А.А. Гаврилова

Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племён.

// М.-Л., 1965. 145 с.

Часть вторая. Периодизация позднекочевнических могил Алтая

Глава 7. Типы коллективных оградок

Типы оградок, определявшиеся по внешним признакам (Гранэ, Кызласов), многочисленны, но материал ещё слишком мал, чтобы заметить изменения оградок во времени, дать их периодизацию. Пока заметны лишь изменения коллективных оградок, отмеченные выше: оградки кудыргинского типа, смежные, отличаются от оградок, поставленных рядом, назовем их, по оградкам в Яконуре, яконурскими. Но были ли эти изменения хронологическими, или иными? По имеющимся материалам этот вопрос может быть лишь поставлен, а не решён: слишком мало вещей из алтайских оградок, нет планов вскрытых оградок, за небольшими исключениями (Арагол, Яконур), не всегда известно, какими изваяниями сопровождались оградки и площадки, лицевыми, с изображением только лица, или изваяниями с реалиями, с изображением и лица, и фигуры (табл. 3).

Как видно из приведенных в табл. 3 данных, алтайские оградки, подобно кудыргинским, также варьируют по размерам от малых (1.4 x 1.4 м) до больших (9.55 x 8.5 м) и ориентировке (В, СВ и ЮВ), также не содержат явных признаков трупосожжения, хотя угли и зола обнаружены в 14 из 37, но без костей человека. Кости человека в одной из оградок (Арагол-Мешейлык) относятся, видимо, к разрушенному таштыкскому погребению, откуда могли попасть в эту оградку миниатюрные стремя и удила, характерные для памятников таштыкских. К таштыкским близко и деревянное корытце (Табажек). В алтайских оградках, как и кудыргинских, наиболее часты находки ножей и однокольчатых удил (Евтюхова и Киселёв, 1941, рис. 70), но нет стремян, что указывает на сооружение алтайских оградок, где найдены удила, в тот же период, как и кудыргинские, ранее конца VI в. К более позднему времени относится площадка с изваянием «Кезер», датированным на основании реалий VII-VIII вв. (Евтюхова, 1952, рис. 3, 2). Если коллективные смежные оградки кудыргинского типа датируются ранними типами вещей (однокольчатые удила), то рядом стоящие оградки яконурского типа сооружались на могильниках, где находятся изваяния-фигуры, датированные по реалиям более поздним временем. Не ставились ли около ранних оградок и ранние каменные изваяния? Но вопрос о периодизации каменных изваяний также ещё ждёт своего решения. Зная, что на могильнике Кудыргэ имеются не только ранние оградки, но и кудыргинский валун, представляющий собой, как мы видели, лицевое изваяние, мы вправе ожидать, что и другие ранние оградки сопровождались лицевыми изваяниями. Это предположение находит своё подтверждение на материалах из тувинских оградок. Так, в Туве, около оградок со стенками «впритык» (Грач, 1961, стр. 39), оказавшихся, по устному сообщению А.Д. Грача, смежными коллективными оградками, подобными кудыргинским, находилось лицевое изваяние (Грач, 1961, табл. II, 35). И у другой оградки в Туве, где найдены наконечники для самострела, аналогичные ранним, берельским (Грач, 1961, рис. 10), стояло лицевое изваяние (Грач, 1961, табл. I, 4). Хотя материал ещё слишком мал для утверждения, что изготовлению изваяний с реалиями предшествовало изготовление лицевых изваяний, но приведённые данные позволяют поста-

(99/100/101/102)

вить этот вопрос для его решения на большем материале. Лицевые изваяния делались без реалий, датировать их можно только на основании вещей из оградок, поэтому раскопки оградок близ этих изваяний имеют первостепенное значение.

Итак, на данном этапе изучения оградок можно говорить лишь предположительно о двух хронологических типах коллективных оградок — кудыргинском, со смежными оградками и, видимо, лицевыми изваяниями, относящимися к V-VI вв., и яконурском типе с рядом стоящими оградками и изваяниями-фигурами, относящимися к VII-VIII вв.

Памятники археологические пока не дают ответа о судьбах тюрок-тугю на Алтае после VIII в. Предложенная Л.Н. Гумилёвым схема обряда погребения потомков тюрок-тугю, IX и XIII в., не подкреплена никакими материалами. Так, четыре скелета в насыпи третьего Пазырыкского кургана, судя по их положению, описанному Гумилёвым (1959, стр. 111), не могут быть названы погребениями: вероятнее предполагать, что трупы были сброшены в грабительскую воронку, поэтому и находились на разных уровнях и лежали в разных позах. Угли и головни были, вероятно, оставлены разграбившими третий курган грабителями. Вертикальные камни находились не только у третьего, но у всех четырёх пазырыкских курганов верхнего поля (Руденко, 1953, рис. 2). И, наконец, обнаруженные четыре скелета не могут быть отнесены к XIII в., так как при них нет вещей.

Для определения потомков древних тюрок-тугю может быть применён путь ретроспективный, но ведёт он не к теленгетам через телесов, как считает Л.Н. Гумилёв, а к северным алтайцам. Л.П. Потапов считает северных алтайцев племенами автохтонными (Потапов, 1936, стр. 8), но есть основание видеть среди них и пришлые компоненты. Так, еще Н.А. Аристов истолковал легенду о происхождении тюрок из владения Со и превращении одного из предков тюрок в лебедя, исходя из наличия рода Со у кумандинцев и «Ку-Кижи» от «кижи» — человек и «ку» — лебедь у челканцев, как указание на связь северного Алтая с родиной тюрок-тугю (Аристов, 1896, стр. 278-281). Древние элементы установлены в языках тюркском, тувинском и хакасском (Малов, 1951, стр. 6-7; Батманов, Арагачи. Бабушкин, 1962, стр. 202). Древний культ богини Умай, нашедший отражение в орхонских надписях Кюль-тегину и Тоньюкуку (Малов, 1951, стр. 40, 68), распространен у северных алтайцев: шорцев, кумандинцев и челканцев — и у некоторых окраинных южных алтайцев — телеутов и маймаларов, а вне Алтая у хакасов, тувинцев, киргизов и узбеков (Дыренкова, 1928, стр. 134-149). Исконные занятия тюрок-тугю — добывание железа ещё с того времени, когда они были подчинены жужанам (Бичурин, 1950, стр. 258), и земледелие, получившее широкий размах в период второго тюркского каганата (Бичурин, 1950, стр. 325), отличают северных алтайцев от южных. Добыванием железа занимались шорцы, кумандинцы, челканцы, тубалары, платившие дань джунгарам железными изделиями. Из южных алтайцев этим промыслом занимались лишь окраинные телесы. Земледелием с применением жерновов для размола зерна занимались также шорцы, кумандинцы, тубалары и окраинные южные телеуты и телесы.

И, наконец, физический тип северных алтайцев по всем показателям, приведенным А.И. Ярхо, отличается от южных, в том числе теленгетов, позволяя различать три группы — шорскую, кумандинскую и южноалтайскую, включающую теленгетов. Физический тип тюрок-тугю нам неизвестен: тюрки сжигали умерших. Но один признак — бородатость, свойственная шорцам и кумандинцам (Ярхо, 1947, стр. 76-77), известен нам по тюркским каменным изваяниям. Отличия населения северного Алтая и южного по форме черепа, установленные А.И. Ярхо, также соответствуют племенным различиям в древности. Так, сросткинский тип черепов предгорий Алтая VIII-X вв. наиболее близок к кумандинцам, а туранский тип, известный по саяно-алтайским курганам VI-VIII и XIII-XIV вв. (Кудыргэ, Часовенная гора и др.), сохранён в наиболее чистом виде теленгетами (Дебец, 1948, стр. 209). Эти данные позволяют предполагать, что в этногенезе северных алтайцев принимали

(102/103)

участие и тюрки-тугю, и сросткинские племена, видимо оттеснённые на север исконными алтайскими племенами — тйелэ, продолжавшими обитать в Южном Алтае до позднейшего времени. Оттеснение племён-пришельцев на Алтай могло произойти и после падения тюркского каганата в VIII в. и позднее. Этому предположению не противоречит и расселение современных алтайских племён: шорцы, с более древними традициями в языке, обитают севернее кумандинцев (Ярхо, 1947, карта 1). Но эта гипотеза ещё нуждается в подтверждении археологическими данными. Пока на северном Алтае обнаружены лишь памятники, близкие к сросткинским (Kuznecova, 1930; Елькин, 1959), но ещё не обнаружены оградки. Еще не все звенья выявлены и на южном Алтае. Недостаточное внимание уделялось памятникам позднейшим, и у нас еще нет связующего звена между описанными археологическими и этнографическими материалами. Выявление отмеченных недостающих звеньев — задача ближайшего будущего. Тогда можно будет не только ставить, но и решать вопрос о связях древнего и современного населения Алтая.

Таблица 3
Результаты раскопок алтайских оградок [с. 100-101]