М.А. Дэвлет

Бронзовые бляшки в форме сложного лука из Хакассии.

// КСИА. Вып. 107. 1966. С. 70-74.

Среди случайных находок из Хакасско-Минусинской котловины имеются три миниатюрных бронзовых бляшки в виде сложного лука сигмаобразной формы с отверстиями для стрелы и одна подвеска, изображающая горит с выступающим из него концом лука (рис. 21). Эти бляшки представляют особый интерес, так как до сих пор никаких остатков луков в погребениях тагарской эпохи найдено не было. Составить представление о тагарских луках можно лишь по таким косвенным данным, как их изображения в бронзе, на наскальных рисунках, а также на основании рассмотрения формы и размеров стрел, близких к скифским.

Бляшки воспроизводят короткие луки скифского типа, подобные растянутой букве М, с длинными, сильно загнутыми в сторону спинки концами и вогнутой серединой. Скифские луки хорошо известны по многочисленным изображениям на металлических предметах из богатых скифских курганов, [1] на античных монетах, [2] каменных изваяниях, [3] по рисункам на греческих вазах. Наряду с близкими к ним вариантами луки скифского типа были широко распространены в древности за пределами собственно Скифии на огромной территории от Греции до Сибири. [4] В конце тагарской эпохи на смену коротким приходят длинные луки «гуннского» типа. [5] Миниатюрные бронзовые луки, подобные тем, которые рассматриваются в настоящей статье, известны среди вятских древностей ананьинской культуры, у приуральских савроматов и у древних обитателей окрестностей современного Томска. Близкий по форме бронзовый миниатюрный лук был найден на Буйском городище IV-III вв. до н.э., расположенном на правом берегу р. Вятки. [6] Знаменитую бронзовую бляшку, украшавшую кожаный колчан из кургана у пос. Благословенского под Оренбургом, исследователи относят к IV в. до н.э. [7] Семь подобных миниатюрных луков содержится в коллек-

(70/71)

Рис. 21. Бронзовые бляшки в форме лука:

1 — Государственный Эрмитаж; 2 — Красноярский краевой краеведческий музей; 3 — Минусинский музей; 4 — бронзовая подвеска в форме лука в горите. Минусинский музей.

(Открыть Рис. 21 в новом окне)

ции того же времени из местности Степановка близ Томска. [8] Таким образом, возможная дата для публикуемых бляшек IV-III вв. до н.э.

Миниатюрный бронзовый лук в специальном футляре, горите, сходный с подвеской, найденной в с. Омары ТАССР, [9] по-видимому, относится к тому же времени. Бронзовое вотивное изображение лука в горите длиной 4,2 см, шириной 2,5 см обнаружено также в погребении прохоровского времени на Нижней Волге. [10] Тагарская бронзовая подвеска воспроизводит лук в горите, который имеет форму половины лука. Форма горита обусловливается формой сложного лука, поэтому не только у народов древности — персов, мидийцев, скифов, ананьинцев, населения Тувы скифского времени, — но и в недавнем прошлом у народов Сибири [11] гориты были довольно близки по форме. Особенностью тагарского горита является остроугольный выступ в нижней части, соответствующий загнутому вперёд, в сторону спинки, концу лука, в отличие от скифских (рис. 22), а также горитов царской стражи на Персепольских рельефах, [12] которые имели плавные, часто овальные очертания нижней части. Выяснению способов ношения горита помогают наскальные рисунки. Тагарцы подвешивали налучье к поясу (рис. 23), по-видимому, слева, как и другие народы древности.

Для чего же создавались миниатюрные изображения лука? Ответ на этот вопрос кроется, как мне представляется, в этнографических свидетельствах. По гипотезе Д.К. Зеленина, простейшие орудия примитивного человеческого общества, служившие орудиями труда или орудиями нападения и одновременно употреблявшиеся для целей обороны, в представлениях первобытного человека получили с течением времени функцию оберегов или амулетов. Этим орудиям стали приписывать магическую способность охранять

(71/72)

Рис. 22. Изображение горита на золотой бляшке из Журавки.

(Открыть Рис. 22 в новом окне)

человека от врагов, отвращать и отпугивать злых духов. [13] В сибирской этнографической литературе засвидетельствованы многочисленные случаи использования лука и стрел в качестве магических культовых орудий. Так, до появления шаманского бубна у алтайцев орудием культового действия были лук и стрела. Камланье с луком производили все северные алтайцы до самого последнего времени. [14] Среди шорских рисунков имеются изображения шамана, держащего в одной руке бубен, а в другой лук со стрелами. [15] Подвески в виде лука в XIX в. сохранились в костюме алтайских шаманов. [16] Лук являлся также атрибутом бурятских шаманов. [17] Древние предшественники хакасов также использовали лук в качестве орудия культового действия, о чём свидетельствуют наскальные изображения шаманов со сложными луками (рис. 24). В представлении некоторых сибирских народов изображения луков служили оберегами. На грудь гиляки надевали наподобие христианского креста маленький лучок со стрелой. [18] Изображения луков на старинных хакасских деревянных ящичках имеют, по-видимому, такое же охранительное значение. [19] У тюркоязычных народов Сибири небольшие изображения лука и стрелы были связаны с культом

(73/74)

Умай — женского духа — охранителя детей. Особенно распространённым было представление о том, что Умай стреляет из лука в злого духа, который приближается к ребёнку. У бурятов на колыбелях вырезались изображения лука с наложенной на него стрелой, как бы готовой к полёту. Алтайцы подвешивали железные лучки к колыбелям [20] — гиляки вешали лук или его модель над люлькой, чтобы отгонять злых духов. [21] Хакасы ещё в XIX в. модели лука и стрел заворачивали в тряпочку и клали в колыбель новорождённого мальчика. [22]

Итак, публикуемые бляшки не только позволяют судить о тагарском луке и горите, но и в какой-то мере проливают свет на идеологические представления древнего общества.

[1] Б.М. Граков. Скіфи. Київ; 1947, рис. 26; Е. Minns. Scythian and Greeks. Cambridge, 1913, рис. 90, 93.

[2] В.Д. Блаватский. Очерки военного дела в античных городах Северного Причерноморья. М., 1961, рис. 8; А.Н. Зограф. Античные монеты. МИА, №16, 1951, табл. XXXII, 15-17.

[3] А.И. Мелюкова. Каменная фигура скифа-воина. КСИИМК, вып. XLVIII, 1952, рис. 39; Н.Г. Елагина. Скифские антропоморфные стрелы Николаевского музея. СА, 1959, № 2, рис. 8.

[4] А.М. Xазанов. Сложные луки евразийских степей и Ирана в скифо-сарматскую эпоху. Материальная культура Средней Азии и Казахстана (в печати).

[5] М.А. Дэвлет. Большая Боярская писаница. СА, 1965, №3, стр. 133.

[6] А.А. Спицын. Археологические разыскания о древнейших обитателях Вятской губернии. МАВГР, т. I. М., 1893, табл. XII, 22; А.В. Збруева. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху. МИА, №30, 1952, табл. IX, 7, табл. XIX, _20_.

[7] В. Grakоv. Deux tombeaux de l’époque scithique aux environs de la ville d’Orenbourg. ESA, IV. Helsinki, 1929, p. 176, 177, fig. II; К.Ф. Смирнов. Вооружение савроматов. МИА, №101, 1961, рис. 95; Он же. Савроматы. М., 1964, рис. 37, I ж.

[8] Степановская коллекция. Хранится в Томском обл. краевед. музее. Инв. №1493.

[9] А.М. Tallgren. Miniatürbogenfutterale aus Ostrussland. Отдел. оттиск, стр. 225; А.В. Збруев. Указ.соч., табл. XIX, _19_.

[10] Верхнее Погромное, курган №6, погребение 8; В.П. Шилов. Отчёт о раскопках Астраханской экспедиции в 1957 г. Архив ИА, p-1, №1563, стр. 24.

[11] «Народы Сибири». М.-Л., 1956, стр. 227.

[12] E.F. Sсhmidt. Persepolis. Chicago, 1953.

[13] Д.К. Зеленин. Магическая функция примитивных орудий. «Изв. АН СССР. Отд. обществ. наук». Л., 1931, №6, стр. 713-714.

[14] Л.П. Потапов. Лук и стрела в шаманстве алтайцев. СЭ, 1934, №3, стр. 71-73.

[15] С.В. Иванов. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX — начала XX в. М.-Л., 1954, стр. 668, рис. 108, _1_.

[16] А.В. Анохин. Материалы по шаманству у алтайцев. Сб.МАЭ, т. IV, вып. 2. Л., 1924.

[17] С.В. Иванов. Указ.соч., стр. 729.

[18] Б. Адлер. Луки и стрелы Северной Азии. РАЖ, 1903, №3-4, стр. 28.

[19] С.В. Иванов. Указ.соч., стр. 585.

[20] С.В. Иванов. Указ.соч., стр. 732.

[21] Б. Адлер. Указ.соч., стр. 189.

[22] Е.К. Яковлев. Этнографический обзор инородческого населения долины Южного Енисея. Минусинск, 1900. Описание этнографических коллекций Минусинского музея, стр. 54.

наверх