главная страница / библиотека / обновления библиотеки
В.П. Даркевич, Ю.А. Краснов, М.Ф. Косарев, А.И. Мелюкова, М.Г. Мошкова, Д.Б. Шелов[рецензия на:]А.И. Мартынов. Археология СССР.«Высшая школа», М., 1973, 295 стр. с илл., тираж 37 000 экз.// СА. 1976. №1. С. 273-280.
Создание нового пособия по археологии СССР для студентов педагогических институтов в соответствии с программой, утверждённой для этих учебных заведений, само по себе, несомненно, является положительным фактом и должно только приветствоваться. Впервые в подобного рода издании уделено довольно большое внимание археологическим памятникам Восточной Сибири и Дальнего Востока. Такое расширение границ территории, обычно освещаемой в учебниках по археологии, является несомненной заслугой автора. Рецензируемая книга невелика по объёму, структурно построена достаточно чётко.
Однако учебник должен прежде всего отвечать определённым требованиям, предъявляемым к научной литературе вообще и к учебной в частности. Он должен отражать современный уровень науки, существующую в ней проблематику, грамотно, без искажений излагать определённую сумму фактов. Постараемся разобраться, в какой степени книга А.И. Мартынова отвечает этим требованиям.
В первую очередь следует отметить, что рецензируемое пособие далеко не отражает современного состояния археологической науки и тех проблем, которые обсуждаются и решаются археологией на современном этапе её развития. Подавляющее большинство разделов книги как по использованию фактического материала, так и по постановке основных вопросов написано на уровне знаний 40-50-х годов. Правда, в некоторых местах книги имеются упоминания о новых открытиях. Они относятся в большинстве случаев к археологическим исследованиям древних культур Сибири, которыми занимается сам А.И. Мартынов. Но все эти упоминания имеют случайный характер и не затрагивают наиболее значительных, сложных и актуальных проблем современной археологии. Чтобы эти серьёзные обвинения не были голословными, приведём несколько примеров, взятых из различных разделов работы.
Говоря о мустьерской эпохе, автор утверждает (стр. 38), что охота становится в это время основным занятием человека. Тем самым возрождается давно отвергнутое наукой представление о собирательстве как об основе хозяйства на всём протяжении нижнего палеолита.
В книге по существу не рассматривается чрезвычайно важный вопрос о переходе от присваивающего хозяйства к производящему, к земледелию и животноводству. Этой проблеме в археологии сейчас справедливо уделяется большое внимание, она подробно обсуждается и освещается уже много лет в научной литературе, как советской, так и зарубежной. Отдельные фразы, которые можно связать с этим вопросом, разбросанные в разных разделах учебника, могут лишь дезориентировать читателя. Неолит здесь связывается с охотничьим хозяйством, а эпоха бронзы — с земледелием и скотоводством (стр. 84), что никак нельзя считать правильным. О развитии земледелия и скотоводства в культурах южного неолита говорится очень глухо, о зачатках этих видов хозяйственной деятельности в мезолите не сказано совсем. Изобретению бронзы приписывается большее значение, чем сложению производящего хозяйства (стр. 81).
Автор приводит совершенно устаревшие, выработанные ещё в 30-х годах критерии для выделения энеолитических культур (стр. 84). В результате он относит к периоду энеолита только часть энеолитических культур, отвечающую этим кри- териям, за пределами периода остаются такие культуры, как афанасьевская, ямная и др.
Раздел о скифах, которым открывается глава о раннем железном веке Европейской части СССР, не даёт даже самого общего представления о скифском обществе и скифской культуре и не отражает современного уровня их изучения. Вопрос о происхождении скифов изложен крайне невразумительно, читатель не сможет уяснить из текста, какие существуют гипотезы о происхождении скифов и на чём они основываются. Между тем в настоящее время достаточно чётко сформулированы и аргументируются две наиболее распространённые точки зрения по этому вопросу — об автохтонности и миграционном происхождении скифов и их культуры. Совершенно выпал из поля зрения автора вопрос о киммерийцах и киммерийской культуре, тесно связанный со скифской проблемой. Неясно, какие племена входили в состав Скифии и какой из существующих точек зрения на границы Скифии придерживается автор, тем более, что он противоречит сам себе, то относя лесостепные племена к скифам (стр. 129), то исключая их из Скифии (стр. 134). Не нашёл отражения в учебнике усиленно разрабатываемый сейчас вопрос о возникновении государственности у скифов, как и вся проблема динамики развития социального строя скифов.
Автор возрождает давно отвергнутую теорию о торговом характере греческой колонизации Северного Причерноморья (стр. 186), распространённую в 30-х годах, по теперь никем из исследователей не разделяемую. Устарело и выдвинутое в 1930 г. С.А. Жебелёвым предположение о постепенном экономическом и политическом ослаблении Боспора с середины III в. до н.э. (стр. 190), опровергнутое позднее археологическими исследованиями.
Одной из самых сложных, самых дискуссионных и самых значительных проблем советской археологии является проблема происхождения славян, проблема установления связи тех или иных археологических комплексов со славянским или праславянским населением. Автор рецензируемой книги, по-видимому, не имеет представления о сложности и современном состоянии этой проблемы, о том, как её пытаются решать различные авторы. В основу изложения этой проблемы А.И. Мартынов берёт достаточно гипотетические представления П.Н. Третьякова, выдавая их за окончательно установленные и принятые в науке взгляды. Точки зрения других исследователей не упоминаются, спорность многих положений не оговаривается. Впрочем, имя самого П.Н. Третьякова также не упомянуто. В результате праславянскими или славянскими безоговорочно объявляются лужицкая, пшеворская, милоградская, зарубинецкая культуры (стр. 239-243), хотя связь всех этих археологических общностей со славянами ещё далеко не доказана. Черняховскую культуру А.И. Мартынов безоговорочно исключает из славянского этногенеза (стр. 243-244), что вряд ли можно считать правильным, во всяком случае безусловно доказанным. Автор не ставит вопроса об этнической принадлежности носителей черняховской культуры и не пытается ввести читателя в круг вопросов, связанных с её интерпретацией. Между тем эти вопросы вот уже четверть века волнуют всех советских археологов. В то же время в книге даже не упомянуты бесспорно славянские культуры VI-VII вв. типа Корчак и Пеньковка, связанные с общеславянской культурой, характеризуемой керамикой пражского типа. Относительно славянской этнической принадлежности носителей этих культур в науке нет никаких споров. Эти памятники известны уже более 20 лет, нашли достаточно полное и всестороннее освещение в публикациях. Приходится только удивляться, что они остались неизвестными А.И. Мартынову. Такая трактовка принципиально важного вопроса о происхождении славян по археологическим данным в учебном пособии совершенно недопустима.
При характеристике культуры Киевской Руси в книге не нашлось места для такого вопроса, как введение христианства и вытеснение им язычества. За пределами внимания автора оказались и другие вопросы идеологии и культуры Древнерусского государства, например византийское влияние в церковной архитектуре и других явлениях культурной жизни, хотя именно археологические памятники дают материал для решения этих вопросов. Не сказано достаточно ясно о гибельной роли татаро-монгольского нашествия в истории русской культуры. Даже не упомянуты такие яркие археологические свидетельства этого, как Райковецкое городище, древний Изяславль и другие.
Казалось бы, что разделы книги, посвящённые археологии Сибири, должны бы быть написаны на более высоком и более современном уровне, поскольку автор считается специалистом по сибирской археологии. Однако и в этих разделах мы находим всё то же безнадёжное отставание на целые десятилетия от современного состояния науки. По А.И. Мартынову, например, западносибирский неолит — это Андреевская стоянка, Кузнецкий, Самусьский и Яйский могильники. Ни слова не сказано об изучении неолита Сибири за последние 15-20 лет. Между тем за это время были сделаны важные открытия в этой области, раскопано много новых памятников, выделены новые культуры, намечены большие этнокультурные ареалы. Работы последнего десятилетия показали, что прежняя точка зрения о существовании в бронзовом веке на юге Урала, в Южной Сибири и Казахстане единой андроновской культуры не получила подтверждения. Большинство специалистов считает, что на этой территории следует выделять фёдоровскую, алакульскую, замараевскую и другие группы памятников, отличающиеся не только в культурном, но, видимо, и в этническом отношениях. Мартынов и здесь не находит нужным сообщить читателю новые данные; создаётся впечатление, что он вообще не в курсе новых материалов. Томский могильник в поселение Самусь-IV А.И. Мартынов, пользуясь явно устаревшими данными, объединяет в единую «томскую» культуру, хотя от этого термина археологи (в том числе и его автор В.Н. Матющенко) давно отказались и причисляют эти памятники к разным культурным комплексам. Знакомя читателя с железным веком Западной Сибири, автор относит к эпохе раннего железа потчевашскую культуру низовьев Тобола, хотя сибирские археологи уже давно установили, что первоначальная датировка её I тысячелетием до н.э. была ошибочной и что памятники потчевашского типа следует относить в основном к раннему средневековью.
Приведённые примеры трактовки А.И. Мартыновым ряда принципиально важных вопросов археологической науки ни в какой мере не исчерпывают тех претензий, которые могут быть в этом отношении предъявлены автору. Они лишь в какой-то степени демонстрируют тот уровень, на котором рассматриваются эти вопросы в рецензируемом учебном пособии.
Если изложение ряда проблем археологии в книге устарело и не отвечает современному состоянию науки, то некоторые разделы вообще выпали из поля зрения автора. Так, в учебнике совершенно отсутствуют данные о Северном Кавказе в эпоху раннего железа. В книге нет никаких материалов о раннесредневековых памятниках Среднего Поволжья, Прикамья, центральных и западных районов Европейской части СССР. Этого нельзя объяснить недостаточной изученностью пли малой выразительностью указанных памятников. Ведь среди них — хорошо изученные, весьма многочисленные, богатые и своеобразные памятники мордвы, марийцев и других финно-угорских народов Поволжья, древняя и средневековая история которых может быть изложена только по археологическим данным. Нет в книге и раздела о средневековых культурах лесной полосы Сибири, хотя благодаря исследованиям последних десятилетий эти памятники, по крайней мере в Западной Сибири, выявлены с достаточной полнотой. Существенным пробелом является отсутствие в учебнике хотя бы краткого описания археологических памятников Владпмиро-Суздальской Руси, тем более странное, что в программе курса археологии для педагогических институтов, составленной самим же А.И. Мартыновым, этим памятникам отведён специальный раздел.
Конечно, можно сказать, что любую работу проще всего критиковать за то, что в ней отсутствует. Но если для монографий это будет в значительной мере справедливо, то в отношении учебников или учебных пособий этого сказать нельзя: книги такого рода должны равномерно освещать все основные разделы изучаемой дисциплины, и авторским предпочтениям или пристрастиям в них не должно быть места.
В книге имеется немало неясностей и существенных ошибок, касающихся относительной и абсолютной хронологии археологических памятников самых различных эпох, что в учебнике по археологии совершенно недопустимо. При всей сложности и недостаточной разработанности археологической хронологии, в учебном пособии должна быть в этом отношении определённая чёткость, даты должны сообщаться читателю без противоречий, относительная хронология тех или иных явлений долж- па быть выдержана, а новые поправки к хронологии учтены. К сожалению, и этому критерию рецензируемый учебник не отвечает.
Так, на стр. 9 сообщается, что каменный век продолжался 600-800 тысяч лет, па стр. 23 — около 1 млн. лет. В примечании на той же странице речь идёт уже о 2,5 млн. лет, что ближе к истине. На стр. 27, 36-38 материал о погребениях мустьерского времени на территории СССР изложен так, что последовательность во времени важнейших антропологических находок (Киик-Коба — Тешик-Таш — Староселье) остаётся совершенно неясной читателю. Кстати, отнесение ребёнка, погребённого в Староселье, к числу неандертальцев (стр. 28) неверно: он относится к Homo Sapiens с отдельными неандерталоидными чертами. На стр. 44 Верхоленская гора названа палеолитическим памятником, а на стр. 55 — мезолитическим, что вернее. Неверно положение, что начало неолита относится «почти повсеместно — к концу VI — началу V тысячелетия до н.э.» (стр. 56). К какому же периоду следует относить в таком случае ближневосточный неолит и среднеазиатский Джейтун?
В разделе «Неолит лесной территории и Дальнего Востока» (само название раздела представляется нам неточным) либо в результате неудачного построения текста, либо в результате неосведомленности автора перепутана относительная хронология рассматриваемых культур. Получается, что льяловская культура (стр. 64) старше Оленеостровского могильника (стр. 67, 68), хотя в действительности дело обстоит как раз наоборот. Такая же картина наблюдается в разделе «Бронзовый век лесной полосы Европейской части СССР»: здесь изложение начинается с абашевской культуры и турбинско-сейминских памятников (стр. 105, 107), а затем рассматриваются бесспорно более ранние памятники фатьяновской культуры (стр. 107). Никаких оговорок по этому поводу не сделано, общепринятые абсолютные даты памятников не названы, и студентам просто невозможно понять, каково истинное хронологическое соотношение этих культур.
Из-за отсутствия в учебнике синхронистических таблиц и каких-либо оговорок в соответствующих местах текста читатель не сможет усвоить и ещё одно весьма важное положение археологии — что лесной неолит Восточной Европы синхронен степной бронзе. Отсутствие синхронистических таблиц, совершенно необходимых в подобного рода изданиях, — один из существеннейших недостатков книги.
Неверно отнесение кобанской культуры только к эпохе поздней бронзы (стр. 94), её существование захватывает и эпоху раннего железа. Характерное для этой культуры оружие, изображенное на рис. 27, принадлежит как раз позднему этапу кобанской культуры, синхронному ранним скифским древностям.
В разделе «Сарматы» дается неверная периодизация савромато-сарматских памятников (стр. 135). Савроматский период следует датировать не VIII-IV, а VII-IV вв. до н.э. Прохоровская культура является раннесарматской, а не позднесарматской и датируется IV-II вв. до н.э., а не III в. до н.э. — IV в. н.э., как пишет автор. Позднесарматская культура, существовавшая во II-IV вв. н.э., отличается рядом существенных признаков не только от раннесарматской (прохоровской), но и среднесарматской, предшествовавшей ей хронологически. Остается совершенно непонятным, на какие источники опирался автор, предлагая свою периодизацию, тем более, что в сарматской археологии разногласий на этот счёт нет.
Неверна дата раннего железного века в лесной полосе Европейской части СССР, приведённая на стр. 140 — VII-II вв. до н.э. Судя по контексту, именно эту дату автор считает справедливой для всех археологических культур раннего железного века на рассматриваемой территории. Но это — дата ананьинской культуры, одной из культур раннего железа в лесной полосе. Верхняя дата других культур этого периода, упомянутых и не упомянутых в названном разделе, выходит далеко за пределы II в. до н.э., по крайней мере, на четыре столетия.
Перечень содержащихся в учебнике крупных и мелких ошибок, относящихся к абсолютной и относительной хронологии, можно намного увеличить. К некоторым из таких ошибок мы вынуждены будем вернуться ниже.
И всё-таки основной недостаток книги в том, как освещены рассматриваемые в ней вопросы.
Для любого учебника или учебного пособия чрезвычайно важно, просто необходимо чёткое и ясное, не искажённое изложение как основных понятий излагаемой дисциплины, так и фактического материала. Если с этой точки зрения подойти к рецензируемой книге, то окажется, что она не выдерживает никакой критики. Определения различных понятий в большинстве случаев очень приблизительны, неточны, подчас неверны. Описания археологических культур и характерных для них вещей часто даны непродуманно, без необходимой логической последовательности, в столь общих выражениях и настолько расплывчато, что уловить общее и особенное в них трудно, а порой и невозможно. Может ли, например, студент составить какое-либо представление о различиях дьяковской и городецкой культур из того описания, которое приведено на стр. 140, 141? Нельзя представить себе ананьинскую керамику из той характеристики её, которая даётся на стр. 143, тем более, что соответствующих иллюстраций в книге нет. Подобных примеров можно привести много.
Но самое главное — это то, что в книге имеется громадное количество различного рода и различной степени важности фактических ошибок, неточностей, неудачных, а нередко и археологически и исторически неграмотных выражений. Они встречаются во множестве в каждом разделе учебного пособия, почти на каждой странице. Это настоящий «бич» рецензируемой книги. Именно такие ошибки прежде всего бросаются в глаза сколько-нибудь знакомому с предметом читателю и практически полностью обесценивают книгу. Трудно указать главную причину, объясняющую этот печальный факт: тут и авторская небрежность, спешка, с которой, по-видимому, писалась книга, и то, что автор имеет весьма приблизительное представление о том, что он хочет сообщить читателю, и плохое редактирование. Ограничимся лишь небольшим количеством примеров из огромной массы подобных фактов.
Автору следовало бы знать, что глубина залегания культурного слоя далеко не всегда определяет давность жизни в том или ином месте, где имеется культурный слой (стр. 6), и слои каменного века иногда выходят непосредственно на поверхность.
Неверно, будто указы Петра I были первыми в мире правительственными распоряжениями, имевшими целью охрану памятников археологии (стр. 12). Известны и более ранние документы такого рода, например норвежские акты XVI в. о кладах. Известный русский археолог И.А. Стемпковский не вёл раскопок на горе Митридат и в керченском некрополе, как это утверждает автор на стр. 13. «Обобщающий труд К.Ф. Смирнова», о котором говорится на стр. 18, посвящён не сарматам, а савроматам.
Никаких женских статуэток, относящихся к палеолиту, в Иркутске найдено не было, как это сообщает автор на стр. 48. Имеются сведения лишь о находках резной кости, отнесение которой к палеолиту достаточно спорно. Слишком большим преувеличением следует считать и сделанное здесь же утверждение автора, что «женские статуэтки являются принадлежностью почти каждой верхнепалеолитической стоянки».
На неолитических стоянках Одиши, Кистрик и Нижнешиловская кости животных не сохранились, поэтому нет никаких оснований утверждать, что жители этих поселений «разводили... свиней, коров и овец» (стр. 62). Вопреки утверждениям автора на памятниках трипольской культуры не найдено металлических серпов (стр. 86). поселение Очамчири не относится к раннему энеолиту (стр. 90), в нагорном Карабахе не известны поселения майкопской культуры (стр. 92), Кобяковское поселение на нижнем Дону не относится к катакомбной культуре (стр. 99). Нельзя говорить, что «конструкция могил, обряд погребения и сосуды» ямной культуры «всецело связаны с предшествующей неолитической культурой» (стр. 98) — разрыв здесь очень велик. Вряд ли можно считать правильной мысль о «небывало раннем» развитии «бронзолитейного дела и строительной деятельности» у срубников (стр. 101). На стр. 103 автор говорит, что булавка и кинжал из известного Бородинского клада «близки по форме и орнаменту вещам древнего Востока». Но аналогии этим предметам имеются в крито-микенской культуре, которую никак нельзя считать древневосточной.
Неверно представлена у автора локализация отдельных скифских племён по Геродоту. Царских скифов автор почему-то помещает в устье Дона (стр. 125), тогда как по Геродоту, они жили к востоку от скифов-кочевников до Меотиды и Танаиса, а также в степном Крыму, что подтверждается и археологическим материалом. Нет никаких оснований для локализации алазонов в устье Буга. Утверждение, что «большинство сосудов простые скифы делали без помощи гончарного круга» (стр. 131), неточно — не большинство, а все собственно скифские сосуды лепные, ведь скифы не знали гончарного круга. Круговая керамика в Скифии была только привозная. На Каменском городище среди амфорных обломков преобладают амфоры не с острова Родос, как пишет автор на той же странице, а фасосские.
Непонятно, что хотел сказать автор следующей фразой, которая как будто должна характеризовать особенности хозяйственной деятельности скифов: «Племена занимались сельским хозяйством, производили зерно, разводили скот, жители же поселений были в первую очередь ремесленниками» (стр. 132). Разве «жители поселений» не принадлежали к «племенам»? Разве те племена, которые «производили зерно», не имели поселений? Если же автор под «поселениями» подразумевает крупные городища типа Каменского, то нелишне будет напомнить, что даже античные города были центрами не только ремесла, но и земледелия.
Много неточностей имеется в описании известных скифских царских курганов (стр. 127-129). Так, в Чертомлыцком кургане при скелете грабителя не было найдено похищенное им золото, как пишет А.И. Мартынов на стр. 127. В кургане Солоха не две, а только одна могила имела две камеры по сторонам входной ямы. Вторая могила была более сложного устройства. Следы тризны обнаружены не на склоне кургана Гайманова могила, как сказано на стр. 129, а в насыпи и рядом с курганом.
Как могла быть у савроматов выточенная из дерева посуда «собственного изготовления» (стр. 135), если ни савроматы, ни другие кочевники в тот период не знали токарного станка? «Так называемые грифоны» — это не хищные птицы, как думает автор (стр. 137). Непонятно, откуда А.И. Мартынов почерпнул сведения о сарматских поселениях с «оборонительными сооружениями из нескольких линий рвов, валов и крепостной стены» (стр. 139). Сарматское господство продолжалось в Северном Причерноморье не до IV в., как это пишет автор на стр. 140, а до нашествия готов в середине III в.
Непонятно, как представляет себе автор кузнечное ремесло, если относит его к домашнему производству (стр. 141)! Тацит никогда не упоминал о территории, занятой дьяковской культурой, как об этом сообщается на той же странице. Сведения, на которые ссылается А.И. Мартынов, относятся к другому району — юго-восточной Прибалтике. Курганных могильников, относящихся к эпохе раннего железа, по Неману и Западной Двине нет (стр. 142). Первая Луговская стоянка на нижней Каме относится не к ананьинской культуре раннего железного века, как это пишет автор на стр. 143, а к эпохе поздней бронзы.
Про государство Урарту никак нельзя сказать, что оно «на протяжении всего тысячелетия (имеется в виду I тысячелетие до н.э. — Авт.) занимало главенствующее положение среди других государств Передней Азии» (стр. 175). Хорошо известно, что такого положения оно никогда не занимало, да и существовало менее трёх столетий, а не целое тысячелетие.
Трудно перечислить все те фактические ошибки, а иногда и явные нелепости, которые встречаются в главе о греческих городах Северного Причерноморья. Как,, например, фронтоны греческих храмов могли быть «окружены со всех сторон колоннами» (стр. 179)? Уместно спросить, знает ли автор, что такое фронтон?
Автор неясно представляет себе, что такое полис (греческий город — государство), если смог написать такие фразы: «Греческие поселения являлись проводниками греческой культуры. Прилегающие к ним территории, населённые колхами, были полисами» (стр. 182). Видимо, для А.И. Мартынова остаётся неясным и характер античного домостроения, планировка античного дома, если он пишет: «Каждый дом обносился глухой стеной, за которой находился открытый двор» (стр. 187). Структура херсонесских сельских наделов — клеров также описывается им неверно: то все они вместе называются сельским поселением, то это название прилагается к каждому клеру в отдельности, то к существовавшей на каждом клере укреплённой усадьбе (стр. 195).
Автор сообщает на стр. 186, что на острове Березань были исследованы остатки греческой торговой фактории. И это неточно: здесь существовало обычное для своего времени поселение, жители которого занимались не только торговлей, но также ремеслом и сельским хозяйством. Безосновательно утверждение, что «верховным божеством в Боспорском царстве была богиня земледелия Деметра» (стр. 187). Действительно, культ Деметры был весьма распространён на Боспоре, но нет никаких данных, чтобы называть её верховным божеством этого государства.
Совершенно искажённое представление дается автором об истории греческого керамического производства. «Все греческие сосуды, — пишет автор, — хорошо заглажены» (стр. 189). Известно, что греческая керамика никогда не подвергалась лощению, это как раз признак негреческого гончарного дела. Греческие чернолаковые сосуды изготовлялись не в VIII-VI в. до н.э., как считает автор, а в VI-II вв. до н.э. Краснофигурные сосуды появляются, вопреки мнению автора, не в IV, а в конце VI в. до н.э.
На стр. 190 даются неверные сведения о времени появления монет на Боспоре: они чеканились здесь ещё в VI в. до н.э., на два столетия раньше, чем указывает автор. Неверны приведённые на стр. 191 сведения, что Ольвия была окружена оборонительной стеной только в IV в. до н.э.: известны остатки оборонительных стен города более раннего времени. Фантастично заявление автора о том, что при раскопках в Ольвии была открыта судоремонтная мастерская (стр. 192). Неверно описано разрушение Ольвии гетами; нельзя писать, что после этого «Ольвия восстанавливалась в основном соседними скифскими племенами» (стр. 193): город восстанавливали сами ольвиополиты. Неправильно утверждение, будто Херсонес «на протяжении всей своей истории оставался исключительно греческим» (стр. 194). Если бы это было так, то каким образом главным божеством херсонеситов стала местная, негреческая богиня, о чём сам автор пишет на стр. 196?
Целый ряд ошибок мы встречаем на стр. 180-182. Фантастична мысль автора о наличии в Колхиде «прославленных золотых рудников». Их здесь никогда не было. Монеты колхидки были не золотыми, а серебряными, чеканились они не с III, а с VI в. до н.э. Никаких данных о том, что культура колхов испытала значительное влияние киммерийской культуры, нет. Митра, вопреки мнению автора, не богиня, а божество мужского рода.
Не лучше изложены и другие разделы, например глава об археологическом изучении древнерусских городов. Автор сообщает здесь неверные сведения об основных частях древнерусского города: рыночная площадь (торг) никогда не была отдельной частью города (стр. 258), а входила в состав посада. Щиты в древней Руси были деревянными, а не железными, как пишет автор (стр. 259). Неверно приведённое на той же странице утверждение, что на Руси раньше, чем на западе, «были известны все основные приёмы украшения ювелирных изделий». Здесь же автор в близком соседстве даёт противоречивые фразы: «Больше всего на Руси были распространены изделия, украшенные сканью» и «чаще всего ювелирные изделия украшали зернью». Чему должен верить читатель? На той же стр. 259 скань ошибочно связывается с техникой перегородчатой эмали. На стр. 260 очень примитивно охарактеризовано денежное обращение на Руси; ничего не сказано о преобладании восточных монет в IX-X вв. и западных — в XI в.
Описывая археологические и архитектурные памятники Киева, автор приводит фантастические сведения о том, что «срубы стены XI в. и сейчас возвышаются в ряде мест» (стр. 263). Впрочем дальше на той же странице отмечено, что «от наземных сооружений ничего не осталось». Апсиды церквей называются А.И. Мартыновым «апспдианами» (стр. 264). Здесь же и на стр. 265 автор явно путает Софийские и Золотые ворота, говорит, что киевские полуземлянки якобы имели сводчатые потолки. Нельзя согласиться с мнением автора, что архитектура Софийского собора в Киеве «во многом необычна для византийского зодчества, она ближе к русскому деревянному зодчеству, так ярко подчёркнутому многоглавой динамикой (!), асимметрично поставленными башнями», что «таким образом, архитектура Киевской Руси... развивалась на традициях самобытного древнерусского деревянного зодчества» (стр. 265). Если бы автор имел какое-то представление о развитии русской архитектуры, он знал бы, что для XI в. мы не знаем ни одного памятника древнерусского деревянного культового зодчества, а многоглавость деревянных церквей на Руси — явление достаточно позднее. Очень большое количество неточностей и прямых искажений содержится в описании раскопок Любеча (стр. 265-267). Автор не имеет представления о топографии Новгорода: Ярославово дворище и вечевая площадь располагались здесь не рядом с кремлём, как пишет автор на стр. 268, а на противоположном берегу Волхова. Ряд ошибочных положений имеется при описании Старой Рязани. Неверно, что Старая Рязань — единственный древнерусский город, остатки которого не перекрыты более поздними слоями (стр. 272), неверно, что при раскопках этого памятника установлено расположение древних площадей (там же), нет данных для того, чтобы считать, что Старая Рязань возникла как феодальный замок (стр. 273), что расцвет города относился к XI в. (там же): ведь в это время существовало только Северное городище, занимавшее небольшую часть позднейшего города. Археология не располагает пока данными о том, что «рязанская посуда часто встречается в других частях Руси» (стр. 274). На стр. 275 приводятся неправильные сведения о количестве кладов, найденных на территории Старой Рязани: не учтены новые, уже опубликованные находки.
Сумбурно, без необходимой хронологической и логической последовательности написан раздел о Москве. Конечно, и здесь автор не смог обойтись без многочисленных ошибок и неточностей, которые вряд ли есть необходимость перечислять. Укажем лишь, что даже дата разорения Москвы татаро-монголами указана неверно, с ошибкой в десять лет (стр. 276).
Нельзя не отметить искажений различных географических названий в книге, прежде всего названий археологических памятников, которые многочисленны и встречаются буквально во всех разделах (см., напр., стр. 36, 62, 89, 119, 250 и др.).
Возможно, что в ряде случаев искажения географических названий являются опечатками. Однако уместно ли в учебном пособии такое количество опечаток?
Несколько слов следует сказать об иллюстрациях, которыми снабжена книга. Их много (85). К сожалению, подбор иллюстраций представляется в общем случайным, далеко не всегда в них отражена специфика описываемых в пособии археологических общностей или памятников. Имеются ошибки и в подписях под рисунками. Изображённая на рис. 15 керамика не имеет отношения к Оленеостровскому могильнику, как это следует из подписи. На рис. 47 приведены изображения Малой Боярской писаницы, а не Большой, как указывает автор. Практически нет сводных таблиц, характеризующих археологические культуры. Совсем нет карт, что, как и отмеченное уже отсутствие синхронистических таблиц, является важным недостатком.
В краткой аннотации к книге отмечено, что «пособие изложено ярким языком». С этим никак нельзя согласиться: язык книги плох, неграмотно построенные фразы, неудачные выражения встречаются недопустимо часто. Вряд ли могут украшать книгу и служить примерами «яркого» языка такие выражения, как «тешущий предмет» (стр. 70), «направление погребённых» (стр. 5), «новгородские церкви... несут в себе строительные приёмы» (стр. 268), «грифоны, свернувшиеся в пружину» (стр. 137), «...сфинкс в виде существа, имеющего человеческий бюст и львиный зад» (стр. 152) и многие другие.
Подводя итог, следует отметить, что книга А.И. Мартынова не может служить полноценным пособием для студентов, так как она не отражает современного состояния археологической науки и стоящих перед ней проблем и, самое главное, написана на низком научном уровне, с громадным количеством грубых фактических ошибок. По-видимому, Министерство высшего и среднего специального образования СССР поторопилось, рекомендовав эту книгу в качестве учебного пособия для студентов исторических факультетов педагогических институтов, не проведя предварительно широкого обсуждения её специалистами-археологами. Издание этой книги массовым тиражом и широкое применение её в качестве учебного пособия для изучения курса археологии СССР вряд ли может сыграть положительную роль в деле обучения и воспитания советского студенчества.
наверх |