А.П. Манцевич

Гребень и фиала из кургана Солоха.

// СА. XIII. 1950. С. 217-238.

Территория нашей родины, именно юг европейской части СССР, изобилует памятниками скифского периода, представленными до недавнего времени по преимуществу погребальными комплексами.

Важную часть каждого из этих исторических документов на протяжении всего скифского периода (в середине и конце его в особенности) составляют предметы греческого импорта. Шедевры греческого искусства эпохи его расцвета в богатых курганах северного Причерноморья V-IV вв. — закономерное явление. В кургане Солоха, наиболее богатом комплексе, имеется целая серия высокохудожественных предметов греческой торевтики: девять серебряных сосудов разных форм (среди них на одном — изображения сфинксов, на другом — женские фигуры) и золотые предметы, среди которых выделяются гребень и фиала.

Гребень (рис. 1) находился справа у черепа восточного, главного скелета. Это массивный чеканный предмет длиной 12.3 см, шир. 10.3 см. Наиб. толщ. 7 мм.

Скульптурная композиция, близкая к форме полукруга, венчает девятнадцать зубцов. В центре воин на скачущем влево коне в поднятой правой руке занёс копьё на противника, в левой опущенной руке держит поводья. По обе стороны всадника две симметричные фигуры пеших воинов в быстром движении нападения: каждый из них опирается на левую ногу, правой едва касаясь земли; туловища воинов наклонены вперёд. В правой руке у них меч, в левой — щит. Под скачущим конём лежит раненый второй конь, голова которого касается ног скачущего коня. У него одна рана на груди возле левой лопатки, другая справа на шее, причём резьбой обозначена струящаяся кровь.

Одежда фигур соответствует одежде варваров, изображаемых на памятниках греческого искусства: например на мозаике Александра, на сидонском саркофаге, на кульобской и чертомлыцкой вазах. Она состоит из безрукавки, — на гребне в двух случаях заменённой панцырем, — и шаровар-анаксирид.

Вооружение центральной фигуры всадника наиболее полное: коринфский шлем, сдвинутый на затылок, чешуйчатый панцырь с наплечниками, чешуйчатый же пояс, кнемиды. Слева подвешенный к поясу горит со стрелами (лук отсутствует). Спина закрыта овальным чешуйчатым щитом, как это имело место у фракийцев, согласно сообщению Ксенофонта (Anale. VII, IV, 17).

Находящийся перед всадником воин имеет шлем, как на афинской монете Британского музея, ¹ [1] определяемый Ростовцевым как фракийский, ² [2]

(217/218)

Рис. 1. Гребень из кургана Солоха (золото) (Гос.Эрмитаж).

(Открыть Рис. 1 в новом окне)

(218/219)

и кожаный панцырь с наплечниками, привязанными тесёмками к пуговкам на груди, как на фигуре Александра на мозаике. ¹ [3] Чешуйки, металлические или костяные, закрывают грудь. Край панцыря имеет вид волана, образуя правильные, как бы гофрированные складки. К глад-

кому поясу слева привешены ножны типичной для северного Причерноморья и Ирана формы, кроткий обоюдоострый меч в правой руке, круглый щит с вырезом и верхней части, обычно называемый πέλτη, в левой. Этот щит делался из ивовых прутьев, о чём свидетельствует и его название ϊθεα (ива) или γέρδον (плетёнка), он являлся характерной принадлежностью вооружения варваров, и азиатских (например, на фигурах персов на лекифах Ксенофанта), ² [4] и европейских, в том числе фракийцев и амазонок. ³ [5] Таким же щитом вооружён варвар

(219/220)

на калафе Большой Близницы (рис. 2а). Peltatae, peltiferae — эпитеты амазонок. В Греции этот щит был включён в ассортимент вооружения только Ификратом (впоследствии зять фракийского царя Котиса) около 390 г. и в изобразительном искусстве встречается редко, в противоположность типично греческому круглому щиту с эмблемой.

На фигуре третьего воина надет кафтан-безрукавка с башлыком, а с левого бока к поясу подвешен горит со стрелами, также без лука. В правой руке короткий обоюдоострый меч, а в левой — гладкий щит

2в. То же, что на рис. 2б. Реконструкция С.Н. Замятнина.

(Открыть Рис. 2в в новом окне)

в форме четырёхугольника с двумя вогнутыми и двумя выпуклыми сторонами, очевидно, деревянный, покрытый кожей и называвшийся σκύθος.

У всех воинов густые бороды и длинные волосы, у двух доходящие до плеч, у третьего подрезаны на затылке. Лица первых двух воинов ничем не отличаются от идеальных изображений бородатых голов в античном искусстве. Лицо третьего воина характеризуется толстыми губами, прямыми длинными усами и прядями бороды и, повидимому, подчёркивает его варварское происхождение.

Второй воин находится в непосредственной близости к сражённому коню: его правой ноги касается задняя нога коня, а левая — возле туловища животного. Очевидно, это — только что спешившийся всадник, который продолжает сражаться возле своего раненого коня. Моменту, изображенному на гребне, предшествовал момент поединка двух всадников.

Небольшие размеры предмета помешали мастеру сохранить пропорции фигур гребня: непропорционально велика голова человека в сравнении с туловищем и фигуры людей слишком крупны в сравнении с фигурами коней.

Лица моделированы чрезвычайно тонко, с передачей мельчайших деталей: обозначены зрачки, веки, складки на щеках, мускулы шеи. Тщательно переданы складки шаровар и узор на них, мускулатура лошадей, кровеносные сосуды на их туловище, детали уздечек.

Изображение на гребне — плоский двусторонний рельеф, в известной мере условный: у всех фигур головы и ноги изображены в профиль, а туловище в фас. Переходом от композиции человеческих фигур к монотонному ряду зубцов служит орнаментальный фриз фигур лежащих

(220/221)

Рис. 3. Гребень из Второго Семибратнего кургана [кость (?), золото]. (Гос.Эрмитаж). а, б — боковые стороны; в — вид сверху.

(Открыть Рис. 3 в новом окне)

львов, таких же, как на концах шейного обруча женского погребения Куль-обы. ¹ [6]

Аналогии гребню в смысле стиля и техники не существуют. С.Н. Замятнину я обязана указанием мне ещё в 1941 г. на костяной гребень аналогичной формы, найденный в кургане №11 в группе Частых курганов близ Воронежа в 1915 г. (рис. 2б, 2в). ² [7] От гребня сохранилась лишь золотая двойная оболочка в виде двух стилизованных кабаньих голов. Это указание позволило мне установить, что двойная золотая пластинка из Второго Семибратнего кургана с изображением двух птичьих голов, обычно определявшаяся как ручка сосуда, является частью гребня (рис. 3). В пользу этого говорят и намеченные основания зубцов. Реставрация пластинки произведена ст.реставратором Гос.Эрмитажа Д.И. Смирновой. Микрообследование пластинки следов дерева не обнаружило; очевидно, и этот гребень был костяной и, подобно гребню из кургана Солохи, не был рассчитан на подвешивание, тогда как у воронежского имеется для этой цели специальное отверстие. Кстати, семибратний гребень и по размерам близок к гребню Солохи.

Оболочкой такого же гребня, без сомнение, были и две золотые пластинки, орнаментированные пальметкой и растительными мотивами,

(221/222)

предположительно найденные в склепе Куль-оба (рис. 4, а, б). ¹ [8] Обломок костяного гребня с такими же толстыми и длинными зубцами и ажур-

Рис. 4. Пластины — оболочки гребня из кургана Куль-оба (золото) (Гос. Эрмитаж). а — 1-я пластина: лицевая и обратная стороны; б — 2-я пластина: лицевая и обратная стороны.

(Открыть Рис. 4 в новом окне)

ным верхом с отверстием для подвешивания (рис. 5а) найден на Конецгорском селище в Прикамье А.В. Збруевой. Его форма ближе всего

Рис. 5а. Обломок гребня из Конецгорского селища· лицевая и обратная стороны (кость). (Гос. Эрмитаж).

(Открыть Рис. 5а в новом окне)

к воронежскому гребню. Эта аналогия особенно подчёркивает резкое отличие той среды, которая употребляла гребни, по форме аналогичные гребню Солохи.

Односторонний же костяной гребень, увенчанный треугольной пластинкой, был найден в Ольвийском некрополе в 1901 г. ² [9] Относится он к римскому времени. Б.Н. Граков указал, что гребни этой формы характерны для полей погребальных урн. Таким образом, все аналогии гребню Солохи, наиболее близкие ему по времени, распространены в среде местного населения Северного Причерноморья и в связанной с ним через посредство Воронежского района области Ананьинской культуры.

(222/223)

Греческие гребни обычно двусторонние с короткими и тонкими зубцами. Гребень Солохи предназначался для «варвара», на что указывают не только специфическое содержание изображения, но и форма. Мастер гребня был крупный художник, о чём свидетельствует как техническое совершенство исполнения, так и большое умение гармонически распределить массы в целом: упавшая лошадь обусловлена не только сюжетом изображения, но и композицией, заполняя лакуну под ногами скачущей лошади, и, таким образом, уравновешивает композицию. Мотив скачущего всадника обычен на памятниках греческого искусства как прикладного, так и монументального, как, например, на фризе Парфенона (рис. 6), на сидонском саркофаге Александра. Из памятников прикладного искусства можно назвать два лекифа Ксенофанта из Керчи и такой же лекиф из кургана Сез-Севмес близ Варны в Болгарии, ¹ [10] сосуд со сценами охоты из Солохи (рис. 7), золотые бляшки из Куль-оба.

Но особенно хорошо знакома нам композиция всадника в областях Дуная, где на релье-

5б. Шейная гривна из кургана Куль-оба. Деталь (золото). (Гос. Эрмитаж).

(Открыть Рис. 5б в новом окне)

фах важнейшие божества, как правило, изображаются в образе всадника. По стилю и композиции изображение всадника на гребне ближе всего связано с фризом Парфенона ввиду хронологической близости обоих памятников, но в композиции гребня имеют место черты условности, архаизма, например фигуры пеших воинов, в действительности являющиеся повторением одной и той же фигуры, как это имеет место и на эгинских фронтонах.

Гребень — один из самых ранних предметов комплекса Солохи, и датировать его следует не позднее времени создания Парфенона, т.е. тридцатыми годами V в. ² [11] Необходимо отметить, что аналогичная одежда и вооружение воинов, изображённых на гребне, характеризующие их как варваров, встречаются в Северном Причерноморье преимущественно на памятниках торевтики: кроме золотой куль-обской бляшки со всадником и такой же серебряной в кургане Александрополя, в комплексе Куль-оба имеется шейный обруч с протомами всадников (рис. 5б) и электровая ваза, а в Солохе — серебряное налучье.

Фиала μεσόμφαλος, или όμφαλωτός (рис. 8-9 [8 a, b, 9 a, b]), находилась слева от того же главного, восточного скелета бокового погребения в небольшой нише омфалом вверх, на горите. Диам. её 22-24 см, выс. 3 см. В противоположность гребню, сосуд этой формы чрезвычайно распространён и в греческом, и в варварском быту и культе. В сообщаемых Геро-

(223/224)

(224/225)

Рис. 8а. Фиала из погребения
кургана Солоха (золото). (Гос.Эрмитаж). Общий вид снизу.

(Открыть Рис. 8а в новом окне)

дотом легендах Липоксай получил и царскую власть вместе с золотой фиалой, упавшей с неба, ¹ [12] а младший сын Геракла и Полуехидны (μίξοπάρθενος), Скиф, получил царскую власть над страной вместе с висевшей на поясе Геракла золотой фиалой. ² [13] Фиала фигурирует в числе царской могильной утвари в описании Геродотом царских похорон в Скифии. ³ [14] Следовательно, золотая фиала в Скифии связана с царским бытом.

Фиала из менее ценного материала была неотъемлемой принадлежностью костюма рядового скифа, как узнаём из той же легенды о Геракле и Скифе. Наличие золотой фиалы в Солохе указывает, что этот курган был царским погребением, равно как и склеп Куль-оба в Керчи, содержавший вторую из шести известных в Европе и Азии золотых фиал. В Северном Причерноморье были найдены также серебряные чеканные фиалы, например в Нимфее, Зубовском хуторе, Чмырёвой могиле (три),

(225/226)

Втором Семибратнем кургане. Целая серия серебряных фиал была найдена в Болгарии (Брезово, Радювене, Калето близ Свиленграда, Александрополь, Дуванлий); одна серебряная фиала неизвестного происхождения (?), приобретена Метрополитанским музеем. ¹ [15]

Форма фиалы была изготовлена путём ковки, затем подверглась обработке чеканом. Снаружи она имеет рельеф, изнутри полый, оживлённый с обеих сторон ретушью, менее тщательной на внутренней стороне. Рельеф изображает борьбу зверей: львов и пантеру, терзающих лань и лошадь. На гладкой поверхности края две греческие надписи (рис. 9a). ² [16] Группа животных повторяется по семи раз внутри каждого из трёх фри-

8б. То же, что на рис. 8а. Деталь.

(Открыть Рис. 8б в новом окне)

зов. Таким образом, композиция в одно и то же время строится и лучами и концентрическими кругами (рис. 9a).

В первом, внутреннем фризе группа изображает повёрнутую влево лежащую лань (dama) с поднятой головой с характерным рогом в виде широкой лопасти (рис. 8б); на её спину сзади вскочил лев и впился зубами и когтями в её шею. Белые пятна на шкуре лани переданы снаружи мелкими овалами тончайшего пунктира, на внутренней стороне — овалами из параллельных штрихов, нанесёнными при помощи особой формы пунсона.

Сюжет льва, терзающего лань, обычен в античном искусстве, не редок он и на серебряных предметах, например, на шаровидном сосуде из Куль-оба, горите Солохи, чертомлыцкой амфоре. Следует добавить, что этот сюжет представлен также и на резных камнях, например, на горном хрустале Британского музея, где лань представлена влево, ³ [17] и на сер-

(226/227)

Рис. 9а. Фиала из погребения кургана Солоха. Надпись и схема размещения рельефных групп.

(Открыть Рис. 9а в новом окне)

долике с изображением группы вправо. ¹ [18] Особенно сходно с фиалой очертание гривы треугольной формы у льва на горном хрустале, тогда как рисунок расположения ног льва сближает фиалу с сердоликом. Этот же сюжет имеется и на киликийских монетах, например, на серебряных статерах Мазея (361-333 гг.), ² [19] где лань также изображена влево. На мо-

9б. То же, что на рис. 9а. Форма фиалы, вид сбоку.

(Открыть Рис. 9б в новом окне)

нетах царей города Кития на южном берегу Крита Азваала (445-425 гг.) и Ваалмелека II (425-400 гг.) ³ [20] группа повёрнута вправо. Пантера с ланью (?) влево изображена в аналогичной композиции на трёх золотых бляшках из бокового погребения Чмырёвой могилы. ⁴ [21]

(227/228)

Группы второго фриза представляют лошадь, лежащую подобно лани (рис. 8б). Её шею грызет стоящий на её спине лев: второй хищник — пантера (пятна на её шкуре не сплошные, как у барса, а в виде колец; хвост такой же длинный как у льва; отсутствует грива) — схватил её передней лапой за голову и грызет шею спереди. Пятна на шкуре пантеры на лицевой стороне обозначены группами мельчайших точек, на обратной стороне — тремя крупными точками.

Группы третьего фриза (рис. 8б) представляют лежащую на спине лошадь с поднятыми вверх ногами, которую терзают два льва; у неё, как и у мула, ясно видна грива и более длинный, чем у мула, пушистый хвост. Один лев справа стоит на лошади и впился зубами в её плечо, второй слева хватает её за грудь; передние ноги её расположены вокруг головы льва; задними она касается плеча первого льва.

Этот сюжет также встречается редко и представлен преимущественно резными камнями: на халцедоне Британского музея ¹ [22] дана сходная композиция; аналогия фигуре простертой лошади на фиале имеется на другом халцедоне Британского музея, датируемом временем около 450 г., ² [23] где изображён лев на простёртой лани. Согласно ссылке Вольтерса, тот же сюжет представлен на зелёной яшме работы Aulus’a в собрании Мегам, ³ [24] на сердолике, изображающем бронзовую группу в Ватикане, ⁴ [25] и на ленточном агате Берлинского Антиквариума. ⁵ [26] К сожалению, у Липперта и у Телькена нет ни описания, ни изображений камней. Кроме резных камней, этот же сюжет, по композиции сходный с первым и вторым фризами, где терзаемое животное лежит на животе и откинуло назад одну заднюю ногу, представлен на краснофигурной лекане, найденной близ Керчи в 1860 г. и исполненной, по словам Стефани, «в одной из лучших вазовых фабрик IV века», ⁶ [27] а также на деревянном саркофаге, найденном в 1868 г. в кургане (в 2 верстах к западу от городища по правую сторону дороги, ведущей к солёному озеру на Тузле) на Таманском полуострове. ⁷ [28]

Положение фигур лошади и лани очень сходно, оно встречается и на большинстве приведённых аналогий: на резных камнях, монетах, саркофаге, чертомлыцкой вазе и, кроме того, на мозаике дома А VI в Олинфе. ⁸ [29] У всех этих животных одна передняя нога, согнутая в колене, выставлена вперёд, и одна задняя, прямая, вытянута назад; вторая задняя и вторая передняя ноги подогнуты под туловище; голова поднята. Эта схема сходна также с группой льва, терзающего быка, на монетах Аканфа 424-400 гг., ⁹ [30] причём сходна с монетами также изображённая в фас передняя часть туловища льва, — трафарет для античного искусства второй половины V в.; локализуется она, повидимому, на севере Греции или Малой Азии.

Несмотря на приведённые изображениям на чаше аналогии с резными камнями и монетами, все группы на фиале чеканились художником от руки, а не по трафарету, так как между ними заметна, хотя и незначительная, разница: например, в расстоянии между двумя задними

(228/229)

ногами льва первого фриза, между мордой лани и хвостом пантеры, между головами льва и барса среднего фриза. Несмотря на отмеченную выше связь с монетами, контур этих изображений не рассчитан на контур диска монеты: например хвост лошади, хвост пантеры второго фриза, рог лани выступают за контур круга и представляют механическую связь между отдельными фризами и группами. При этом следует отметить необычайную точность расчёта мастера в размещении групп.

Определение Свороносом сюжетов фиалы как борьбы льва и оленя в первом (внутреннем) фризе, льва и львицы, терзающих козла, во втором и двух львов, терзающих козла, в третьем фризе, — совершенно произвольны, равно как и их толкование. ¹ [31] Оценка статьи Свороноса дана Ростовцевым. ² [32] Нельзя согласиться со Свороносом и в том, что сюжеты фиалы указывают на её аттическое происхождение, ³ [33] так как с аттическими памятниками они имеют меньше всего соответствий.

Лучшая аналогия фиале Солохи — золотая чаша склепа Куль-оба, ⁴ [34] хотя сюжет её отличен, но размещение изображений по радиусам и концентрическим кругам сходно с композицией чаши Солохи. Вдоль гладкого края её также заметны следы пунктирной надписи, уничтоженной, вероятно, в древнее время. Отличается фиала Куль-оба, также как и зубовская, ⁵ [35] наличием двух ушков. Серебряные фиалы аналогичной фиале Солохи формы известны в более значительном количестве [например, три фиалы Чмырёвой могилы, ⁶ [36] фиала третьего Семибратнего кургана, ⁷ [37] фиала Нимфея, ⁸ [38] знаменитая резная фиала Башовой могилы, ⁹ [39] две серебряные фиалы из Букьовцы (Ореховско), датируемые Р. Поповым началом Латенской эпохи, ¹⁰ [40] две серебряные фиалы из Тетевенско, ¹¹ [41] фиала Карагодеуашха ¹² [42]]. Несколько отличную форму, но аналогичную технику рельефа представляет описанная Рихтер фиала Метрополитанского музея и три фиалы, найденные во Франции. ¹³ [43] Всё же в отношении формы наиболее близкими аналогиями являются фиалы Северного Причерноморья (кроме зубовской) и фиала Башовой могилы, которая издателем датируется 430-420 гг., а Шефольд склонен отнести её даже к 440-430 гг. ¹⁴ [44]

Гладкий край чаши шириной в 1 см утолщается внутрь и срезан перпендикулярно внешней поверхности чаши; на нем заметны следы двух греческих надписей: одна из 25 букв, другая из четырёх. Первая надпись (рис. 9a) размещена по всей окружности чаши и читается справа налево:

.

Три по вертикали расположенные кружка разделяют начало и конец надписи. Подобным же образом тремя точками разделены слова надписи

на горлышке фигурного лекифа из Таранто в Оксфорде. ¹⁵ [45] Исследователи

(229/230)

неправильно считали, что надпись на фиале нанесена была коричневой краской. В действительности же она была выбита довольно глубокими точками, при помощи молотка и пунсона, так что все очертания букв вдавлены, и в них сохранилась принимавшаяся за краску коричневая патина, встречающаяся на золотых предметах после длительного пребывания их в земле в соприкосновении с разлагающимися органическими веществами. Особенно хорошо заметен пунктир на нижних хастах. Высота букв 7 мм (Θ, Ο) и 9 мм (Α, Η). Длина надписи соответствует длине окружности чаши, т.е. 70 см.

Вторая надпись размещена поверх буквы Ρ между Μ и # слева направо и читается #######. Пунктира на ней не заметно: повидимому, она была нанесена простым штрихом, в котором сохранилась коричневая патина. Длина второй надписи 26 мм, выс. букв 4 мм.

Уже Бобринский отмечал, что первая надпись почти целиком стёрта. ¹ [46] Действительно, она едва уловима для глаза. По мнению покойного реставратора Гос.Эрмитажа Ф.К. Вейбеля, обе надписи были стёрты. Особенно тщательно были удалены средние и верхние части букв первой надписи, так как край имел слегка выпуклую поверхность; нижние концы их уцелели, благодаря близости рельефной ветки плюща, которую мастер боялся повредить, уничтожая надпись.

Как сообщает Половцева, ² [47] серьёзную трудность для понимания этой надписи В.В. Латышев, Б.В. Фармаковский и М.В. Фармаковский видели в двух рядом стоящих Η. Ростовцев толкование надписи считал «делом безнадёжным», так как не признавал «установленным её чтение» и не был «уверен, что надпись сохранилась полностью», ³ [48] думая, что, по всей вероятности, впоследствии она окажется посвящением, подобно надписи фиалы Зубовского хутора. ⁴ [49]

Ещё Б.В. Фармаковский заметил, ⁵ [50] что знак # в слове ΝΩΜ## получился оттого, что мастер написал первоначально Ν#Μ#Η затем, заметив ошибку, на месте Η написал Ξ на 1 мм ниже Η и на 1 мм левее, вследствие чего их параллельные хасты оказались очень близко: горизонтальная у Η, средняя горизонтальная у Ξ и вертикальная у Ξ с правой вертикальной хастой у Η. Своронос прочёл надпись в общем правильно, несмотря на неправильную расстановку им слов, хотя она определяется совершенно точно цезурой в виде трёх кружков между словами Έλευθέρια и Ηέρμων, повидимому, никем из исследователей не замеченной. То же чтение надписи и корректуру даёт М.В. Фармаковский. ⁶ [51]

По мнению С.А. Жебелёва, Η перед словом ΕΡΜΩΝ возможно толковать как густое придыхание (spiritus asper); для обозначения его пользовались знаком Η в надписях до введения повсеместно милетского алфавита в 404/3 г. Что касается знака Ω для обозначения долгого «Ο», то этот знак уже до 404-403 гг. встречается в надписях островов Наксоса, Делоса, Пароса, Сифноса, Восточной Арголиды, Лаконии, Тарента. ⁷ [52] Таким образом, вся надпись будет читаться так: ΄Έρμоν Άντισθένει ΄Ελευθέρια, т.е. «Гермон (подарил эту чашу) Антисфену (на память о празднике) Элевферий».

(230/231)

Праздник Элевферий справлялся во многих городах греческого мира, между прочим на о. Самосе, и посвящён был Эроту, как божеству, почитавшемуся в гимнасиях, где изображение Эрота стояло вместе с изображением Гермеса и Геракла. Самосский праздник, по мнению Нильсона, ¹ [53] имел в виду какое-то политическое событие, в котором «отношения между влюбленными и любящими играли роль, вдохновлявшую их на военные и политические дела» (ссылка на Афинея, XIII, 561).

Вторая надпись, читающаяся ΛΟΧΟ, представляет gen. possessoris по аналогии с ΛϒΚΟ на килике из центрального погребения того же кургана, ² [54] ΠΟΡΝΑΧΟ (диалектическая разновидность ΦΑΡΝΑΧΟ) на золотой накладке ножен меча в склепе Куль-оба, ΣΚϒΘΟΔΟΚΟ на золотом перстне из «Големата могила» близ Дуванлий ³ [55] и ΔΑΔΑΛΕΜΕ на четырёх серебряных и бронзовых сосудах Башовой могилы. ⁴ [56] Хотя вторая надпись на чаше очень не ясна и, вероятно, также подверглась уничтожению, всё же можно утверждать, что никаких других знаков перед словом ΛΟΧΟ нет, и неизвестно, почему Бобринский ⁵ [57] и Б.В. Фармаковский ⁶ [58] дополнили её как ΑΝΤΙ] ΛΟΧΟ. Правда, имя Λόχος — редкое, но всё же оно встречается в греческих надписях. Ту же форму родительного падежа имели клейма с именем ΑΡΓΕΙΟ на пяти амфорах из кургана №1 Дорт-оба ⁷ [59] и целый ряд примеров на амфорных клеймах, хотя о датировке окончания «Ο» в родительном падеже судить трудно, так как в данном вопросе существуют расхождения. Б.Н. Граков, основываясь на милетских памятниках, ⁸ [60] считает, что до 337 г. «Ο» незыблемо; с 336 до 314 г. — переходит в «Οϒ», причём встречаются и параллельные формы. Фармаковский приводит мнение Латышева о незыблемости в греческой эпиграфике положения, что окончание родительного падежа на «Ο» — признак первой половины IV в. ⁹ [61] Ростовцев определяет дату перехода «Ο» в «Οϒ» 335-334 гг. ¹⁰ [62]

Тщательность исполнения первой надписи и размещение её по всему краю чаши позволяют предположить, что сделана она вскоре после изготовления чаши; после уничтожения надписи (повидимому, не окончательного) для второй надписи-палимпсеста была выбрана наименее повреждённая уничтожением предшествующей надписи поверхность, хотя промежуток между двумя «Ε» и «Ι» в середине больше отвечал бы этой цели. Место этой второй надписи будет понятно в том случае, если у резчика было стремление поместить её ближе к началу прежней надписи, чтобы этим способом по возможности больше стушевать первую надпись.

Сходство шрифта и размеров букв второй надписи с надписью на фиале Зубовского хутора, определяемой Думбергом концом V в. или самым началом IV в. (по Кизерицкому и С. Рейнаку — последнее двадцатилетие V в.), ¹¹ [63] подтверждает дату фиалы Солохи и указывает, что промежуток между первой и второй надписями был в 10-20 лет.

Разыскания в области имён не дали конкретных результатов: 'Έρρων и Άντισθένης, по мнению С.А. Жебелёва, хорошо засвидетельствованы

(231/232)

и встречаются в материковой Греции и в Малой Азии; ¹ [64] поэтому мнение Бобринского, что греческие имена Антисфен и Антилох являются именами скифских царьков, ² [65] не убедительно.

Имя Λόχος менее обычно, но встречается в египетских надписях птолемеевского времени, ³ [66] которые для нас не представляют интереса, и на монетах острова Коса (ΑΡΙΣΤΟΜ. ΛΟΧΟΕ. Br.Mus., №207. ΠΑΡΜΕΛΟΧΟΣ), ⁴ [67] датирующихся 166-86 гг. Интересно применение его как названия македонского месяца, соответствующего афинскому Μαιμακτηρίων; ⁵ [68] у Ксенофонта оно встречается как имя собаки. ⁶ [69] Учитывая два последние обстоятельства, соблазнительно считать это имя варварским по аналогии со скифским Λύκος, встречающимся и на серебряных монетах Абдеры 352-323 гг.

Обе надписи говорят о дом, что чаша была в руках двух владельцев, а факт уничтожения обеих надписей свидетельствует о третьем владельце, имя которого на ней зафиксировано не было.

Аналогии изображений на чаше ведут нас к резчикам резных камней или монетных штампов, что вполне естественно, так как одни и те же мастера были резчиками камней и штампов для монет, кроме того, они применяли своё искусство и на других предметах из благородных металлов. ⁷ [70]

Известен ряд крупных греческих мастеров — чеканщиков золотых чаш, произведения которых ценились чрезвычайно высоко и в римское время. ⁸ [71] Плиний ⁹ [72] перечисляет целый ряд имён знаменитых золотых дел мастеров, из которых наиболее замечательными были Ментор и Мис. ¹⁰ [73]

Время Ментора определяется пожаром храма Артемиды Эфесской (Ол., 106, I, т.е. 356 г.), уничтожившим находившиеся там произведения Ментора. ¹¹ [74]

Если можно было бы говорить об имени автора фиалы Солохи, то, скорее всего, это мог быть Мис, современник Фидия и Паррасия, как свидетельствует Павзаний; ¹² [75] он работал между 84 и 96 олимпиадами, т.е. между 444-396 гг., ¹³ [76] и изготовил щит для бронзовой статуи Афины Фидия. Люше также считает, что имена художников Миса, Мирона. Поликлета и Ментора в отношении к чашам из драгоценных металлов V и IV вв. могут быть применимы только к таким предметам, как чаши Солохи и второго Семибратнего кургана. ¹⁴ [77] Разумеется, в этот же ряд попадает и фиала Куль-обы (рис. 10).

На обоих описанных предметах, гребне и фиале, изображены львы и лошади, причём на фиале преобладающее место занимают львы, тогда как на гребне их роль только орнаментальная.

(232/233)

В изображениях на гребне роль коней настолько велика, что она может конкурировать с ролью людей. Что касается мастерства художника, точности передачи фигур, то, бесспорно, зверям и животным и в частности коням принадлежит первое место в сравнении с людьми.

На обоих предметах животные изображены не только с большим мастерством, но и почти с фотографической точностью. Совершенно

Рис. 10. Фиала из кургана Куль-оба.

(Открыть Рис. 10 в новом окне)

очевидно, что внимание, интерес и уменье мастера или мастеров сосредоточены на животных и зверях преимущественно перед людьми. Выше отмечалась диспропорция человеческих фигур, чего отнюдь нельзя сказать о львах и лошадях.

То же можно сказать о кульобской гривне, где как бы разгорячённые, скачущие во весь опор лошади поражают своей жизненностью и экспрессией, в сравнении с застывшими и неподвижными фигурами седоков (рис. 5б).

Всё это становится закономерным, если считать, что художник наблюдал изображённые им сюжеты в окружающей его реальной действи-

(233/234)

тельности (сцены боя всадников, нападения львов на лошадей, ланей), может быть, сам на них охотился или сражался верхом.

Сюжет льва для северного Черноморья фантастичен, но он вполне реален в Фессалии, Македонии или Фракии, в районах развитого коневодства, где по сообщениям Геродота и Ксенофонта водились львы. Эти же области настолько славились конями, что Ксеркс на пути в Грецию устроил состязания персидских и фессалийских лошадей (Her., VII, 108).

Поэтому не удивительно, что эмблема серебряных монет Лариссы в Фессалии, — идущий или пасущийся конь, — представлена по приблизительному подсчёту на 117 типах монет из 157 типов, чеканенных на протяжении 140 лет. ¹ [78]

При Александре I и Филиппе II Македония постоянно принимала участие в олимпийских состязаниях. Известно, что Филипп II наряду с двумя важными событиями 365 года (рождение в Пелле сына Александра и покорение полководцем Парменноном иллирийцев), третьим не менее значительным событием считал победу, одержанную на состязаниях его конями. Изображения царя верхом на коне или голова коня — очень частые эмблемы македонских монет.

Охота была чрезвычайно распространённым занятием фессалийцев и македонян. Известно литературное свидетельство об охоте Александра Великого на дикого кабана, когда его έτаῖρος Гермолай, опередив Александра, убил кабана и лишил царя чести победы. ² [79]

Фракийская конница славилась наряду со скифской; ещё в Илиаде фракийцы именуются ίπποπόλοί (Il., XVIII, 4). Несомненно, следуя местному обычаю, Ксеркс принёс в жертву Стримону белых лошадей. Так же и легендарный фракийский царь Рес прибыл в троянский стан на колеснице, запряжённой белыми конями, привлёкшими внимание Одиссея и похищенными им (Il., X, 436-437 и 498-499). Известно также, что фракийцы при похоронах устраивали конские состязания. На пиру у Севта в качестве особо ценного подарка является белый конь (Xen. Anab., VII, III, 23-24). На монетах того же Севта с надписью ΣΕϒΘΟϒ ΚΟΜΜΑ имеется изображение всадника. Изображение фракийских божеств в виде всадников — обычное явление.

Районом распространения львов была территория от Неста до Ахелоя (Her., VII, 126), в частности, на Пангее у Стримона водились львы, барсы, рыси (Xen. Cyneg, XI, 1), а на Халкидике они нападали на верблюдов в войске Ксеркса (Her., VII, 124). Следовательно, и эмблема многочисленных серий серебряных монет Аканфа имеет реальный смысл, так как там же водились и дикие быки. Тот же сюжет быка и льва на рельефе Лувра, может быть происходящий с городских ворот Аканфа, ³ [80] также имеет реальную связь с окружающей обстановкой. Согласно указаниям Ксенофонта, охотиться на львов можно было только верхом.

Чрезвычайно существенным является тот факт, что оба описанные предмета изготовлены из золота. При существующей точке зрения, утверждающей их боспорское происхождение, считается, что греческие мастера, выполняя заказы скифской знати, работали в Пантикапее, создавая свои произведения из уральского или даже алтайского золота.

Между тем именно в районах интенсивного и прославленного коневодства и распространения львов находились богатые россыпи золота и серебра, особенно обильные в горах Пангея, где жили искусные фра-

(234/235)

кийские металлурги бессы, они же и служители находившегося там знаменитого святилища фракийского оракула Диониса.

Область между реками Стримоном и Нестом на северном побережье Эгейского моря от Халкидики до Фасоса была родиной сильных фракийских племён рудокопов, которые разрабатывали богатые россыпи золота и серебра, особенно обильные в горной цепи Пангея. Поэтому здесь было очень рано освоено денежное обращение. Даже серебряные рудники Лавриона в Аттике разрабатывал фракиец Сосий. ¹ [81]

Пангейская область с о. Фасосом может рассматриваться как отправной пункт чеканки монет, распространявшихся на запад по тому пути, который позднее римляне называли via Egnatia. Лишь по обильным серебряным монетам местной чеканки мы узнаём о названиях племён, употреблявших эти монеты, — оррескиев и зеэлиев, фракийских племён Пангейской области. Неаполь против Фасоса — важный торговый порт в бухте области Пангейских гор, через который проходила и военная горная дорога. Этот Неаполь, именуемый в афинских податных списках παρʹ Άντισάραν, платил очень высокий налог в 1000 драхм (200-250 р.). ² [82]

Ещё Приам, будучи посланником к фракийцам, получил от них в дар драгоценный кубок. ³ [83]

Блиставшие золотом колесница и доспехи Реса и драгоценная утварь его свиты поразили воображение греков, как необычные для них, привлекли именно в их стоянку лазутчиков Одиссея и Диомеда. ⁴ [84]

Известно, что Пизистрат во время второго изгнания жил во Фракии 10 или 11 лет и добыл там на разработке рудников много серебра, из которого на месте чеканил монету, благодаря чему он смог вернуться к власти в Афинах. Фукидид владел серебряными рудниками в Скапте-Сюле на материке против Фасоса, а жители Абдеры изготовляли золотую и серебряную утварь для сервировки трапезы Ксеркса.

В области бизальтов в Дизорских горах на севере Халкидики также были серебряные рудники, дававшие македонскому царю Александру I талант серебра ежедневно. ⁵ [85] Все эти районы, изобиловавшие драгоценным металлом, привлекали к себе внимание. Ещё финикияне добывали на Фасосе серебро, как о том свидетельствует Геродот, видевший остатки их рудников.

Металл был немаловажным стимулом греческой колонизации и на Халкидике и во Фракии. По выражению Л. Эзе, во Фракии «поиски золота ... составляли весь секрет истории этой страны». ⁶ [86] Очевидно, металл привлекал и Дария в 513 г., когда он приказал Мегабазу покорить фракийские племена в районе Стримона и Пангея и близ Прасийского озера.

Укрепление власти Дария в Европе и возвращение войск Мегабаза с пленными пеонийцами было результатом, а может быть целью похода Дария на Скифию. Двумя десятилетиями позже этот район был оккупирован Мардонием, когда он, покорив македонского царя Александра, перешёл Аксий у Термейского залива. В это время, кроме Абдеры, были покорены не только города фракийского побережья, но и племена внутри страны. Сломив сопротивление фракийского племени бригов и расставив гарнизоны по всему побережью, Мардоний вернулся в Азию, подготовив, таким образом, путь для похода Дария в Грецию в 490 г.

(235/236)

С захватом Эйона Кимоном у персов в 476 г. начался ряд завоеваний: афинян на фракийском берегу, где они готовились завладеть устьем Стримона, а с ним и областью рудников Пангея.

В 464 г. фасосцы восстали из боязни захвата афинянами пангейских рудников, в связи с переселением в это время десяти тысяч афинских колонистов, разбитых фракийцами у Драбеска.

Покорением Фасоса и основанием Амфиполя в устье Стримона в 437 г. афиняне окончательно утвердили своё господство над Пангеем, а Амфиполь, благодаря обилию леса, серебра и золота, вскоре стал цветущим городом и, как клерухия (земледельческая колония), — опорой власти афинян.

Во время Пелопоннесской войны в 424-423 гг., чтобы окончательно сломить Афины, Спарта стремится уничтожить их влияние на фракийском побережье и Халкидике, и Брасид при содействии Пердикки II присоединяет к Спарте Аканф, Амфиноль, Миркин и на Халкидике Торону, Скиону и Менду. Вступление спорных областей в аргосский союз в 420 г. на некоторое время прекращает борьбу за их обладание. Олинф, возвысившийся после распадения афинского союза, возглавил гегемонию над Халкидикой, пока войны 383-380 гг. не разрушили халкидскую федерацию.

Из сказанного ясна огромная политическая и экономическая роль Македонии, Халкидики и Фракии. Многочисленные серии высокохудожественных серебряных монет, чеканившихся на протяжении VI-III вв. во всех городах фракийского побережья, Македонии, Халкидики, среди которых монеты Аканфа, Амфиполя, Абдеры принадлежат к шедеврам монетных образцов, — служили бесспорным доказательством не только интенсивной добычи, но и древней высокой техники обработки драгоценных металлов у местных племён задолго до водворения там греков.

На всем протяжении описанного периода в этих областях жили и творили великие мастера слова, кисти, резца. Известно, что художник Поликлет был уроженцем Фасоса, а позднее его земляк Ксенофонт изготовил афинянам бронзовую статую Адриана. Пеоний был родом из Менды. Стагира на Халкидике была родиной Аристотеля.

В Македонии и Фракии, как нигде, было тесное соприкосновение эллинской и варварской культуры. А династия Филиппа давно стремилась к сближению с эллинским культурным миром. Александр I (498-454 гг.) вёл своё происхождение от Геракла, чтобы быть признанным за эллина, и участвовал в Олимпийских играх. Он был очень богат, так как владел рудниками. Известны его богатые приношения в храмы Дельф и Олимпа. При его преемнике Пердикке II (454-413 гг.), который породнился с Севтом, племянником Ситалка, царя фракийского племени одрисов, Македония особенно близко соприкасалась с Афинами, незадолго до этого основавшими Амфиполь (437 г.) и подчинившими Халкидику. Побочный сын Пердикки и преемник Архелай (413-399 гг.), замечательный организатор, создавший армию, строитель дорог и крепостей, перенёс резиденцию из Эги в Пеллу, где построил дворец, расписанный Зевксисом из Гераклеи. Он участвовал и побеждал на Олимпийских играх. При его блестящем дворе некоторое время жил Эврипид, написавший там «Архелая» и «Вакханок», поэт Агафон, Херилл Самосский, кифарист Тимофей. Имеются свидетельства о посещении Архелая Фукидидом, который сам происходил из фракийского царского рода и владел богатыми золотыми рудниками в Скаптэ-Сюле у Стримона, где провёл в изгнании 20 лет и писал историю Пелопоннесской войны.

Богатая эллинизованная варварская среда создавала спрос на предметы роскоши, чуждые Греции. Вполне естественно, что при дворах

(236/237)

фракийских династов, как Севт (ср. пир у него, описанный Ксенофонтом), чеканивших монеты с греческими надписями, или среди знати фракийских оррескиев и зеэлиев были свои крупные мастера-торевты. Основной предпосылкой для этого являлось обилие металла для предметов роскоши у родовой знати: ежедневный доход Александра в талант серебра (около 26 кг.) был достаточен для использования его на предметы роскоши.

Среда, для которой работали торевты, сочетала эллинскую культуру с варварским бытом, оживающим в описании пира Севта Ксенофонтом. Ювелирные изделия из этой среды через Фракию проникали и на север Чёрного моря. Только при сильном влиянии основанного Афинами Амфиполя и после падения Афин могли быть созданы на территории этих обильных металлом областей такие предметы, как гребень и фиала Солохи.

О тесных взаимоотношениях северного Черноморья с Правобережьем Дуная свидетельствуют не только известные у Геродота по эпизоду со Скилом и Октамасадом родственные связи скифской и фракийской знати, но и сходные комплексы богатых погребений, например Солохи, Чмырёвой могилы, Семибратних курганов и погребений, открытых раскопками последних лет в Болгарии, таких как Башова могила в Дуванлий, Мушовица, Кукова могила, указывающих на культурную близость этих районов западного и северного Черноморья. Достаточно упомянуть, что аналогией кульобской электровой вазе служит серебряная ваза из Радювене в северо-западной Болгарии, найденная вместе с серебряным же нащёчником конской уздечки, имеющим форму стилизованных ног льва, как на бронзовом нащёчнике из Керчи и серебряном же из Чмырёвой могилы. Серебряная ваза Чертомлыцкого кургана с характерным острым венчиком так же, как и амфоры Солохи первого типа, имеет ближайшую аналогию на монетах Тероны, славившейся первоклассным вином и широко его экспортировавшей. Поэтому невозможно согласиться с Люше, повторяющим общеизвестную точку зрения, что фиала Солохи изготовлена в «южнорусской мастерской» и выявляет приспособление к скифскому вкусу. ¹ [87]

Изображение варваров, охотящихся на львов, на серебряном сосуде из Солохи, при этом совсем не греческой формы (рис. 7), наряду с высокой техникой и греческим стилем орнамента (плющ, розетка на донышке) вызывают недоумение, если исходить из положения, что сосуд был изготовлен греческим мастером для скифа в Пантикапее. В действительности же известно, что во время похода Ксеркса в Грецию в 480 г., при переходе его из Аканфа через Халкидику в Терму — на верблюдов в его войске нападали ночью львы, сбегавшие с гор. Водились они только на территории между Ахелоем и Нестом. Если учесть это обстоятельство и обстановку, например, двора Архелая, то станет возможным предположение, что Македония, Халкидика или фракийское побережье — наиболее вероятные места производства не только фиалы и гребня Солохи, но и ряда других шедевров золотых и серебряных дел мастерства с изображениями варваров (не греков), как обруч Куль-обы, калаф Большой Близницы и др., найденных в богатых комплексах северного Черноморья. Дэвис ² [88] считает южную Фракию местом производства серебряных предметов из Дуванлий.

Македония и Фракия были местом, где, с одной стороны, с привнесением античных элементов на «варварской» основе создавалась свое-

(237/238)

образная по форме и содержанию культура, с другой стороны, отсюда Греция черпала и обильные материальные ресурсы, обусловившие расцвет греческой культуры в V в., и обогащалась религиозными образами (Дионис, Орфей), оказавшими огромное влияние в формировании греческой идеологии.

Расцвет этих областей падает на V-IV вв., когда играют активную историческую роль области центральной и восточной Европы, те «варвары», которые несколько позже опрокинули античную цивилизацию. Области Скифии, расположенные в северном и частично западном Черноморье, экономически и культурно связанные с южными областями, были непременным важным творцом этой жизни, о чём ярко свидетельствуют исторические документы той эпохи, из них наиболее яркий — курган Солоха.

[1] ¹ Daremberg-Saglio, под словом Galea, стр. 1443, рис. 3446.

[2] ² М.И. Ростовцев. Античная декоративная живопись. СПб., 1914, стр. 334, прим.

[3] ¹ Winter. Das Alexandermosaik. 1909, таблица.

[4] ² А.А. Передольская, Труды Отдела Античного мира, т. I, Л., 1945, стр. 60, табл. I-VI.

[5] ³ Daremberg-Saglio, под словом Clipeus, стр. 1250, рис. 1639.

[6] ¹ Древности Боспора Киммерийского, табл. VIII, 2.

[7] ² СА, VIII, стр. 45, рис. 16 и 17.

[8] ¹ По каталогу Antiquités du Bosphore Cimmérien №487.

[9] ² ИАК, вып. 8, стр. 67, рис. 73.

[10] ¹ Изв. Болг. арх. тит., т. 6, стр. 171, табл. XII.

[11] ² Gisela M.A. Richter. A Greek sword sheath from Russia. Metropolitan Museum Studies, т. IV, ч. 2, 1932, февр., стр. 126.

[12] ¹ Her., IV, 5.

[13] ² Her., IV, 9, 10.

[14] ³ Her., IV, 71.

[15] ¹ Riсhter. Bulletin Metropolitan Museum of Art. 1940, январь.

[16] ² ОАК 1913-1915, стр. 121, рис. 194; RA, т. 23, 1914, табл. XI; Гермес, 1914, вып. 7-8, стр. 221, рис. 15; АА, 1914, стр. 275-278, рис. 100-101; Lusсheу. Die Phiale, 1939, стр. 112.

[17] ³ Blakas Collection. Walters. Catalogue of gems, табл. IX, №538 — конец V в.; G. Riсhter. Animals, стр. 50, табл. VII, 21 — вторая половина V в.

[18] ¹ Греция. Walters, ук.соч., табл. IX, №540.

[19] ² Grose. Catalogue of Greek coins, т. III, табл. 328, 15.

[20] ³ Hill. Catalogue of Greek coins of Cypros, стр. XXXII-XXXV, табл. III и XIX.

[21] ⁴ ОАК, 1909-1910, стр. 129, рис. 192.

[22] ¹ Walters, Catalogue, стр. 66, табл. IX, 536.

[23] ² Wаlters, ук.соч., табл. IX, 539.

[24] ³ Lippert. Dactyliothec, II, №1014; Millingen, II, стр. 2, №483.

[25] ⁴ Sandrar t, Maler-Academie, τ. Π, стр. 2, №5.

[26] ⁵ Τölken. Erklärendes Verzeichniss der antiken geschnittenen Steine. 1835, Zweite Klasse, стр. 50, №14, собрание Stosch.

[27] ⁶ ОАК, 1861, стр. 28, табл. II, 2-3.

[28] ⁷ ОАК, 1869, стр. 177-178.

[29] ⁸ Robinson. Excavations at Olynthus, V, табл. X В и XI Α.

[30] ⁹ Η. Gaebler. Die antiken Münzen Nordgriechenlands, III. Makedonia und Paionia, стр. 27, табл. VII, 9, 10.

[31] ¹ ИАК, вып. 65, стр. 40.

[32] ² Там же, стр. 72-78.

[33] ³ Там же, стр. 36.

[34] ⁴ Древности Боспора Киммерийского, табл. XXV.

[35] ⁵ ИАК, вып. 1, стр. 99, рис. 18а.

[36] ⁶ ОАК, 1909-1910, стр. 131, рис.196 и 197; Саханев, ИАК, вып. 45, табл. 14, рис. 1; стр. 119, рис. 2; стр. 120, рис. 4.

[37] ⁷ Е. Minns. Scythians and Greeks. Кембридж, 1913, стр. 209.

[38] ⁸ E. Minns, ук.соч., стр. 213, рис. 114.

[39] ⁹ JAI, т. 45, 1930, табл. 8.

[40] ¹⁰ Изв. Болг. арх. инст., XII, 2, 1938, рис. 225-226.

[41] ¹¹ Там же, стр. 233.

[42] ¹² MAP, вып. 13, табл. VI, 4; полный перечень аналогий см. у Luschey (ук. соч., стр. 138).

[43] ¹³ Walters. Catalogue of silver plate, №№8-10, табл. II-III.

[44] ¹⁴ Römische Mitteilungen, т. 46, 1931, стр. 129.

[45] ¹⁵ CVA, Оксфорд, III, I, табл. 49, 15.

[46] ¹ RA, т. 23, 1914, стр. 161.

[47] ² RA, т. 23, 1914, стр. 188.

[48] ³ ИАК, вып. 65, стр. 76, прим.

[49] ⁴ Половцева, ук.соч.

[50] ⁵ АА, 1914, стр. 275.

[51] ⁶ Известия ГАИМК, т. II, стр. 23, прим. I.

[52] ⁷ Larfeld. Griechische Epigraphik. 1914, таблица.

[53] ¹ Nilsson. Griechische Feste. 1906, стр. 424.

[54] ² ОАК, 1912 г., стр. 42.

[55] ³ Изв. Болг. арх. инст., т. VII, стр. 226-227, рис. 10-11.

[56] ⁴ JAI, т. 45, стр. 288-296.

[57] ⁵ RA, т. 23, 1914, стр. 161.

[58] ⁶ АА, 1914, стр. 276.

[59] ⁷ ОАК, 1892 г., стр. 6-10.

[60] ⁸ Б.Н. Граков. Древнегреческие керамические клейма с именами астиномов, стр. 111.

[61] ⁹ ИАК, вып. 58, стр. 131.

[62] ¹⁰ ИАК, вып. 60, стр. 72.

[63] ¹¹ ИАК, вып. 1, стр. 99-100.

[64] ¹ Pape-Benseler. Wörterbuch der griechischen Eigennamen, s.v. "Ερμων и Άντίΐθ'έντ,ς.

[65] ² RA, т. 23, 1914, стр. 161.

[66] ³ Inscr., 3, 4896, 4930, 5093.

[67] ⁴ Mionnet. Suppl., т. VI, стр. 568, №33; Ρaton u. Ηiсks. Inscr. of Cos. Оксфорд, 1891, №163, 171.

[68] ⁵ Thesaurus graecae linguae ab Η. Stefano constructus, s.v. !лохоς.

[69] ⁶ Xen. Ven., 7, 5; Pape-Benseler, ук. соч., s.v.

[70] ⁷ Richter (Bull. of Metropol. Museum of art, т. 35, 1940, №1. стр. 12) указывает на чеканщиков монет Кимона, Эвайнета и Эвклида, которые были и золотых и серебряных дел мастерами.

[71] ⁸ Pettier, Dar.-Sagl. Dictionnaire, s.v. Phiale.

[72] ⁹ Ν.Η., 33, 55.

[73] ¹⁰ Ср.: Lusсheу, ук.соч., стр. 16.

[74] ¹¹ Sillig. Catalogus artificium, стр. 272.

[75] ¹² Paus., I, 28, 2.

[76] ¹³ Sillig, ук.соч., стр. 288 сл.

[77] ¹⁴ Lusсhey, ук.соч., стр. 16.

[78] ¹ Herrmann. Silbermünze von Larissa in Thessalien. Zeitschrift für Numismatik, XXXV, 1924-1925.

[79] ² Марков. История конницы, т. I, 1886, стр. 55.

[80] ³ С.Α. Жебелёв. Келермесское зеркало. Рукопись (хранится в архиве АН СССР), стр. 11-29.

[81] ¹ Xen. О доходах, IV, 14, 15.

[82] ² Head. British Museum Catalogue. Macedonia, стр. 14.

[83] ³ Il. XXIV, 230-235.

[84] ⁴ Il., X, 438-439, 471-472.

[85] ⁵ Her., V, 17.

[86] ⁶ L. Heuzey. Mission archéologique de Macédoine, стр. 2.

[87] ¹ H. Luschey, ук.соч., стр. 142.

[88] ² Olivier Davies. Roman mines in Europe. Оксфорд, 1935, стр. 231, прим. 4.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

наверх