Л.C. Клейн

Археологические источники.

Учебное пособие.

// Л.: 1978. 120 с.

Заключение.

Заканчивая эту книгу, непривычную для археолога, надо бы отве­тить на естественный вопрос: а зачем было делать её такой — без кон­кретного разбора археологического материала, без демонстрации пла­нов и фотоснимков, без живого рассказа об увлекательных и талантли­вых исследованиях и даже без развёрнутого сообщения практичных ме­тодических рецептов? В книге преобладают раздумья над глубинными проблемами, обобщённые наблюдения жизни науки, логические рас­суждения, дефиниции. Автор старается всесторонне осветить дискус­сионные темы, выбрать или найти лучшие решения, проверить их обо­снованность, разработать обоснования, если их нет, и предлагает чи­тателю размышлять вместе. Более того, некоторые сюжеты откровенно предоставляет читателю додумать самому.

Всё это создаёт сложности. В условиях, когда теоретические иссле­дования по археологии только-только набирают силу после длительно­го застоя, [1] когда теоретическая работа нова и непривычна для археоло­гов, [2] так легко сбиться в рассуждениях на «холостой ход»! Мы, архео­логи, уже начали отличать теоретические разработки от эмпирических обобщений, [3] но ещё с большим трудом отделяем теоретическую архео­логию от археологического пустословия. Граница между ними бывает слабо уловима и в других науках. В своей книге «Renyxa» (для назва­ния взято слово «чепуха» и прочитано как бы с латыни) физик А.И. Китайгородский в поисках опознавательных признаков этого сор­няка на поле науки привел убийственные примеры разных видов нау­кообразного пустословия: круговые цепочки определений, претенциоз­ную заумь, украшенные иностранными терминами банальности. [4] Что греха таить, есть и в современной археологии статьи, вся теоретичность которых — в непроходимом «учёном» языке (с греческими корнями, английским акцентом и немецким синтаксисом), в жонглировании ци­татами из классиков (дежурный набор переходит из статьи в статью), в физикоподобных формулах, по которым ничего нельзя рассчитать, в обозначении простых понятий модными терминами без изменения смысла и в несомненном отлёте от потребностей практики.

(115/116)

Вот почему желательно в заключение предпринятого разбора про­верить себя — перебрать в памяти результаты разбора, взвесить и обоб­щить их идейно-теоретическую значимость, наметить практические при­ложения.

Первый результат, который, как можно надеяться, пригодит­ся археологам и будет полезен для студентов, — это систематизация одного важного пучка фундаментальных понятий археологии и неко­торых производных понятий. Автор стремился выяснить реальные соотношения между ними, предложить работоспособные определения и упо­рядочить термины. Нередко один и тот же термин разные археологи используют для разных, иной раз взаимоисключающих понятий и соот­ветственно определяют его каждый по-своему. Ведь у каждого из этих видных археологов есть своё понимание археологии, своя общая теория или проспект таковой, а значит, каждому из них требуется своя систе­ма понятий, в которой термины находят место и определение. Естест­венно, неодинаковое. Дабы не узурпировать коллегиальных прав и не навязывать свою унификацию, в одном учебнике толковый словарь терминов просто сложили из наиболее авторитетных дефиниций, не выбирая для каждого термина чью-нибудь одну дефиницию. Получи­лось 3 дефиниции «признака», 4 дефиниции «традиции», 5 дефиниций «типа», 5 — «артефакта», 8 дефиниций «культуры» и т.д. [5] Что ж, неза­чем отрицать реферативную полезность такой сводки (её можно и рас­ширить), но археологи давно тоскуют по единому языку и нормативно­му толковому словарю. [6] Без этого трудно сохранить взаимопонимание и прослеживать нить рассуждений от работы к работе, трудно вести дискуссию. Но система понятий должна удовлетворять требованиям определенной общей теории; до выбора или разработки таковой стро­гую, стройную и полную систему понятий не создать. Однако, исходя из сложившейся ситуации и из специфики учебного пособия, автор пред­почёл другой путь: минуя стройные, но остающиеся индивидуальным достоянием авторов понятийные системы, описать пока что реальное наличие, динамику и функционирование понятий и терминов в совре­менном массовом научном обиходе и соответственно этому определить их, введя строгость, где это допускает реальное употребление, и отме­чая все противоречия, неопределённости, расхождения и тенденции из­менений.

Второй результат предпринятого разбора — это выяснение места археологических источников среди других источников информа­ции. Здесь особенно важно сопоставление археологических источников с историческими и на этой основе обнаружение специфики археологи­ческого познания, определение границ предмета археологии, выявле­ние сходств археологического исследования с историческим и отличий первого от второго. Жизненное значение этого результата для археоло­гии обусловлено тем, что в современной теории и практике археологи­ческих исследований у нас специфику археологического познания либо прямо и открыто отрицают (маститые археологи), либо игнорируют (большинство), либо возводят в абсолют (несколько увлёкшихся ра­дикалов). Это проявляется в методике исследований, сказывается на качестве научной продукции, подтачивая её убедительность и стабиль­ность. Хочется надеяться, что предпринятый разбор поможет рассеять иллюзию простоты и общедоступности осмысления археологического

(116/117)

материала, предостережет историков от дилетантского самоуправства в археологии. Предостережёт и археологов от превышения своей ком­петенции. В этом разборе заключено теоретическое обоснование необ­ходимости особой глубокой профессиональной подготовки археологов (между тем у нас распространено убеждение, что достаточно лёгкого «натаскивания», чтобы из историка сделать археолога, и в вузах архео­логия числится не «специальностью», а дополнительной «специализа­цией» при истории). Намеченные здесь контуры процедуры археологи­ческого исследования составляют основу для систематизации методов археологии. К такой систематизации мы стремимся не просто из любви к порядку, из пристрастия к схемам или коллекционерского азарта. Такая систематизация нужна для того, чтобы преодолеть нередкую ещё случайность в выборе оптимального метода, хаотичность в прохожде­нии этапов исследования и некомплектность в выполнении необходимых операций.

Третий результат предпринятого разбора реализует примени­тельно к некоторым темам общей археологии два подхода, связанных с современной кибернетизацией научного знания — семиотически-ин­формационный подход и системный подход.

Первый из них ещё только находит дорогу в археологические ис­следования, пока толкая археологов больше в сторону сбора и обра­ботки количественных данных, иногда к робким попыткам перенести в археологию некоторые методы лингвистов. [7] Между тем этот подход глубже, и для археологии он имеет коренное значение, так как позво­ляет понять и обосновать выделение археологических источников. Этот подход сложнее, чем его нередко представляют, и он требует смелого преодоления некоторых укоренившихся вульгаризаторских предрассуд­ков, в частности он ухватывает динамику информации (не полагая последнюю неизменной) и требует учитывать не только объективные, но и субъективные факторы информационного процесса и процесса ис­следования.

О системном же подходе к археологии сейчас много говорят, но реализация его частенько сводится к простому переименованию схемы в «модель», комплекса в «систему», состава в «структуру». Иногда так­же к тому, чтобы добрую старую классификационную иерархию пода­вать как скользящую шкалу: «элемент — субсистема — система —...». А это ничего не меняет. Системный подход может быть плодотворным только в гораздо более целенаправленном, сложном и динамичном понимании. [8] Одно из его проявлений — в осознании многофункциональ­ности и многомерности крупных явлений культуры и в поисках взаи­мозависимости разных функций, соответственно деталей из разных сфер бытования данного комплекса. В силу этого, в частности, отпа­дает упование на единую, универсальную, оптимальную или единст­венно правильную классификацию археологических источников, равно как и исторических источников. На месте же одного понятия («архео­логический источник»), с жёсткими границами и простой делимостью, оказывается система взаимосвязанных понятий, позволяющая дать разностороннее описание сложного, многомерного явления в разных

(117/118)

аспектах его функционирования. Теми же принципами продиктован отход от жёстких шаблонных увязок тех или иных археологических фактов с теми или иными историческими явлениями, да и вообще от­каз от изолированного истолкования отдельных археологических фак­тов или комплексов — вне археологической системы (или, точнее, си­стем: хронологии, хорологии, [9] типологии, экологии, культуры). Нетруд­но заметить, что в этом вопросе, как и в ряде других, системный подход выливается в конкретизацию положений материалистической диалектики.

Все три результата не содержат завершённых и детализированных разработок. От этого результаты, разумеется, теряют в удобстве для немедленного практического приложения, но зато выигрывают в устой­чивости и в способности стать приемлемыми для многих. В возможно­сти послужить отправным пунктом для дальнейших размышлений и работы.

[1] Клейн Л.С. К оценке эмпиризма в современной археологии. — «Проблемы археологии и этнографии», вып. 2. Л., 1977, с. 13-22.

[2] Захарук Ю.Н. Ленинское теоретическое наследие и некоторые вопросы развития археологической науки. — «Советская археология», 1970, № 2, с. 16.

[3] Клейн Л.С. Археологическая теория. — В кн.: Проблемы археологии, вып. 2. Л:, 1978, с. 8-16.

[4] Китайгородский А.И. Реникса. М., 1967.

[5] Malina J. Archéologie: jak a proč? Brno, 1975, s. 158-165.

[6] Захарук Ю.H. Ленинское теоретическое наследие... — «Советская археология», [1970,] вып. 2, с. 10-11.

[7] См. об этом: Klejn L.S. A panorama of theoretical archaeology. — «Current Anthropology», 1977, vol. 18, N 1, p. 9-10, 18.

[8] Подробнее об этом см.: Klejn L.S. Marxism, the systemic approach and archaeology. — In: The explanation of culture change. Ed. by C. Renfrew. London, 1973, p. 691-710.

[9] Хорология — пространственное распределение объектов на местности; гео- и. топографическое изучение окрестной среды.

наверх