А.М. Мандельштам
Могильник Аймырлыг.
Одним из объектов исследований СТЭАН в 1968-1970 гг. являлся могильник, расположенный в местности Аймырлыг между гор Карабей и Бош-Даг, характеризующийся не только большими размерами, но также сравнительно чёткой внутренней структурой он распадается на ряд групп погребальных сооружений, следующих друг за другом в направлении с С на Ю, вдоль края террасы р. Чаа-Холь. Внутри групп обычно прослеживаются более или менее явственно выраженные цепочки, вытянутые также в указанном выше направлении. Внешний облик наземных частей погребальных сооружений неодинаков, наблюдается различие между северной и южной половиной могильника: в первой преобладают пятна интенсивно окрашенной растительности (иногда с западиной в средней части) при ограниченном количестве камней, во второй же встречаются преимущественно пятна с многочисленными камнями вокруг них и различные каменные курганообразные сооружения.
Основная масса сооружений относится к «скифскому» периоду: это глубокие ямы со срубами различных размеров, многочисленные каменные ящики и грунтовые ямы. Наряду с этим в могильнике имеются ограды тюркского времени, так называемые поминальные сооружения «гунно-сарматского» периода и очень интересные курганы нового времени.
Произведены раскопки в 7 группах, входящих в северную половину могильника. Несмотря на то, что большинство срубов ограблено, всё же удалось получить чёткое представление о конструкции сооружений и обряде погребения, значительные серия различных предметов сопровождающего инвентаря. Удалось обнаружить и сравнительно большое число неограбленных срубов: их 18% (9 из 49).
Размеры срубов варьируют, однако преобладают средние по величине — квадратные, с длиной стороны порядка 3 м, в большинстве случаев
(264/265)
они имеют 3, реже 4 венца. Конструкция их обычно однообразна. Но имеются и интересные отклонения, например, срезы брёвен нижнего венца для концов пола, состоящего из плах. Перекрытия обычно состоят из массивных брёвен, тесно примыкающих друг к другу; иногда на перекрытии имеется также несколько слоёв берёсты.
Более сложная картина наблюдается в отношении обряда погребения. Ранее исследованные памятники «скифского» времени в Туве позволяли считать, что для срубов типичны скорченное положение погребённых на левом боку и ориентировка их головой на З. На Аймырлыге же имеются многочисленные случаи иного положения и другие варианты ориентировки. При этом различные варианты положения к ориентировки встречаются в пределах одного и того же сруба. Вполне возможно, что по мере накопления новых данных встанет вопрос о необходимости уточнения комплекса явлений, трактуемого как обряд погребения. Некоторые второстепенные вариации в положении скелетов могут приобрести значение в случае достаточной повторяемости и особенно при наличии сочетаний их с иными особенностями. Примером может служить положение ничком, которое привлекало уже к себе внимание археологов разных стран.
Состав сопровождающего инвентаря погребений в срубах разнообразен. Получена большая серия глиняных сосудов, включающая в себя как ранее известные для «скифского» времени формы, так и некоторые новые. В большинстве своём это горшки различных размеров и, по-видимому, разного назначения: некоторые из них близки к безручным широкогорлым кувшинам, другие могут быть охарактеризованы как крупные кружки. Открытые формы — миски и чаши встречаются редко. Своеобразную небольшую группу составляют оригинальные сосуды с глубоким перехватом посередине, возможно, имевшие специальное назначение. Многие сосуды украшены небрежно выполненной росписью геометрического характера, сюжетная роспись до настоящего времени обнаружена только в одном случае. Сравнительно часто встречается рельефный налепной орнамент также геометрического характера: это чаще всего спирали, причём нередко их бывает по четыре на одном сосуде. В единичных случаях представлен также процарапанный орнамент.
В некоторых из исследованных групп могильника наряду с керамикой имеются многочисленные деревянные сосуды. Сохранность их, как правило, очень плохая, но представление о формах составить можно. «Ассортимент» их не менее разнообразен, чем керамики: кроме чаш и мисок различных размеров есть сосуды, сходные с горшками без горловины и др. Многие из них снабжены небольшими ручками. Часто деревянные сосуды стоят одни на другом или несколько их на блюде. Наличие в срубах керамики и деревянных сосудов ставит некоторые интересные вопросы, в частности относительно назначения как тех, так и других в быту и в сопровождающем инвентаре.
Значительной серией находок представлены предметы вооружения. К числу их относятся кинжалы, чеканы, наконечники стрел, остатки колчанов. Среди кинжалов преобладают бронзовые, в основном сходные
(265/266)
между собой, но имеется также некоторое количество железных кинжалов, из-за плохой сохранности сопоставление их с бронзовыми пока затруднено. Чеканы найдены в могильнике в меньшем количестве. Среди них преобладают бронзовые опять-таки сходного типа, но имеются и железные. Следует особо отметить наличие одного экземпляра железно-бронзового чекана.
Многочисленные наконечники стрел принадлежат к нескольким типам, большинство здесь составляют бронзовые, есть костяные, встречаются и деревянные. Наличие значительного числа наборов стрел даёт, видимо, возможность установить некоторые критерии для синхронизации отдельных срубов и наметить одну из основ для внутренней хронологии памятника.
Остатки колчанов представляют специфический интерес: кожаные и берестяные части их, как правило, почти не сохранились, но имеются фрагменты деревянных частей, но которым можно судить о размерах и форме колчанов. Есть основания предполагать, что наряду с колчанами, принадлежавшими взрослым, имелись также детские колчаны, отличавшиеся рядом интересных особенностей.
К оружию примыкает группа предметов, связанных с ношением. Это, прежде всего, многочисленные ножны для кинжалов — иногда простые, иногда сложной формы с ремнями и застёжками, так называемые колчанные крючки, и другие, назначение которых ещё не вполне ясно. Способ ношения оружия, представляющий несомненный интерес для сопоставления с данными других областей скифского мира, предстоит ещё выяснить: необходимые для этого материалы уже имеются.
Важную группу находок составляют предметы, связанные с хозяйственной деятельностью к главным образом бытом тех, кому принадлежит рассматриваемый могильник. Наиболее многочисленными из них являются железные и бронзовые ножи, каменные точила, шилья, иголки и др. Тонкая и искусная резьба по кости, гравировка на бронзовых изделиях указывают на наличие наборов специальных инструментов. Разнообразное применение в быту, несомненно, находили изделия из берёсты, но остатки их весьма незначительны.
Многочисленную группу находок составляют бронзовые зеркала различных размеров и с разными типами рукояток; некоторые из них украшены рельефными или гравированными изображениями животных. Зеркала носились в кожаных или меховых футлярах, снабжённых ремешками. В ряде случаев найдены многочисленные фрагменты кожаной одежды, сохранившиеся иногда вполне удовлетворительно. Они пока ещё не дают достаточного представления о покрое, но позволяют судить о способах шитья, подбора кусков кожи и т.д. Следует отметить также наличие значительных частей кожаных поясов с бронзовыми пряжками, обоймами, заклёпками и т.д. С ними, а также с одеждой и, вероятно, обувью связаны пуговицы и застёжки, изготовленные из различных материалов: бронзы, кости, железа.
Большое место в сопровождающем инвентаре занимают различные украшения. Наиболее многочисленны разнообразные подвески: из клыков
(266/267)
кабарги и кабана, зубов марала и других животных, бронзовые, костяные. Судя по условиям находки, функции их были неодинаковы, но конкретно не всегда вполне ясны. Обычными являются также железные булавки, почти всегда находящиеся вблизи от черепа; некоторые из них обтянуты в верхней половине золотой фольгой. Менее многочисленны бусы, встречающиеся чаще всего в области шейных позвонков: среди них представлены каменные (сердолик, нефрит) и стеклянные — глазчатые. В некоторых случаях имеется также бисер. Накопление материала ставит на очередь вопрос об исследовании происхождения некоторых типов бус, возможно, не местного изготовления. Единичны раковины каури — несомненно, импортные.
К числу редких украшений относятся серебряные серьги с своеобразной сложной нижней частью, по-видимому, некогда содержавшей какие-то вставки. Немногочисленны, но очень интересны фрагменты каких-то украшении из дерева, снабжённые резьбой. Золотые изделия сравнительно редки: это главным образом бляшки различной формы или фрагменты их, а также пластинки с отверстиями, видимо, имевшие аналогичное назначение. Бляшки обычно в виде фигур животных и птиц; геометрические фигуры — спирали и другие встречаются реже. Эти предметы представляют несомненный интерес для изучения искусства населения Центральной Азии «скифского» периода. Для этой же цели ещё более важны предметы из кости и рога, украшенные тонкой и сложной резьбой. Большинство из них утилитарного назначения — подвески, застёжки, пуговицы и др. Основные сюжеты их декора относятся к кругу звериного стиля: здесь представлены сцены борьбы зверей в специфической трактовке, сложные сочетания элементов разных животных и др. Характер костяных предметов позволяет утверждать, что перед нами образцы местного искусства. Целый ряд изображений животных имеется также на бронзовых предметах (крючках, зеркалах и т.д.).
Материалы из срубов сходны с малочисленными материалами из каменных ящиков и грунтовых ям, хотя ряд фактов указывает на то, что последние два вида погребальных сооружений, вероятно, хотя бы частично относятся к несколько более позднему времени, чем срубы. Исходя из принятых точек зрения и возможных сопоставлений с материалами из западных областей степного пояса, исследованные погребения всех трёх указанных типов могут быть ориентировочно отнесены к V-III вв. до н.э.; весьма вероятно при этом, что в числе их имеются также и более поздние.
Приведённая выше характеристика основных результатов трёхлетних работ на могильнике Аймырлыг является лишь предварительной и далеко не полной. Научная обработка материалов ещё не закончена, многие вопросы ждут своего решения. Но на некоторых из них всё же следует вкратце остановиться.
Итоги раскопок свидетельствуют о том, что этот могильник является одним из наиболее интересных памятников Центральной Тувы, заслуживающим полного, монографического изучения. Хотя до сих пор велись раскопки почти исключительно только погребений «скифского» времени,
(267/268)
наличие сооружений иных периодов создаёт благоприятные условия для изучения здесь более обширных этапов исторического прошлого Тувы и Центральной Азии в целом.
Уже имеющиеся сейчас данные позволяют подойти к пониманию таких очень важных явлении, как вариации обряда погребения: есть основания полагать, что это обусловлено факторами, которые ранее не принимались в расчёт главным образом ввиду того, что раскопки велись выборочно на разных памятниках.
Материалы Аймырлыга ценны также для разработки другого очень важного вопроса — о характере захоронений в срубах: являются ли они «коллективными», т.е. одновременными или же последовательными? Дальнейшие работы позволят дать на него определённый ответ.
Данные об обряде погребения и составе сопровождающего инвентаря, накапливающиеся в ходе систематических исследований, будут в дальнейшем использованы и для решения ещё одного вопроса — о социальном положении погребённых в срубах. Вполне очевидна и в этом случае важность материалов из одного, систематически исследованного памятника.
|