Ю.А. Плотников
О назначении отверстий в лопастях стрел.
«Кто-то пустил нелепую мысль, ... она понравилась и пошла гулять по свету», [1] — это не лишённое сарказма высказывание корифея старой русской археологии Н.И. Веселовского касается гипотезы о том, что отверстия во втулках скифских бронзовых наконечников служили для заливания в них яда. [2] Выступив против этого, Веселовский в свою очередь предложил: «А не предназначались ли они для свиста?» [3] Нам не удалось достоверно установить, кто именно распространил догадку Веселовского о назначении отверстий в лопастях на средневековые железные наконечники. Так или иначе, но данная мысль стала «словом, которое не вырубишь топором», и в этом смысле может служить поразительным примером устойчивости научного заблуждения, хотя позже тем же Веселовским было установлено, что для свиста применялись костяные шарики с отверстиями. [4]
В начале нашего столетия такое положение дел могло быть оправдано отсутствием экспериментальных данных. Однако в 20-е годы В.Г. Карцев провёл эксперимент по стрельбе прорезными стрелами, и стрелы свиста не издали. [5] Но опыт Карцева не был своевременно замечен специалистами, [6] работа не попала в широкое употребление, до сего дня этот тезис продолжает путешествие по страницам трудов [7] и трибунам научных совещаний. Следовательно, назрела потребность в специальном исследовании по поводу названных отверстий.
Для решения вопроса о назначении отверстий в лопастях стрел необходим максимальный хронологический и территориальный охват материала. Знакомство с оружиеведческими публикациями и музейными коллекциями позволяет сделать вывод, что прорези в лопастях — североазиатс-
(79/80)
кое явление, относящееся к гонцу I тыс. до н.э. — началу II тыс. н.э. Они появляются, видимо, в культуре хунну [8] и исчезают в послемонгольское время. В европейской части СССР наконечники с отверстиями известны в небольшом количестве и подразделяются на ещё меньшее число типов, [9] к тому же, как правило, они напрямую могут быть связаны с азиатскими народами. [10]
Рассмотрим выборку наконечников с отверстиями в лопастях по трём крупным географическим регионам: западно-сибирскому [11] (рис. 1), южносибирско-центральноазиатскому [12] (рис. 2), дальневосточному [13] (рис. 3). Выделяется 16 типов отверстий (рис. 4).
При классифицировании прорезей постараемся следовать принципу восхождения от простых форм к сложным. Ажурные наконечники также принимаются в расчёт, [14] но в классификацию не включаются.
Существуют различные типы прорезей (см. рис. 4): 1 — круг; 2 — два круга друг над другом; 3 — два круга, соединённые краями или перемычкой; 4 — три круга, размещённые треугольником; 5 — «гроздь», вариант предыдущего изображения, где три круга слиты воедино; 6 — запятая; 7 — две запятые друг над другом; 8 — две запятые и круг, размещённые треугольником; 9 — круг с рожками; 10 — полумесяц на боку; 11 — полумесяц с отростком вверх; 12 — полумесяц с отростком вниз; 13 — «голова в шлеме»; 14 — сердечко; 15 — треугольник; 16 — крест (видимо, возможен вариант из четырёх кругов).
Анализируя представительную серию прорезей, можно сделать два вывода. Во-первых, нет зависимости между формой прорезей и формой наконечников (см. рис. 1), где на каждом из трёх типов наконечников встречается по пять типов прорезей. Во-вторых, изображения, подобные прорезям, известны на бытовых предметах: керамических сосудах, кожаных изделиях, поясной гарнитуре, кресалах, стременах, в убранстве дома [15] (рис. 5). Это доказывает, что отверстия в лопастях не связаны с оружием функционально, но являются разновидностью схематических изображений.
Формы этих изображений варьируют территориально. В Западной Сибири известны прорези типов: 1, 4, 6, 7, 8, 9, 15; в Южной Сибири к Центральной Азии: 1, 6, 10, 11, 12, 13, 14; на Дальнем Востоке: 1, 2, 3, 4, 5, 16.
Общераспространённым является только тип 1. Типы отверстий достаточно разнятся между собой, однако чётко прослеживается композиционное сходство, В его основе лежит стремление к организации в треугольник (см. рис. 4, варианты 4, 5, 8, 13 и, возможно, как производные от них — 14 и 15). Каждая территория имеет свой набор элементов, из которых
(80/81)
Рис. 1 Наконечники стрел. Западная Сибирь.
1-13 — Елыкаевская коллекция МАЭС ТГХ № 5959
строится треугольник. Следовательно, возможный ответ на поставленный вопрос скрывается в значении некоего схематического изображения с треугольной композицией. Он достаточно быстро найден в монографии Ю.Б. Симченко о тамгах народов Сибири, где приведена подборка изображений популярной в Западной Сибири сакральной тамги «шайтанская
(81/82)
Рис. 2. Наконечники стрел. Южная Сибирь, Центральная Азия:
1-12 — Горный Алтай, Минусинская котловина; 13-20 — Монголия, Забайкалье.
рожа». [16] Она выполнена в другом стиле, это связано с особенностями рисования пером по бумаге, но тем не менее некоторые из вариантов (рис. 6) полностью совпадают с отверстиями типов 4, 5, 8, 13 (см. рис. 4) и всюду сохраняется единство композиции.
«Происхождение тамги “шайтанская рожа” очевидно, — пишет Ю.Б. Симченко, — Этот знак возник из рисунка личины идола. Три черти изображают глаза и нос. Это хорошо иллюстрируется знаком 60/2, где
(82/83)
Рис. 3. Наконечники стрел. Дальний Восток.
1-7, 11-14, 18-20, 22-23 — Приамурье; 8-10, 15-17, 21 — Приморье.
шайтанская рожа написана в виде особо расположенных кружочков — глаза иное (вариант 4. — Ю.П.). Этот вариант наиболее архаичен». [17] К такому заключению мы полностью присоединяемся.
Итак, отверстия проделывались для того, чтобы придать абрису наконечника сходство с личиной. Западносибирские наконечники по аналогии с местными идолами можно даже разделить на остроголовые и тупоголовые. Два глаза и лопасть-нос между ними — простейшие варианты; глаза в виде до предела упрощённой рожи и общий абрис наконечника как более крупная личина — варианты посложнее. С помощью несложной операции — прорезания отверстий «глаза» трёхлопастных стрел устремля-
(83/84)
ются на три стороны, плоских — на две, тем самым оружие делается всевидящим (ср. с личинами на рис. 7).
Вопрос о «глазастых стрелах», известных в преданиях сибирских народов, [18] был в своё время поставлен Л.Р. Кызласовым. [19] Однако в качестве таковых он принял цельнодеревянные модели свистунками, где «глазами» были изображения отверстий на свистунке, а «утиным клювом» — конец древка, заточенный для надевания втульчатого наконечника. На эту ошибку справедливо указал Ю.С. Худяков. [20] Как видим, Кызласов был близок к верному решению, ведь стрелы с отверстиями в лопастях были известны ему в большом количестве.
Рис. 4. Типы отверстий в лопастях стрел.
Правомерность сделанного нами вывода может быть подтверждена двояко. Во-первых, традиция изображения личин на боевой части оружия действительно существовала. Стоит вспомнить опубликованный В.Н. Чернецовым [21] наконечник трёхлопастного бронзового копья из Омского музея (рис. 8), между лопастями которого выгравирована личина. Во-вторых, есть достоверное сообщение о том, что на стрелах изображались именно «шайтанские рожи». Это так называемое «дело об изменной стреле».
В 1609 г. вдова кодского князя Игичея Анна Пуртеева, задумав восстановить независимость Коды, рассылает по остяцким волостям стрелу, «а на ней нарезаны одиннадцать шайтанов с рубежи, а поперек шайтаны резаны, и железо стрельное стерто ... Служилые и торговые люди сказали, что наперед сего такие стрелы ходили промеж остяков для измены». [22]
Таким образом, прослеживается генетический ряд от довольно реалистических изображений эпохи раннего железа (копьё из Омского музея) через различной формы отверстия в лопастях к предельно упрощённым «шайтанам» XVII в.
Несомненно, что подобные изображения неразрывно связаны с воинским мировоззрением, являя собой пример одушевления оружия. Примечательно, что в «оружейных кладах», о которых нам доводилось писать, [23] практически все стрелы имеют отверстия в лопастях — дружинного бога
(84/85)
Рис. 5. Изображения на бытовых предметах:
1-6 — Томская область; 7-9 — Горный Алтай; 10-14 — Приамурье.
окружают одушевлённые стрелы-«шайтаны».
Наконечник стрелы представляет собой голову, скорее всего, антропоморфного персонажа. Однако известны и зооморфные наконечники — например, опубликованный И.Н. Гемуевым и А.И. Соловьевым птицевидный. [24] Есть предположение о том, что такие наконечники упоминаются в эпосе — «лосиная», «изюбриная» головка. [25] Сложность заключается в том
(85/86)
что зачастую трудно понять, имеется ли в виду зооморфный наконечник или же наконечник, предназначенный для добычи соответствующего животного.
Н.И. Веселовский весьма резко выступал против одушевления стрел: «Стрела, как острый колющий предмет, подобно иголке, ножу, топору, сабле, мечу, копью, а также колючему растению, наводит страх на злого духа. В этом единственно и заключается свойство стрелы и её значение в обрядах, ничего другого в ней нет, ни человеческой души, ни плодородия, ни тем более любви, только один страх». [26] Такое утверждение не согласуется со многими данными. Так, у бурят, «выходя замуж, девушка привозила с собой в дом жениха лук в налучнике, стрелы в колчане. Стрелы символизировали сулдэ (душу. — Ю.П.) будущего потомства. Прибыв в дом жениха, сопровождавшие невесту говорили: «Привезли колчан, полный стрел, привезли меру, полную сулдэ»». [27] Многие эпизоды из героического эпоса объясняются лишь при условии, что стрела может видеть, слышать, действовать — стало быть, является одушевлённым субъектом. Видимо, враждебных духов отпугивает не простой острый предмет, а дух стрелы — тот самый шайтан, которого часто вырезали на ней. Очевидно, с тем же назначением — отпугивать вредоносных духов, не пускать их в дом — изображена «шайтанская рожа» на оконных наличниках томских карагасов [28] (см. рис. 5, 1-3).
Эпос тюркских и монгольских народов даёт множество примеров действий одушевлённых стрел.
Часто стрелы носят имена: Анхуа и Койбур, Джесь-Тумана, Галын Табык, [29] Эрдени [30] и др. — и не уступают в этом другим видам оружия.
Стрела может быть проводником: «Смотри, вот теперь я пущу стрелу, она приведёт тебя к Алтан-Эргеку». [31] «Богатыри употребляли стрелы также вместо нынешних телеграмм. Когда хан Кок разговаривал со своим сыном, они услышали, как затрещал золотой косяк двери. Отец с сыном выбежали из дома и увидели, что в золотой косяк двери воткнулась стрела с письмом: “Друг ваш Алтан-Моко, если не сегодня, то завтра умрёт”». [32]
Рис. 6. Разновидности сакральной тамги «шайтанская рожа».
(86/87)
Рис. 7. Личины. Азиатская часть СССР.
По клейму на стреле Джангар вспоминает о родной стране [33] (напомним, что формы прорезей различаются территориально, так что свою стрелу, очевидно, можно было опознать и в действительности).
«Не все стрелы имели одинаковую силу (не все духи одинаково сильны. — Ю.П.). Алтын-Моко, намереваясь отправиться во владения Чылын-хана, позаимствовал стрелу у старика хана Кока». [34] Когда «чёрная хангайская стрела» Гэсэра оказывается бессильной, исход боя решает стрела небесного
(87/88)
брата Заса-Мэргэна. [35]
Некоторые стрелы могут предпринимать самостоятельные действия. Пример тому — наказание за святотатство: «Тогон-тайши, став ханом, отправился на поклонение Восьми белым юртам (святилище Чингис-хана в Ордосе. — Ю.П.). Выпив водки, он стал хвалиться:
Ты, священный Богдо, ведаешь [что] Я единственный потомок сутай-хатун.
Только он эти слова произнёс, как в колчане Эдзэна что-то зашуршало, а у Тогона-тайши из носа и рта полилась кровь. Все тотчас увидели, [что] с конца стрелы в колчане капала кровь». [36]
Стрелу заклинали в оборонительных и наступательных целях. «У хана Пергеня была стрела золотая и мыслящая. Когда коварная сестра его Как-Арго пустила его стрелу—убить брата, тогда хан Пергень закричал: “Смотри, стрела, не ошибись, ведь я — хан Пергень!» и стрела возвратилась к нему в дом и стала у его кровати”». [37] Для нас наиболее интересен эпизод заклинания «глазастой» стрелы небесным воителем Бухэ-Бэлштэ (в земном воплощении Гэсэр):
Пусть пернатая счастье приносит,
Пусть стрела как следует прянет,
Но небесную птицу не ранит,
Чтоб живым трепетаньем тело
Трепетало, чтобы в глазки
Наконечника птица влетела!
Боевая задача была выполнена стрелой наилучшим образом:
Возвратилась назад стрела
И, охотника радуя смелого,
В наконечнике принесла
Птицу — жаворонка белого... [38]
Этот отрывок совершенно определённо даёт понять, что «глазки» — это некие отверстия в наконечнике.
Вопрос о заклинании стрел в эпосе подробно рассмотрен в работе Р.С. Липец, которая приходит к выводу, что «заговор или заклинание оружия — общераспространённое явление в исторической действительности; по-видимому, в эпос оно проникло из жанра обрядового фольклора». [39]
Таким образом, мы вплотную подошли к вопросу об использовании
(88/89)
Рис. 8. Копьё из Омского музея.
стрел в обрядовой сфере дружинной практики.
Особое место в дружинной идеологии занимает клятва на оружии — сопровождающая присягу на верность. Считалось, что меч, нож, стрела или другие виды оружия, которые дающий клятву лижет, а в более развитых обществах — целует, должны поразить клятвопреступника. Акт вручения клятвенного оружия — опоясывание мечом, передача стрелы — символизирует вступление в вассальные отношения. В военно-потестарных и феодальных обществах такие обряды были распространены повсеместно, не минули они и Северную Азию. В 610 г., с целью подвигнуть дружественного западнотюркского владетеля Шегуя на войну против враждебного Чудо-Хана, китайский император решил объявить Шегуя каганом.
(89/90)
«Император потребовал стрелу с белым пером, чтобы подарить Шегую; и при сём случае сказал: надо, чтобы это дело шло также скоро, как летает стрела. Посланник на обратном пути проезжал через земли Чуло-хана, который взял стрелу и хотел удержать посланника, но посланник обманом освободился. Шегуй был чрезвычайно рад; напал с войском на Чуло-хана и совершенно разбил его». [40] В 634 г. каган Шаболо-Хилиши «разделил свои владения на десять поколений или аймаков. В каждом поколении поставил по одному начальнику, дал по одной стреле, от чего они именовались десять Ше, и также десять стрел... Подчинённые каждую стрелу называли аймаком, под общим названием аймаков десяти стрел прозваний (т.е. владетельных линий или домов)». [41] Примечательным обычаем тюрок китайские хронисты называют то, что «вместо предписания на бумаге употребляется стрела с золотым копьецом, с восчаной печатью». [42]
Исходя из этих данных, Н.И. Веселовский делает вывод, что стрелы были курьерские и властные. [43] С такой трактовкой можно вполне согласиться, хотя, по нашему мнению, это две стороны одной медали. По Абуль-Гази, «прежде нас жившие люди считали лук принадлежностью царской власти, а стрелы эмблемой посла. Это потому, что в какую сторону лук направит стрелу, туда она и летит». [44] «Властная» стрела вручается как символ вступления в вассальную зависимость, как постоянное напоминание о данной присяге. «Курьерская» стрела удостоверяет, что посол не есть беззащитный путник, но подданный могучего владыки, чью волю он выполняет и под чьей защитой находится. Для адресата «курьерская» стрела служит экстраординарным напоминанием о вассальном долге, означает, что присягу пора выполнять, выступив в поход. «Отсюда, кажется, понятно, — заключает Веселовский, — почему изображение стрелы могло появиться на пай-цзы, которые, по-видимому, уже при Гиньской (Цзинь. — Ю.П.) династии стали исполнять функции, принадлежавшие прежде стрелам». [45]
В Сибири подобная практика существовала вплоть до XVI-XVII вв. «Царь же Кучюм... посла ко всему Сибирскому государству ко всякого чина людям своим, дабы вскоре к нему без всякого ослушания собралися, и посла вместо царских грамот стрелы свои золочёные, чтоб другой посылки не ждали, понеже де идёт на нас неведомо какой лютый неприятель». [46] Ещё одним примером может служить рассмотренное выше дело об «изменной» стреле княгини Анны.
Во всех упомянутых случаях очевидно, что для церемониальных целей использовались стрелы не обычные, отличные от тривиальных боевых («золочёные», «с золотым копьецом»). В деле княгини Анны определённо указано на то, что на изменной стреле вырезались «шайтаны» (усложнённый
(90/91)
вариант «шайтанской рожи»). Следовательно, можно с уверенностью сказать, что стрелы с отверстиями в лопастях использовались как в боевой, так и в обрядно-церемониальной сфере воинской практики.
Опираясь на все вышесказанное, целесообразно рассмотреть обряд проводов войск в поход у киданей. Вот как его описывают В.Е. Ларичев и Л.В. Тюрюмина: «Этот церемониальный шаг, призванный, очевидно, вдохновлять войска и обеспечивать успех в предстоящих сражениях, сопровождался трагической сценой, которую нельзя оценить иначе, как акт человеческих жертвоприношений духам войны. В заранее обусловленном месте, расположенном в полосе предстоящего движения армии, выстраивались в направлении марша люди, приговоренные к смерти. Воины на лошадях вихрем налетали на них и выпуская из луков стрелы, убивали обречённых. Это действие, без которого не обходился ни один поход, называлось у киданей “Стрелами дьявола”... Акт человеческих жертвоприношений с такими эффектным названием повторялся также при возвращении войск из похода. В качестве жертв, однако, в этом случае использовались пленные, захваченные в сражениях. Таким образом, начало и конец военных операций знаменовались пролитием крови жертв». [47]
Л.Н. Гумилёв трактует этот ритуал как «искупительную жертву духам предков,... очевидно, очень кровожадных». [48] Однако летописи сообщают, что обычно в жертву предкам приносили серого быка и белую лошадь. [49] Обряд «Стрелы дьявола» описываются как экстраординарный. Поэтому мы присоединяемся к точке зрения Ларичева и Тюрминой с той оговоркой, что, по нашему мнению, «духами войны» являются сами стрелы. Не исключено, что на это указывает и название ритуала. Смысл его — напоить стрелы кровью, чтобы они сильнее били и точнее находили цель.
Доказать, что в ритуале «Стрелы дьявола» использовались именно наконечники с отверстиями, пока не представляется возможным. Однако, учитывая тот факт, что ритуальное оружие, как правило, отличается от обычного боевого, [50] и не забывая всё то, о чём говорилось выше, сделать такое предположение вполне допустимо.
Так, непонятные отверстия в лопастях стрел становятся оригинальным примером из ритуальной жизни оружия и красноречивым проявлением воинской идеологии.
(91/92)
Примечания
[1] Веселовский Н.И. Свистящие стрелы. // ИАК. СПб., 1909. Вып. 30. С. 161.
[2] Лаппо-Данилевский А.С. Курган Карагодеуашх. // MAP. М., 1894. Т. 13. С. 55. В действительности это отверстие образуется при литье, при недостаточно точной центровке стержня, вставляемого в литейную форму для об-разования втулки (Черненко Е.В. Скифские лучники. Киев, Наук, думка 1981. С. 123.)
[3] Веселовский Н.И. Свистящие стрелы. С. 161.
[4] Там же. С. 160. Это не единственное их назначение, так как известны «свистунки» без отверстий, служившие, видимо, для предотвращения раскалывания древка черешком стрелы (Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1986. С. 43).
[5] Карцов В.Г. Материалы к археологии Красноярского района. Красноярск, 1929. С. 48.
[6] Более того, В.П. Левашова высказала идею о том, что отверстия способствовали вращению стрелы и при попадании лопасти «разрывали тело во всех направлениях» (Левашова В.П. Из далёкого прошлого южной части Красноярского края. Красноярск, 1939. С. 52).
[7] Овчинникова Б.Б. К вопросу о вооружении кочевников средневековой Тувы (по материалам раскопок могильника Аймырлыг). // Военное дело древних племён Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1981. С. 133, 136.
[8] Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников... Рис. 5, 17; 6, 13, 14, 24.
[9] Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие: Лук и стрелы. Самострел. VIII-XIV вв. М., 1966. Табл. 12, 16, 25: 13, 12, 23, 37; 21, 16; 30, 76.
[10] Медведев А.Ф. Татаро-монгольские наконечники стрел в Восточной Европе. // СА. 1966. № 2. Рис. 2, 21.
[11] МАЭС ТГУ, колл. № 5959. Коников Б.А., Худяков Ю.С. Железные наконечники стрел из лесостепного и таёжного Прииртышья. // Этнокультурные процессы в Западной Сибири. Томск, 1983. Рис. 1, 1, 3-5; Соловьёв А.И. Военное дело коренного населения Западной Сибири: Эпоха средневековья. Новосибирск, 1987. Табл. II-III.
[12] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племён. М.; Л., 1965. Рис. 12, 7; 13, 10-12; табл. XXII, 3; Евтюхова Л.А. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов). Абакан, 1948. Рис. 116, 2, 5; Кызласов Л.Р. Курганы тюркоязычных племён Северной Тувы IX-Хвв. // Изв. СО АН СССР. Сер. обществ, наук. 1979. № 1, вып. 1. Рис. 1, 7-6; 3, 1; 6, 2, 3, 8; Овчинникова Б.Б. К вопросу о вооружении... Рис. 1, 6, 8-10, 12; Сунчугашев Я.И. Оружие и конское снаряжение средневековых хакасских воинов. // Археология Южной Сибири. Кемерово, 1977. Рис. 4, 72; Худяков Ю.С. Вооружение енисейских кыргызов. Новосибирск, 1980. Табл. XVIII, 8-9; XX, 1, 3; XXI, 1-3; XXIV, 1-4; Он же. Коллекция железных наконечников стрел Читинского музея. // Археология Северной Азии. Новосибирск, 1982. рис 1, 1; Он же. Кыргызские наконечники стрел из Омского краеведческого музея. // Этнокультурные процессы в Западной Сибири. Томск, 1983. Рис. 1, 2; 2, 1-2. Он же. Кыргызские наконечники стрел из Иркутского музея // Археология и этнография Южной Сибири. Барнаул, 1984. Рис. 1, 1-7; Он же. Железные наконечники стрел из Монголии. // Древние культуры Монголии. Новосибирск, 1985. Рис. 1, 7; 2, 2-4; 6, 1; 7, 14; Он же. Вооружение средневековых кочевников... Рис. 49, 5; 58, 5-72; 64, 5-70, 77-78.
(92/93)
[13] Васильев Ю.М. Наконечники стрел из могильника Луданникова сопка. // Археологические материалы по древней истории Дальнего Востока СССР. Владивосток, 1978. Рис. 6, 8, 18, 33; Деревянко Е.И. Мохэские памятники Среднего Амура. Новосибирск, 1975. Табл. XXXVI; Медведев В.Е. Средневековые памятники острова Уссурийского. Новосибирск, 1982. Табл. V, 6, 11; XI, 6-7; ХХХШ, 4; XIX, 15-16, 21; Нестеров С.П., Росляков С.Г., Тетерин Ю.В. Могильник Шапка — памятник эпохи средневековья на Среднем Амуре. // Новые памятникибпохи металла на Среднем Амуре. Новосибирск, 1987. Рис. 18, 77; Хорев В.А., Шавкунов В.Э. Наконечники стрел Ананьевского городища II Материалы по археологии Дальнего Востока. Владивосток, 1981. Рис. 2, 3-5.
[14] Медведев А.Ф. Ручное метательное оружие: Лук и стрелы. Самострел. Табл. 12, 44; 14, 21-22; 20, 22; Медведев В.Е. Средневековые памятники острова Уссурийского. Табл. XLIX, 21; Худяков Ю.С. Коллекция наконечников стрел из Читинского музея. Рис.1, 7. Здесь также можно выделить два типа — с подпрямоугольным (1) и линзовидно-ромбическим (2) окошком. Остальные формы ажурных наконечников не подразделяются на типы из-за единичности находок.
[15] Медведев В.Е. Культура амурских чжурчженей. X-ХП вв. Новосибирск, 1977. Табл. LII; LIII, 1; LIV, 18; LVIII, 1; Он же. Средневековые памятники... Табл. LXIV, 19; Суразаков А.С. К вопросу о символике некоторых образцов пазырыкского искусства. // Материалы по археологии Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1986. Табл. 14, 16, 24; Пелих Г.И. Происхождение селькупов. Томск, 1972. Табл. XI, 1-4; XV, 1.
[16] Симченко Ю.Б. Тамги народов Сибири XVII века. М., 1965. Рис. 60.
[17] Там же. С. 110.
[18] Любопытно, что в алтайских преданиях упоминаются стрелы о девяти глазах (трёхлопастной наконечник с прорезями типа «4» или «11»?) (Никифоров Н.Я. Аносский сборник. Омск, 1916. С. 32).
[20] Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников... С. 77-78.
[21] Чернецов В.Н. Усть-полуйское время в Приобье. // МИА. 1953. № 35. Рис. 1.
[22] Миллер Г.Ф. История Сибири. М.; Л„ 1941. Т. II. С. 212. Прил. 84; cм. также: Бахрушин С.В. Остяцкие и вогульские княжества в XVI-XVII веках. // ИНИАИНС. Л., 1935. Вып. 35. С. 43-44.
(93/94)
[23] Плотников Ю.А. «Клады» Приобья как исторический источник. // Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск, 1987. С. 120-135.
[24] Гемуев И.Н., Соловьев А.И. Стрелы селькупов. // Этнография народов Сибири. Новосибирск, 1984. Рис. 1, 1.
[25] Липец Р.С. Образы батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе. М., 1984. С. 72.
[26] Веселовский Н.И. Роль стрелы в обрядах и ее символическое значение. // ЗВОРАО. Пг., 1921. Т. XXV, вып. 1-4. С. 288.
[27] Галданова Г.Р. Доламаистские верования бурят. Новосибирск, 1987. С. 49.
[28] Пелих Г.И. Происхождение селькупов. Табл. XI, 1-4.
[29] Веселовский Н.И. Роль стрелы в обрядах... С. 275.
[30] Гэсэр. Бурятский героический эпос. М., 1968. С. 136.
[31] Вербицкий В.И. Алтайские инородцы. М., 1893. С. 144.
[32] Там же. С. 144.
[33] Джангар. Калмыцкий народный эпос. М., 1940. С. 260.
[34] Вербицкий В.И. Алтайские инородцы. С. 144.
[35] Гэсэр. С. 136.
[36] Монгольские источники о Даян-хане. М.. 1986. С. 55. Иной вариант сказания об удивительной кончине Тогона приводит В.В. Бартольд (К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов. // ЗВОРАО, Пг., 1921, Т. XXV, вып. 1-4. С. 71).
[37] Вербицкий В.И. Указ. соч. С. 144.
[38] Гэсэр. С. 40-41.
[39] Липец Р.С. Образы батыра и его коня... С. 74.
[40] Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; Л., 1950. Т. 1. С. 282.
[41] Там же. С. 286.
[42] Там же. С. 229-230.
[43] Веселовский Н.И. Свистящие стрелы. С. 159.
[44] Абуль-Гази Бахадур-хан. Родословная туркмен. Ашхабад, 1897. С. 27.
[45] Веселовский Н.И. Свистящие стрелы. С. 159.
[46] Примечания С.В. Бахрушина (Миллер Г.Ф. История Сибири. С. 559.)
[47] Ларичев В.Е., Тюрюмнна Л.В. Военное дело у киданей (по сведениям из «Ляоши»). // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. Новосибирск, 1975. С. 104.
[48] Гумилев Л.Н. Хунну. Срединная Азия в древние времена. М., 1960, С. 33-34.
[49] Е Лун-Ли. История государства киданей (Цидань го чжи). М., 1979. С. 510-511; Ларичев В.Е., Тюрюмина Л.В. Военное дело у киданей... С. 102.
[50] Интересный пример совпадения во мнении: «По всей видимости, ритуальное оружие должно было отличаться от настоящего боевого. К этому выводу пришел Года Ёсимаси, детально изучив коллекцию бронзовых наконечников стрел из ст. Обадзе.
(94/95)
На лопастях изделий, заинтересовавших Года Ёсимаси, встречается шесть-восемь отверстий, на одном наконечнике восемь отверстий (по четыре в ряда) в центральной его части. Диаметр отверстий везде одинаков 2 мм. Датируются наконечники периодом Яёй и Кофуном, т.е. II-V вв. н.э., когда оружие воина делалось из железа» (Деревянко Е.И. Очерки военного дела племен Приамурья. Новосибирск, 1987. С. 147).
|