Т.Г. ГорбуноваУкрашения конского снаряжения киданей и их аналогии в памятниках Южной и Западной Сибири// Снаряжение кочевников Евразии. Изд-во Алтайского университета. Барнаул, 2005. С. 144-151. [1]
В эпоху раннего средневековья на просторах евразийских степей сложился комплекс социально и имущественно значимых изделий, используемых в знатной среде кочевых племён: тюрок, кыргызов, сросткинского и кимакского населения. Среди данных предметов наиболее показательны такие категории, как украшения конского снаряжения, поясные наборы, украшения одежды и пиршественная посуда, которые трактуются как «обязательные атрибуты жизни воинов, знати и каганов» (Король Г.Г., Конькова Л.В., 2002, с. 39). Указан- ные предметы, и прежде всего украшения верховых коней, фиксируются в гробницах киданей периода династии Ляо (середина X — начало XII вв.). Исследователи уже неоднократно обращали внимание на такое сходство в материалах Западной и Южной Сибири и восточной окраины степей Евразии. В частности, Д.Г. Савинов (1984, с. 100) указал на сходство материальной культуры енисейских кыргызов и киданей Восточного Ляо. Г.Г. Король и Л.В. Конькова (2002, с. 42) отметили, что в эпоху киданьской империи Ляо «известны уздечные и поясные наборы южносибирского типа, украшенные сложной растительной орнаментацией, иногда в сочетании с зооморфными элементами». Г.В. Длужневская (1989) осуществила сравнительный анализ гарнитуры поясов и снаряжения коней из кыргызских памятников Тувы и датированных знатных киданьских гробниц. Данный подход использовался автором для выявления трёх хронологических групп кыргызских памятников Тувы (Длужневская Г.В., 1989, с. 39), каждая из которых характеризовалась особым комплексом вещей.
Цель настоящего исследования — поиск и сравнительный анализ украшений конской амуниции из памятников кочевых народов Южной и Западной Сибири и комплексов киданьской знати династии Ляо. В частности, удалось заметить, что, кроме собственно «тюркской», «кыргызской», «сросткинской» традиций, в оформлении украшений конской амуниции (Горбунова Т.Г., 2004, с. 19-21) на протяжении IX-XI вв. в степях Евразии использовался определённый универсальный набор изделий, имевших идентичные формы и стилистически близкие орнаментальные мотивы. Хотя, безусловно, данные предметы обнаруживают определённую местную специфику. После появления и распространения того или иного типа декоративных изделий художественные мотивы их оформления получали своё особое звучание в определённых географических пределах. Распространение «модных» тенденций в оформлении украшений коня (Горбунова Т.Г., 2004, с. 21) наиболее яркое выражение нашло в такой категории изделий, как распределители ремней, изготовленные из цветных металлов. Украшения эти можно охарактеризовать как трёхлучевые с углом между смежными лопастями равном или близком к 90° («Т»-образную форма), с полусферической центральной частью и лепестковым или фигурноскобчатым оформлением лопастей. Кроме того, особенностью данных предметов является наличие растительных мотивов в орнаментации. Такие распределители представлены:
1) в материалах из гробниц киданей (рис. 1. — 1-4). Часть этих украшений используется по данным китайских изданий (Каогу, 1987, с. 897). Так, в работе представлены материалы публикации гробницы Елюй Ючжи династии Ляо. Памятник датируется 941 г. (Раскопки гробницы Елюй Ючжи..., 1996, с. 19) (рис. 1. — 3). Часть киданьских конских украшений приводится по материалам к диссертации Г.В. Длужневской «Памятники енисейских кыргызов в Туве (IX-XII вв.)», хранящимся в Фотоархиве ИИМК РАН г. Санкт-Петербурга (инв. № 3156) [2]. В частности, рассматривается распределитель из гробницы, датируемой около 960 г. (рис. 1. — 4) и распределитель начала XI в. (рис. 1. — 2) (Длужневская Г.В. Фотоархив ИИМК РАН. № 3156-93; 3156-4. — 5); 2) в памятниках кыргызов на территории Тувы и Минусинской котловины (рис. 1. — 5-6): Шанчиг, курган № 18, Тюхтятский клад и др. (Кызласов Л.Р., 1978, рис. 10. — 1; Киселёв С.В., 1949, табл. LXI. — 1); 3) в коллекции случайных находок, происходящих с территории Минусинской котловины и Тувы (рис. 1. — 7-9) (Кызласов Л.Р., Король Г.Г., 1990, рис.36. — 1; 37. — 1-3, 5-7); 4) в вещевом комплексе погребений сросткинской культуры Алтайской лесостепи (рис. 1. — 10-13): Михайловка, Объездное-2 (курган № 1), Сурья Сопка, Гилёво-ХII (курган № 2) (Тишкин А.А., 1991, рис. 1. — 3; Телегин А.Н., 2001, рис. 44; Боровков А.С., 2001, рис. 3; Могильников В.А., 2002, рис. 86. — 15).
В анализируемой серии распределителей ремней конской амуниции киданьские изделия отличаются самым насыщенным характером растительной орнаментации. Наиболее близкими стилистически для них являются предметы из Тюхтятского клада (рис. 1. — 5) и из сросткинских комплексов Объездное-2 и Гилево-ХII (рис. 1. — 11, 13).
Случайные находки распределителей из Минусинской котловины отличаются более разреженным орнаментом (рис. 1. — 7-9), так же как и некоторые сросткинские (рис. 1. — 10). Один из киданьских распределителей очень близок в использовании сочетания растительно-геометрического декора к украшению из кургана № 18 памятника Шанчиг (рис. 1. — 4, 6). Отметим, что зооморфные мотивы известны на киданьских украшениях конского снаряжения из других комплексов (Раскопки гробницы династии Ляо..., 1992, с. 22). Кроме того, зооморфная орнаментика представлена в хронологически более ранних (1-я половина IX в.) сросткинских материалах (Горбунова Т.Г., 2004, рис. 2. — 10). В серии анализируемых украшений некоторые экземпляры декорированы с использованием так называемой нервюры, являющейся элементом «тюркской» художественной традиции (Горбунова Т.Г., 2003, с. 43-44). К таким предметам относятся кыргызский распределитель из Шанчига (рис. 1. — 6), сросткинский из Сурьей Сопки и кимакский из памятника Карашат-II, объект № 5 (Трифонов Ю.И., 1987, рис. 111. — 4) (рис. 1. — 14). На изделиях киданей такой элемент не представлен, что, на наш взгляд, свидетельствует об отсутствии генетических связей данных украшений с тюркскими, в отличие от кыргызских, сросткинских и кимакских, происхождение которых непосредственно связано с тюркской художественной традицией (Горбунова Т.Г., 2004, с. 119).
Рис. 1. Распределители ремней конского снаряжения (открыть в новом окне).
Рис. 2. Наконечники ремней и бляхи-накладки конского снаряжения (открыть в новом окне).Наряду с распределителями ремней массовое распространение во 2-й половине IX в. — 1-й половине XI в. получили бляхи-накладки и наконечники ремней (рис. 2. — 1-7). В настоящей работе приведены следующие украшения этих категорий:
1. Предметы из гробниц киданей, в том числе памятника Елюй Ючжи 941 г. (Каогу, 1987, с. 897; Раскопки гробницы Елюй Ючжи..., 1996, с. 20). 2. Изделия из кыргызских памятников: Аймырлыг-2 (Длужневская Г.В. Фотоархив ИИМК РАН. № 3156-62; Овчинникова Б.Б., Длужневская Г.В., 2000, рис. 15.-6) (рис. 2. — 8, 9), Тюхтятский клад (Евтюхова Л.А, 1948, рис. 130) (рис. 2. — 10,11). 3. Случайные находки из Минусинской котловины и Тувы (Кызласов Л.Р., Король Г.Г., 1990, рис. 36. — 4-9; 38; 39) (рис. 2. — 12-16). 4. Украшения сросткинской культуры из памятников Объездное-2 (курган № 2), Шадринцево-1 (курган № 1), Быково, Гилево-VII (курган № 7), Сурья Сопка (рис. 2. — 17, 20, 18, 19, 21, 22) (Алтай в зеркале веков, с. 60; Неверов С.В., Горбунов В.В., 1996, рис. 6.-1, 2; Уманский А.П., 1991, рис. 1; Могильников В.А., 2002, рис. 54. — 3; Боровков А.С., 2001, рис. 2). 5. Изделия из тюркского погребения в Минусинской котловине на памятнике Ибыргыз-Кисте (Худяков Ю.С., 2004. рис. 77-81) (рис. 2. — 23, 24). 6. Бляхи-накладки и наконечники ремней из памятников кимаков: Карашат-I (объекты № 26 и 15), Карашат-II (объект № 5) и Измайловка (объект № 14) (рис. 2. — 25-28) (Трифонов Ю.И., 1987, рис. 106. — 2; 97. — 37; 111. — 2; 73. — 26-29).
Отметим, что рассмотрение случайных находок с территории Минусинской котловины и Тувы в данной работе не случайно. Традиционно многие исследователи относили их к кругу так называемых тюхтятских древностей (Кызласов Л.Р., Король Г.Г., 1990, с. 95, 110-113; Овчинникова Б.Б., Длужневская Г.В., 2000, с. 41-42; и др.). На наш взгляд, такой подход не вполне правомерен. На обозначенной территории среди средневековых археологических комплексов известны не только кыргызские, но и тюркские памятники с погребениями по обряду ингумации в сопровождении верхового коня (Худяков Ю.С., 2004, рис. 77-81). Уздечные наборы при этом декорированы изделиями (бляхами-накладками), ничем не отличающимися от случайных находок, обнаруженных на этой территории (рис. 2. — 13, 14, 23, 24).
Большинство киданьских блях-накладок анализируемой серии имеют подпрямоугольную форму, фигурноскобчатое или волнообразное оформление бортиков и петельчатый выступ. Прямоугольные бляхи с выступом являются отличительным этнокультурным и хронологическим индикатором. В достаточно большом количестве они встречаются в материалах сросткинской культуры 2-й половины IX в. — 1-й половины X в. (Горбунова Т.Г., 2003, рис. 6. — 12, 13, 16, 17, 21-24) (рис. 2. — 21, 22). При этом их происхождение на территории Алтайской лесостепи достаточно раннее — начало IX в. (Горбунова Т.Г., 2003, рис. 6. — 9). Также украшения такой формы происходят из кимакских комплексов Восточного Казахстана (рис. 2. — 27, 28). Сросткинские изделия отличаются от киданьских более «бедным» орнаментом в виде сочетания растительных и геометрических элементов, а на кимакских накладках орнамент либо отсутствует вовсе, либо они декорированы геометризированными выступами. По характеру орнаментации и основным мотивам более близкими к киданьским украшениям являются бляхи без декоративных выступов из кыргызских памятников «эпохи великодержавия» (рис. 2. — 11), из сросткинских погребений 2-й половины IX в. — 1-й половины X в. (рис. 2. — 19, 20). Представлены подобные предметы и среди случайных находок из Минусинской котловины (рис. 2. — 15, 16).
В киданьском комплексе декорированной конской амуниции также присутствуют пятиугольные накладки (рис. 2. — 4). Бляхи такой формы являются одной из отличительных характеристик сросткинского конского снаряжения шадринцевского этапа (Горбунова Т.Г., 2003, рис. 7. — 18-19, 21-22, 26-28). С влиянием сросткинской культурной традиции, видимо, связано появление аналогичных блях в культуре тюрок (рис. 2. — 18, 24). Отметим, что орнаментальный стиль пятиугольных накладок из сросткинских и тюркских комплексов контрастно отличается от накладок киданей. Лицевая часть последних плотно заполнена растительным узором. Тюркские и сросткинские предметы декорированы одним изображением в центре (цветок, «пламенеющая жемчужина») (рис. 2. — 18, 24) или с помощью нервюр (Горбунова Т.Г., 2003, рис. 7. — 21; Тишкин А.А., Горбунов В.В., 2000, рис. 2. — 5; Уманский А.П., Неверов С.В., 1982, рис. 1. — 2, 3).
Наконечники ремней из памятников киданей (рис. 2. — 1-3) также встречают аналогии в западных материалах. В частности, наиболее близкими по форме и орнаментальным мотивам для них являются изделия из некоторых кыргызских (рис. 2. — 9, 10), сросткинских (рис. 2. — 17) и кимакских (рис. 2. — 26), а также минусинские случайные находки (рис. 2. — 12).
Следует сказать, что в рассматриваемой серии украшений выделяется две группы предметов. Первая из них представлена изделиями из кыргызских, тюркских материалов, а также случайными артефактами из Минусы (рис. 1. — 1-7, 11, 13; 2. — 8, 13, 14, 23, 24). Художественная особенность данных украшений состоит в особом оформлении орнаментального поля: край (бортик) каждого из них декорирован стилизованными растительными завитками, а в центре изделия располагались изображения «жемчужины» или лотоса. При этом часть лицевой поверхности изделия оставалась «чистой», неорнаментированной, в отличие от украшений другой группы (рис. 1. — 8, 10, 12, 14; рис. 2. — 1-7, 10, 11, 15, 16, 17, 19, 20), где орнаментальное поле заполнено целиком. Минимальное использование орнаментальных мотивов можно рассматривать как проявление «тюркской» художественной традиции, для которой в целом характерна данная черта (Горбунова Т.Г., 2004, с. 22-23). Первая же группа предметов с насыщенной растительной орнаментацией может быть условно обозначена как «кыргызко-киданьская», поскольку значительная часть предметов, выполненных в таком стиле, представлена в памятниках этих двух культур. Наличие же украшений конской амуниции, стилистически близких кыргызским и киданьским, в сросткинских материалах можно рассматривать как элемент культурного влияния, который впоследствии был переосмыслен на местной тюркской основе. Результатом такого переосмысления стало формирование особого сросткинского стиля в оформлении конских украшениях (рис. 1. — 12; 2. — 18, 21, 22), отличающегося наличием растительно-геометрической орнаментации. Вопрос же о происхождении «кыргызско-киданьской» орнаментации, вероятно, можно будет прояснить с появлением новых археологических материалов.
[1] Работа выполнена при поддержке РФФИ (проект № 03-06-80384).[2] Выражаю особую благодарность Галине Вацлавне Длужневской за возможность использовать в данной работе материалы её диссертационного исследования.
Литература
наверх |
