М.П. Грязнов, E.Р. Шнейдер
Древние изваяния Минусинских степей.
Рис. 1.
Осенью прошлого, 1925 г., С.А. Теплоуховым, продолжавшим свои палеоэтнологические исследования в Минусинском крае 1, [1] была доставлена в этнографический отдел Русского Музея каменная стелла со скульптурным изображением человеческого лица (рис. 1). Это один из лучших и типичнейших памятников подобного рода в Минусинском крае.
(100/101)
Рис. 2.
Интерес, вызванный этим изваянием, фигурировавшим на отчётной выставке музея за 1924/25 г.г., заставляет теперь же, не ожидая полного опубликования работы, высказать в кратком виде те соображения и выводы, к которым пришли авторы настоящей заметки на основания изучения довольно значительного числа этих памятников.
Изваяния Минусинских степей, носящие в литературе название «каменных баб», можно разделить на две неравных и совершенно обособленных группы. Темой настоящей заметки является большая группа, насчитывающая около ста экземпляров. По своим стилистическим особенностям она типична только для Минусинского края и за его пределами нигде не встречается. Вторая группа, наоборот, представлена всего несколькими памятниками и одна часть её характерна для Алтая, Туркестана и Киргизских степей, другая — для Танну-Тувинской республики и Монголии.
Район распространения, интересующей нас группы очень мал, он укладывается в фигуру треугольника, основание которого лежит на линии улус Барбаков — Усть-Есь, отдалённые друг от друга на 200-250 км, вершина же упирается в с. Кавказское на р. Тубе, отстоящее от обоих предыдущих пунктов на 150-200 км.
Одной из характерных черт этой группы является общая форма памятника. Наиболее часто встречается саблевидная или приближающаяся к ней форма; нередки памятники ввиде овального столба или огромной сигары (рис. 2), и наконец, плоские плиты с закруглённым верхом. На них изображается
(101/102)
лицо, помещаемое в нижней половине узкого ребра плиты, если памятник саблевидный и в верхней половине широкой грани, если его форма ввиде плиты с закруглённым верхом.
Рис. 3.
Техника изображения лица различна. Можно встретить чисто скульптурную трактовку, чисто графическую, где все черты исполнены врезанной, желобообразной линией (рис. 3 Б), и наконец промежуточный тип, в котором лицо представляет собой выпуклую овальную поверхность с чертами, исполненными графически (рис. 3 А и В). Как бы ни было изображено лицо, оно всегда очень сильно стилизовано. Во всех этих случаях, на нем или вокруг него можно видеть дополнения орнаментального характера, исполненные врезанной линией. Особенно типичными нужно считать линию, пересекающую нос, линию, проходящую поперёк лица между носом и ртом, фигуру ввиде двух скобок между глазами, вертикальную волнистую черту, идущую вверх от лба по ребру плиты, обрамление лица веером коротких, извивающихся линий и, наконец, фигуру ввиде кружка с четырьмя уголками, помещаемую под лицом или на боковой стороне камня. На одних памятниках эти черты значительно усложняются, на других, наоборот, упрощены; однако, общий характер и композиция орнаментировки остаются одними и теми же. Ноздри изображаются ввиде неглубоких ямок, «улыбающийся» рот ввиде более глубокой изогнутой линии и, наконец, глаза ввиде кружков с ямками в центре. Нередко подобный кружок, изображающий глаз, встречается и на лбу изваяния. На скульптурном лице глаза иногда изображаются в форме полушарий с углублением в средине.
Разновидностью вышеописанной группы являются изваяния с двумя или тремя лицами, расположенными друг над другом. Иногда вместо верхнего лица памятник венчается скульптурной головой барана (рис. 3 В).
Нижнее изображение носит характер плоского стилизованного лица, верхнее же, за исключением двух случаев, исполнено скульптурно и более ре-
(102/103)
ально. Разница между верхним и нижним изображениями, на первый взгляд значительная, при ближайшем рассмотрении указывает на определённое стилистическое родство. Так, у барана поперёк носа идёт поперечная линия как и на лицах, как будто и там и здесь её заставляла делать какая-то одна и та же неизвестная нам, по всей вероятности, религиозная традиция.
Несмотря на разнообразие форм типично минусинских памятников, их характерные стилистические особенности будут параллельны во всяких группах, безразлично какой бы признак ни был взят за основу классификации.
Эта однородность группы, с одной стороны, заставляет без колебания отнести её к одной культурной эпохе, с другой — затрудняет определение более ранних и более поздних форм.
Ни стиль, ни техника изготовления изваяний не дают никаких указаний на время их сооружения.
Единственный путь для определения их места в хронологии Минусинского края — это изучение их взаимоотношений с другими памятниками древних культур, а именно с погребениями, на которых они стоят, и с находимыми на изваяниях древнетурецкими надписями.
Известно лишь три изваяния с надписями. Два из них, находившиеся недалеко от улуса Чаркова на р. Уйбат, были изучены В. Радловым. По смыслу надписи Радлов заключает, что они должны быть отнесены к концу VII в. н.э., также как и вообще все уйгурские надписи на р. Енисее. Казалось бы вопрос о времени сооружения уйбатских изваяний, а следовательно и всех подобных им, решён; однако, некоторые наблюдения заставляют воздержаться от такого определения и вот почему.
Связь «писанных камней» с погребениями установлена только для четырёх экземпляров. Эти погребения, раскопанные в свое время Адриановым, Aspelin’oм и Heikel’eм, должны быть датированы совершенно различными эпохами. Курган с «писанным камнем» на р. Ташебе должен быть отнесён ко времени, близкому к эпохе существования древне-турецкой письменности на р. Енисее; зато в группе «Кара-кургэн» надпись VII в. находится на кургане первых веков нашей эры. Это заставляет считать, что надписи делались на первом попавшемся камне и не являются в полном смысле слова надгробными, так как не ставились на могиле лица, в честь которого они написаны. Нет ничего удивительного, что выбор мог пасть на древнее изваяние, плоскости которого всегда гладко отёсаны. И тогда изваяния не имеют никакого отношения к сделанным на них надписям. Последнее подтверждается и другими фактами.
Внимательное рассмотрение уйбатских изваяний наталкивает на следующее обстоятельство. В то время как детали лица со всеми его аттрибутамн сделаны точной, глубокой, вышлифованной линией, надписи нанесены довольно небрежно и поверхностно каким-то режущим орудием; причём на тех местах, где надпись и рисунок налегают друг на друга, ясно видно, что рисунок предшествовал надписи. Кроме того, где поверхность памятника подверглась разрушительному влиянию времени или каких-либо других причин и рисунок почти стёрт, буквы надписи, нанесённые тонким штрихом, хорошо различимы.
Это можно объяснить только тем, что древне-турецкие надписи позднее изваяний. В таком случае, надписи изваяний не датируют.
Остаётся рассмотреть взаимоотношение изваяний с погребениями, на которых они стоят, и здесь искать ответа на вопрос о времени их сооружения.
(103/104)
Оказывается, что изваяния совершенно не встречаются на погребениях ранних эпох бронзовой культуры (андроновская и карасукская). На погребениях I этапа курганной культуры известно только одно изваяние, на погребении II этапа также одно, III этап даёт семь изваяний, IV — два, IV или V — одно, сооружения ранней стадии железа — два и, наконец, сравнительно большое количество, а именно 21 изваяние, находится на погребениях эпохи каменных могил, датируемых VII-IX в.в. н.э. 1. [2]
Итак, начиная с I этапа курганной культуры, изваяния встречаются на всех типах намогильных сооружений, имеющих в своей структуре стоящие камни, и захватывают, таким образом, громадный промежуток времени, не менее чем в полторы тысячи лет. и целый ряд культурных эпох. Однако невозможно допустить, и это противоречило бы выше высказанному предположению, что так строго выдержанный стиль во всём своём многообразии форм мог жить неизменным в течение целого ряда культурных этапов. Тем не менее он действительно как-будто оставался неизменным, так как порой совершенно тождественные изваяния встречаются на погребениях разных эпох.
Попробуем объяснить это явление. Намогильные сооружения Минусинских степей чрезвычайно характерны правильностью своей постройки, и если каменное изваяние, стоящее на могиле, представляет памятник погребённому здесь человеку, то, казалось бы, он должен занять какое-то определённое положение в конструкции погребения. Наблюдения же показывают обратное. Изваяние всегда является одной из рядовых плит. Часто оно стоит в качестве углового камня, в других случаях заменяет камни стоящие вдоль ограды или одну из плит, находящихся впереди кургана; лицо изваяний обращается в разные стороны; и, наконец, особенно интересны случаи постановки памятника в перевёрнутом виде.
Такое беспорядочное и случайное положение изваяний заставляет предположить, что они не представляли для народа, ставившего их на свои могилы, предметов культа, а были лишь готовым матерьялом, оставленным прежними насельниками края.
Допущение подобной мысли приводит к заключению, что изваяния древнее всех тех могил, на которых они находятся, т.е. должны быть отнесены к бронзовой эпохе Минусинского края. Подтверждением этого является интересное погребение в дер. Знаменке 2. [3]
Могила представляла собой сложенный из плит гроб. В ней, помимо костяка, было найдено около 70 бронзовых бус, бронзовый нож и глиняный горшок. Плита, служившая покрышкой гроба, оказалась обломком изваяния обычного минусинского типа. Несомненно это изваяние существовало задолго до сооружения могилы, так как время и рука человека оставили на нём свои следы тогда, когда оно ещё стояло в степи. Когда-то оно было
(104/105)
почитаемо, а потом забыто и употреблено как строительный материал.
К сожалению предметы утеряны и, не зная их, нельзя точно датировать могилу. Общий характер погребения, и комплекс найденных предметов заставляют отнести её сооружение к I или II этапу курганной культуры, а следовательно изваяние — ко времени, предшествовавшему этой эпохе, т.е. к I этапу курганной культуры или к карасукской культуре, последнее наиболее вероятно. Разнообразные и многочисленные массивные долота, которые вероятно и служили для изготовления памятников, стали употребляться только с этой эпохи. Положение изваяний, стоящих не на погребениях, а одиноко в степи (6 экз.), повидимому, нужно считать первоначальным.
Монументальность памятников, каноничность изображения и несомненно символические знаки (круг с уголками, черта через нос и др.), всё это говорит о их культовом значении. Вероятнее всего они являлись изображением божества. В таком случае становится понятным изображение головы барана вместе с лицом на одном памятнике, тем более, что в жизни народов этой эпохи баран играл крупнейшую роль. Не даром же в могилах этого времени всегда встречаются кости барана. Помимо этого здесь нужно упомянуть ещё о целых статуях баранов, некогда стоявших в Минусинских степях, но теперь погибших и известных только по одному изваянию Минусинского музея и нескольким рисункам путешественников.
[1] 1 Под именем Минусинского края подразумеваются Минусинский и Хакасский округа.
[2] 1 Погребения Минусинского края изучены в течение многолетних исследований С.А. Теплоуховым, в результате чего им была выработана хронологическая классификация Минусинских культур. В настоящей статье, при рассмотрении связи изваяний с погребениями и датировки их определенной культурой, имелись в виду культуры и эпохи, установленные С.А. Теплоуховым.
[3] 2 А.В. Адрианов. Предварительные сведения о собирании писаниц.... Изв. Русск. Ком. для изуч. Средн. и Восточн. Азии за 1904 г.
|