Ю.Н. Захарук
Парадокс археологической культуры.
Вопросы теории и методики исследования археологической культуры неизменно привлекают внимание археологов. Это вполне естественно и объяснимо. Археологическая культура относится к основополагающим понятиям археологии, её непременным классификационным единицам и интерпретационным категориям. Учёные, занимающиеся проблемами археологической культуры, не без основания неоднократно указывали на её исключительную сложность во всех отношениях: содержательном, структурном, функциональном и познавательном. Не случайно до сих пор отсутствует в науке однозначное, общепринятое определение.
Не касаясь значительного разнобоя в определении археологической культуры, тем не менее можно указать на приемлемое для большинства археологов довольно общее её определение как некоей наличной совокупности археологических объектов, комплексов, памятников. Для нас важно то обстоятельство, что в данном случае речь идёт о совокупности реальных, наличных в настоящем археологических объектов, непосредственно доступных исследователю. Вместе с тем любая археологическая культура, как бы вопреки реальному наличию составляющих её компонентов, в настоящем датируется определённым отрезком прошлого. Трипольская культура, к примеру, датируется V-III тысячелетиями до н.э., черняховская культура — II-V вв. н.э. и т.п. Налицо парадокс. Некий феномен (археологическая культура), составляющие элементы которого (вещественные комплексы, памятники) реальны в настоящем, хронологически относится к более или менее отдалённому прошлому.
В чем дело? Где ошибка? В констатации настоящего, реального существования памятников, комплексов археологической культуры или их датировке? Или, может быть, мы имеем дело с различными феноменами; одним, существующим в настоящем, и другим, бытовавшим в прошлом? Если так, то к какому из них следует отнести археологическую культуру? Если к прошлому, — тогда вполне закономерна её датировка, если к настоящему, — тогда датировка лишена всякого смысла. Между тем в практике археологического исследования такой дилеммы не возникает. Оба временных, взаимоисключающих статуса археологической культуры вполне уживаются друг с другом. Никто из археологов не сомневается в реальности современных им различных компонентов археологической культуры: изделий труда, керамики, украшений, жилищ и поселений, погребений и могильников. Вместе с тем все эти без исключения реаль-
(49/50)
вые компоненты археологической культуры (они представлены в музеях и всегда доступны для обозрения и изучения) соответственно датируются, и их отношение к прошлому ни у кого не вызывает никаких сомнений. Если это так, то, может быть, вообще никакого парадокса не существует, а сама проблема надуманна? Попытаемся разобраться в этом.
Итак, каков временный статус археологической культуры? Она феномен настоящего или прошлого? Или, может быть, и того и другого одновременно? Бесспорно, что различные археологические объекты, объединяемые в понятие археологической культуры, существуют объективно и в настоящей. Об этом самым убедительнейшим образом свидетельствуют археологические раскопки и разведки, систематически ежегодно увеличивающие общий фонд археологических источников. Почему же в таком случае они относятся к прошлой, а не к настоящей действительности? Суть проблемы, очевидно, в особой природе феномена археологической культуры, составляющих её компонентов. Археологические объекты, реальные в настоящем, тем не менее не имеют прямого отношения к современной нам исторической действительности. Существуя объективно в настоящем, они образуют особый мир, мир ископаемой действительности. Впервые в отечественной науке принципиально важную в методологическом отношении идею об особой ископаемой природе археологических культур высказал В.А. Городцов. Он предпринял группировку археологических памятников по культурам и считал, что выделение археологических культур следует отнести к «важнейшим достижениям археологического знания». [1] В.А. Городцов не только стремился теоретически обосновать универсальное, основополагающее значение понятия археологической культуры для археологии, но и подчеркнул её особенность, специфику как ископаемой культуры. [2] К сожалению, положение В.А. Городцова об «ископаемых культурах» остаётся пока не оцененным должным образом как теоретически, так и методологически.
Разнообразные археологические объекты — феномены ископаемой действительности — существенно отличаются от феноменов действительности исторической. Они являются следами и останками феноменов прошлой исторической действительности, следами и останками деятельности прошлых обществ, их культур и их природной среды. Природа феноменов ископаемой действительности и действительности исторической существенно различна. Феномены исторической действительности всегда образуют сложную, органически связанную между собой развивающуюся суперсистему. При отсутствии какого-либо из непременных феноменов исторической действительности (природы, общества и его культуры) историческая действительность невозможна. Иной статус феноменов ископаемой действительности. Природа следов и останков такова, что они органически не связаны друг с другом. Останки средств труда в качестве ископаемых объектов всегда выступают в отрыве от человеческой деятельности, без которой живая культура немыслима и невозможна. Если феномены
(50/51)
исторической действительности образуют динамически развивающуюся систему, феномены ископаемой действительности образуют мёртвую, лишённую всякого движения, статичную, суммативную систему следов и останков прошлого. Если самые разнообразные следы и останки прошлой человеческой деятельности, как правило, фрагментарны, а посему нередко слабодиагностичны, то феномены исторической действительности всегда функционируют непременно в единстве. Сравним, к примеру, останки жилищ в виде так называемых площадок трипольской культуры с жилищами любых племён и народов. Первые — всегда ископаемые, лишенные своего прямого назначения, следы и останки прошлого, вторые — реальные жилища, используемые по их прямому назначению.
В том и состоит специфика ископаемых объектов, что они утратили свои прежние связи с феноменами прошлой исторической действительности в вместе с тем лишились своих прежних функций и назначений. И хотя сейчас рядом с современными городами и селениями мы находим руины древних поселений и городов, хотя те и другие объективно существуют, тем не менее только первые причастны к современной живой истории, а вторые — всегда только мёртвые памятники прошлого. В свою очередь, в отличие от феноменов исторической действительности, феномены действительности ископаемой характеризуются совершенно исключительным, специфический свойством компрессии — накопления и сохранения в земле разновременных ископаемых объектов. Благодаря компрессии ископаемых объектов археолог имеет фантастическую возможность одновременно изучать следы и останки прошлого, относящиеся к различным эпохам: это следы и останки начальных и заключительных этапов развития прошлых культур; это следы и останки, относящиеся к становлению человеческого общества, насчитывающего миллионы лет; наконец, это следы и останки сравнительно недавнего прошлого, насчитывающего всего лишь несколько сотен дет. То, что исторически бытовало в самое различное время, археологу в виде следов и останков оказывается доступным к изучению сразу, непосредственно и одновременно. В качестве примеров типичных компрессивных археологических памятников укажем на многослойные поселения или стратифицированные курганы с разновременными погребениями.
Все эти необыкновенные свойства и качества ископаемых объектов, феноменов ископаемой действительности свидетельствуют о их особой специфической природе, в корне отличающей их от феноменов исторической действительности. Бытиё феноменов ископаемой действительности — бытиё мёртвое, покоящееся, кладбищенское, не причастное к живому, динамичному бытию исторической действительности. И это в равной мере касается всех феноменов ископаемой действительности, в том числе и тех, которые в своей материальной форме мало чем отличаются от объектов исторической действительности и обычно именуются одинаковыми терминами.
Кремнёвый наконечник стрелы эпохи неолита или бронзы в своём материальном выражении мало чем отличается от кремнёвого наконечника у современных австралийских охотников. И в том и в другом случае мы говорим о «кремнёвом наконечнике стрелы», но ископаемый наконечник
(51/52)
стрелы отличается от наконечника стрелы этнографической действительности тем, что он лишён своего первоначального значения, так как не служит средством охоты. Кремнёвый наконечник стрелы австралийского охотника всегда выступает для этнографа в неразрывной связи с его творцом, потребителем, т.е. самим охотником. Кремнёвый же наконечник неолитической эпохи оказывается доступным археологу всегда в отрыве от его создателя и потребителя, от их деятельности. Так называемые (археологические) стоянки, поселения, селища, города вместе с их жилищами, мастерскими, культовыми и гражданскими сооружениями являются более или менее сохранившимися следами и останками, а не местами обитания и деятельности их жителей. Даже битая посуда, фрагменты керамики могут иметь особое познавательное значение.
Именно поэтому проблема определения исторического субъекта тех или иных конкретных следов и останков прошлого является одной из важнейших и сложнейших проблем археологической науки. Все без исключения следы и останки, феномены ископаемой действительности независимо от их сохранности интересуют археолога в качестве источников познания прошлого, исторических источников. Вне этого особого специфического значения объекты ископаемой действительности бессмысленны, бессодержательны, недействительны. Показательны в этом отношении так называемые памятники культуры, которые отличаются от ископаемых объектов обычно хорошей сохранностью и вместе с тем также лишены своего первоначального значения. Музей-усадьба Л.Н. Толстого в Хамовниках сохранилась до наших дней такой, какой была при жизни великого писателя. И тем не менее усадьба Л.Н. Толстого — это не обычный современный жилищно-бытовой комплекс, где живут, а уникальный памятник культуры прошлого, её величайшая реликвия. В этом его исключительное, непреходящее значение для современности и будущего. При определении природы реального объекта важны не только просто констатация его наличия, непосредственного бытия, а определение его роли, функции, значения в настоящем, для настоящей исторической действительности.
Правда, иногда отдельные ископаемые объекты как бы обретают свою вторую жизнь, свои прежние функции. Найденные древние сосуды хорошей сохранности могут использоваться для различных хозяйственных нужд. В этом случае они становятся компонентами современной исторической действительности. Чаще ископаемые объекты повторно используются в ином качестве, соответственно пониманию и потребностям их нового владельца. Древние монеты в качестве подвесок носят в ожерельях. Каменным сверлёным топорам ещё недавно приписывали волшебные свойства, ценили их как амулеты-обереги.
Как видим, статус любого реально бытующего объекта определяется прежде всего его функцией.
Важное, незаменимое значение ископаемых объектов, следов и останков прошлого в том, что они являются одним из основных видов исторических источников познания прошлого. Следы и останки прошлого, объекты ископаемой действительности вне указанной познавательной функции не имеют какого-либо другого значения и функции. Именно в этом спе-
(52/53)
цифическом значении ископаемых объектов и кроется разгадка парадокса археологической культуры.
Парадокс археологической культуры — это парадокс исторического источника: быть в настоящей в качестве свидетеля прошлого. При отсутствии следов и останков прошлого в любой их материальной или фиксируемой форме невозможно познание прошлого, невозможна наука о прошлом, собственно история и археология. Феномены прошлого недоступны исследованию учёных, их познание невозможно путём непосредственного наблюдения. Непосредственными объектами познания прошлого являются не сами феномены прошлого, а их следы и останки, [3] ибо только последние обладают «привилегией непосредственной доступности», [4] «свойством непосредственной действительности». [5]
Для большинства наук их объекты являются непосредственными объектами и целью познания. Этнографы изучают современные им народы, племена и их духовную и материальную культуру. Это обстоятельство и обусловливает применение особых приёмов и методов познания, отличных от методов исторического исследования. Для этнографа не возникает проблемы хронологизации, датировки исследуемых объектов, тогда как для историка и археолога — это одна из важнейших, сложнейших непременных задач исторического исследования.
Чтобы следы и останки прошлого могли служить подлинными источниками исторического познания, они нуждаются не только в датировке, не только в типологическом анализе или систематизации. Нужна сложная исследовательская работа по реконструкции отдельных ископаемых объектов и их комплексов, а также моделирования техники их изготовления и использования. В результате реконструкции следов и останков прошлого должны быть восстановлены в максимально возможной полноте компоненты прошлой, некогда живой культуры. Самое тщательное изучение, к примеру, трипольских площадок, в том числе самой наилучшей сохранности, ещё не делает последние подлинными историческими феноменами по той простой причине, что не они («площадки»), а некогда функционировавшие жилища были реальными компонентами культуры племён, условно именуемых трипольскими. Не менее важной и не менее сложной задачей археологического исследования является задача максимально полное реконструкции комплексов материальной и духовной культуры древнейшего населения. Ибо только на этой основе возможно моделирование древнего общества как функционирующего социального организма, творца данной культуры прошлого. В конечном итоге на основании моделирования древних обществ и их культур возможна реконструкция их конкретной истории.
Археологическая культура образует, таким образом, определённую совокупность ископаемых объектов, являющихся источником изучения ис-
(53/54)
тории конкретных культур и обществ прошлого. Чтобы следы и останки прошлого могли стать историческим источником, они должны быть предварительно исследованы и зафиксированы. Все сохранившиеся в земле, но не выявленные следы и останки прошлого хотя объективно и существуют, не могут иметь значения источников познания прошлого, исторических источников. Археологическая культура, следовательно, не просто определённая совокупность ископаемых объектов, а совокупность исследованных и зафиксированных ископаемых следов и останков прошлого. Важное значение не только изучения, но и фиксации следов и останков объясняется тем обстоятельством, что в ходе раскопок археологических объектов часть их подвергается полному разрушению. Поэтому в дальнейшем единственный источником их познания оказывается их документальная фиксация. Если бытиё (быть в наличии) отражает онтологический статус следов и останков прошлого, то их исследование отражает уже гносеологический, познавательный статус, и в этом их огромное научное значение. Этими двуедиными качествами и обладает археологическая культура. Её разнообразные и многочисленные следы и останки имеют важное познавательное значение только лишь как незаменимое средство, бесценный исторический источник познания прошлого. Вот почему археолог датирует их не тем временем, когда они бытуют в качестве следов и останков прошлого, а тем, когда они в целом виде и во взаимосвязи служат полнокровными, функционирующими его компонентами. Парадокс археологической культуры в её парадоксальной природе как исторического источника. Вместе с тем именно благодаря этой замечательной природе археологической культуры, специфике исторических источников только и возможна археологическая паука как особая отрасль исторического знания, изучающая далёкое прошлое на основании ископаемых объектов.
[1] Городцов В.А. К итогам археологических трудов СССР за 10 лет. — ТСА РАНИОН, II, 1928, с. 7.
[2] Городцов В.А. К итогам..., с. 7.
[3] Французова Н.П. Исторический метод в научной познании (вопросы методологии в логики исторического исследования). М., 1972, с. 145, 173-202; Блок М. Апология истории, или ремесло историка. М., 1973, с. 32, 33.
[4] Блок М. Апология истории..., с. 33.
[5] Ирибиджаков Н. Клио перед судом буржуазной философии. М., 1972, с. 209; Дьяков В.А. Методология истории в прошлом и настоящем. М., 1974, с. 45.
|