С.С. Черников

О термине «ранние кочевники» ¹. [1]

// КСИИМК. Вып. 80. М.: 1960. С. 17-21.

Понятие «ранние кочевники» было впервые введено в научный оборот М.П. Грязновым в 1939 г. ². [2] Этот термин, получив с тех пор довольно широкое распространение в трудах советских археологов, применяется пока главным образом к территории Южной Сибири, Алтая и Казахстана. Он характеризует продолжительную историческую эпоху развития племенных и этнических образований, с основой хозяйства, — кочевым скотоводством и определённый круг памятников материальной культуры. Конкретно — это время с VIII в. до н.э. по первые века нашей эры (верхняя дата ещё весьма неточная).

Термин «ранние кочевники» употребляется потому, что в письменных источниках (китайских, античных и иранских) нет такого общего названия, которое могло бы с достаточной полнотой характеризовать всю эту эпоху на упомянутых территориях. В других степных районах тот же исторический период называют конкретнее. В Причерноморье — это скифская, а позднее — сарматская эпоха, в Южном Казахстане и Киргизии — сако-массагетская, позднее усуньская эпоха, в Прибайкалье и Центральной Азии — гуннская.

Первое из этих определений «скифская эпоха» или «скифское время», следуя традиции, восходящей к античным авторам, до сих пор употребляется и более расширительно. Под ним часто подразумеваются вообще все кочевые культуры I тысячелетия до н.э. Такое подражание греческим и римским историкам заставляет некоторых наших исследователей искать скифов на Алтае и чуть ли не в Монголии, искажая тем самым особенности эпохи ³. [3]

Основной недостаток такого этнонимического определения длительного и сложного исторического периода, к тому же и на огромной территории, состоит в том, что внимание концентрируется на особенностях какого-либо одного, лучше всего известного этнического образования, в данном случае — скифов, поэтому стираются локальные отличия исторического развития других этнических групп, не прослеживается то общее, что свойственно всему периоду в целом.

(17/18)

Для всей этой эпохи на пространстве евразийских степей правильнее применить более общий термин — «ранние кочевники», которым должен называться конкретный период развития человеческого общества, с присущими ему закономерностями на определённой территории.

Понятие «Древний Восток», объединяющее историю ранних рабовладельческих государств, основанных на ирригационной системе хозяйства, отнюдь не заслоняет от нас своеобразия исторического развития и культуры Египта, Месопотамии, Ирана и т.д. Также и термин — «ранние кочевники» не должен заслонять характерные черты скифов, саков, гуннов и т.д., подчёркивая лишь то общее, что им свойственно и что отличает их от народов с иной системой хозяйства.

Попытаемся кратко сформулировать, в чём же заключаются особенности исторического развития кочевников вообще, а затем определить специфические черты эпохи ранних кочевников как эпохи появления и формирования кочевого скотоводства на огромных территориях Азии и Европы ¹. [4]

Уточним сперва, где появляются кочевники, какие физико-географические условия наиболее благоприятствуют появлению и развитию именно этой системы хозяйства.

Это — великий пояс степей, простирающийся в широтном направлении oт среднего Дуная до Китайской земледельческой равнины, включая в себя на востоке пустыни Туркмении и Казахстана, Гоби и Такламакан. С севера его ограничивает полоса лесостепи; южная граница более разнообразна и извилиста. Она проходит по северному берегу Чёрного моря и Кавказскому хребту, далее через страны поливного земледелия Средней Азии, горную систему Тянь-Шаня и Тибетское нагорье. В меридиональном направлении этот пояс как бы разрезан на три части отрогами Алтая и Тянь-Шаня, Уралом и Каспийским морем (Монгольские, Казахстанские и Причерноморские степи). Естественно, что на таком огромном пространстве мы наблюдаем большую разницу в физико-географических условиях, и Монгольские степи не похожи ни по климату, ни по растительному покрову и почвам на Причерноморские. Однако всем им присущи два общих свойства: отсутствие больших лесных массивов и невозможность широкого развития первобытного земледелия ², [5] в силу относительно слабой обводнённости и тяжёлых почв, почти недоступных примитивным земледельческим орудиям. Обрабатываться могли лишь сравнительно небольшие участки в поймах степных и предгорных рек. Естественно, что земледелие в условиях первобытного общества и не могло стать здесь единственной основой существования. Степные же пастбища, в соединении с горными, давали возможность для содержания больших стад скота в течение круглого года на подножном корму. Но, в отличие от земледельческих стран, эти пастбища почти всегда разбросаны на большой территории.

Таким образом, своеобразие физико-географических условий степной полосы оказало сильнейшее влияние на конкретные особенности исторического развития обитавших здесь племён и на их хозяйство. В степях зародилась и получила полное развитие особая, односторонне развитая отрасль хозяйства — кочевое скотоводство. В иных природных условиях возникали и

(18/19)

развивались и иные формы скотоводства. В горных местностях — это яйлажное содержание скота, с перегоном его на альпийские луга летом и в долины зимой, в южных земледельческих районах — стойловое, с ограниченным выпасом, в лесной полосе — также стойловое, с кормозаготовками на зиму. Кочевое скотоводство, как доминирующую форму хозяйства, мы наблюдаем не только в степной полосе Евразии, но и в некоторых районах Переднего Востока, Южной и Северной Африке, Северной Индии и, наконец, в Северной Азии (на оленеводческой основе), но там оно бытовало на сравнительно небольших территориях, имело свои исторические предпосылки и свою специфику.

Рассматривая своеобразие исторического развития кочевого мира, необходимо учитывать, что, так сказать, «чистых» кочевников-скотоводов никогда не существовало и речь может идти лишь о преобладающей, но не единственной отрасли хозяйственной деятельности. Земледелием в той или иной мере занимались и сами кочевники и жившее рядом и среди них осёдлое население, что сильно затрудняет понимание тех или иных исторических событий, связанных со степными территориями.

Но это не снимает возможность и необходимость рассмотрения истории кочевников как особого явления, отличающегося целым рядом существенных черт от истории земледельческих стран. В чем же заключается это, свойственное кочевому обществу, своеобразие? Исторические факты показывают следующее:

1. У кочевников не было рабовладельческой формации, хотя рабовладельческий уклад существовал очень длительное время и прослеживается достаточно чётко (домашнее рабство, раб-ремесленник и раб-товар).

2. Процессы классообразования, консолидация господствующего класса и образование государства идут крайне медленно, долго задерживаются на стадии «военной демократии» и имеют очень нечёткие и примитивные формы. Социальная организация кочевников не поднимается выше уровня патриархально-феодальных отношений. Сильные пережитки первобытно-общинного строя характеризуют всё дальнейшее развитие кочевых обществ. Феодальная эксплуатация облекается в родо-племенную оболочку ¹. [6]

3. Классовая иерархия, формы государственного устройства и правовые институты, даже в своём наиболее развитом виде, никогда не достигают та кой выработанности и чёткости, как в обществе земледельческом (например. Тюркский каганат, империя Чингиз-хана, Джунгарское государство и т.д.). Все, без исключения, кочевые государственные образования непрочны и недолговечны.

4. Процессы этногенеза также идут медленно и прослеживаются с трудом. Названия племён и народов часто меняются, создавая впечатление сплошных переселений (например, в Семиречье — саки, усуни, дулу и нушеби, тюргеши, карлуки, ягма, чигили, каракитаи, найманы, племена старшего жуза и киргизы). Крупные племенные объединения непрочны, и процесс образования народностей часто обрывается (авары, кипчаки, хазары, джунгары и др.). В более или менее законченном виде кочевые народности складываются очень поздно (XIII-XV вв. н.э.).

5. Для всей истории кочевников наиболее характерны непрерывные военные столкновения и между собой и с земледельческими странами, расположенными по границам степи. Являясь сами варварской периферией рабовладельческого, а затем феодального мира, они оказывают на него непрерывное (преимущественно военное) давление, в свою очередь подвергаясь сильному воздействию более высокой осёдлой культуры. Однако от первых

(19/20)

киммерийских походов VIII в. до н.э. и до монгольского завоевания XVIII в. н.э. (а в ряде мест и позднее) опасность нашествия кочевников была самой реальной и страшной угрозой для стран, соседящих со степью.

6. Передвижение больших масс кочевников идёт, главным образом, с востока на запад (скифы, сарматы, гунны, болгары, авары, печенеги, половцы, татаро-монголы, калмыки). Крупные походы совершали кочевники на юг (киммерийцы, скифы, саки, сельджуки), на восток (хунны, тюрки, монголы) и значительно реже и в меньших масштабах — на север.

7. Вся организация общества носит в значительной степени военный характер. Для кочевников характерна массовость и хорошая организованность армии, большая подвижность крупных конных масс. Набеги кочевников сопровождались грабежом и уничтожением населения, угоном скота, разрушением городов, сельскохозяйственных сооружений и вообще всех ценностей, которые кочевники не могли взять с собой.

Таковы факты, показывающие, что кочевые племена и народности на своём историческом пути, подчиняясь общим законам исторического развития, имели свою специфику, отличающую их от населения стран осёдлых, с земледельческой системой хозяйства. Это даёт нам право рассматривать кочевое скотоводство как специфическое явление в общем ходе исторического процесса, которое нуждается ещё в детальном конкретном изучении.

Переход к кочеванию на определённой ступени развития производительных сил, у степных и лесо-степных племён эпохи бронзы явился подлинным переворотом не только в их хозяйственной деятельности, но и в материальной культуре, быте, мировоззрении и социальной организации ¹. [7] Кочевое скотоводство было явлением несомненно прогрессивным, так как по сравнению с предшествующим, пастушеско-земледельческим хозяйством, оно давало неизмеримо большее количество прибавочного продукта. Были освоены громадные территории пустынных до того степей. Дальние перекочёвки и походы способствовали быстрому обмену культурными ценностями, а одинаковый образ жизни создавал предпосылки единства отдельных элементов яркой и самобытной культуры и искусства, которые так хорошо прослеживаются на археологическом материале (так называемый «звериный стиль», конская сбруя, оружие).

Следовательно, эпоха «ранних кочевников» — это эпоха разложения родового строя у кочевых племён, эпоха «военной демократии» до появления патриархально-феодальных отношений. В силу особенностей кочевого хозяйства она продолжается свыше тысячелетия. Здесь можно наметить два периода. В VIII-III вв. до н.э. складываются крупные союзы племён — скифы, саки, савроматы, юечжи и др., которые были ещё грозной опасностью для соседних земледельческих государств. Для них характерен способ кочевания большой ордой (племенем), находящейся в беспрерывном, медленном, круглогодовом движении ². [8] Усиливается политическая и экономическая власть племенных вождей. Богатые курганы, свойственные только этому периоду, — это внешнее выражение процесса всё более укрепляющейся политической и хозяйственной мощи племенной верхушки ³. [9]

Крупные, хотя до сих пор и не совсем ещё ясные, изменения происходят в кочевом мире в III-II вв. до н.э. Появляются первые, ещё очень нечеткие

(20/21)

государственные образования — хунну, усуни, кангюй, скифское царство в Крыму.

Пример скифского царства, а также государства юечжей-кушанов показывает, что кочевая знать, захватившая земледельческие области, очень быстро переставала быть кочевой и становилась рабовладельческой знатью. Вероятно в этот период исчезает родовая собственность на скот, звание вождя становится наследственным, консолидируется степная аристократия, распоряжающаяся общинными пастбищами. Стада, принадлежащие вождям, видимо, начинают пасти уже отдельно от стад всего племени (усуни). Создаются предпосылки для перехода к патриархально-феодальным отношениям, которые начинают складываться в первых веках нашей эры, но ввиду недостаточности материала, проследить четко этот процесс сейчас невозможно. Однако несомненно, что с этого времени в кочевом мире происходят серьёзнейшие изменения, позволяющие говорить уже о совершенно другой эпохе, с новым историческим содержанием. Черты феодального строя вырисовываются всё более явственно. Меняются формы материальной культуры, исчезает «звериный стиль» и богатые большие курганы. Перекочёвки небольшими, имущественно неравноценными группами, получают всё большее распространение и, наконец, становятся господствующими ¹. [10] Возникают огромные, но кратковременные кочевые государства с более или менее ясно выраженной феодальной иерархией (сяньби, жуань-жуани, авары, уйгуры, тюрки, кидане). Все эти процессы завершаются появлением империи Чингисхана — исторической вершины кочевого могущества.

В связи с этим термин «поздние кочевники» практически не нужен, так как исторические судьбы складывающихся в это время отдельных кочевых народностей, уже хорошо известны и различаются с большой определённостью. Их совершенно правильно называют конкретными этническими наименованиями, а всех вместе — просто кочевниками, кочевыми народами. Иное дело эпоха «ранних кочевников», имеющая, как мы видим, свои, свойственные только ей, характерные черты, как в общей линии развития, так и в материальной и духовной культуре. Каково же её общеисторическое значение?

Рабовладельческие государства, граничащие со степью, независимо одно от другого, все, в той или иной степени испытывали влияние кочевого мира и в свою очередь на него влияли. Вспомним походы киммерийцев и скифов в Переднюю Азию, многовековую борьбу Чжоуского и Ханьского Китая с кочевниками и постройку Великой китайской стены, походы Кира и Дария I против саков и скифов, появление греческих колоний в Северном Причерноморье, тысячелетние взаимоотношения кочевников и земледельцев в Средней Азии, определившие всю её историю и, наконец — движение гуннов на Запад и их роль в падении Римской империи. Эти и многие другие факты позволяют нам сделать вывод, что ранние кочевники (так их и нужно называть) в значительной степени способствовали объединению исторических судеб многих и разных стран и народов в общий исторический процесс большей части Евразийского материка.

[1] ¹ Вопросы, затрагиваемые в настоящей статье, были особенно близки А.Н. Бернштаму и всегда вызывали у него живейший интерес. Многое здесь выяснено и уточнено в результате бесед и споров с ним, под его непосредственным влиянием.

[2] ² История СССР (макет). Ч. II, гл. 6, §3. «Ранние кочевники Западной Сибири и Казахстана». Изд. ИИМК АН СССР, 1939.

[3] ³ G. Borovka. Scythian Art. Лондон, 1928; С.И. и Н.М. Руденко. Искусство алтайских скифов. М., 1949, и другие работы.

[4] ¹ Эти вопросы частично рассматривались на Ташкентской сессии АН СССР и академий среднеазиатских республик (доклад Л.П. Потапова). См. «Материалы объединённой научной сессии, посвящённой истории Средней Азии и Казахстана в дооктябрьский период». Ташкент, 1955, стр. 17 и др. Общие проблемы особенностей кочевого общества затрагиваются в работах: Б.Я. Владимирцев. Общественный строй монголов. Л., 1934; В.М. Кун. Черты военной организации средневековых кочевых народов Средней Азии. — Уч. записки Ташкентского пед. ин-та им. Низами. Серия общ. наук, вып. 1. Ташкент, 1947. Об особенностях развития ранних кочевников см. М.П. Грязнов. Некоторые вопросы сложения и развития ранних кочевых обществ Казахстана и Южной Сибири. — СЭ, 1956, №1, стр. 19.

[5] ² Как ирригационного, так и основанного на естественном орошении полей.

[6] ¹ Причины такой застойности и медлительности исторического процесса кроются в экономике кочевого хозяйства, но этот вопрос выходит за рамки настоящей статьи.

По этой же причине не касаюсь я здесь и хозяйственного, и военного значения верхового коня.

[7] ¹ [На] Нашей территории — это конец андроновской и срубной культур.

[8] ² М.П. Грязнов. Указ.соч.

[9] ³ Такие, как Ульский курган, Келермес, Чертомлык, Солоха, Куль-оба, Пазырыкские курганы и многие другие. Позднее пышный погребальный обряд еще сохраняется, но драгоценных вещей и, что характерно, лошадей уже значительно меньше (сарматские курганы типа Воздвиженского и Хохлач, Ноин-Ула и др.). Видимо, здесь в какой-то степени меняется порядок наследования имущества умершего вождя, нашедший отражение в погребальном обряде.

[10] ¹ Б.Я. Владимирцев. Указ.соч.

наверх