Г.Е. Марков
Кочевники Азии.
Структура хозяйства и общественной организации.
// М.: МГУ. 1976. 320 с.
См. файл .pdf, 49,5 Мб.
Оглавление
Глава I. Генезис кочевого скотоводства и древние кочевники. — 8
Глава II. Монголы. — 49
Глава III. Казахи. — 135
Глава IV. Туркмены. — 206
Глава V. Арабы. — 236
Глава VI. Некоторые теоретические проблемы кочевничества. — 278
Введение. ^
Интерес людей к своей истории древнéй цивилизации. И это понятно, так как познание истории — это осознание себя, друзей и врагов, своего прошлого и будущего, места народа в окружающем его мире. Как только возникла письменность, люди стали использовать письмо для записей религиозных текстов, исторических преданий, хозяйственных расчётов и описания быта и своего и соседей. Создатели цивилизации знали, что их плодородные земли, орошённые водами рек, ещё не весь мир; что за пределами их полей простираются бескрайние просторы пустынь и степей, где живут воинственные племена охотников, скотоводов. О них, о предках кочевников, сообщали тексты шумеров и египтян, эламитов и урартийцев. О первых кочевниках говорится в надписях персидских царей, в Библии, о них сообщается и в трудах авторов Дальнего Востока. С жителями кочевой степи торговали, на них нападали, чтобы обеспечить спокойствие границ, захватить рабов. Но даже нападая, боялись, ибо знали, что время от времени из степных глубин выходят несметные полчища всадников, которые обрушиваются на города и царства, несут смерть и разрушение, неисчислимые бедствия народам-земледельцам.
Немало страниц истории заполнено описанием войн с кочевниками. Колоссального напряжения сил, громадных потерь стоила осёдлым народам борьба с хунну, тюрками, монголами и полчищами других завоевателей. Чем опаснее были кочевники, тем больший интерес они вызывали у соседей, которые стремились изучить их, выяснить их сильные и слабые стороны. Короли и представители церкви посылали к предводителям кочевников посольства, вели переговоры о мире, о военных союзах. Многие из тех, кто посещал степь, оставили неоценимые для истории свидетельства о кочевых народах.
Прошли века, и отношения между осёдлыми народами и обитателями степей изменились. Наступило новое время.
(3/4)
Эпоха капитализма породила безграничную жажду наживы, стремление к приобретению новых земель. В государствах Старого и Нового Света происходили огромные изменения, а степь и образ жизни кочевых народов менялись медленно. Миновала пора кочевых империй. Ушло в прошлое время, когда кочевники внушали ужас своим соседям-земледельцам. Теперь кочевникам противостояли такие армии и средства вооружения, против которых их конница была бессильна. «Степь» уже не нападала, а лишь защищалась, отчаянно отстаивая свою свободу, привычный уклад жизни.
Наиболее дальновидные из кочевников довольно давно поняли, что не все государства им враждебны, и что союз и дружественные отношения с некоторыми из них могут принести жителям степей пользу. Широкое движение за присоединение к России кочевых областей Средней Азии и Южной Сибири началось тогда, когда это начали осознавать массы кочевников. В ином положении оказались кочевники Передней и Центральной Азии, Дальнего Востока. Часть их, осев на землю, сумела создать собственное государство. Кочевые арабы вошли в состав арабских государств. Однако территориально многие кочевые племена и народы оказались в границах государств, часто порабощавших кочевников.
Новейшее время ознаменовалось для кочевников не только большими политическими событиями. Крупные социально-экономические изменения произошли в структуре кочевничества, втянутого в систему современного хозяйства. Это привело к тому, что в конце XIX и начале XX в. началось быстрое разложение старого уклада жизни, который сохранился в наши дни лишь в глухих горных и пустынных уголках, постепенно и там вытесняемый земледелием и иными формами хозяйства.
Важнейшие высказывания о закономерностях развития человеческого общества, в том числе и о наиболее коренных, существенных процессах, связанных со становлением и развитием кочевничества, находим мы в трудах классиков марксизма, чьи теоретические выводы послужили методологической основой настоящей книги и позволяют решать или подойти к решению сложнейших вопросов развития кочевничества. При исследовании истории кочевого скотоводства в Азии автор исходил из важнейшего марксистского положения о развитии истории общества как естественно-историческом процессе. Обобщая и конкретизируя его, В.И. Ленин писал: «Маркс рассматривает общественное движение как естественно-исторический процесс, подчиняющийся законам, не только не зависящим от воли, сознания и намерений людей, а, напротив, определяющим их волю, сознание и намерения». [1]
Достаточно полно указывает сам Маркс пути и задачи, стоящие перед исследователем при решении конкретных вопросов общественного развития: «Возьмите определённую ступень развития
(4/5)
производства, обмена и потребления, и вы получите определённый общественный строй, определённую организацию семьи, сословий или классов, — словом, определённое гражданское общество». [2]
К настоящему времени собрано довольно много свидетельств о кочевниках: археологические и этнографические данные, материалы хроник и архивов, свидетельства очевидцев. Важное значение при выяснении происхождения кочевничества имеют данные естественных наук. Однако комплекс источников, имеющийся по интересующим нас проблемам, ограничен и позволяет проследить историю лишь некоторых кочевых народов.
Наши знания о большинстве кочевых народов хронологически ограничиваются источниками XIX-XX вв., и лишь некоторые сообщения относятся к более раннему времени. При этом большинство сведений о кочевых народах повествует об их политической истории, и лишь иногда эти свидетельства касаются форм хозяйства, характеризуют общественную организацию, социальную структуру кочевников.
Отечественными и зарубежными востоковедами проделана огромная работа по воссозданию политической истории кочевых народов, прежде всего скифов, гуннов, тюрков, арабов, сельджуков, монголов и др. В этом отношении особенно значительны заслуги B.В. Бартольда, В.А. Гордлевского и других русских и советских учёных. Но исследование политической истории кочевых народов не всегда сопровождалось изучением их хозяйства, социально-экономических отношений как в конкретном, так и в теоретическом плане.
Изучая историю и этнографию различных народов, многие ученые XIX и начала XX в. затрагивали некоторые вопросы, связанные с кочевничеством: происхождение, типы кочевого хозяйства, общественные и семейные отношения и т.п. Но эти исследования освещали только отдельные аспекты истории кочевничества, что объяснялось в первую очередь недостатком фактического материала.
XX век ознаменовался бурным развитием археологических и этнографических исследований, в том числе и посвящённых изучению кочевничества. Уже в 20-30-х годах XX в. накопление новых фактов позволило поставить в литературе много важных теоретических проблем. Среди исследователей, занимавшихся тогда вопросами кочевничества, следует назвать Б.Я. Владимирцова, C.А. Токарева, В.В. Гольмстен, С.Н. Боголюбского, С.И. Руденко, А.Н. Бернштама, С.П. Толстова и др. Эта работа продолжалась и в 40-е годы, однако с особой интенсивностью она развернулась в 50-х и 60-х годах, когда по проблемам кочевничества были проведены дискуссии, появились новые публикации, в которых обсуждались вопросы хозяйства, общественной организации
(5/6)
и общественного строя от эпохи возникновения кочевничества до его разложения. Особенно спорными оказались вопросы, связанные с общественными отношениями кочевников, путями их социально-экономического развития.
Не будет преувеличением сказать, что интерес к проблемам кочевничества в советской и зарубежной литературе в последние годы возрос. Вместе с тем следует отметить, что проблематика многих работ, посвящённых кочевникам, до сих пор была хронологически и регионально ограничена. Уже давно ощущается необходимость в более углублённом обобщении накопленного материала по кочевничеству и более обстоятельном и подробном изложении теоретических взглядов в широком историко-этнографическом плане по истории хозяйства и общественной организации кочевого скотоводства в Азии от его возникновения и до упадка. Однако объём книги не позволяет включить в неё подробные данные о всех кочевых народах Азии. Поэтому автор мог либо бегло описать историю каждого кочевого народа, либо более детально показать только те народы, жизнь которых полнее характеризуют источники.
Идти по первому пути автор не стал в первую очередь потому, что поверхностный рассказ сразу о многом не даёт возможности анализировать данные источников и глубоко исследовать фактический материал, необходимый для обстоятельной аргументации теоретических обобщений. Вот почему для выявления некоторых специфических особенностей и исторических закономерностей развития кочевничества Азии пришлось ограничиться лишь относительно подробным, сравнительным анализом истории только нескольких народов. Именно по этим соображениям в книгу были включены разделы о тех скотоводческих народах, о которых мы располагаем наибольшим количеством источников, этнографических данных и о социально-экономических отношениях которых велись наиболее острые дискуссии. Монголы, казахи, туркмены, арабы как бы олицетворяют собой народы различных частей и районов Азии, где в прошлом кочевали или продолжают жить сейчас кочевые народы.
В книге среди общих и частных проблем рассматриваются в первую очередь формы и способы ведения кочевого хозяйства, разделение труда, хозяйственная и общественная структура и организация, формы собственности, процесс имущественного и социального расслоения, эксплуатации. При этом важнейшим аспектом исследования было рассмотрение специфики кочевнического производства, при котором как «из определённой формы материального производства вытекает, — указывал Маркс, — во-первых, определённая структура общества, во-вторых, определённое отношение людей к природе». [3]
(6/7)
В работе в связи с указанной проблематикой поставлен и вопрос о причинах разложения кочевничества и оседания скотоводов на землю. Но последний, как и сопровождавшие его социально-экономические процессы, подробно в книге не рассматриваются, так как это особая, большая, самостоятельная проблема, требующая специального исследования.
В работе поднимается много дискуссионных проблем. Часть их может быть решена на имеющемся материале, но многие приходится рассматривать лишь гипотетически. Дальнейшее исследование истории всех кочевых народов Азии и изучение кочевников других частей света ещё предстоит.
[1] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 166.
[2] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 27, стр. 402.
[3] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. I, стр. 279.
Послесловие. ^
Объективные исторические законы развития кочевничества состоят в том, что экстенсивное кочевое скотоводство существовало и развивалось только там, где у населения отсутствовали возможности для более интенсивных занятий. В благоприятных хозяйственных и политических условиях скотоводы оседали на землю — общественные отношения, структура кочевничества менялись, что приводило к дальнейшей территориальной и этнической консолидации.
Особенно усилились процессы оседания кочевников в раннем средневековье. При этом оседание происходило не только тогда, когда условия для этого были особенно благоприятными, но и вопреки серьёзным препятствиям. Воздействие капиталистических отношений значительно ускорило разложение экстенсивного кочевого скотоводства, приближая его кончину. Кочевничество в наши дни уже отмирает, на смену приходит интенсивное сельское хозяйство и развитая промышленность.
В Советском Союзе и в Монгольской Народной Республике в условиях социализма все бывшие кочевники стали осёдлыми. Часть их занялась земледелием или работает в других отраслях народного хозяйства; остальные, тоже будучи осёдлыми, занимаются скотоводством в современных крупных механизированных социалистических хозяйствах. В условиях социализма скотоводы предельно быстро перешли от отсталого патриархального строя к современным социально-экономическим отношениям, минуя стадию капиталистического развития. Социализм избавил бывших кочевников от извечной нужды, эксплуатации, угрозы порабощения. За незначительный в масштабах истории срок они совершили огромный скачок не только в социально-экономическом, но и культурно-бытовом отношениях. Всеобщая грамотность, бурный расцвет образования, науки, культуры, искусства, медицины сделали некогда отсталые и бесправные народы равными современным высокоразвитым нациям.
(314/315)
Однако в неблагоприятных природных условиях, в географически изолированных и отсталых областях Азии и Африки кочевничество сохранилось и в наши дни. Но и там оно постепенно разлагается. В настоящее время этим отживающим очагам кочевничества уделяют значительное внимание не только прогрессивные учёные Запада и исследователи из стран социализма, но и некоторые реакционные буржуазные авторы, стоящие на позициях неоколониализма. При этом они пытаются обосновать концепцию, согласно которой кочевничество необходимо поддерживать, консервировать, включать как составную часть в политические и социально-экономические структуры, развивающиеся по капиталистическому пути. Подоплекой этой концепции является стремление сохранить отсталые виды хозяйства, сопутствующие им отживающие общественные отношения и тем самым закрепить зависимость тех или иных стран от империалистических держав, осложнить и предотвратить развитие по пути социализма. Таким образом, проблемы современного кочевничества имеют далеко не только отвлечённое, чисто теоретическое, но и сугубо практическое, политическое значение. [1]
Исторический опыт Советского Союза и Монгольской Народной Республики свидетельствует, что только в условиях социализма, избавляющего народы от эксплуатации и нищеты, проблема кочевничества решается радикально путём создания развитого сельского хозяйства, индустриализацией, коренным изменением социально-экономических отношений и быта. Итоги, которые подвёл Советский Союз к своему пятидесятилетию и дальнейшие достижения, успехи Монгольской Народной Республики — всё это и многое другое наглядно и убедительно доказывает правильность этого пути.
[1] См. Г.Е. Марков. Оседание кочевников и формирование у них территориальных общностей. Сб. «Расы и народы». М., 1974.
Список сокращений. ^
АПТД — Археологические памятники Таласской долины
АСГЭ — Археологический сборник Государственного Эрмитажа
ВАН — Вестник Академии наук
ВДИ — Вестник древней истории
ВГ — Вопросы географии
ВГО — Вестник Географического общества
BE — Вестник Европы
ВИСИДВ — Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока
БМУ — Вестник Московского университета
ВРГО — Вестник Русского географического общества
ВС — Военный сборник
ВСОРИ — Военно-статистическое обозрение Российской Империи
ВЯ — Вопросы Языкознания
ГО СССР МПЭ — Географическое общество СССР. Материалы по этнографии
ДД СССР на XXV МКВ — Доклады делегации СССР на XXV Международном конгрессе востоковедов
ЖМВД — Журнал министерства внутренних дел
ЖМНП — Журнал министерства народного просвещения
ЗВОРАО — Записки Восточного отделения русского археологического общества
ЗООИРГО — Записки Оренбургского отдела Императорского Русского географического общества
ЗРГО — Записки Русского географического общества
ЗРГОПОГ — Записки РГО по общей географии
ЗРГОПОЭ — Записки Русского географического общества по отделению этнографии
ЗСРГО — Записки Сибирского отделения РГО
ЗТНИИЯЛИ — Записки Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы, истории
ЗХНИИЯЛИ — Записки Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы, истории
ИАН — Известия Академии наук
ИВСОРГО — Известия Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества
ИГАИМК — Известия гос. Академии истории материальной культуры
ИГИ — Известия географического института
ИИМК — Институт истории материальной культуры
ИИОЛЕАЭ — Известия Императорского общества любителей естествознания, антропологии, этнографии
ИОРЯиС — Известия отделения русского языка и словесности
ИРГО — Известия Русского географического общества
ИТ — История Тувы
ИЮФ — Известия юридического факультета
КСИА — Краткие сообщения Института археологии СССР
КСИИМК — Краткие сообщения Института истории материальной культуры
КСИЭ — Краткие сообщения Института этнографии АН СССР
MAC — Монгольский археологический сборник
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
МНС — Материалы научной сессии
(316/317)
МПИС — Материалы по изучению Сибири
МПИФИР — Материалы по истории флоры и растительности СССР
МПОЭВГО — Материалы по отделению этнографии Всесоюзного географического общества
МПЭ — Материалы по этнографии
МХЭ — Материалы Хорезмской экспедиции
ОЗ — Отечественные записки
ПИДО — Проблемы исследования доклассового общества
ПИМК — Проблемы истории материальной культуры
ПФГ — Проблемы физической географии
РВ — Русский вестник
РГО — Русское географическое общество
СА — Советская археология
САИ — Свод археологических источников
СБ — Советская ботаника
СК — Советская Киргизия
СЛТ — Собрание литературных трудов
СМ — Современная Монголия
СЭ — Советская этнография
ТАН — Труды Академии наук
ТВОАО — Труды Восточного отделения археологического общества
ТВОРГО — Труды Восточного отделения Русского географического общества
ТГИМ — Труды Государственного Исторического музея
ТИГ — Труды Института географии
ТИИАЭ — Труда Института истории, археологии и этнографии
ТИИЯЛИ — Труды Института языка, литературы, истории
ТИЭ — Труды Института этнографии АН СССР
ТКЭЭ — Труда Киргизской этнографической экспедиции
ТЛО — Труды лаборатории озероведения
ТМКВ — Труды международного конгресса востоковедов
ТМНУ — Труды Музея народов Узбекистана
ТОУАК — Труды Оренбургской ученой архивной комиссии
ТТКАЭЭ — Труды Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции
ТХЭ — Труды Хорезмской экспедиции АН СССР
ТЧРДМвП — Труды членов Российской духовной миссии в Пекине
ТЮТАКЭ — Труды Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции
УЗИАН — Учёные записки Императорской Академии Наук
УЗЛГУ — Учёные записки Ленинградского государственного университета
УЗТНИИЯЛИ — Учёные записки Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы, истории
УЗХНИИЯЛИ — Учёные записки Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории
ЭЖ — Экономический журнал
ЮБ — Юридический быт
ЮВ — Юридический вестник
|