![Сообщения Государственного Эрмитажа. [Вып.] LXII. СПб: Издательство Государственного Эрмитажа. 2004.](/img/sge-062.jpg "Сообщения Государственного Эрмитажа. [Вып.] LXII. СПб: Издательство Государственного Эрмитажа. 2004.")
И.П. Засецкая
Золотой флакон сарматской эпохи.
Недавно экспозиция археологических золотых изделий в Галерее драгоценностей пополнилась ещё одним экспонатом — миниатюрным золотым флаконом античной работы. Флакон подарен Эрмитажу президентом Российского Еврейского конгресса Е.Я. Сатановским.
Флакон состоит из трёх деталей — цельного, яйцевидной формы тулова, узкого, сравнительно высокого горла, согнутого из золотого листа, и сделанной таким же образом крышки цилиндрической формы. Сверху крышки напаяна круглая пластинка. По средней линии тулова идёт поясок из трёх филигранных полосок, сверху и снизу от него фигурный орнамент в виде десяти лепестков. Внутри лепестки декорированы орнаментальной композицией, состоящей из вставок граната и узора в виде удлинённой петли с загнутыми в спираль концами. На поверхности сосуда 37 круглых и миндалевидных вставок граната в гнёздах из напаянной на ребро узкой ленты, вокруг гнёзд — декоративные ободки. В основании горла — два ободка. На дне сравнительно крупная вставка конусовидной формы. Стенки крышки флакона украшены пятью круглыми вставками фаната и расположенными между ними Х-образными фигурами с закрученными концами, а наверху декор в виде пятилепестковой розетки со вставкой граната в центре, по верхнему и нижнему краю — филигранные ободки. Крышка с туловом соединена цепочкой, продетой сквозь проволочные петли. Кроме того, на тулове имеются ещё три пластинчатые петли, через которые пропускался шнурок или цепочка, служившие для ношения флакона. Высота флакона с крышкой 5,8, диаметр тулова 3,5, горла 1,3 см (инв. №ГЭ 2896/1, ил. 1, 1а, 1б, 1в).
Золотой флакон относится к серии ювелирных изделий I-III вв., известных в археологической литературе как сосуды, служившие для хранения ароматических веществ, а также лекарственных трав и разных ядов. Все они, как правило, имеют округлое, овальное или яйцевидное тулово, цилиндрическое, высокое или низкое горло и плотно прилегающую крышку, что обеспечивало относительную герметичность.
Флаконы носились на груди, на цепочке или шнурке, которые продевались сквозь небольшие петельки-ушки, расположенные на плечиках и крышке сосудов. Подобные изделия принадлежали знатным женщинам, они происходят из богатых погребений древней Грузии, Боспора, а также погребальных комплексов сарматских кочевых племён южнорусских степей. В настоящее время известно более двух десятков таких находок, значительная часть которых хранится в Государственном Эрмитаже [Скалон, 1961, с. 16-140, ил. 9-18; Treisler, 2004, р. 140-155, 164-179, figs. 9-31].
(54/55)
Ил. 1.
Золотые флаконы со вставками граната: 1a, 1б, 1в — флакон, подаренный Эрмитажу; 2 — флакон из могилы Рискупорида III в Керчи; 3а — флакон-подвеска из гробницы 7 в устье Армазис-хеви; 3б — рисунок флакона из гробницы 7 в устье Армазис-хеви (по Апакидзе и др., 1958, ил. 51).
(55/56)
Несмотря на родство формы, конструкции, одинакового способа ношения, флаконы не абсолютно идентичны и отличаются присущими только данному экземпляру деталями. Особенно ярко это проявляется в декоративном оформлении. Некоторые из них украшены изображениями зверей и фантастических существ, другие — растительными орнаментами или вставками полудрагоценных камней, цветного стекла и эмалями. Своеобразие декора, а также некоторые различия в формах флаконов послужили К.М. Скалон основанием для выделения пяти групп изделий [Скалон, 1961, с. 138]. Хотя данная классификация носит несколько условный характер, отмеченные К.М. Скалон отличительные признаки парфюмерных сосудов и общая тенденция в развитии этих признаков представляются справедливыми.
К первой группе исследователем был отнесён золотой флакон с зооморфными изображениями, происходящий из знаменитого кургана Хохлач, известного также как Новочеркасский клад. В кургане, открытом при строительных работах в 1864 г., были обнаружены редкие по своим художественным достоинствам золотые изделия: диадема, гривна, браслеты, ожерелья из бус и пронизок, а также золотая и серебряная посуда, флаконы и сотни золотых нашивных бляшек от одежды и погребального покрывала. Эти находки представляют ценнейшие образцы древнего искусства в собрании Государственного Эрмитажа [Толстой, Кондаков, 1890, с. 132-138; Смирнов, 1909, табл. XI; L’Or des Sarmates, 1995, p. 55-60].
Новочеркасский флакон украшен рельефным орнаментом, исполненным в сарматском полихромном зверином стиле, характерном для искусства сармато-аланских племён I-II вв., населявших в это время степи Северного Причерноморья и Приазовья. На тулове флакона представлены две симметрично расположенные идентичные сцены терзания: хищник кошачьей породы (тигр или пантера) и мифический грифон нападают на лося. Стенки крышки украшены четырьмя фигурками идущих друг за другом лосей, сверху на крышке изображение свернувшегося в кольцо лося. Фигурки сделаны отдельно и затем припаяны. Глаза, уши, мышцы плеча и бедра, а также копыта и рога жертвы украшены вставками бирюзы и коралла. Кроме того, вокруг основания горла напаян филигранный ободок-«косичка», образованный двумя параллельно расположенными «верёвочками», каждая из которых, в свою очередь, свита из двух тонких проволочек. На флаконе сохранилась золотая цепочка, пропущенная сквозь пластинчатые петли, расположенные по две на крышке и тулове. Свободные концы цепочки завязаны узлом и заканчиваются жемчужинами (ил. 2, 2а, 2б).
До недавнего времени новочеркасский флакон был единственным экземпляром, украшенным зооморфными изображениями. Однако в настоящее время к нему можно добавить новую находку — золотой флакон из богатого женского погребения, обнаруженного в Кобяковском могильнике Ростовской области [Прохорова, Гугуев, 1992, с. 149, 157, ил. 10, 3]. Шаровидное тулово украшено тремя рядами то ли бегущих, то ли лежащих грифонов, исполненных в технике басмы с деревянной матрицы. Мышцы бедра и плеча подчёркнуты вставками зеленоватой пасты, имитирующей бирюзу. Гладкая крышка по верхнему и нижнему краю украшена ободками-«косичками», а наверху — четырёхлепестковой розеткой из напаянных гнёзд, заполненных голубой пастой и окаймлённых ободками из зерни; в центре розетки — гранатовый кабошон (ил. 2, 1a, 1б). Однако, если сцены на флаконе из Хохлача являются классическим образцом сарматского полихромного звериного стиля, то невыразительные фигуры грифонов (?) на кобяковском флаконе могут рассматриваться лишь как жалкое подражание оригинальному произведению.
В этой связи не могу согласиться с В.И. Мордвинцевой, которая отнесла оба предмета к одной стилистической группе изделий под названием «ювелирные украшения с элементами звериного стиля, или боспорский полихромный стиль» [Мордвинцева, 2003, с. 52]. Но разве флакон из Хохлача украшен «элементами» звериного стиля, а не сплошь покрыт рельефными композициями из фигур животных и разве сцены терзания не отвечают канонам сарматского искусства звериного стиля и не отражают идеологические представления кочевого сарматского общества?! На все эти вопросы ответы могут быть только положительными.
Другое дело, флакон из кобяковского кургана, который можно отнести к особому зооморфному боспорскому стилю, зародившемуся в результате участия мастеров Боспора в изготовлении золотых изделий по заказу сарматской знати и в соответствии с их вкусами. В статье, посвящённой браслетам из того же кобяковского погребения, отмечено влияние центра производства на художественные особенности и технику изготовления предметов торевтики [Засецкая, 2003, с. 46-52]. Часто мастер, копируя чуждый ему сюжет, искажает композицию, упрощает стилистические приёмы, нередко вносит в орнамент элементы собственной культуры. Именно к такого рода предметам относится флакон с «деградирующими» изображениями грифонов, вероятно, заимствованными из репертуара сарматского звериного стиля, украшенный
(56/57)
Ил. 2.
Золотые флаконы с зооморфными изображениями: 1a — флакон из погребения Кобяковского могильника; 1б — рисунок композиции на кобяковском флаконе; 2а — флакон из кургана Хохлач; 2в — сцена терзания на флаконе из Хохлача.
при этом розеткой на крышке, исполненной в традициях эллинистического искусства римской эпохи.
Таким образом, совершенно очевидно, что оба флакона, описанных выше, относятся не только к разным центрам производства, но и к разным стилистическим группам. К сожалению, сказать что-либо определённое о месте изготовления сосуда из Хохлача в настоящее время затруднительно. Но несомненно, что этот флакон с зооморфными композициями, отличающимися высоким уровнем стилизации и лаконичностью,
(57/58)
выразительностью и чистотой образов, относится к группе изделий, появившихся в южнорусских степях в I в. и представляющих собой образцы окончательно сформировавшегося художественного стиля, которому в полной мере соответствует название, предложенное ещё М.И. Ростовцевым, — «сарматский полихромный звериный стиль» [Ростовцев, 1925, с. 583-584].
Другую группу парфюмерных сосудов составляют флаконы с гладкой золотой поверхностью, умеренно украшенной филигранным орнаментом в виде «косичек», «верёвочек», розеток и других декоративных узоров со вставками цветной эмали (вторая группа, по классификации К.М. Скалон). К ним, например, относятся два флакона из Ольвии и один из разрушенного погребения у с. Ново-Петровка Одесской обл. (ил. 3, 1-3). Несмотря на общий характер декоративного оформления, каждый из них представляет собой уникальный экземпляр. Особенно выделяется оригинальностью формы и почти полным отсутствием орнамента новопетровский флакон. Лишь восьмилепестковая розетка из напаянной гладкой проволоки украшает верхнюю часть конусовидной крышки (ил. 3, 1). Один из ольвийских флаконов в верхней части крышки украшен вставкой из красного стекла в напаянном гнезде в центре орнаментальной композиции. Вокруг гнезда ободок из кручёной проволоки (ил. 3, 3). Отличительной особенностью другого ольвийского флакона являются полые фигурки львов на крышке и тулове, а также тамгообразный знак из напаянной гладкой проволоки на дне сосуда (ил. 3, 2).
К этой группе изделий можно также отнести недавно найденный (1985) золотой флакон из погребения в кургане, расположенном близ дер. Чугунно-Крепинка Донецкой обл. [Treister, 2004, р. 172, 173, fig. 20]. Верхняя часть крышки его, подобно ольвийскому сосуду, украшена в центре вставкой граната в гнезде из напаянной ребром ленточки. Вокруг гнезда ободок из кручёной проволоки и семь фигур сердцевидной формы из узких, напаянных ребром полосок. Кроме того, ободки-«косички» окаймляют верхний и нижний края крышки, а также опоясывают тулово (ил. 3, 4).
Все флаконы данной группы датируются в пределах I в. и, скорее всего, являются продукцией боспорских мастеров, что подтверждается наличием филигранного орнамента со вставками эмали, техника и мотивы которого восходят к эллинистическим образцам античного ювелирного искусства [Скалон, 1961, с. 138; Treister, 2004, р. 144, 148, 150-153].
Близок по форме к вышеописанным флакон из кургана 42 Усть-Лабинского могильника в Прикубанье (третья группа, по классификации К.М. Скалон), в декоре которого при наличии характерных ободков в виде «косички» и «верёвочки» полностью отсутствуют узоры с эмалью. Зато тулово его украшают пять вставок граната миндалевидной формы в напаянных гнёздах, а на крышке сверху помещена крупная овальная вставка граната в напаянном гнезде с ободком из кручёной проволоки. Вставка представляет собой бывшую античную печатку с изображением головы Зевса в лавровом венке, которая, по мнению М.И. Максимовой, вероятно, не боспорского, а малоазийского происхождения и относится к I — началу II в. [Максимова, 1956, с. 442]. Усть-лабинский флакон, кроме того, отличается от вышеописанных изделий конструкцией тулова, которое состоит из двух спаянных полушарий. Шов от спайки закрыт декоративным пояском-«косичкой» (ил. 3, 5) [Гущина, Засецкая, 1994, с. 70, №440]. Следует также отметить, что гнезда и филигранный орнамент выполнены весьма небрежно. Этот признак, как и конструкция тулова, объединяет усть-лабинский флакон с более поздними серебряными флаконами III в.
Одним из ярких примеров подобных изделий III в. является сосуд из погребения, случайно обнаруженного у слободы Котово Саратовской обл. в 1898 г. [Скалон, 1961, с. 131; Берхин, 1961, с. 143, 144, ил. 1, 9]. Тулово флакона состоит из двух спаянных полых половин. Место спайки замаскировано широким пояском в виде валика, согнутого из профилированной пластины. Тулово флакона сделано из серебра, крышка — из золотой согнутой пластины. Сосуд украшен четырьмя вставками в миндалевидных гнёздах, расположенных на стенках крышки, и одной в круглом гнезде наверху (сохранились три вставки на стенке). Вокруг гнёзд ободки из зерни. Верхний и нижний край крышки окаймляют пояски-«косички». От предшествующих флаконов котовская находка отличается биконической формой тулова и более высоким горлом (ил. 3, 6). Однако, несмотря на всё своеобразие, флакон из погребения у слободы Котово отличают традиционные черты, присущие боспорской группе изделий, что, прежде всего, выразилось в его декоративном оформлении. Вероятно, он также является продукцией одной из боспорских ювелирных мастерских.
Особо выделяется широко известный золотой флакон из так называемой гробницы с золотой маской в Керчи, предположительно принадлежащей боспорскому правителю Рискупориду III или его жене, или члену царской семьи [Treister, 2004, р. 169-170] (в работе Трейстера представлены многочисленные публикации, посвящённые данному погребению).
(58/59)
Ил. 3.
Золотые флаконы с филигранным орнаментом и вставками из камня или стекла: 1 — из погребения у с. Ново-Петровка; 2 — из Ольвии с фигурками львов; 3 — из Ольвии; 4 — из погребения у дер. Чугунно-Крепинка; 5 — из погребения могильника у с. Усть-Лабинского; 6 — из случайной находки в погребении у слободы Котово.
(59/60)
Флакон яйцевидной формы (высота 6,2 см, наибольший диаметр тулова 4,3 см) с цилиндрическим горлом и такой же формы крышкой, украшен по всей поверхности 84 вставками граната в круглых и миндалевидных напаянных гнёздах из узкой полоски металла. Во всех круглых гнёздах вставки конусовидной формы, а вокруг гнёзд ободки из кручёной проволоки. Тулово разделено на восемь секторов дуговидными вертикальными полосками из двойных профилированных пластинок. Внутри секторы украшены одинаковыми орнаментальными композициями из восьми вставок. Одна круглая вставка помещена на дне флакона. Крышка также разделена сдвоенными вертикальными полосками на шесть прямоугольных частей, в каждой из которых по три вставки, образующие вертикальный ряд. Сверху на крышке еще одна круглая вставка. Вокруг горла и по краям крышки — ободки из крученых узких полосок. На плечиках тулова и на крышке по две петли из желобчатой пластинки для цепочки или шнура (см. ил. 1, 2).
Близок по декору боспорскому флакону миниатюрный золотой сосуд из гробницы 7 знаменитого некрополя, расположенного в устье р. Армазис-хеви, в окрестностях Мцхеты, древней столицы Грузии [Апакидзе и др., 1958, с. 95, табл. IX]. Сосуд входил в состав сложного ожерелья в виде декоративной подвески (см. ил. 1, 3а). Однако в отличие от боспорского экземпляра этот флакон меньшего размера (высота 4,4 см, наибольший диаметр тулова 3,0 см) имеет округлое тулово, более короткое горло и орнаментальные ободки из филигранной проволоки в виде «косички» и «верёвочки». Вся поверхность сосуда украшена 39 вставками конической формы — 38 альмандиновыми и одной бирюзовой. Самая большая вставка помещена наверху крышки в круглом гнезде, окружённом ободком-«косичкой». Вставки на тулове расположены четырьмя горизонтальными рядами, в центре округлого дна — крупная коническая вставка. Интересно отметить, что крышка сосуда соединялась с туловом при помощи короткой цепочки, продетой сквозь проволочные петли, расположенные на крышке и на плечике тулова (ил. 1, 3б).
Несомненно, публикуемый нами подаренный Эрмитажу флакон относится к данной группе сосудов (четвёртая группа, по классификации К.М. Скалон), для которых главным объединяющим признаком является обилие вставок, равномерно покрывающих всю поверхность изделия. Вместе с тем каждый из них представляет собой уникальный образец древнего ювелирного искусства. По форме и характеру орнаментальной композиции наш флакон ближе к боспорскому, но отличается меньшими размерами, более изящными пропорциями и, что особенно бросается в глаза, более богатым и тщательно выполненным декором. С флаконом-подвеской из устья Армазис-хеви его сближает способ крепления крышки к тулову посредством цепочки.
Как мы видим, флаконы данной группы принадлежат к одному виду ювелирных изделий, но они не только не идентичны между собой, но и относятся к разным эпохам. Наиболее ранним является флакончик-подвеска из Грузии, который датируется серединой — второй половиной II в., керченский флакон относится к III в. К сожалению, флакон, подаренный Эрмитажу, неизвестного происхождения. Мы не знаем, ни где, ни при каких обстоятельствах был найден данный экземпляр. Учитывая его сходство с керченским сосудом, он и по времени, вероятно, ближе последнему. Отсутствие каких-либо других доказательств, указывающих на время бытования этого сосуда, не позволяет датировать его точнее. Однако вполне закономерно предположить, что дата его изготовления находится в пределах второй половины II — первой половины III в.
Неясно также, в какой мастерской был изготовлен наш флакон. Как видно из описания золотых сосудов разных групп, флаконы последней группы (см. ил. 1) и по форме, и по декору существенно отличаются от остальных изделий. Флакончик из гробницы 7 в устье Армазис-хеви датируется серединой II в. на основании найденных в могиле римских монет Антония Пия (138-161) и Марка Аврелия (161-180). Будучи более ранним экземпляром такого вида изделий, грузинский флакончик может рассматриваться как прототип особого художественного стиля, традиции которого нашли яркое воплощение в более поздних ювелирных образцах. Если верно предположение автора публикации о погребении Армазис-хеви, что флакончик выполнен местным мастером, работавшим в одном из античных центров Кавказа (возможно, в Иберии), то и флакон из Керчи, и подаренный Эрмитажу сосуд могли быть изготовлены в том же центре.
Апакидзе А.М., Гобеджишвили Г.Ф., Каландадзе А.Н., Ломтатидзе Г.А. Мцхета I. Археологические памятники Армазис-хеви по раскопкам 1937-1946 гг. Тбилиси, 1958.
Берхин И.П. О трёх находках позднесарматского времени в Нижнем Поволжье // АСГЭ. Л., 1961. [Вып.] 2.
Засецкая И.П. Золотые браслеты из сарматского погребения Кобяковского могильника (происхождение сюжета и место изготовления) // РА. 2003. №4.
(60/61)
Максимова М.И. Резные камни // Античные города Северного Причерноморья. М.;Л., 1956. Т. 1.
Мордвинцева В.И. Полихромный звериный стиль. Симферополь, 2003.
Прохорова Т.А., Гугуев В.К. Богатое сарматское погребение в кургане 10 Кобяковского могильника // СА. 1992. №1.
Ростовцев М.И. Скифия и Боспор. Л., 1925.
Скалон К.М. О культурных связях Восточного Прикаспия в позднесарматское время // АСГЭ. Л., 1961. [Вып.] 2.
Толстой И., Кондаков Н. Русские древности в памятниках искусства. Курганные древности и клады домонгольского периода. СПб., 1890. Вып. 3.
L’Or des Sarmates. Nomades des steppes dans l’Antiquite. Abbaye de Daoulas. Finistere, 1995.
Treister М. Gold vessels, perfume flasks and pyxides from Sarmatia // Pontus and the outside wordi. Studies in Black Sea History, Historiography and Archaeology. Leiden; Boston, 2004.
|