В.Г. Луконин

Исторический аспект
в изучении памятников культуры Сасанидского Ирана.

// СГЭ. [ Вып. ] XXXII. Л.: «Аврора». 1971. С. 40-43.

Уже с конца 1920 — начала 1930-х гг., благодаря работам И.А. Орбели и К.В. Тревер [1] в СССР, а также Эрнста Херцфельда и Курта Эрдмана [2] за рубежом, стало ясно, что памятники материальной культуры Ирана эпохи Сасанидов могут быть поняты, датированы, определены лишь при использовании источников всех видов — как письменных, так и вещественных. В данном случае особенно ярко сказывалась специфика искусства Ирана в раннем Средневековье, заключавшаяся в строгой каноничности сюжетов и отдельных образов, корни которой восходили к седой древности, в постоянной повторяемости отдельных, сравнительно немногочисленных композиций, в детализации реалий. Со временем открылась и вторая сторона проблемы: если сасанидское искусство было искусством «царского двора и храма», если многочисленные его памятники имели ясно выраженный прокламативный смысл, появлялась возможность использовать их в качестве источников первого ранга для реконструкции определённых этапов экономики, политики, идеологии сасанидского государства.

В качестве примера я хочу предложить несколько гипотез относительно памятников культуры Ирана III в. в этом именно аспекте.

Эпоха, последовавшая за почти тридцатилетним царствованием Шапура I (243-271), кажется мне наполненной контрастами. Здесь мы сталкиваемся с яркими человеческими характерами. Мы знаем о грозном фанатике, главе клики знати, «верховном жреце Ахура Мазды» Картире, который в течение четверти века решал один судьбы страны. Мы знаем о создателе «мировой религии» и её пророке Мани, который проповедовал своё учение и в Иране, и в Месопотамии, посылая своих адептов в самые отдалённые страны. Мы знаем о мягком и безвольном государе, всецело находившемся под влиянием своего «религиозного наставника», Варахране II, и о хитром и упорном шаханшахе Нарсе, пятнадцать лет боровшемся за престол Ирана.

В идеологии III век — это время столкновения сухой догматики зороастрийского канона, выдвинутого Картиром и поддержанного Варахраном II, и последней из позднеэллинистических религий «единобожия», созданной Мани, время формирования государственной религии сасанидского Ирана.

В политике — это время борьбы двух концепций власти: теократической, во главе с кликой жречества и их номинальным владыкой — Варахраном II, и монархической, выдвигающей своим идеалом создателя сасанидского государства Арташира I, провозглашающей некоторую религиозную терпимость.

Наконец, это борьба двух экономических основ раннесасанидского государства — позднеэллинистических полисов и владений «староиранского пэрства» со всё увеличивающимся дастакертом — «доменом» царя царей Ирана. [3]

Период этот до недавнего времени был известен по письменным источникам, написанным через двести, а то и через пятьсот лет, которые сохранили, конечно, лишь глухие отзвуки подлинных событий. Единственными современными источниками были памятники материальной культуры, главным образом — скальные рельефы. Увязка этих источников друг с другом порождала фантастические концепции. [4]

Э. Херцфельду мы обязаны и теми путями, которыми можно было идти, и открытиями, давшими настоящий материал для связи письменных источников с памятниками культуры. Это была, прежде всего, открытая им надпись шаханшаха Нарсе в Пайкули.

Теперь в нашем распоряжении имеется и Res Gestae Шапура I, и четыре надписи Картира, [5] и более точно датированные и интерпретированные памятники культуры. Однако в истории этого периода все же немало лакун. Одна из самых досадных — лакуна в «пространной редакции» надписей Картира, в версиях, высеченных на скалах Накш-и Рустам (KNRu) и Сар-и Мешхед (KSM).

Эта лакуна, точнее, обрывки фраз, занимает более 20 (из 58) строк варианта KSM и кажется более интересной, чем начальные 26 строк, в которых описывается карьера Картира — от скромного жреца до «наставника» царя царей и «владыки» храма Анахиты в Истахре — родового святилища сасанидской династии. Мне кажется, что эти дефектные двадцать строк интереснее даже заключительной части надписи (конечные 8 строк), где излагается «кредо» Картира и содержание его канона. [6]

И действительно, в этих двадцати строках (сокр. — стк.) упомянуты интересные титулы (ша-

(40/41)

хрдар — глава провинции — стк. 38, шахраб — глава города — стк. 43, аспадар — начальник конницы — стк. 41 и др.), речь идёт также о блужданиях духа праведника — Картира — по аду и раю, с целью доказать тем, кто исповедует зороастризм, истинность его канона — кажется, самое раннее упоминание этого сюжета в сасанидских источниках. [7] И.Э. Херцфельд, открывший вариант надписи KSM, и совсем недавно Р. Фрай полагали, что в этой части надписи речь идёт о «видениях» Картира. [8] Это мнение, как кажется, основывалось на одной — сравнительно хорошо сохранившейся фразе (стк. 37). [9] Эту идею обосновал недавно Филипп Жиньо.

В настоящее время эту лакуну почти невозможно заполнить. Но это — лакуна не только в надписи, это отсутствие сведений об одном, быть может, самом узловом моменте во всём этом бурном периоде.

Надписи Картира составлены, как известно, в царствование Варахрана II, т.е. между 276- 293 гг., и в дефектных двадцати строках рассказано, в частности, о событиях на востоке Ирана в этот период. Можем ли мы, хотя бы в общих чертах, представить себе, что это были за события?

Вописк, рассказывая о царствовании императора Кара, сообщает: «Кар двинулся против персов (события происходят в 283 г. — В.Л.). Не встречая никакого сопротивления, так как персы были заняты мятежом, поднявшимся внутри их государства, он овладел Месопотамией и дошел до Ктесифона» (Scr. Hist. Aug. Cams 8). Другой римский автор — Маммертин, повествуя о событиях 291 г., упоминает, что «незадолго до этого» некий Ормизд (Хормизд) восстал против шаханшаха и был поддержан «гелами, бактрийцами и саками». Наконец, Агафий сообщает, что Варахрану II пришлось отвоёвывать Сакастан, после чего туда был назначен правителем его сын — Варахран III.

Табари упоминает, видимо, о тех же событиях, но переносит их в эпоху царствования Шапура I, украшая различными литературными подробностями.

Итак, мы знаем дату событий — 283 г., имя восставшего правителя — Хормизд и, может быть, место восстания — Сакастан.

Попробуем привлечь теперь к этой проблеме памятники культуры.

Прежде всего, обращает на себя внимание триумфальный рельеф в Бишапуре, на котором в

Рельеф Варахрана II в Бишапуре. Иран. III в.

(Открыть в новом окне)

(41/42)

центре изображён шаханшах на троне, слева от зрителя — его вельможи и гвардия, справа — его воины, ведущие пленных и несущие отрубленные головы врагов.

Э. Херцфельд думал, что на рельефе изображен Шапур I, Р. Гиршман, — что Шапур II. [10] И тот и другой исследователи полагали, что в рельефе запечатлён триумф шаханшаха над кушанами, и этот факт входил в цепь далеко идущих предположений относительно истории не только восточных окраин сасанидского государства, но также и истории кушанской державы, и её абсолютных дат. [11]

Корона шаханшаха или испорчена, или вообще не была доделана, но мне кажется очевидным, что она представляет собой шар между двумя распахнутыми крыльями. В таком случае, шаханшах, изображённый на рельефе, это Варахран II (в Бишапуре, кроме этого рельефа, высечены также «большой» и «малый» триумфы Шапура I над римлянами, инвеститурные рельефы Шапура I и Варахрана I и ещё один триумфальный рельеф Варахрана II). Рельеф этот можно датировать эпохой Варахрана II и по ряду деталей (головные уборы знати, отчасти вооружение и др.). [12]

Главный враг Варахрана II показан в нижнем регистре справа — он в наряде и головном уборе сасанидского принца, но его руки связаны и к подножью трона шаханшаха его волокут солдаты. Вероятнее всего, на рассматриваемом рельефе запечатлён триумф Варахрана II над сасанидским принцем Хормиздом.

Кем же был Хормизд?

В нашем распоряжении, как известно, списки знати, состоявшей при дворах Папака, Арташира I, Шапура I (Res Gestae Шапура I) и Нарсе (надпись Нарсе в Пайкули). Ориентироваться в этом «придворном календаре» помогает уникальная серебряная драхма Варахрана II, хранящаяся в Государственном Историческом музее в Москве. На лицевой стороне этой драхмы изображены портреты Варахрана и его супруги и выбита легенда в две строки: (1) Поклоняющийся (Ахура) Мазде, владыка, Варахран, царь царей Ирана и не-Ирана, происходящий от богов; (2) Шапухрдухтак, «царица цариц».

Итак, жену Варахрана II звали Шапухрдухтак. Мы знаем (из Res Gestae Шапура I) двух знатных дам с этим именем — одна из них уже в 262 г. была женой соперника Варахрана II — Нарсе — и носила титул «царица саков». Другая была младшей дочерью царя Месены Шапура — двоюродной сестрой Варахрана II.

В 276 г. на роковой для Мани аудиенции, которую дал ему Варахран I, скорее всего именно Шапухрдухтак сопровождала шаханшаха. [13] Там она названа «царица саков», и это означает, что Варахран II, тогда ещё наследник престола, был назначен царём «Сакастана, Турестана и Инда до побережья моря» (так официально называлась провинция, в которую входил Сакастан), а Нарсе, ранее владевший этим уделом, был назначен царём Армении (этот титул он, согласно его надписи в Пайкули, носил вплоть до 293 г.). Как мы видели выше, в 283 г. этим уделом владел Хормизд. Мне кажется естественным предположить, что в 276 г., когда Варахран II был возведён на престол Ирана Картиром и его кликой, Сакастан был передан в управление Хормизду. Единственным кандидатом из списка знати этого времени является родной брат супруги Варахрана II — Хормизд — сын царя Месены Шапура.

Если это так, то мы, вероятно, можем понять причины мятежа Хормизда: будучи внуком Шапура I, он также имел права на престол Ирана, во всяком случае — не менее основательные, чем сам Варахран II.

И если собрать воедино все изложенные факты, то можно предположить, что именно он изображён как враг Варахрана на рельефе в Бишапуре. После того, как восстание было подавлено, Восток Ирана был передан в «удел» сыну Варахрана II, которого тоже звали Варахран (Варахран III), — в надписи Нарсе он везде называется «царём саков». Он был объявлен наследником престола. С этих пор изображения наследника появляются на всех официальных памятниках.

Что же даёт нам предложенная гипотеза? Во-первых, ряд точных дат для памятников культуры этой эпохи — не только описанного, но и иных рельефов Варахрана II (если на них не изображён сын шаханшаха в регалиях наследника, то они были высечены до 283 г.), [14] его монет с одиночным, двойным (Варахран и его супруга) или тройным (Варахран, его супруга и наследник) портретом, серебряного килика с портретом шаханшаха, его супруги и наследника престола и ещё нескольких памятников торевтики, которые тесно с ним связаны. [15]

Во-вторых, мы получаем возможность более полно судить о стиле раннесасанидского монументального искусства. Все исследователи отмечали особый, «линеарный», стиль рельефа Бишапура, и если правильна предложенная его дата, то мы должны думать по крайней мере о двух направлениях в монументальном искусстве III в.

(42/43)

Серебряная драхма Варахрана II.

(Открыть в новом окне)

В-третьих, и это мне представляется особенно важным, можно примерно представить себе, что́ содержалось в дефектных строках «пространной редакции» надписей Картира, и это, естественно, должно продвинуть их дешифровку. Тогда, узнав об этих событиях несравненно больше, мы, вероятно, распутаем ещё один клубок в истории этого узлового для раннесасанидского Ирана периода.

Дальнейшие результаты трудно пока предвидеть, но они, несомненно, связаны не только с внутренней историей Ирана, но и с политической историей её восточных окраин.

[1] Особенно важны работы: И.А. Орбели. Сасанидское искусство. «Восток», т. IV, 1925; И.А. Орбели, К.В. Тревер. Сасанидский металл. Л., 1935; К.В. Тревер. Художественное значение сасанидских монет. ТОВЭ, т. I, 1939.

[2] Особенно важны работы: E. Herzfeld, Paikuli. Monument and Inscriptions of the Early History of Sassanian Empire, vol. I-II, Berlin, 1924; K. Erdmann, Iran zur Zeit der Sassaniden, Berlin, 1943.

[3] Из работ, посвящённых этому периоду, см.: R.N. Frye, The Heritage of Persia, London, 1962; Ch. Puech, Le manichéisme, Paris, 1947; V. Lukonin, Persia from the Seleucides to the Sassanides, Geneve, 1967.

[4] См., например, E. Herzfeld, Kushano-Sassanian Coins, «Memoirs of the Archaeological Survey of India», No 38, Calcutta, 1932.

[5] Издание надписей: Шапура I — A. Mariсq, Res Gestae divi Sapores, «Syria», vol. XXXV, 1956; Картира — Corpus Inscriptionuni Iranicarum, P. III, portfolios 1-3.

[6] Перевод сохранившейся части «пространной редакции» надписей Картира см.: В.Г. Луконин. Картир и Мани. ВДИ, I, 1966.

[7] (38) ’Pšn KN gwpty ’YK ZK GBR’ ZY Krtyr hnglpy W ZK NY!ŠH lčdw ’LH ZY štrd’ry pr’č YNPKWN HWHnd; (43) ’Pšn KN gwpty ’YK (большая лакуна, около 20 знаков) HZYTN HWHnd W MN ZK štr’py ’L pwlsy Y’TWNt w K’H ’L pwlsy YHMTWN; (41) (большая лакуна) ny’d’n(?) L’ (4-5 знаков не сохранилось) BR’ LKWM MH yztn ZY YMLLWNt ’Pšn KN gwpty ’YK ’LHč ’spd’ly YMLWWNt ’YK Y’TN l’dy... (44) (большая лакуна) ’HDWN W ZK štrd’ry (большая лакуна) ’ZLWNt W K’N YNPKWN HWHnd w pwlsy ’L ZK šytn ’whmy (?) ’L hwl’s’n lwny...

[8] R. Frye, op.cit., p. 283.

[9] W PWRš’ štrd’ry HZYTWNm.

[10] R. Ghirshman, Iran, Parthes et Sassanides, Paris, 1964, p. 184-185, flg. 225, 226; L. Vanden Berghe, Archéologie de l’Iran Ancien, Leiden, 1957, tab. 80, b, c. p. 56.

[11] Cp. E. Herzfeld, Kushano-Sassanian Coins, p. 26-40.

[12] Так, поза шаханшаха на рельефе идентична позе Варахрана II на рельефе в Накш-и Бахрам (L. Vanden Berghe, op.cit., tab. 82 a, b).

[13] W. Henning, Mani’s Last Journey, «Bulletin of the School of Oriental Studies, University of London», vol. X, 1942.

[14] Всего известно семь рельефов Варахрана II.

[15] Воспроизведение килика из Саргвеши см.: В.Г. Луконин. Иран при первых Сасанидах. Л., 1961, табл. XII. Как показал Б.И. Маршак (см.: В.Г. Луконин, Б.И. Mapшак. Изучение сасанидского искусства в Государственном Эрмитаже. Тезисы докладов юбилейной сессии Гос. Эрмитажа. Пленарные заседания. Л., 1964), с киликом тесно связано по стилю блюдо из коллекции Эрмитажа с изображённой в центральном медальоне богиней со львом (издание: К.В. Тревер. Памятники Греко-Бактрийского искусства. Л., 1940, стр. 96-99, табл. 28).

наверх