostock, 1938, стр. 38.
[18] F. Hancar. Das Pferd in prähistorischer und früher historischer Zeit. Wien — München, 1955, сир. 360; M.И. Артамонов. К истории средств передвижения. ПИМК, 1933, №5-6, стр. 31 (более ранние находки указаны ошибочно); П.М. Кожин. Гобийская квадрига. СА, 1968, №3.
[19] Киропедия, VI, 1, 52; реконструкцию см.: Lefebure des Noettes. La force motrice animale à travers les âges. Paris, 1924, табл. XXVI, рис. 72.
[20] Тесные контакты савроматов с населением Средней Азии особенно ярко выявляются раскопками последних лет (К.Ф. Смирнов. Савроматы, стр. 277-284).
[22] Связь сарматских повозок с повозками и фургонами из ямно-катакомбных памятников пока не ясна. Для решения этого вопроса должна быть проделана работа по уточнению ареалов и хронологии культур, по определению значения погребального обряда как этнического и этногенетического признака, т.е. та работа, на которую особое внимание обратил А.П. Смирнов в своей большой статье по теоретическим вопросам археологии (см.: А.П. Смирнов. К вопросу об археологической культуре. СА, 1964, №4).
|