С.Г. Кляшторный
Древнетюркские племенные союзы
и государства Великой Степи.
// С.Г. Кляшторный, Д.Г. Савинов. Степные империи Евразии.
СПб: Фарн. 1994. С. 8-91.
Ашина и тюрки.
«Туцзюе (тюрки) есть особое племя сюнну (хуннов). Их родовое имя ашина» (Liu Mau-tsai, 1958, c. 5). Так повествует китайская историческая хроника Чжоу-шу о появлении в середине VI в. нового и опасного соседа северокитайского царства. Потомок во втором поколении легендарной прародительницы-волчицы, Ашина стал, в свою очередь, прародителем большого племени: «Его дети и дети его детей размножились и мало-помалу образовали несколько сот семей» (там же). Все эти давние события тем не менее очень определённо локализуются в «горах севернее Гаочана» (там же), т.е. на Восточном Тянь-Шане, севернее Таримского бассейна и крупнейшего Турфанского оазиса (китайское название Гаочан). Согласно легенде, мать Ашины была из «местных женщин». Фамильные имена своих местных матерей, жительниц Гаочана, приняли их дети, рождённые от первых десяти сыновей волчицы. Все версии тюркских генеалогических легенд и иных сообщений о генеалогии тюрков выделяют мотив смешения «потомков волчицы», т.е. сюнну-ашина с местным населением Восточного Туркестана и принятие ими родовых имён тех, кого китайцы тогда называли ху. Этим термином в Восточном Туркестане обозначали осёдлое население, говорившее на иранских и тохарских языках.
В V в. племя ашина, после переселения на монгольский Алтай, возглавило союз местных племён, получивший наименование тюрк. А в
(12/13)
середине VI в. название племени ашина стало династийным именем всех правителей Восточного и Западного каганатов. Известное только в китайской передаче, оно обычно предшествует личным именам каганов и их родичей. По реконструкции С.Е. Яхонтова, иероглифы, составляющие китайскую транскрипцию имени, читались тогда как â ši nâ — â še nâ.
В отличие от китайских источников, древнетюркские памятники нигде не называют имя ашина, в подобной или близкой по звучанию форме. Даже в тех разделах орхонских надписей, где содержатся имена первых каганов, их родовое имя не упомянуто. Ситуация представляется несколько необычной и заставляет искать возможные объяснения, одним из которых могло бы быть обозначение в надписях правящего рода тюрков иным словом, чем то, которое фигурирует в китайских источниках. В таком случае подсказать решение могла бы этимология имени.
Тюркские этимологии этого имени обычно возводятся к глаголам aš- «переваливать гору» или eš- «скакать, прыгать». Случайность обоснований делает эти попытки неубедительными. Остановимся на трёх сравнительно новых гипотезах.
а) Гипотеза С.Г. Кляшторного (1964). Поскольку и тюркские легенды, и собственно китайская информация связывают происхождение имени ашина с родовой ономастикой автохтонного населения Восточного Туркестана, исходную форму имени следует искать в местных иранских и тохарских диалектах. В качестве одного из гипотетически возможных прототипов предложено хотано-сакское ašana «достойный, благородный». Однако, китайская передача второго гласного в слове ашина предполагает лишь i ~ е, что заставляет искать другой прототип.
б) Гипотеза X. Хауссига (1979). У Феофилакта Симокатты (около 602 г.) рассказывается о войне в Тавгасте, т.е. в Китае, которую вели «красноодёжные» и «черноодёжные». Хауссиг переносит место событий на южный берег Аму-Дарьи, идентифицирует «красноодёжных» с эфталитами, а «черноодёжных» с тюрками. Имя царского рода тюрков ашина, по цвету одежды, сближается с древнеиранским aχšaena «тёмноцветный».
в) Гипотеза Ч. Беквиса (1987). В сохранившихся фрагментах «Истории» Менандра (конец VI в.) сохранилась следующая фраза: «старейший единодержавец тюрков прозывается Арсила»; обычно это имя интерпретируется как искажение тюркского арслан «лев», но Беквис видит здесь греческую передачу имени ашина. Эта историографически сильная гипотеза предполагает, однако, две фонетические натяжки, каждая из которых мало вероятна: пропуск -r-; передача -n- через -l-.
Наиболее общим для двух первых гипотез является вывод, что тюркская этимология слова ашина маловероятна, а иранская, напротив того, предпочтительна. Поскольку происхождение имени рода связано с Восточным Туркестаном, то следует отметить присутствие там в царской ономастике цветовой символики. Так, царский род Кучи именовался «белым» (тохар.А: kutsi; санскр. arjuna; китайская калька бо).
В таком контексте историографически неоправданная догадка Хауссига,
(13/14)
в той части, где предполагается связь между ашина и aχšaena может получить вполне удовлетворительную этимологическую разработку. Искомая форма представлена в согдийском ‘xš‘yn‘k (=exšene) «синий, тёмный»; в хотано-сакском aššeina — aššena «синий»; в тохарском A ašna- «синий, тёмный» (из хотано-сакского или согдийского). Именно хотано-сакская этимология ашина (aššeina — aššena) со значением «синий» является фонетически и семантически безупречной.
Уже в начале VIII в., в повествовании о первых каганах большие орхонские надписи (см. ниже) называют народ, создавший империю и населивший страну кёк тюрк, что обычно переводится как «голубые (синие) тюрки». Не касаясь многочисленных интерпретаций слова кёк в этом сочетании, отметим его идеальное семантическое совпадение с реконструированным здесь значение имени ашина «синий». Явное калькирование имени предполагает неутраченное знание его первоначального смысла.
Итак, упоминание в орхонских памятниках сочетания кёк тюрк, интерпретируемого как «кёки и тюрки», «ашина и тюрки», позволяет констатировать присутствие в древнетюркских памятниках имени царского рода тюрков и возможное осознание ими, во всяком случае для почти легендарного времени первых каганов, двухсоставного характера тюркского племенного союза.
Со второй половине VI в. термин тюрк впервые фиксируется источниками и получает широкое распространение. Согдийцы передавали его как тюрк, множественное число тюркют «тюрки». Последнюю форму заимствовали китайцы (туцзюе — тюркют), так как первоначально дипломатические и письменные сношения между тюрками и Китаем осуществлялись при посредстве согдийцев или согдийского письма. Вслед затем, термин тюрк фиксируется византийцами, арабами, сирийцами, попадает в санскрит, в различные иранские языки, в тибетский. До создания каганата, термин тюрк означал лишь союз десяти, позднее двенадцати племён, сложившийся вскоре после 460-го г. на Алтае. Это значение сохранялось как термин и позднее. Оно отражено древнейшими тюркскими текстами в выражении тюрк бодун: слово бодун как раз и означает совокупность, союз племен (из бод «племя»), народ, состоящий из отдельных племён. Ещё в середине VIII в. источники упоминают «двенадцатиплеменной тюркский народ». Этим же словом было обозначено и государство, созданное собственно тюркским племенным союзом — Тюрк эль. Оба эти значения термина отражены в древнетюркских эпиграфических памятниках и китайских источниках. Вместе с тем, термин стал обозначать, в чисто политическом значении, принадлежность различных кочевых племён к державе, созданной тюрками. В этом смысле его употребляли византийцы и иранцы, но не сами тюрки.
Дальнейшее развитие последнее значение термина получило у арабских историков и географов IX-XI вв., где «слово тюрк появляется как название группы народов и языков, а не как название какого-либо одного народа или государства» (Бартольд, V, с. 584). Именно в арабской научной литературе
(14/15)
появилось общее понятие о генетическом родстве языков, на которых говорили тюркские племена, и генетическом родстве самих этих племён. Вне сферы мусульманской образованности столь широкая трактовка термина не проявилась. Так, в русских летописях под 985 г. упоминается племя торков (т.е. тюрков), но это лишь одно из многих кочевых объединений Дикого поля, называемое вместе с берендеями, печенегами, чёрными клобуками, половцами.
|