М.Б. Щукин
Готский путь
(готы, Рим и черняховская культура).
// СПб: Филологический ф-т СПбГУ. 2005. 576 с.
ISBN 5-8465-0137-0 («Исторические исследования»)
Глава I. Вместо пролога.
1. Блуждающий народ.
В самом словосочетании «блуждающий народ» уже содержится некая парадоксальность. Слово «народ» вызывает в нашем обыденном сознании ассоциации с некоей стабильностью: каждый народ должен иметь свою, освоенную издревле предками, коренную территорию, свой язык, свои обычаи, привычки, свой характер.
Готы за 500 лет существования своего определённого этнического единства проделали колоссальный путь, пройдя через всю Европу с севера на юг, а затем с востока на запад. Феномен в истории европейских народов почти уникальный. Выйдя на рубеже эр из Скандинавии, они поселились в Польском Поморье, через пять поколений двинулись на юго-восток в Северное Причерноморье, в середине III в. н.э. совершали набеги на Балканы, Грецию и Малую Азию, стали затем союзниками-федератами Римско-Византийской империи, создали в Причерноморье своё первое протогосударство, но в конце IV в. были изгнаны отсюда нашествием гуннов. Начались блуждания готского «народа-армии» по Южной Европе, завершившиеся в конечном итоге созданием Государств вестготов в Южной Франции и Северной Испании и остготов Великого Теодориха в Италии. Остготское
(9/10)
королевство пало под ударом византийских войск Юстиниана, а Вестготское государство было уничтожено под натиском франков и арабов. Готы исчезли со страниц истории, растворившись во вновь образованных этнических обществах. Эти процессы и будут предметом нашего исследования.
Группа готов, отказавшихся в 488 г. отправиться с Теодорихом в Италию, сохранялась в Крыму. Последнее христианское Готское княжество было разгромлено турками лишь в 1475 г., а последние потомки христиан-готов были выселены в Мариуполь по указу императрицы Екатерины II.
В нашем обыденном сознании понятие «готский» ассоциируется или даже совпадает с понятием «германский», «немецкий», чему немало, вероятно, способствуют такие термины, как «готический стиль» в архитектуре, «готический шрифт» книг и рукописей. На самом деле ни то ни другое не имеет прямого отношения к историческим готам. Оба термина возникли лишь тогда, когда самих готов как таковых уже не было, оставалась лишь память об их былой славе. Хорошо было бы, если бы кто-нибудь специально занялся выявлением обстоятельств, при которых эти термины появились.
Готы действительно говорили на одном из германских диалектов, а язык их нам известен благодаря сохранившемуся переводу Библии, сделанному в конце IV в. епископом Ульфилой, или, быть может, точнее, Вульфилой. Полугот по происхождению, он носил германское имя Волчонок. Но на германских языках говорят до сих пор шведы, датчане, норвежцы и англичане, а уже вслед за ними и жители США, Канады и Австралии, что не даёт нам, однако, повода отождествлять их с современными немцами.
У современных жителей Германии есть не так уж много оснований считать себя прямыми потомками готов — именно эти территории готы миновали в своих блужданиях по Европе. Скорее толику готской крови можно было бы обнаружить у современных итальянцев, испанцев, французов, болгар, венгров, крымских татар, русских и украинцев, а может быть, даже и у некоторых народов Северного Кавказа.
Процессы образования всех перечисленных современных народностей и наций были весьма сложными, и вливание крови готов вряд ли являлось решающим в этом процессе. Но он имел место, и выявить ситуации, при которых это происходило, — и есть цель предлагаемой читателю книги.
Мы проделаем вместе с готами путь сквозь Европу, познакомимся с народами, племенами и государствами, с которыми довелось иметь дело готам. Попытаемся поконкретнее выяснить, что же представляли собой готы на каждом этапе своей истории, какие археологические следы оставили они на путях их миграции и в странах их пребывания, какие контрверсии существуют на этот счёт среди специалистов. Для сторонников как миграционистских, так и автохтонистских предположений история готов, передвижения которых по территории Европы с достаточной очевидностью зафиксированы письменными источниками, может стать своего рода объективной моделью, «пробным камнем» понимания, как подобные процессы находят отражение в археологических материалах.
Наше путешествие в прошлое не будет лёгким, потребуется напряжение внимания и памяти, но, надеюсь, будет достаточно интересным, поскольку за-
(10/11)
ниматсльны, даже захватывающе драматичны и сами приключения готов, и дискуссии, ведущиеся специалистами, тоже не лишены остроты и драматичности. Возможно, в книге обнаружится некоторый перевес в сторону увлечения ранней историей готов, потому что это сфера непосредственных научных интересов автора; главы, посвященные истории готов V-VI вв., представляют собой по большей части лишь компиляцию из серии книг и статей, которой я занимался несколько лет, однако не без увлечённости. Книга была задумана ещё в 1982 г., тогда же были написаны первые строчки. Затем я понемногу буквально «кропал» отдельные кусочки, главным образом в свободное от прочих занятий время, «продираясь сквозь туман от пролога к эпилогу». Некоторые сюжеты я читал своим «семинаристам», своим студентам. Им нравилось, они-то и подталкивали меня постоянно и настойчиво «сшить» всё это вместе, в одну книгу. Я им очень благодарен: без их моральной поддержки и настояний я бы, наверное, никогда не смог закончить эту книгу. Помните, Козьма Прутков говорил, что есть дела, работу над которыми, раз начав, трудно остановить. Вот и я постоянно что-то переделывал, добавляя то абзац, то главу, вставляя части написанных ранее статей.
Но, как писал Винсент Ван Гог в одном из писем брату, работу над картиной (а также, добавим, над любым произведением) никогда нельзя кончить, её можно лишь прекратить. Вот и мне пришлось себя пересилить и к весне 2002 г. работу прекратить.
Перебирая уже успевшие пожелтеть страницы рукописи, я замечал разностильность отдельных кусков и глав, повторы, следы «сшивания». Очень хотелось написать многое заново, исправив не суть, а стиль изложения, но пусть будет так, как есть. Времени мало, а впереди другие замыслы.
Читателю следует учесть и ещё один момент: следуя за готами, выходцами с Севера, и германцами, мы не должны забывать, что имеем дело все-таки с людьми особого психического склада, придерживавшихся не совсем обычных норм этики и поведения, нам, да, возможно, и современникам на континенте, не всегда понятных. Читайте «Сагу о саге» М.И. Стеблин-Каменского и серию блестящих работ Е.А. Гуревича, читайте сами саги, и не только скандинавские и исландские, но и эпос англосаксонский и среднегерманский. Это и обе «Эдды», и «Круг Земной», и «Сага о Сверрире», и «Беовульф», и «Песнь о Нибелунгах», и другие. Я в своё время зачитывался такой литературой, что во многом определило мой повышенный интерес к готам. Конечно, в этом эпосе много более поздних средневековых напластований, но повествуется здесь о событиях именно интересующего нас времени, пусть и «переотложенных» в сознании сказителей последующих поколений, но дух эпохи, психология героев переданы как нельзя хорошо. Вероятно, это поможет понять и некоторые поступки героев нашего дальнейшего повествования.
Дух саг должен, по замыслу, служить фоном, «задником» той сцены, на которой будет разыгрываться драма «Блуждания готов».
(11/12)
2. Об этносе, культуре, хронологии и прочем. Что может и чего не может археология? ^
Прежде чем приступить к более детальному изложению истории интересующего нас народа, нужно условиться о некоторых понятиях и терминах, начиная с понятий «народ», «этнос». Насколько наши сегодняшние представления применимы к ситуации полуторатысячелетней давности?
На первый взгляд всё, казалось бы, просто: есть разные народы — англичане, индусы, немцы, французы, шведы и иные. Все живут по большей части в своих странах, в своих государствах, говорят на своих языках, обладают некоторыми общими для каждого народа традициями и привычками. И так было всегда. Но с первого взгляда очевидно, что и Солнце вращается вокруг Земли. Учёным пришлось потратить немало усилий, прежде чем преодолеть это общее очевидное предубеждение. Вспомним Джордано Бруно, Коперника и других. Если же обратиться к трудам специалистов — этнологов, этнографов, социологов, ну, к примеру, назовём труды Ю.В. Бромлея «Очерки теории этноса» или Л.Н. Гумилёва «Этногенез и биосфера Земли», а на рубеже 60-70-х и на страницах научных и научно-популярных журналов — от «Вопросов философии» до «Природы» и «Знание — сила» — велась по этому поводу оживлённая дискуссия, — то выясняется, что с понятием «этнос» всё обстоит не так уж и просто. Не удаётся даже выработать сколько-нибудь ёмкого и общеприемлемого определения. «Этнос», как солнечный зайчик, ускользает от всех попыток его поймать, определить в раз и навсегда сформированном виде.
Что поставить во главу угла? Язык? Но один народ — швейцарцы — говорит на трёх языках: французском, немецком и итальянском. А разные народы — австралийцы и канадцы — на одном и том же английском. Территорию? Но цыгане, если это этнос, не имеют очерченной территории обитания. Стереотип поведения? Но русские поморы и донские казаки, не являясь вроде бы отдельными этносами, тем не менее от прочих русских отличались и обликом культуры, и стереотипами поведения. Да и другие социальные группы, включающие подчас представителей разных народов, например монахи или армия, тоже обладают своими специфическими стереотипами поведения.
Для нас любой человек, приехавший из Индии, — индус, хотя живёт там не менее 60 народов, изъясняющихся между собой в основном по-английски. Еще недавно любой человек, приехавший из СССР в Западную Европу, считался русским, будь он при этом по происхождению азербайджанцем, молдаванином или даже якутом. В анкетах при получении визы в графе «национальность» ставилось «sovietique», — по понятиям французского МИДа, такая национальность уже существовала. В реальности, как показывают события последних десятилетий, этого не произошло, но «процесс уже шёл», и чиновники его уже чувствовали.
(12/13)
Достаточно иметь даже поверхностное представление об истории прошлого, дабы понять — в мире нет «вечных народов». Как и люди, этносы рождаются, живут и умирают. Рождения и смерти ещё никто не избежал. Где теперь славные некогда скифы, кельты, даки или специально интересующие нас готы? Можно ли ставить знак равенства между римлянами, скажем, эпохи Августа и современными итальянцами, даже если они живут в Риме? Другой облик, менталитет, стереотипы поведения, да и латынь Горация вряд ли понятна современному жителю Рима. Иной этнос. Можно привести и другие примеры — с русскими и русичами, тюрками и турками и т.д. Но это не предмет нашего изучения.
Очевидно, нет в мире и «чистых» народов. Каждый — результат того или иного смешения. Современные французы — потомки галлов-кельтов, но язык позаимствовали от завоевателей — римлян, а имя от других завоевателей — германцев-франков. Вестготы, кстати, в процессе сложения французской нации тоже поучаствовали, так же как и другие германцы — бургунды. Кого же считать предками французов?
Идеологи националистических настроений, а они есть в каждом современном этническом сообществе, ищут обычно очень глубокие древние корни своего народа, но при ближайшем рассмотрении попытки такого рода выглядят по крайней мере наивными. На самом деле всё обстоит значительно сложнее.
Сложные этнические процессы идут в мире постоянно. Одни этносы зарождаются (чаще всего на основе возникающих по тем или иным причинам социальных организмов), в то же время другие клонятся к упадку, чтобы раствориться во вновь возникающих, третьи переживают период расцвета и максимального распространения, поглощая соседей. Скорость этих процессов может быть различной, они могут длиться и сто лет, и тысячу. Они в той или иной мере следуют за историческими событиями, но, по сравнению с последними, обладают большей инерцией, отстают от них. В результате в каждый момент картина оказывается весьма запутанной. Задача историков — распутывать её для каждого исследуемого периода, не поддаваясь по возможности вне-научным национальным «фобиям» или «фильству», выяснять истину, как рекомендовал Корнелий Тацит, «без гнева и пристрастия».
Особую проблему представляет вопрос о хронологии, то есть каким образом перемены моды, стилей в искусстве и прочем сопоставимы с историческими и этносоциальными процессами? К этой проблеме мы будем обращаться ещё не раз по ходу изложения.
Современные этносы-нации скованы достаточно тесным единством из-за наличия жёстко фиксированных государственных границ с системой паспортного и таможенного контроля благодаря единой общегосударственной системе управления, обучения, информации. Язык радио, газет, телевидения способствует быстрому стиранию диалектных различий.
В интересующем же нас первом тысячелетии всего этого ещё не было, очевидно, не было народов в нашем нынешнем обыденном понимании. Каждый человек ощущал, вероятно, свою принадлежность не к некоему большому государственному единству, сколько к единству сравнительно небольшому — роду, племени, социальной группе дружинников того или иного вождя. То, что древ-
(13/14)
ние воспринимали как народ, этнос, было скорее всего неким конгломератом различных родственных или даже неродственных группировок населения. По всей вероятности, именно такие конгломераты и улавливаются археологами под явлениями, которые они называют археологическими культурами.
Термин, признаться, не очень удачный из-за многозначности самого слова «культура». Ведь в нашем обыденном сознании «культура» — это музеи, театры, кинематограф, ансамбли песни и пляски — всё, чем занимается Министерство культуры. Есть, однако, ещё и другая, оценочная сторона понятия «культура» — культурно, некультурно: чавкать за столом — некультурно, есть с ножом и вилкой — культурно.
Специалисты-культурологи, а есть и таковые, понимают, однако, этот термин шире. Всё, к чему так или иначе человек приложил свои руки или свой интеллект, окультурено. В таком случае понятие «культура» соответствует и первоначальному значению латинского слова «cultura» = возделывание, обработка. То есть культура — это человеческая деятельность в целом. Но одни и те же задачи могут решаться различно. Дом строят, чтобы в нём жить, а горшок — всегда горшок, в нём варят кашу. Но и дома можно строить по-разному, из разных материалов, и горшки делать разными способами. Часто эти различия вызваны природными условиями, но зачастую и просто случайностью — однажды так получилось, вошло в моду, стало привычным, превратилось в традицию. Вряд ли стоит приводить примеры, они многочисленны.
Я не буду сейчас вновь поднимать и тему «культурных миров», она уже обсуждалась (Щукин 1994, с. 15-26): к интересующему нас времени их в Европе было по крайней мере семь. Каждый со своей спецификой материальной культуры, своим способом ведения хозяйства и социального устройства, с особым менталитетом преобладающей части населения. Первый — это мир античной греко-римской цивилизации, второй — кельтский, третий — мир культуры Центральной и Северной Европы, включающий в себя носителей культуры ясторфской, пшеворской, оксывской, поянешты-лукашевской и зарубинецкой. В III-I вв. до н.э. это население было подвержено сильному влиянию кельтской цивилизации, а с I в. н.э. — культурному воздействию Рима. Затем два особых мира населения лесной зоны Восточной Европы, потом мир степных кочевников сарматов и наконец — фрако-гето-дакийский Карпатского бассейна и Нижнего Подунавья.
Достаточно ясно одно — за определённым единством материальной культуры населения должно было бы скрываться и единство духовное, и даже не столько духовное, сколько в значительной мере подсознательное, бытовое. Вряд ли создатели горшков специально задумывались, в какой мере следует отогнуть венчик сосуда, украшать ли его насечками или пальцевыми защипами, а производители фибул не задумывались, вероятно, над количеством витков пружины этих застёжек плаща. Не совсем понятно, например, почему и сегодня русские предпочитают умываться под проточной водой из крана или умывальника и любят раз в неделю попариться в бане, хотя почти в каждом доме есть ванна, а англичане бани как таковой практически не знают и умываются, заткнув сток в раковине и наполнив её мыльной водой (Минасян 2001). Разные стереотипы поведения. Всё это могло бы стать предметом специального изучения.
(14/15)
Из сказанного отнюдь не следует, что материальная (археологическая) культура соответствует неким этносам, тем более что с последними ситуация тоже не совсем ясная, но определённое «перекрывание» того и другого явно имеет место.
Раскапывая и изучая древние поселения и могильники, археологи подметили, что находки в пределах той или иной территории обладают определённым сходством и отличаются от тех, которые расположены на соседних территориях. Если мы располагаем данными древних историков и географов о расселении тех или иных племён и народов и они совпадают с теми или иными археологическими культурами и группами, то у нас есть основания думать, что во всяком случае грекам и римлянам это население представлялось таковым, каким оно названо. Было ли оно верно, это представление, — вопрос второй, требующий каждый раз специального рассмотрения. С именами и названиями тоже могут происходить казусы. На русских современных картах мы прочтём «Германия», жителей её мы называем немцами, сами же немцы называют свою страну Deutschland. Французы говорят «allemagne», а датчане и шведы зовут немцев «tysk». Одно и то же население у разных авторов может именоваться различно, в зависимости от того, с какой стороны получена информация.
Все эти сложности нужно иметь в виду, и мы с ними ещё столкнемся. Строго говоря, археологи не могут достоверно определить этническую принадлежность, у раскопанного скелета не спросишь, каково его этническое самосознание, кем он себя ощущал — готом, аланом, бастарном или венетом. Далеко не всегда удаётся археологам проследить и пути миграции населения, даже если они надёжно зафиксированы древними авторами. Выявляются лишь смутные следы в виде распространения тех или иных типов вещей на разных территориях, изменения в облике тех или иных культур, что, строго говоря, необязательно явилось результатом миграции, могли быть контакты и другого рода. Лишь наличие контакта и перемен очевидно. Объяснение их — очередной вопрос и требует конкретного расследования в каждом конкретном случае.
Историко-археологические исследования вообще очень напоминают работу следователя-криминалиста. Раскопки — это как обследование места преступления, чем тщательнее оно проведено, тем лучше. От того, в каком положении был найден тот или иной черепок, зачастую будут зависеть и выдвигаемые версии хода события. Но собственно раскопки — лишь часть расследования, нужно рассмотреть и другие аналогичные случаи с подобным «почерком», а следовательно, поднять отчёты и публикации коллег, выяснить степень достоверности и надёжности фиксации, искать «улики», залежавшиеся на полках музейных хранилищ.
Затем следует «опрос свидетелей» — древних авторов. Каждый свидетель, однако, знает в большинстве случаев не всё, может ошибаться или даже сознательно, по своим соображениям, вводить в заблуждение. Их показания необходимо сопоставить и друг с другом, и с «вещественными», археологическими «уликами». Из сопоставлений рождаются версии, они могут быть различными. Какая из них более правдоподобна, решается в процессе «судоговорения», дискуссии. А вердикт выносят, как правило, представители следующих поколений исследователей, принимая ту или иную версию в соответствии с новыми
(15/16)
накопленными материалами. От возможности «судебных ошибок» это, впрочем, тоже не избавляет.
Для каждого расследуемого случая одним из наиболее существенных моментов является время — когда именно произошло событие. Часы, минуты. От этого многое зависит, зависит выбор версии. Но на предметах, находимых при раскопках, за очень редким исключением, никакие даты не указаны: ни на лепных горшках, ни на застёжках плаща — фибулах, ни на оружии или женских украшениях нет даты их изготовления. Как же археологи определяют время их существования в древности?
Основной метод археологии — типологический. Ещё в конце позапрошлого XIX века «королем археологии» Оскаром Монтелиусом (Montelius 1896) было подмечено, что одни и те же категории вещей: керамика — горшки, миски, кувшины и прочее; оружие; украшения и т.п. при общем функциональном предназначении не остаются неизменными в деталях, распадаются на типы, их варианты, образуют своего рода типологические ряды эволюции во времени, иногда достаточно длинные (подробнее о возникающих при этом сложностях см.: Клейн 1991).
Монтелиус обнаружил и ещё одно явление: есть типы вещей, которые в древних погребениях, кладах и других «закрытых комплексах», с очевидностью попавших в землю единомоментно, часто и устойчиво сочетаются друг с другом, встречаются друг с другом изредка или не встречаются вместе никогда. Первые, очевидно, синхронны — бытовали в один и тот же период времени. Именно эта закономерность позволила следующему поколению европейских археологов — Паулю Райнеке, Отто Тышлеру и другим — создать некую общеевропейскую систему хронологии древностей, выделив эпохи Гальштата, Латена, римского времени, переселения народов, эпохи Меровингов, каждая из которых по частоте совстречаемости типов подразделяется на ряд «ступеней». Впрочем, единой системы не существует, никто не рискнул объединить их, в этом и не возникало необходимости, но по каждой из эпох имеются свои системные разработки ступеней сочетаемости типов. В связи с готами нас в основном будут интересовать три последние, о них речь пойдет ещё неоднократно.
Все типологические и корреляционные построения, учитывая даже наблюдения стратиграфические — погребения с разными наборами вещей, то и дело перекрывают друг друга, как и напластования селищ, городов и крепостей, то есть создают систему хронологии лишь относительной, релятивной. Раньше или позже, и не более того.
Как же вычислить даты абсолютные, ныне общепринятые, — по системе счёта юлианского ли календаря, введённого ещё Юлием Цезарем, или григорианского, введенного в XVI в. папой Григорием XIII? Тринадцать дней разницы между ними для нас незначительны и роли не играют.
По сути дела, самым существенным показателем абсолютного счета времени для интересующей нас эпохи являются находки монет в «закрытых комплексах», главным образом в погребениях. На монетах либо проставлены конкретные даты их чеканки, либо они вычисляются усилиями специалистов-нумизматов, либо обозначено имя того или иного императора, время правления
(16/17)
которого нам тоже известно. Естественно, монета не могла попасть в могилу ранее даты её чеканки или начала правления указанного императора. Таким образом, terminus post quem обозначен достаточно четко.
Но мы не знаем, сколь долго данная монета находилась в обращении, и, соответственно, вопрос о верхней границе совершения захоронения остаётся открытым.
С другой стороны, дата чеканки монеты отнюдь не означает, что и прочие вещи, помещенные в могилу, старше этой даты. Погребённый уносил в могилу и вещи ещё своей молодости, они могли существовать раньше монеты. Пренебрежение этим обстоятельством то и дело приводит к искажениям хронологических расчётов археологов. Речь об этом пойдет ниже.
Вторым показателем абсолютных дат могут служить следы разрушений, выявляемых при раскопках тех или иных городов и крепостей. Известно, например, что города Помпеи и Геркуланум были засыпаны пеплом, извергнутым Везувием в 79 г. н.э. terminus ante quem. Соответственно все найденные там вещи, бронзовая посуда и прочее изготовлены ранее этой даты, хотя это не означает, что в других местах те же типы посуды не могли существовать и несколько дольше.
Однако вещи не остаются неизменными, каждое поколение мастеров, их изготовляющих, неизбежно вносит какие-то свои детали и нюансы, зачастую подсознательно; каждое поколение обладает своей субкультурой, своими пристрастиями и модой, что мы и сегодня можем наблюдать в нашей повседневной жизни. Археологи же, используя типологический и корреляционный методы, могут наблюдать подобные явления и в изменениях материальной культуры древних сообществ, хотя и не всегда бесспорно и отчётливо.
В дальнейшем мы будем ещё не раз обращаться к проблемам археологической хронологии, к той Общеевропейской системе, которая была создана усилиями учёных начиная с Оскара Монтелиуса, Отто Тышлера, Эрика Блюме, Оскара Альмгрена и других в начале XX в., подправлена в 50-х гг. трудами Ханса-Юргена Эггерса и получила своё завершение к 70-м гг. благодаря работам Казимежа Годлевского, Рышарда Волонгевича, Ярослава Тейрала и других. С тех пор существенных изменений в эту систему не вносилось, она считается общепризнанной и устоявшейся. Все археологи пользуются ею и поныне.
Я не буду сейчас вдаваться в проблемы сложения системы, в историографию вопроса, — это слишком трудоёмко, да проблемы эти уже описаны (Щукин 1991; 1994, с. 53-56). Изложу лишь систему в том виде, в каком она считается признанной.
Как ни странно, время отсчёта периода эпохи римского влияния на культуры европейского Барбарикума начинается не со ступени А, а
сразу со ступени В1. Ступень А лежит ещё в пределах латенского времени, как бы сосуществуя с ним. Римские влияния были привнесены в Галлию с завоеванием
ее Цезарем в 58-52 гг. до н.э. и Среднего Подунавья в 15-9 гг. до н.э. Августом. Вся остальная Европа, как и в предыдущую эпоху, оставалась под
культурным влиянием кельтов.
Переломным можно было бы считать 6 г. н.э., когда римляне по ряду обстоятельств (подробнее см.: Щукин 1994, с. 36-57, 183-201) были вынуждены
(17/18)
заключить с германцами государства Маробода некий союз, выгодный для последних, и римская бронзовая и стеклянная посуда массово хлынула в варварскую среду. Началась эпоха римского влияния. Именно находки римских бронзовых тазов, котелков и прочего позволяют синхронизировать варварские комплексы в единую систему, идентичные по деталям сосуды вряд ли далеко отстоят друг от друга во времени. А абсолютные их датировки базируются как на совместных находках с монетами, так и на находках в слоях той системы крепостей-кастеллов, воинских лагерей и прочих укреплений, которые были построены римлянами вдоль границ Империи. Это так называемый Limes Romanus. Мы в дальнейшем будем говорить просто — лимес, некоторые из них существовали сравнительно короткое время, в течение нескольких лет. Поскольку те же самые тазы Эггерс 100, ковши Эггерс 140 и прочие были найдены и в сарматских погребениях Подонья, Предкавказья, Поволжья, Украины и Молдавии, то и эти территории неизбежно попадают в зону Общеевропейской хронологической системы. Находки собраны в основном в работах В.В. Кропоткина и Б.А. Раева (Кропоткин 1970; Raev 1986). Я не считаю необходимым сейчас вдаваться в детали.
В общем и целом хронологическая система представляет собой как бы некую сетку, вертикальные ячейки которой образуют в каждом регионе Европы от Британии, Галлии, Скандинавии до Поволжья и Причерноморья столбики — «секвенции» — последовательно сменяющих друг друга «ступеней», выделяющихся в результате наблюдений над сменами типов вещей, их устойчивой сочетаемостью, «корреляцией» в «закрытых комплексах», сменой археологических культур, стратиграфическим соотношением и т.д. Под «закрытыми комплексами» археологи понимают такие, в которых попадание всех вещей в землю безусловно произошло единовременно, например погребение.
Существуют, однако, типы вещей (фибулы, пряжки и др.), которые распространены чрезвычайно широко, практически по всей Европе. Они одинаковые и в Польше, и в Германии, и в Венгрии. И римская бронзовая и стеклянная посуда одних и тех же форм попадала как к варварам Центральной Европы, так и в Скандинавию, и в Подонье, и в Прикубанье, и в Поволжье. Это позволяет синхронизировать ступени региональных колонок друг с другом. Идентичные вещи не могут отстоять во времени слишком далеко. Межрегиональные вещи и устойчиво сочетающиеся с ними другие образуют как бы «горизонты» — горизонтальные ячейки хронологической системы.
Но это сетка лишь хронологии относительной, релятивной, и «висит» она в достаточной мере свободно. Мы знаем, что есть раньше, что позже, но не знаем, как это соотносится с реальным счётом времени по векам, годам. К абсолютному счёту времени она «пристёгивается» лишь некоторыми «колышками» — совместными находками с монетами, находками аналогичных вещей в слоях строительства, перестроек или разрушения городов и крепостей, даты которых известны по историческим данным, по указаниям письменных источников.
Но и эти даты не закреплены прочно, могут «качаться». Так, монеты дают лишь terminus post quem — бытование её не может быть ранее указанной даты, а исторические датировки дают лишь terminus ante quem — маловероятно су-
(18/19)
ществование позже названной даты. Таким образом, вся сетка хронологической системы имеет возможность смещаться, растягиваться или сжиматься, и изменения в одной её части влекут неизбежно изменения и в других частях.
Чем таких «колышков» больше, тем «жёстче» система, её смещения во времени можно свести не к двум-трём столетиям, а даже довести то двух-трёх десятилетий. Совершение захоронения или разрушения города происходит в конечном итоге в считанные дни, только мы не знаем, в какие именно. А если и знаем, например известно, что захоронение франкского короля Хильдерика имело место в 582 г., то это ещё не значит, что все типы вещей, попавших в его могилу, не могли бытовать раньше или позже, но определённая точка отсчёта у нас есть: в момент захоронения все вещи, очевидно, реально существовали. Если же ни имя покойного, ни дата его смерти нам не известны в абсолютном счёте времени, нам приходится пользоваться более или менее широким интервалом, в пределах которого это событие могло произойти с разной степенью вероятности. Другого, к сожалению, нам не дано. Очевидно, каждый конкретный случай следует рассматривать отдельно, и к проблемам хронологии мы будем по ходу изложения обращаться ещё неоднократно.
Итак, Общеевропейская система хронологии «римского времени» на сегодняшний день выглядит приблизительно следующим образом. Ступень В1 охватывает период от рубежа эр (с 6 г. н.э.) до 70-х гг. По наблюдениям Ярослава Тейрала, Рышарда Волонгевича, Титуса Кольника она может быть подразделена на три фазы — В1а, В1b, и В1с, то есть каждое поколение представлено своей субкультурой, своим набором обыденных вещей.
Далее следует ступень В2 — длительная, столетняя, ориентировочно с 70-х по 170-е гг. Внутреннему членению на фазы она поддаётся плохо, хотя для некоторых территорий это и удаётся сделать, например удалось Рышарду Волонгевичу для памятников вельбаркской культуры Польского Поморья.
Затем последовали известные Маркоманнские войны 162-180 гг., в которые было втянуто почти всё население Центральной и Северной Европы. Соответственно, это вызвало некие изменения в типах вооружения, умбонов и рукояток щитов, фибул, пряжек и прочего. Казимеж Годлевский выделяет особую переходную ступень от «раннеримского времени» к «позднеримскому» — ступень В2/С, второй половины II в.
Эта ступень достаточно плавно, без резких изменений, перерастает в последующую С1а— начало III в. — приблизительно до 30-40-х гг, а затем в ступень С1b — 40-60-е гг. и в ступень С2 — конец III — начало IV в. О деталях этих хронологических определений и соотношении последующих ступеней С3, D1, D2 и D3 мы ещё будем вести речь, не будем опережать события.
Как видно из изложенного, изменения материальной культуры во многом зависят от общеполитической обстановки в мире, но, как справедливо подметил Ханс-Юрген Эггерс, «Sie können es, müissen es aber nicht» («Это возможно, но не обязательно»).
Оставим пока в стороне теоретические и хронологические рассуждения и обратимся к «допросу основного свидетеля по делу о готах».
(19/20)
3. Иордан — историк готов. ^
Готам крупно повезло. В отличие от большинства других народов древней и средневековой Европы, у них был свой историк, некто Иордан, написавший в 551 г., на двадцать четвёртом году правления императора Юстиниана, небольшую книжку «О происхождении и деяниях гетов», или, как принято называть её сокращенно, «Гетику». Как видим, сразу начинается путаница. Геты —древний народ, живший на территории нынешних Румынии и Молдавии. При чём здесь они, если речь идёт о готах? О причинах этой путаницы, а она внесена вполне сознательно, скажем, позже, — для этого придется окунуться в гущу событий и перипетий политической борьбы середины VI в., а пока попытаемся выяснить, кто такой Иордан и что его побудило написать эту книгу.
На этот счёт среди специалистов существуют разные точки зрения. Предполагали, что он был монахом одного из монастырей где-то во Фракии, или в Малой Азии, или в Константинополе, что он был епископом города Кротона в Италии или епископом Равенны, столицы государства остготов в Италии. Высказывались даже предположения, что он был одним из африканских епископов, а по происхождению он алан, представитель одного из сарматских племён, хотя сам Иордан недвусмысленно пишет, что он из так называемых малых готов, живших в районе города Никополя, у подножья гор Гема в современной Болгарии (Iord. Get., 2671). [сноска: 1 Здесь и далее я пользуюсь общепринятой системой ссылок на письменные источники, когда в скобках указываются (в сокращённой форме) лишь автор, название работы и соответствующие главы, параграфы, фрагменты и т.д. Они неоднократно издавались на разных языках, но ссылка непосредственно всегда сделана на источник. Я же археолог, а не историк, мои познания в древних языках (греческом и латыни) весьма скромны, и я пользовался сводом переводов на русский и другие языки, список которых находится в Приложении. В тех же случаях, когда перевод с древних языков требовал уточнения, проверки, я обращался за консультацией к специалистам, владеющим этими знаниями, прежде всего к П.В. Шувалову и В.В. Лаврову, за что и приношу им свою глубокую благодарность. Без их помощи эта работа не состоялась бы. Считаю необходимым предупредить об этом читателя. В случаях отличия переводов древних авторов от традиционных или отсутствия таковых в тексте дается соответствующее указание.]
Елена Чеславовна Скржинская, опубликовавшая в 1960 г. русский перевод «Гетики» и написавшая комментарии к нему и предисловие, рассмотрела все названные выше версии и пришла к следующим выводам.
У нас нет оснований сомневаться в готском происхождении Иордана, хотя с аланами он тоже в какой-то мере связан. Его дед Пария служил нотарием (что-то вроде начальника канцелярии) при аланском вожде Кандаке, возглавлявшем аланскую группировку, обосновавшуюся в Нижнем Подунавье в 453-454 гг., после передела мира при крушении державы Аттилы. Здесь около 485 г. и родился Иордан, как раз тогда, когда остготы под руководством Теодориха из рода Амалов ушли в 488 г. из Подунавья в Италию, чтобы создать там своё королевство.
Официальное оформление государства Теодориха состоялось в 493 г., и в году 1993-м итальянцы торжественно отметили свой 1500-летний юбилей, в Равенне провели научный международный конгресс, а в начале 1994-го открыли
(20/21)
в Милане большую выставку «Готы», где были собраны вещи со всей Европы, так или иначе связанные с историей этого народа. Были здесь экспонаты и из коллекций Эрмитажа, с Украины и из Молдавии (I goti... 1994).
«Малые готы» не последовали за Теодорихом, остались, и, повзрослев, Иордан тоже занял должность нотария, но уже при византийском полководце Гунтигесе Базе. Так что наш историк — потомственный интеллигент, хотя и пишет о себе, что он «аграмматикус» (Iord. Get., 266), то есть последовательного образования он не получил, вероятно, учился удеда. Латынь Иордана и его литературный дар, способность чётко и ясно излагать свои мысли, по мнению всех исследователей его творчества, действительно оставляют желать лучшего.
Гунтигес База, патрон Иордана, тоже был варваром, по материнской линии он — племянник алана Кандака, а по отцу происходил из готского королевского рода Амалов. В 502-505 гг. он принимал участие в войне с Персией. Поскольку в труде Иордана нет никаких восточных ассоциаций, очевидно, он в этой кампании не участвовал и поступил на службу где-то после 505 г.
В 538 г. Юстиниан послал войско Гунтигеса Базы в Италию, на помощь осаждённому готами в Риме Велизарию. Тогда, возможно, Иордан и попал в Италию. Но службу оставил. Происходит, как сам он пишет, его «конверсио» — обращение (Iord. Get., 266). В чём оно состояло, мы не знаем, но особых данных, что он стал монахом или священником, у нас нет. Единственный аргумент в пользу этого предположения заключается в том, что в заглавиях некоторых дошедших до нас рукописей Иордана, переписанных, конечно, значительно позднее, указано: епископ Равеннский. Но этого-то как раз не может быть, потому что в имеющихся в нашем распоряжении списках равеннских епископов нет имени Иордана, а в 546-566 гг. эту должность занимал некий Максимин. Его портрет можно видеть на знаменитой мозаике из церкви Св. Вителия в Равенне среди лиц, окружающих Юстиниана (см. цв. вклейку 11).
Можно, правда, предположить, что при «конверсио» Иордан сменил имя, как часто бывает при принятии духовного сана, в этом случае мы видели бы на мозаике и его портрет. Но почему тогда он умолчал об этом в «Гетике»? Почему подписывается своим светским именем? У нас слишком мало оснований, чтобы строить предположения.
Возможно, «обращение» Иордана состояло в том, что он перешёл из арианства — а большинство готов были арианами — в лоно ортодоксальной католической церкви. В «Гетике» Иордан неоднократно осуждает арианскую ересь.
Мы не знаем, кем стал Иордан после «конверсио», но, судя по ряду деталей, жил он, скорее всего, в Равенне и занимался интеллектуальной деятельностью — составлял сокращённую хронику римской истории. Эта его книга — «Романия» — до нас тоже дошла.
Очевидно, в среде интеллектуалов своего времени Иордан был достаточно известной персоной и пользовался авторитетом. В 550 г., когда работа над хрониками приближалась к концу, к Иордану обратился его друг Касталии с просьбой отложить все дела и быстро написать «Историю готов», что Иордан и исполнил за несколько месяцев.
В чём же дело? Что за спешка? Вот тут нам и предстоит разобраться в политических играх той эпохи. Когда Теодорих завоевал Италию, перед ним встала
(21/22)
задача — наладить взаимоотношения с более многочисленным, чем готы, местным населением. Кроме прочего, гордых римлян предстояло убедить, что в лице готов и их короля они имеют дело с народом не менее славным и древним, чем римляне и греки, что подчиняться готскому королю отнюдь не зазорно. Это совсем не то, что предыдущие завоеватели-варвары разноплеменного сброда дружин Одоакра, свергшего последнего римского императора Ромула Августула. Готы и Теодорих могли бы претендовать и на возрождение Западной империи. Ведь официально, когда в 488 г. Теодорих, усыновлённый византийским императором Зеноном, отправился свергать Одоакра и завоёвывать Италию, готский вождь действовал от лица Восточной империи как её полководец, magister militum, патриций и консул. Теперь нужно было лишь объединить усилия готов и римлян.
Идеи Теодориха поддерживали и некоторые представители римской аристократии, силы готов были реальностью, и без них Империя не могла бы уже существовать, с этим приходилось считаться. Один из таких аристократов, Кассиодор Сенатор, занимавший при дворе короля должность префекта претория, то есть ведавший всеми гражданскими делами в государстве, выполнил социальный заказ — написал книгу о славном прошлом готских королей. Поскольку готы пришли в Италию из земель гетов, то он соединил историю обоих народов. А геты были современниками и участниками греко-персидских войн и легендарной Троянской войны. История готов-гетов, таким образом, оказывалась не менее древней, чем греческая и римская, и тесно с ними переплетённой. Конечно, это была подтасовка, но пропагандистская задача была выполнена. Идея книги пользовалась успехом.
Однако не все готы поддерживали политику Теодориха, его дочери Амаласунты и внука Аталариха в отношении римлян, видя в ней ущемление национального достоинства завоевателей. Теодорих скончался в 526 г., Аталарих умер молодым в 534 г., а Амаласунта призвала в соправители своего двоюродного брата Теодахада, приказавшего вскоре, вероятно не без давления «ультраготской» партии, удушить свою соправительницу. Подробнее об этих событиях мы будем говорить ниже.
Тем временем изменилась ситуация и в Византии. К власти пришёл Юстиниан, претендовавший на то, чтобы своими силами восстановить единство Империи в её прежних границах, уничтожить все варварские королевства, и действовавший, надо сказать, довольно успешно. В 533-534 гг. его полководец Велизарий разбил вандалов в Африке, занял Сицилию и готовился к вторжению в Италию.
Готы, недовольные бездеятельностью и нерешительностью Теодахада, низвергли его и провозгласили королём его оруженосца Витигеса, который тут же женился на Матасунте, внучке Теодориха, кажется, без её особого желания, но род Амалов должен был быть продолжен.
Гото-византийская война, в разгар которой Иордан попал в Италию, закончилась поражением готов. В мае 540 г. Велизарий занял Равенну, королевская чета и казна были вывезены в Константинополь. Через два года Витигес умер, а Матасунта вышла замуж за полководца Германа, племянника Юстиниана. Он должен был возглавить новый поход против готов, которым было,
(22/23)
наверное, не так-то просто поднять оружие против внучки их великого короля из рода Амалов.
За готами в это время оставались лишь земли к северу от реки По, столицей стал город Тицин, современная Павия, а королём был некий Тотила. Но вскоре готы усилились и даже дважды сумели взять Рим. Высок был и их моральный дух. Когда в 544 г. Велизарий пообещал полную амнистию всем готам, которые вернутся, никто не перешёл реку По. Парадоксальным образом книга Кассиодора стала играть в этих условиях совсем иную роль, чем та, для которой она была предназначена. Идеи Кассиодора о величии и древности готов стали знаменем готского национализма подданных Тотилы.
Сторонникам проримской, провизантийской ориентации вроде Кассиодора, покинувшего, правда, к тому времени Равеннский двор и отошедшего от политических дел, или Касталия, друга Иордана, жившего, вероятно, в Тицине, это было ясно. К этой партии должен был бы принадлежать и Иордан, судя по его биографии и вероисповеданию. К нему как специалисту-историку и обратился Касталии с предложением быстро написать новую книгу об истории готов, девузаирующую труд Кассиодора, благо книга последнего не была широко тиражирована — сам Иордан смог заполучить один экземпляр всего на три дня.
«Гетика» Иордана, таким образом, скорее политический памфлет, чем исторический труд. Но, когда современные историки и, особенно, археологи обвиняют Иордана в панготицизме, они не совсем правы. Книга Иордана безусловно тенденциозна, но скорее с другой стороны — провизантийской. Кратко изложив большой 12-томный труд Кассиодора, он сохранил те факты из истории готов и те положения Кассиодора, которые казались очевидными для его читателей-готов, да, вероятно, и для него самого, но подспудно, и не очень навязчиво, проводил другую идею — величия византийских императоров. Тезис о сопряженности гото-гетской и греко-римской истории годился и в этом контексте. Не в интересах Иордана было писать панегирик готам. Об этом недвусмысленно свидетельствует и он сам: «Пусть никто не подумает, что я, как ведущий своё происхождение от вышеназванного племени, прибавил что-либо в его пользу против того, что прочёл или узнал. Если я и не охватил всего, что о них пишут и рассказывают, то изобразил я это ведь не столько во славу их самих, сколько во славу того, кто победил» (Iord. Get., 316). В 550 г. в морской битве у Анконы готы Тотилы были разбиты византийцами. «Гетика», появившаяся лишь в 551 г., несмотря на всю поспешность Касталия и Иордана, кажется, всё-таки несколько запоздала.
В книге Иордана содержится обильная уникальная информация об истории готов и других народов. Для нас, пожалуй, наиболее ценны те данные, которые свидетельствуют о самой ранней истории готов, о событиях, которые «вспоминаются в древних их песнях как бы наподобие истории и для всеобщего сведения» (Iord. Get., 28). Их мог слышать и Кассиодор при дворе Теодориха, возможно, и историк вестготов Аблавий, на труды которых Иордан в основном и опирается, да и сам Иордан присутствовал на пирушках офицеров в шатрах войска Гунтигеса Базы. В римской армии, как известно, было много готов. Свидетельства «песен», естественно, источник ненадёжный, это всё равно что
(23/24)
изучать древнерусскую историю по былинам, но некое зерно исторической истины в них содержится. Владимир Красное Солнышко всё же существовал реально.
Впрочем, скандинавские саги отличаются от былинного эпоса именно большей конкретностью. Скальды считали своим долгом обязательно привести подробно всю генеалогию своих героев — в германской среде этому придавали большое значение. Они всегда точно обозначали место действия, или если герой убивал противника первым ударом, то нельзя было сказать для приукрашивания, что они сражались день и ночь. У скальдов были искушённые слушатели.
Обсуждая личность Иордана, историю и условия создания «Гетики», мы невольно оказались в гуще событий середины VI в., хотя изложены они здесь очень сжато. А это как раз те события, которыми должна была бы завершиться книга. Невольно мы начали с конца. Вернемся же теперь к началу.
|