 А.В. Давыдова
Иволгинский комплекс (городище и могильник) —
памятник хунну в Забайкалье.
// Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. 111 с.
Заключение
Возникновение Иволгинского городища, по всей вероятности, должно быть связано с именем шаньюя Модэ, с правления которого начинается история возвышения хунну. Модэ, талантливый полководец, властный, жестокий и умный, создал могучую хуннскую державу [71, 1968, с. 38-39].
Очевидно, в это время, в конце III в. до н.э. хунну проникли на Байкал и, разгромив племена плиточной культуры, обосновались в Забайкалье и основали здесь ряд поселений. В настоящее время известно три поселения на территории Бурятской АССР: Иволгинское, у с. Дурёны на р. Чикое и у с. Енхор на р. Джиде, но несомненно были и другие, о чём красноречиво свидетельствуют многочисленные находки хуннской керамики на выдувах в долинах Селенги, Чикоя и Джиды. Археологические материалы, обнаруженные на Иволгинском городище, позволяют приурочить его возникновение к тому времени, когда хунну проявили себя активными наступательными действиями в этом районе. Представление о наиболее ранней возможной дате основания городища дают зеркала конца III в. до н.э. (рис. Х, 9, 19). Эта дата представляется датой post quem. Основной комплекс вещей: керамика, зеркала II-I вв. до н.э. (рис. X, 20, 25), железные топоры, серпы, наконечники лопат, [табл. VIII, 23, 24, 26], бронзовые наконечники стрел (рис. IX, 1, 3), бронзовые пряжки (рис. XV) II в. до н.э. — всё это даёт определённую дату от II в. до н.э. до I в. н.э. Эта дата соответствует данным письменных источников о времени наибольшей активности хунну и их возвышения.
Устанавливая время существования городища, надо обратить внимание на следующее обстоятельство. На основании датировки основной массы вещей II-I вв. до н.э. городище можно отнести к этому времени, но трудно пока решить, существовало ли оно в течение этих двух столетий, или лишь какой-то отрезок времени в пределах II-I вв. до н.э. Первое предположение, видимо, должно было бы быть связанным с наличием различных строительных периодов в культурном слое городища (следы перестроек, прорезания одних жилищ другими).
(83/84)
Действительно, на исследованном участке городища такие следы есть: в одном случае жилище 32 прорезало более раннее жилище 33, в трёх случаях жилища построены на месте более ранних хозяйственных ям (жилища 26, 27, 29), шесть жилищ были покинуты хозяевами ещё при жизни поселения. Следовательно, следы определенных строительных перестроек, которыми можно подтвердить в дополнение к вещественному материалу длительность существования городища, имеются, но их недостаточно для того, чтобы определить период существования городища двумя столетиями. Очевидно, более определённые суждения по этому вопросу можно будет высказать после полного исследования всей площади городища и относящегося к нему могильника.
Таким образом, возникновение исследуемого памятника связано с продвижением хунну далеко на север. Вполне вероятно, что на первых порах значение его было преимущественно военным, но в дальнейшем роль поселения вышла далеко за эти узкие рамки.
Исследованные материалы говорят о большом поселении с многочисленными домами и значительным населением, с весьма развитым хозяйством, которое включало земледелие, скотоводство, рыболовство и различные, ремесла. Наличие у хунну таких поселений — яркое свидетельство тех усилий, которые ими предпринимались для преодоления ограниченных жизненных ресурсов кочевого хозяйства.
Односторонне развитое, экстенсивное по своей природе хозяйство кочевников во многом не могло удовлетворить все потребности общества. Обширная кочевая держава хунну остро нуждалась в продуктах земледелия и ремесла. Хунну искали выход в войне, превращённой ими в промысел. Письменные источники заполнены перечислением бесконечных набегов хунну на земли их соседей, от которых те пытались откупиться данью и заключением брачных союзов. В состав дани, обычно входило продовольствие (просо, рис, вино), ткани (камка, шёлк, парча), хлопчатка, вата, одежда; медные монеты и предметы роскоши. Но ни брачные союзы, ни дань, ни договоры «о мире и родстве» не могли предотвратить продолжение грабительских набегов хунну. Проходило время, полученное в качестве дани съедалось и изнашивалось, и необходимое добывалось в очередном набеге.
Совершенно естественно у хунну возникла необходимость дополнить и укрепить свою экономическую базу устройством ряда осёдлых поселений. О стремлении хунну создавать свои «города» упоминают и письменные источники [3, с. 78], Одним из таких поселений, которое бы позволило на месте развить собственное производство продуктов сельского хозяйства и ремесла, и было Иволгинское городище.
Географически этот пункт занимал периферийное положе-
(84/85)
ние в землях хунну, но в этой части Забайкалья на рубеже н.э. он был центром политической, хозяйственной и культурной жизни. Действительно, он являлся единственным памятником подобного рода на севере земель хунну и даже, если допустить наличие других памятников, нам неизвестных, то и тогда Иволгинское городище выступает как значительный центр.
Поселение у с. Дурёны на р. Чикое играло ещё более значительную роль. Большая площадь, им занимаемая, обилие находок, обнаруженных там, предположительно позволяют считать его в ещё большей степени, чем Иволгинское городище, таким центром хозяйственной жизни Забайкалья на рубеже н.э. [14, с. 55-59]. Материалы этих поселений дают исключительно важные сведения о культуре и образе жизни хунну, значительно дополняя знания о них, почерпнутые из письменных источников. Эти дополнения касаются в первую очередь весьма сложного и многообразного хозяйства хунну. Летописец отмечал лишь то, что было для него новым, отличным от его жизненного уклада, что поражало его воображение и не умещалось в рамки привычных представлений земледельца: кочевой уклад жизни хунну, их воинственность. Правда, он отмечал и стремление хунну основывать свои города, но не раскрывал этого положения, и в этом отношении неоценимую услугу оказывает археология.
Иволгинское городище — памятник, позволяющий выявить сложное сочетание кочевого хозяйства с осёдлым ремесленно-земледельческим началом. Оно показывает ограниченность ресурсов кочевого хозяйства и стремление хунну в какой-то мере выйти из рамок этой ограниченности своими силами, путём организации оседлых ремесленно-земледельческих поселений. Такая тенденция наблюдалась и в истории более поздних кочевых «империй», которые даже создавали целые города, главным образом как центры ремесленного производства. Эта тенденция предстаёт в известном смысле как явление общее для процесса развития кочевых обществ.
Состав населения таких поселений был смешанным, он складывался из осёдлых хунну, из потомков местного покорённого хунну населения, а также ремесленников из числа военнопленных и перебежчиков, бежавших в земли хунну. Антропологический материал, обнаруженный на городище, подтверждает этот смешанный состав населения. Предварительное обследование имеющихся черепов показало, что население Иволгинского городища относилось к сибирской ветви большой монголоидной расы. И.И. Гохман, занимавшийся их исследованием, пришёл к заключению о том, что расовые особенности обследованного им материала предположительно позволяют выделить местную, аборигенную группу населения, прослеживавшуюся на этой же территории ещё с энеолитического времени, и хуннскую [6, с. 166]. Правда, имеющийся антропологический материал ещё невелик и не даёт пока веских оснований для категорических
(85/86)
утверждений, но и в предварительном виде он интересен совпадениями с выводами, сделанными на основании археологического материала. И.И. Гохман отмечает сходство Иволгинских черепов с черепами из Ноин-Улы. Что касается происхождения антропологического типа хунну Забайкалья, то несомненный интерес представляет почти полная идентичность черепов хунну с краниологическими материалами предшествующих периодов из могильников Забайкалья эпохи неолита и бронзы.
Разные причины побуждали эти группы населения становиться жителями осёдлых поселений хунну.
Что касается оседания отдельных групп кочевников, то в этом случае основным моментом были, видимо, причины, связанные с одним из этапов разложения родового строя у хунну. Возраставшее имущественное неравенство приводило к разорению отдельных кочевников (потеря стада), обеспечивавшее им прожиточный минимум [1]. В то же время общество хунну, испытывая необходимость в постоянном притоке земледельческой и ремесленной продукции, основывает ряд осёдлых поселений, жителями которых и становятся разорившиеся кочевники-хунну.
И видимо, экономически осёдлость оправдывала себя. Весь облик Иволгинского городища, разнообразие и богатство обнаруженного в нём инвентаря говорят об известном благосостоянии его населения.
Другая группа Иволгинского населения — коренные аборигены Забайкалья, оставившие плиточные могилы, включалась в состав хуннской державы, будучи покорённой. Они утратили своё самостоятельное культурное лицо, но присутствие их угадывается не только по антропологическим данным, но и по целому ряду культурных влияний (костерезное ремесло, «звериный стиль», некоторые элементы орнамента на керамике, формы ряда изделий из бронзы и железа, каменные плиты в части могил хунну).
Иноземная часть населения составлялась из военнопленных и перебежчиков, в основном ремесленников и земледельцев, бежавших в земли хунну от невыносимой эксплуатации у себя на родине, и привлечённых хунну, заинтересованных в искусных ремесленниках.
Таким образом заселялись поселения, основное назначение которых заключалось в производстве земледельческой и ремесленной продукции.
Какая-то часть необходимых хунну продуктов получалась в результате торгового обмена. О наличии торговых связей говорят и письменные источники [3, с. 62, 63, 125]. Хунну были весьма заинтересованы в меновой торговле, пригоняя на пограничные рынки огромные гурты скота для обмена (до «10000 штук быков и лошадей», по сообщению письменного источника) [3, с. 125; 71, 1968 с. 51; 1973, с. 27, 28].
(86/87)
Торговали и с подчинёнными хунну народами. Тот же источник сообщает: «...сюнну... отправили посла требовать с ухуаней уплаты налога, причем за послом последовали сюннуские мужчины и женщины, желавшие торговать» [71, 1973, с. 54].
Археологический материал городища подтверждает наличие торговыx связей и с более удалёнными территориями. Стеклянные бусы с инкрустацией (рис. XVI, 24), раковины каури (рис. XVI, 3), бирюзовые подвески (рис. XVI, 5) выявляют переднеазиатские и среднеазиатские связи хунну, наличие которых было установлено ещё ноин-улинскими материалами (бактрийские латунные пряжки) [42, с. 109-110].
Военными набегами, организацией земледельческо-ремесленных поселений и торговлей пытались хунну восполнить экономическую узость кочевой основы своего хозяйства. Для воссоздания этой сложной картины материалы Иволгинского городища имеют большое, можно даже сказать, неоценимое значение, тем более, что большинство известных сейчас осёдлых памятников хунну, за исключением поселения у с. Дурёны, остаётся неисследованным.
Уместно остановиться на естественно возникающем вопросе, когда и как погибло это поселение, игравшее немаловажную роль в истории хунну. Самая поздняя дата археологических материалов — рубеж н.э. К этому времени, согласно письменным источникам, относится закат державы хунну. Они потеряли ряд своих владений, а начавшаяся в среде правящей верхушки междоусобная война окончательно обессилила их.
К этому периоду упадка державы относится и гибель городища. Поселение погибло в результате военного нападения, оно было разорено и сгорело — следы пожарищ обнаружены во всех исследованных жилых комплексах, за исключением тех, которые были покинуты хозяевами ещё ранее, при жизни поселения.
Трудно сказать, какое именно из подвластных хунну племен воспользовалось их тяжёлым положением и нанесло такой удар поселению, после которого жизнь на нём не возобновлялась.
Материалы раскопок Иволгинского городища обширны и имеют огромное значение для решения многообразных аспектов не только истории и культуры хунну, но и для обширных районов Сибири и Центральной Азии, попавших во II-I вв. до н.э. род контроль хунну. Здесь, не без их участия, формируется ряд культур гунно-сарматского облика, сменивших культуры скифского времени.
Редкой удачей является обнаружение грунтового могильника, составившего с городищем единый археологический комплекс. Материалы могильника позволили выяснить погребальный обряд жителей городища, подтвердили далеко зашедшую имущественную дифференциацию в обществе хунну, которая привела к образованию сложной многоступенчатой общественной организации. Это же подтверждается и письменными дан-
(87/88)
ными [71, 1968, с. 40]. Анализ всей совокупности источников, как письменных, так и археологических, привел к выводу о наличии у хунну примитивного государственного образования с сильными пережитками родового строя [75, с. 141-145].
Не исключено, что оседание кочевых хунну на землю, организация ими оседлых поселений типа Иволгинского в определённой степени способствовали созданию государственной системы примитивного типа. Это было первое государственное образование кочевников Сибири и Центральной Азии, ставшее прообразом и для более поздних кочевых государств тюрков и монголов.
[1] [Видимо, здесь в книге опечатка, должно быть: «Возраставшее имущественное неравенство приводило к разорению отдельных кочевников (потеря стада, обеспечивавшего им прожиточный минимум).» — П.А.]
|