П.Б. Коновалов
Усыпальница хуннского князя в Суджи
(Ильмовая падь, Забайкалье).
// Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН. 2008. 98 с. ISBN 978-5-7925-0260-4
Глава 3.
Реконструкция погребального церемониала на могиле.
Вкратце подытожим все зафиксированные в процессе раскопок наблюдения и представим реконструкцию всего погребального цикла, связанного с данным захоронением. Для захоронения выбрано место поближе к устью Ильмовой пади, на мягком песчаном грунте, обращённое своим лёгким уклоном (скатом) в юго-западном направлении. Вырыта огромная ступенчатая яма с дромосом с южной стороны. На глубине 9,5 м яма заканчивалась погребальным ложем трапециевидной в плане формы с усреднёнными размерами приблизительно в 6 м длиной, 4,5 м шириной, 1,6 м глубиной. В нём соорудили деревянный брусовой сруб с двойными стенами, внешними и внутренними, с общим дощатым полом и, возможно, общим потолком. Материалы для камеры — деревянные брусья, плахи и доски — были подготовлены для сборки наверху, вблизи входа в дромос, там же произвели сборку камеры, т.е. сделали заготовку срубов и гроба, затем разобрали их и по частям спустили по дромосу в яму и там вновь собрали. Размеры камер: длина внешнего сруба 3,90 м, ширина 2,2 м, высота 1,30 м, у внутреннего сруба удалось измерить только ширину южной задней стенки — 1,40 м, боковые и северная стены обломаны на куски и сдвинуты с мест, не поддаются измерению.
Во внутренний сруб поместили гроб, задним торцом придвинутый к южной стене сруба. От него остались лишь тонкие растоптанные следы досок от днища, не поддающиеся точному измерению. Умершего положили в гроб, драпированный различными тканями, золотыми лентами, бронзовыми лепестковидными набойками и, вероятно, кое-чем ещё, установили гроб на полу во внутреннем срубе, обставили его необходимыми по обряду сопроводительными вещами и утварью, остатки которых описывались выше. Затем закрыли оба сруба плахами, изготовленными в виде горбылей. Несмотря на большую степень разрушен-
(22/23)
ности камер, всё же удалось установить, что потолки были у обоих срубов, а не один общий потолок. Образовавшиеся зазоры между стенами внешнего сруба и земляными стенами погребального ложа заполнили мелким бутовым камнем до уровня потолка.
После этого всю закрытую камеру вместе с каменной забутовкой вокруг сверху застелили «мягким» слоем лесной трухи из сосновых шишек, хвороста, веток и хвои. Поверх этой «подушки» над срубом устроили бревенчатый настил с опорой на специально сделанные врезки (приступочки) в северной и южной стенах погребального ложа, затем поверх настила снова заложили по всей яме ещё более толстый слой шишек и хвороста. Впрочем, надо полагать, ещё до закладки второго слоя мягкого покрова из лесной трухи поверх бревенчатого наката у его северного конца на земляной врезке совершили жертвоприношение: положили части жертвенных животных — головы и ноги вместе с шкурами, что призвано символизировать целых животных. После жертвоприношения всю эту мягкую застилку из лесной трухи, устроенную для амортизации давления огромной толщи предстоящего заполнения ямы, сначала присыпали тонким слоем (5-10 см) земли, после чего приостановили работу для совершения обряда обожжения или очищения огнём всего погребения.
Формально обряд очищения огнём, по-видимому, заключался в разведении большого кострища над слегка присыпанной землёй погребальной камерой. Нам представляется, что когда этот огонь, отбушевав со страшной силой, уже шёл на убыль, начали засыпать всю яму и в процессе засыпки время от времени кидали туда горящие угольки и головешки от многочисленных костров, горевших вокруг могилы, надо полагать, в ходе всей погребальной церемонии.
Всё говорило именно о подобном ходе дела. Уже с начала раскопок в заполнении отсеков ямы изредка встречались чистые угольки разных размеров и недотлевшие головёшки, причём чаще они попадались вблизи каменных перегородок, а то и непосредственно между камнями кладки. Далее вниз, начиная с третьего уступа, стены ямы сплошь были покрыты гарью. Слой гари нарастал по мере углубления в яму и начиная с четвёртой ступени наблюдался оплыв горелой массы в виде набегающих друг на друга волн. Последняя состояла из чёрной и коричневой массы супеси с угольками и пеплом. Судя по всему, тут сгорело много сухих веток, но не толстые поленья или брёвна. Интересно, что нижние «горелые» уступы ямы были усеяны кусками мелко ломанного (бутового) камня, такого же, каким обложен со всех сторон сруб. Камешки эти сами по себе не обгорелые, что говорит о том, что их бросали туда после утихшего огня перед началом засыпки. И они, утопая в слое гари и словно приклеенные к нижним ступеням котлована, лежат даже на боковых плоскостях уступов.
Внизу, чем ближе к камере, тем следы огня были ярче. На пятом уступе и ниже они выражались пепельной и чёрной массой с красными жжёными камнями кирпичного цвета. Ясно, что в таком пекле горело буквально всё и даже кое-что расплавилось: на уровне пятой ступени в юго-восточном секторе найден ошлакованный керамический кусочек.
В конце концов вся картина пожара завершилась, вероятно, с началом засыпки ямы провалом всей массы в погребальную камеру. Образовавшийся провал был воронкообразно заполнен сместившейся туда сверху чёрной массой гари, пепла, угля, кусков камней и спекшихся комков грунта, покрасневших от огня.
Нам трудно сейчас сказать, было ли предусмотрено обрядом столь сильное сквозное прогорание всего перекрытия погребальной камеры, можно лишь предположить, что это могло произойти и вопреки правилам ритуала, ввиду того, что огонь оказался чересчур сильным и вовремя не успели его засыпать землёй.
О ходе дальнейших действий строителей усыпальницы частично уже говорилось в связи с описанием системы каменных перегородок внутри ограды и дромоса. Добавим, что перегородки начали ставить не сразу на обгоревшую поверхность ямы, а только предварительно засыпав её толстым слоем земли, приблизительно до уровня пятой ступени котлова-
(23/24)
на. Это было видно по тому, как на этой ступени, на слое гари лежали кое-где куски дёрна и наблюдался пятнистый, с комками земли, песчаный наброс. Дальше и выше возведение всех перегородок осуществляли одновременно по мере заполнения ямы.
О заполнении ямы следует сказать немного подробнее. Оно было довольно рыхлым — настолько, что не выдерживало тяжести человека, и представляло собой светло-серый песок (по определению геолога — лёсс). В разрезе хорошо была видна мелкая слоистость заполнения (кроме центральной грабительской воронки, где наслоение совсем иное) с тёмными крапинками и комочками гумуса. Через большой интервал, порядка 40-60 см, оно чередовалось с неравномерными слоями погребальной почвы, по составу однородной с комковатыми вкраплениями гумуса. Первое впечатление было таково, что подобная слоистость накапливалась постепенно путём эолового наноса (отсюда, якобы, и горизонты погребённой почвы). Но такое допущение исключено. Вероятнее другое: подобные наслоения могли образоваться при искусственной засыпке ямы, когда в запасе грунта для засыпки могилы попадались куски дёрна и тёмная масса грунта. Примечателен в этом отношении общий наклон слоёв в сторону центральной впадины. Местами они ломаными изгибами как бы падают туда. Такая стратиграфия заполнения ямы может получиться именно при оседании заполнения в пустоту погребальной камеры, а также возможна при сдвижке заполнения после грабительского вторжения по центру кургана.
Примерно так можно реконструировать картину совершения погребального обряда на царском кургане №54 в Ильмовой пади. Остаются три вопроса, для решения которых нет прямых данных, можно только высказать предположения.
Вопрос первый: каковы назначение и смысл каменных перегородок кургана? Чтобы высказать какое-нибудь предположение на этот счёт, отметим некоторые особенности, которые наблюдались при вскрытии перегородок. Напомним, что все внутренние перегородки представляли собой некое неустойчивое сооружение, возведённое по ходу засыпки ямы и держащееся исключительно благодаря этой засыпке. Поэтому и интересно, что у некоторых перегородок наблюдался небольшой наклон в ту или другую сторону, о причине (или смысле) которого можно только гадать. Например, перегородка входа имела явный наклон в сторону дромоса, т.е. она опиралась на его заполнение. Средняя южная и средняя северная перегородки были слегка наклонены к центру ямы, так что при раскопке их невозможно было обнажить на большую глубину: падали камни, вся стена грозила обвалом. Возможно эти наклоны и не предусмотрены конструкцией сооружения и образовались они в результате смещения грунта после грабительского вторжения, когда заваливался оставленный ими колодцеобразный ход. Но более вероятно, что так сделано специально, т.е. с небольшим наклоном сложены именно средние перегородки, чтобы они служили лишним препятствием для грабителей, ибо идти узким колодцем в глубину 8 м мимо нависших с двух сторон непрочных каменных стен, конечно же, небезопасно, значит, надо было разбирать их и вытаскивать наверх много тяжёлого камня (ясно, чем глубже колодец, тем труднее становилось это сделать). Так что возникает мысль о том, что вообще вся система перегородок в яме кургана сделана именно с целью затруднить доступ грабителей. Правда, с этой целью можно было бы сделать и более сложные лабиринты отсеков. На самом же деле мы видим строго геометрическую и рациональную скелетообразную планировку, соответствующую или, даже можно сказать, гармонирующую с конфигурацией ямы и дромоса. И если предположить в этой «скелетной» планировке какую-то символику, разгадать её, быть может, и удастся кому-нибудь. Мы пока отвлечёмся от скелетной ассоциации и напомним предложенную выше версию об антиграбительском предназначении перегородок и отсеков как наиболее вероятную в подобных сооружениях.
Второй вопрос, на котором следовало бы остановиться подробно, — это наружное устройство погребения, его первоначальный внешний вид. Мы уже установили твёрдо, что на-
(24/25)
земная часть сооружения состоит из каменной ограды, устроенной по периметру ямы и дромоса. Но что же было внутри ограды и что собой представляла вся поверхность её? Первое впечатление во время снятия верхнего слоя земли было таково, что рассеянные по поверхности кургана камни напоминали остатки вымостки. Камни лежали неравномерно, местами густым скоплением, но не нагромождаясь друг на друга, местами разреженно, даже в одиночку. Такое распределение могло быть следствием грабительских действий или просто выборки камня людьми за все века существования кургана. После расчистки всей поверхности картина ничуть не стала ясней. На дромосе, на северной половине основной ограды почти не оказалось камней. Так что самые выразительные участки скопления камней оказались на южной половине насыпи, но их размещение относительно всей поверхности сооружения ничего не говорило в пользу предположения о сплошной вымостке. Возможно, все это было всего лишь грабительским выбросом камней. Это впечатление подтверждалось циркообразным залеганием камней в центральной впадине, по конусу грабительской воронки. Если бы была вымостка, то должны были сохраниться какие-то её фрагменты, хотя бы в углах и по краям ограды, чего, однако, не наблюдалось. Так что самые тщательные наблюдения при вскрытии его поверхности с самого начала раскопок так и не дали ясного ответа на этот вопрос. Выдвинутая в ходе раскопок рабочая гипотеза о сплошной каменной вымостке поверхности кургана не подтвердилась. Можно, конечно, предполагать какие-то иные, быть может, деревянные сооружения, завершавшие когда-то наземный облик памятника, хотя для этого нет каких-либо следов и признаков. Впрочем, не исключено, что такая деревянная конструкция была достаточно лёгкого типа, но она начисто исчезла.
Вопрос третий. Выше говорилось, что с северной стороны к центру кургана, во впадину, с самого начала раскопок наблюдался какой-то «проход», обложенный с двух сторон камнями. О нём мы строили предположение как о «запасном» (?) ходе или выходе из кургана. Оказалось, что он не врезается в глубь котлована, а ведёт лишь к устью грабительского хода, и камни, лежащие с двух сторон, наложены, очевидно, грабителями, т.е. это был своего рода «рабочий лаз» в грабительскую яму и обратно.
И наконец, о северной «пристройке» кургана и его первоначальном внешнем виде. О размерах «пристройки» было сказано выше — 8 м в длину вдоль ограды кургана и 3 м в ширину. После удаления с неё заведомо «лишнего» навала камней осталась предполагаемая первоначальная основа в виде прямоугольной пристройки к северной стороне ограды кургана. Однако кладка её не систематическая, как у ограды и дромоса кургана, а представляет собой просто поверхностный наброс камней, гуще по краям и реже внутри. Возможно, эта неравномерность — результат грабительских действий, ибо как раз на середину пристройки приходится названный нами «рабочий лаз» грабителей. Но как бы то ни было, в целом данная пристройка к внешней ограде кургана, несомненно, была сделана устроителями могилы. К сожалению, смысл и назначение этой детали погребального сооружения №54 остаются непонятными.
|