Д.В. Черемисин
Искусство звериного стиля
в погребальных комплексах
рядового населения пазырыкской культуры.
Семантика звериных образов в контексте погребального обряда.
// Новосибирск: ИАЭ СО РАН, 2008. 136 с. ISBN 978-5-7803-0181-3
Оглавление
Введение. — 4
Глава 1. История и методы изучения семантики искусства звериного стиля пазырыкской культуры. — 8
Глава 2. Опыт интерпретации семантики зооморфных образов в контексте погребального обряда пазырыкской культуры. — 27
2.1. Изображения кабана, кабаньи клыки и их имитации. — 28
2.2. Изображения грифонов на оружии и предметах конского убранства. — 33
2.3. Изображения рыб на седельных подвесках. — 39
2.4. Изображения хищников на гривнах. — 49
2.5. Изображения фантастических хищников и сцен терзания на зеркалах. — 59
2.6. Изображения животных и птиц на головных уборах. — 64
Список литературы. — 78
Таблицы. — 94
Заключение ^
В результате изучения языка зооморфных изображений в погребальных комплексах пазырыкской культуры получены следующие результаты.
Исследуя язык звериных образов как часть «языка» погребального комплекса, удалось зафиксировать связь изображений, выполненных в зверином стиле, с определёнными артефактами. В рамках концепции «мифологической» семантики сюжетов и образов искусства звериного стиля автор пытался найти сферу тех значений, которые определили место зооморфных образов в структуре погребального комплекса и символику предметов с их изображениями. В основу было положено выяснение реального культурного контекста тех или иных артефактов и изображений на них. Оказалось, что представления об искусстве звериного стиля как феномене, связанном с достаточно узким слоем родовой знати или с военной дружиной, сформированы на археологических памятниках, в которых не сохранились предметы из недолговечных органических материалов, и не соответствуют реалиям пазырыкской культуры.
Реконструкция семантики сюжетов и образов изобразительного искусства пазырыкцев возможна только благодаря сохранённому в условиях курганной мерзлоты контексту древних артефактов с изображениями, выполненными в зверином стиле. Обращение к контексту зооморфных изображений на предметах, связанных с погребальной обрядностью носителей пазырыкской культуры, позволяет чётко выявить структуру ансамблей ритуальных атрибутов и сделать вывод о продуктивности применения структурно-семиотического метода к анализу назначения и семантики искусства звериного стиля. Данный метод успешно применяли Д.С. Раевский, Е.Е. Кузьмина, А.К. Акишев, Б.Н. Мозолевский, С.С. Бессонова, Д.Г. Савинов и другие исследователи.
Достоверно реконструируется структура погребального комплекса рядового населения пазырыкской культуры с довольно стандартным набором сопроводительного
инвентаря и определённым изобразительным рядом. В случаях, когда первоначальный ансамбль артефактов с изображениями не нарушен, он содержит информацию об отсутствии соответствия тех или иных зооморфных персонажей на облачениях погребённых определенным могильникам. У нас нет оснований определять образы искусства звериного стиля как родовые или клановые эмблемы. Не зафиксировано также устойчивое закрепление каких-либо зооморфных образов за мужскими, а иных звериных изображений — за женскими погребальными облачениями. Нельзя прочитать смысловое содержание данных образов в связи с особенностями пола и возраста пазырыкцев. Язык звериных образов изобразительных текстов пазырыкцев един для мужчин и женщин.
В достаточно разнородных в социальном плане курганах Укока и рядовых могильниках верховьев Чуи обнаружены одинаковые типы ритуальных атрибутов для погребений представителей разных социальных групп и общие соответствия сюжетов изображений определённым артефактам. Наличие предметов с изображениями в кенотафах также заставляет видеть в достаточно стандартном наборе сопроводительного инвентаря выражение определённых мифологем, единых для всего общества, презентация которых в ритуале погребения средствами изобразительного искусства представляется наиболее вероятной. Можно сделать вывод о том, что назначение ансамбля атрибутов парадно-церемониального (погребального) облачения с изображениями в зверином стиле связано с выражением «картины мира» пазырыкской культуры.
Структуру изобразительного ряда наиболее наглядно манифестируют изображения на головном уборе. Представляется, что персонажи изображений в погребальных облачениях носителей пазырыкской
(76/77)
культуры связаны с выражением сюжета терзания хищниками травоядных копытных животных. Этот сюжет, который убедительно трактован исследователями как отражающий космологические представления ираноязычного населения Евразии середины I тыс. до н.э., играл роль некоего «метатекста», «основного мифа» скифского мира Евразии. Многие сложно построенные изобразительные «тексты» можно интерпретировать как варианты импликации данной мифологемы. Естественной видится презентация данного сюжета в ритуале погребения, связанного с концепцией «смерти-возрождения» и включавшего жертвоприношение копытных животных.
В структуре головного убора антагонизм хищников и копытных с чертами разных животных («собирательный» образ травоядного рогатого копытного животного) закодирован в жёстком соответствии персонажей, связанных со структурно различными сферами мироздания, артефактам в различных частях убора. С «верхним миром» связаны изображения птиц и рогатых «коней-козерогов», помещенные на навершия головных уборов. «Средний мир» маркируют изображения оленей в средней части. Иногда в фигуру оленей вписаны другие копытные. «Нижний мир» олицетворяют парные фигуры хищников на гривнах, противопоставленные копытным верхних регистров убора.
В сюжетах, манифестированных на сложных ритуальных атрибутах конского убранства, сцена «терзания» может быть явлена более наглядно (седельные покрышки из Больших Пазырыкских курганов, подвески к сёдлам в виде соразмерных реальным коням фигур волков и мифических рыб), либо имплицитно, в виде преобладания образа грифона (псалии и уздечные подвески) (табл. XLIV). Принесение в жертву коня в уборе с этими изображениями семантически эквивалентно сюжету терзания хищниками копытных животных. Эта же тема доминирует в сюжетах на экипировке сопогребаемых с человеком коней.
Жертвенный конь с чертами рогатых животных (оленя и горного козла) и образ синкретичного рогатого копытного на головных уборах, возможно, суть разные воплощения одного и того же мифологического персонажа. Это некое «совокупное» жертвенное животное олицетворяет средний мир, которому противостоят хищники нижнего мира и, соответственно, противопоставлены изображения нижнего регистра убора. Этому регистру соответствуют изображения хищников (волков, барсов, фантастических грифонов) в нашейных атрибутах пазырыкцев.
Семантика наиболее распространенного образа пазырыкского искусства звериного стиля, грифона или «грифа», определена ролью реальных прототипов данного фантастического персонажа (волков, кошачьих хищников и хищных птиц-грифов) как главных «терзателей» копытных — оленей, лосей, коней. Следует принять во внимание исключительную роль птиц-падальщиков в иранской эсхатологической концепции и зороастрийской обрядности. В связи с этим мог сформироваться комплекс представлений о благой ипостаси грифона, связанной со значением грифов как животных-погребателей.
Достаточно чётко явленная структура ансамблей зооморфных изображений, очевидно, отражала существовавшую у пазырыкцев иерархию животных, в соответствии с которой за разными образами звериного стиля было закреплено определённое место в системе изображений на ритуальных атрибутах. Одним из способов актуализации мифологем было создание визуального ряда и манифестация изобразительных текстов в парадно-церемониальных ритуалах (в т.ч. в погребальном обряде). Изобразительный строй или система зооморфных образов на артефактах, задействованных в погребальной обрядности — лишь часть языка погребального комплекса, отражающего определённый мифом и реализованный в ритуале сценарий.
Список сокращений ^
АГУ — Алтайский государственный университет (г. Барнаул)
АН СССР — Академия наук СССР
АСГЭ — Археологический сборник Государственного Эрмитажа
ВДИ — Вестник древней истории
ГАГУ — Горно-алтайский государственный университет
ГАИМК — Государственная академия истории материальной культуры
ГАНИИЯЛ — Горно-алтайский научно-исследовательский институт языка и литературы
ГИМ — Государственный исторический музей
ГЭ — Государственный Эрмитаж
ДНУ — Донецкий национальный университет
ИАЭт СО РАН — Институт археологии и этнографии Сибирского отделения РАН
ИБ МАИКЦА — Информационный бюллетень Международной Ассоциации по изучению культуры Центральной Азии
ИВ РАН — Институт востоковедения РАН
ИИМК — Институт истории материальной культуры АН СССР
ИИФФ СО АН СССР — Институт истории, филологии и философии СО АН СССР
КемГУ — Кемеровский государственный университет
КСИА — Краткие сообщения Института археологии АН СССР
КСИИМК — Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях ИИМК АН СССР
КСИЭ — Краткие сообщения Института этнографии АН СССР
ЛГУ — Ленинградский государственный университет
МАЭ — Музей антропологии и этнографии АН СССР
МГУ — Московский государственный университет
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
МОН РК — Министерство образования и науки Республики Казахстан
НАА — Народы Азии и Африки
НАН РК — Национальная академия наук Республики Казахстан
НГУ — Новосибирский государственный университет
НИИ АН ГССР — Научно-исследовательский институт Грузинской ССР
НКГ — Новосибирская картинная галерея
ОмГУ — Омский государственный университет
РА — Российская археология
РАН — Российская академия наук
СА — Советская археология
САИ — Свод археологических источников
САИПИ — Сибирская ассоциация исследователей первобытного искусства
СГЭ — Сообщения Государственного Эрмитажа
СО АН СССР — Сибирское отделение АН СССР
СЭ — Советская этнография
ТГУ — Томский государственный университет
ТЗС — Труды по знаковым системам
ТИЭ — Труды Института этнографии
ТТКАЭЭ — Труды Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции
ЭО — Этнографическое обозрение
AJA — American Journal of Archaeology
BMFEA — Bulletin of Museum of the Far Eastern Antiquities
BSOAS — Bulletin of the School of Oriental and African Studies
|