В.А. Богословский
Очерк истории тибетского народа
(Становление классового общества).
// М.: Изд-во восточной литературы. 1962. 192 с.
Отв. ред. Ю.Н. Рерих.
Краткий обзор источников и литературы.
При написании данной работы в основу были положены тибетские и китайские источники.
Тибетские источники. Все тибетские источники, использованные в работе, можно разделить на три группы.
Первая группа — эпиграфические памятники рассматриваемого периода. Важность использования подобного рода источников обусловливается следующими обстоятельствами. Во-первых, эпиграфические памятники расположены в собственно Тибете, в тех областях, которые являлись центром тибетского государства VII-IX вв. Во-вторых, по времени создания они относятся к исследуемому периоду. В-третьих, содержание указанных источников не подверглось в последующее время сознательному искажению.
Из имеющихся надписей следует прежде всего выделить надписи, содержащие важные сведения о взаимоотношениях между различными группировками внутри господствующего класса. По форме они представляют перечисление различных милостей цэн-по — главы тибетского государства — крупнейшим представителям господствующего класса в награду за те или иные заслуги. Надписи содержат гарантии центральной власти прав на пожалованные земли, зависимых непосредственных производителей, сбор налогов, занятие различных должностей в государственном аппарате и т.д. К указанным надписям относится прежде всего надпись из
(5/6)
Конг-по, опубликованная Ричардсоном [1] и датируемая им 798-804 гг.
Надпись представляет исключительно большой интерес, поскольку она освещает экономические и политические взаимоотношения между центральной властью и крупнейшими представителями древней родовой аристократии, каким был Конг Кар-по — один из трёх «гьэтрэнов» («малых владык»).
Вопросы политических и экономических взаимоотношений внутри господствующего класса тибетского общества освещаются и в других надписях. Например, три надписи из Лхасы (так называемые надписи «шол»), опубликованные первоначально Уоделем (с большими погрешностями), [2] а затем Ричардсоном, [3] датируются последним 764 г., три надписи (две сохранились целиком, а одна частично) у Шваи-лха-кханга, небольшого монастыря в 50 милях северо-восточнее Лхасы, опубликованные Ричардсоном [4] и датируемые им 805-806 гг. (западная) и 812 г. (восточная). Кроме сведений об экономическом и политическом положении аристократических семей, последние надписи сообщают важные данные об участии служителей буддийского культа в управлении государством в последний период существования единого государства VII-IX вв.
Следует также выделить несколько надписей, освещающих экономическое и политическое положение буддийской церкви. Среди них наибольший интерес представляет надпись из Цур-пу (местность в долине р. Ярлунг в юго-восточном Тибете), относящаяся к первой трети IX в. и опубликованная первоначально Ричардсоном [5] и затем Туччи. [6] Надпись посвящена пожалова-
(6/7)
нию монастырю от частного лица. Однако она, как и предыдущие, сделана по приказанию и от имени цэн-по. В ней сообщаются важные сведения о монастырском, а также светском землевладении, о привилегированном положении монастырской собственности, о налогах.
Ряд надписей касается вопросов проповеди буддизма и политического положения буддийской церкви в стране. Таковы надпись на каменной колонне (до-ринг) у могилы Три-дэ-сонг-цэна (804-817), надписи Карчунг и Самъе (опубликованы Туччи). [7]
К этой же группе эпиграфических памятников следует отнести так называемые эдикты (ка-циг), тексты которых опубликованы Туччи: первый эдикт Три-сонг-дэ-цэна (755-797), второй эдикт Три-сонг-дэ-цэна, эдикт Три-дэ-сонг-цэна, данный по случаю основания монастыря Кар-чунг. [8] Перечисленные эдикты заимствованы Туччи из работы тибетского историка Па-во-цук-лак-трэнг-ва «Чхӧ-чунг-кхэ-пэй-га-тӧн», составленной в 1564 г. Однако, как считает Туччи и как это легко доказывается сопоставлением эдиктов с сохранившимися надписями, имеющими аналогичное содержание, тибетский историк использовал, несомненно, их оригиналы. Указанные эдикты, главной целью которых было содействовать распространению буддизма, дают ценный материал о положении буддизма и буддийской церкви в стране, о поддержке церкви со стороны центральной власти.
Из эпиграфических памятников далее следует выделить четыре надписи, содержащие текст тибето-китайского договора 821-822 гг. Эти надписи неоднократно привлекали внимание исследователей. Из имеющихся публикаций отметим работы Уоделя, [9] Ричардсона [10] и статью Ли Фан-гуя. [11]
(7/8)
Эпиграфические памятники являются наиболее ценным и достоверным источником при изучении Тибета VII-IX вв. Однако будучи по своему характеру официальными декретами цэн-по, они освещают главным образом положение различных групп господствующего класса, буддийского духовенства, церкви и в гораздо меньшей степени положение непосредственных производителей. Кроме того, под влиянием времени некоторые надписи подверглись значительной порче, к тому же тщательность исполнения отдельных копий может быть поставлена под сомнение.
Вторая группа — источники, найденные на территории Северо-Западного Китая. Прежде всего это рукописи, обнаруженные в Дуньхуане. Три из них опубликованы Бако, Томасом и Туссеном. [12] Одна из них, так называемая погодная хроника охватывает события за 107 лет (часть хроники за 650-747 гг. переведена Бако и другая часть — за 743-747 гг. и за 755-763 гг. — переведена Томасом). Погодная хроника состоит из краткой записи событий за истекший год (3-5 строчек) — о пребывании цэн-по и его деятельности, о местонахождении «великого советника»; хроника упоминает о важнейших мероприятиях, проводившихся центральной властью: об организации и реорганизации государственных учреждений, о назначениях и смещениях крупнейших должностных лиц, о созыве так называемых «советов», о сборе налогов, о приёме иностранных послов, о различных «проверках» и «подсчётах» земель и населения и т.д. Характер погодной хроники и её форма позволяют предположить значительное влияние китайских официальных хроник. В этой же книге опубликована (Бако и Туссеном) и другая хроника, которая начинается с изложения событий, происшедших в правление мифического цэн-по Три-кума, и с большими перерывами доходит до правления цэн-по Три-сонг-дэ-цэна. Последняя хроника значительно отличается от погодной. Она состоит из нескольких законченных, подвергшихся литературной обработке глав, живо и ярко повествующих об интереснейших событиях тибетской истории, таких, как правление Пу-дэ-кунг-гьэ, объеди-
(8/9)
нение страны при Нам-ри и Сонг-цэн-гам-по, «клятва» между Сонг-цэн-гам-по и его советником Панг-то-рэ из рода Ба, военные завоевания тибетцев и т.д. Хроника сообщает большое количество ценнейших сведений а самых разнообразных сторонах жизни тибетского общества того периода. Если погодная хроника — это лишь краткая констатация имевших место важнейших событий, то данная хроника — в значительной степени литературное произведение. Красной нитью через всю хронику проходит мысль о необходимости сильной центральной власти, о необходимости сохранения единого государства. Вполне возможно, что хроника была написана в последний период существования единого тибетского государства, во всяком случае после правления Три-сонг-дэ-цэна, когда вслед за громадными успехами наступил кризис, обусловленный слабостью центральной власти и усилением аристократических семей. И в это «предсмутное» время автор хроники всё внимание уделяет восхвалению и возвеличению правлений Сонг-цэн-гам-по, Три-сонг-дэ-цэна, успешно боровшихся с аристократическими родами, красочно описывает, как Пу-дэ-кунг-гьэ мстит вероломному Ло-нгаму — убийце отца, цэн-по Три-кума. Сосредоточив всё своё внимание на правлениях «сильных» цэн-по, автор хроники в то же время замалчивает деятельность других, «слабых» цэн-по, такого, например, как Манг-сонг-манг-цэн, в правление которого вся власть в стране находилась в руках, аристократического рода Гар. Кроме указанных двух хроник, Бако, Томас и Туссен в своей книге опубликовали ещё одну тибетскую рукопись под названием «Древние княжества и генеалогия царей», содержащую список княжеств Тибета в VI в., с указанием их расположения, имён властителей и советников последних, а также перечень цэн-по Тибета, кончая Ланг-дар-мой (836-842). Эта рукопись написана не позднее XI в. [13]
Другие тибетские источники из Дуньхуана (публикации Лалу [14] и Томаса [15]) касаются в основном событий,
(9/10)
происходивших в областях Центральной Азии, завоёванных тибетцами, однако эти события помогают составить представление об административной системе и судопроизводстве в тибетском государстве VII-IX вв.
К этой же группе тибетских источников следует отнести документы на бумаге и дереве, найденные А. Стейном в районе Мирана, Мазар-Таша, Кадалика и в других местах и опубликованные Томасом первоначально в ряде статей в «Journal of the Royal Asiatic society» за 1927, 1928, 1930-1934 гг. В 1951 г. Томас переиздал их отдельной книгой. [16] В первом томе той же книги (вышел в 1935 г.) Томас опубликовал отрывки из тибетских литературных памятников более позднего времени, касающиеся истории северо-запада Китая, а в третьем томе (1955 г.) поместил дополнения к первым двум томам и словарь.
В Советском Союзе также имеется подобная коллекция из Миранского городища, собранная чл.-корр. АН СССР С.Е. Маловым и хранящаяся в настоящее время в Ленинградском отделении Института народов Азии АН СССР. Коллекция состоит из 57 документов, описана и частично (четыре документа) опубликована с лингвистическим анализом в статьях советского тибетолога В.С. Воробьёва-Десятовского. [17]
Эти документы представляют различные хозяйственные и военные, частные и официальные письма, записи, данные разнообразных подсчётов, проверок и т.д. В некоторых документах можно найти интересные и важные сведения о хозяйственной и административной деятельности тибетских официальных лиц, а изучение других документов позволяет уточнить значение ряда социально-экономических терминов, встречающихся в тибетских источниках из собственно Тибета.
Третья группа — тибетские хроники и работы тибетских историков, составленные позже рассматриваемого
(10/11)
периода. Из имеющихся в настоящее время источников этой группы использованы следующие:
Пу-тӧн (1290-1364), «История религии» («Чхӧ-чунг»), т.е. история буддизма, составлена в 1322 г., имеется перевод на английский язык, сделанный советским тибетологом Е. Обермиллером [18] (без индекса к «Трипитаке»).
Гӧло-цза-ва Шӧн-ну-пал (1392-1481), «Синяя тетрадь» («Тэп-тхэр-ӧн-по»), составлена в 1476 г., имеется перевод на английский язык Ю.Н. Рериха. [19]
«Гьэ-рап-сал-вэй-мэ-лонг» («Зерцало светлых царских династий»), автор окончательно не установлен. Первоначально датой составления считался 1328 г., однако не исключена возможность, что работа была написана несколько позднее [А.И. Востриков, например, считал временем составления первую половину XV в., Ричардсон — XIV в. (но, возможно, позднее), Ван И-нуань — 1388 г., по мнению последнего, автор — сакьяский лама, учитель Цонг-кха-аш (1357-1419)]. Перевода непосредственно с тибетского на европейские языки до сих пор нет. Имеется перевод отдельных фрагментов калмыцкой версии под названием «Bodhimör» акад. Я. Шмидта [20] и сокращённый перевод с дэргеского издания на китайский язык Ван И-нуань. [21]
Гьэ-рап V Далай-ламы Лобсан Джамцо (1617-1682), составлен в 1640 г., перевода нет. [22]
Работа тибетского историка (монгола по национальности) Сум-па Кхэн-по Е-шэ-пал-чжора составлена в XVIII в. Текст, без перевода, с подробным оглавлением издан С.Ч. Дасом. [23] В Архиве АН СССР в Ленинграде хранится неопубликованный перевод хронологических
(11/12)
таблиц, приложенных Сум-па Кхэн-по к своей работе, сделанный акад. В.П. Васильевым, [24] там же хранятся материалы работы В.П. Васильева над переводом основной части труда тибетского историка.
Так называемая Ладакская хроника опубликована первоначально Шлагинтвейтом, [25] а затем Франке. [26]
Изложение истории Тибета VII-IX вв. составляет лишь отдельные разделы в указанных хрониках и исторических работах. Наиболее подробные сведения по истории Тибета VII-IX вв. содержатся в гьэ-рапе V Далай-ламы, в «Гье-рап-сал-вэй-мэ-лонге» и в работе Сум-па Кхэн-по, а по истории тибетского общества до VII в. — в Ладакской хронике.
Перечисленные хроники и исторические работы по форме в значительной степени повторяют друг друга. Композиционно выделяется «Синяя тетрадь». Она состоит из ряда извлечений из работ других авторов (в том числе из «Таншу», на основе выдержек из «Красной тетради») с присоединением комментариев автора. Отличается от других и работа Сум-па Кхэн-по, в которой интересующие нас сведения расположены в двух разделах: в одном излагается политическая история страны, в другом — история буддизма в Тибете.
Указанные работы в значительной мере повторяют друг друга и по содержанию, однако в то же время в каждой из них имеется немало и оригинальных сведений (такими, например, являются данные об известном религиозном диспуте конца VIII в. в работе Пу-тона).
Все использованные хроники и исторические сочинения основное внимание уделяют политической истории страны, причём преподносится она как история буддизма. Однако следует отметить, что и политическая история Тибета в указанных работах подверглась значительному искажению. Будучи правоверными буддистами, авторы постарались преувеличить как деятельность цэн-по — покровителей буддизма, так роль и значение буддизма в истории страны в этот период вообще.
(12/13)
Несколько отличаются по своему характеру другие тибетские источники, также использованные в данной работе. Прежде всего это так называемые апокрифы. Из них использованы «Сказание о царях» («Гьэ-по-кэй-тханг-ик») и «Сказание о советниках» («Лон-по-кэй-тханг-ик»), входящие в состав сборника под общим названием «Пять сказаний» («Ка-тханг-дэ-нга»). [27] Официальная буддийская историография относит написание апокрифов к началу IX в., однако в действительности окончательно они были составлены позднее, в XIII-XIV вв. Касаясь времени и методов составления «Пяти сказаний», Туччи писал, что хотя они «были изданы О-гьэн-линг-паем в 1347 г., они составлены из различных фрагментов, многие из которых несомненно древние... они составлялись из отрывков разного происхождения, но связанных одной темой. Источники, которые в них использованы, могут очень часто относиться к описываемому времени, хотя и обработаны применительно к новому положению, и, что касается языка, облегчены для понимания». [28] И, далее, давая оценку «Сказанию о царях», Туччи писал: «the rGyal po bka’ thaṅ-yig («Сказание о царях». — В.Б.), как говорят, посвящено Три-дэ-сонг-цэн Сад-на-лэгу, оно было написано, как утверждается в тексте, по просьбе этого короля и является, следовательно, важнейшим источником сведений об этом лице, которое в остальной тибетской исторической литературе остаётся почти в тени, если сравнить его с предшественником Три-сонг-дэ-цэном, основателем Самъе и Три-цук-дэ Рал-па-чэном — его сыном и преемником». [29]
Действительно, ряд глав в указанных апокрифах содержит исключительно интересный и важный материал, освещающий различные стороны жизни тибетского общества VIII-IX вв. и историю страны до IX в. Среди отдельных глав можно выделить: «Каким образом появились государи религии в тибетском царстве», «Как были построены замки пребывания (цэн-по)», «Рассуж-
(13/14)
дение о происхождении советников», «Создание царских законов», «Рассуждение о войсках и коннице тонг-дэ» и др., само название которых указывает на сведения, которые можно почерпнуть в данных главах.
При написании данной работы использована также «Гьэ-рап-бон-ки-чунг-нэй» («Хроника — происхождение бонов»), текст издан С.Ч. Дасом, [30] составлена в XIV-XV вв. Автор в отличие от составителей всех предыдущих сочинений — последователь религии бон. Он даёт часто иную оценку историческим событиям, нежели в официальной литературе.
В работе использована, наконец, одна из версий эпоса о Кэ-саре, опубликованная (текст и пересказ содержания) Р. Стейном. [31] По своему характеру он не принадлежит к официальной литературе и в значительной степени является продуктом народного творчества. Эпос о Кэ-саре — прежде всего произведение литературное, однако во многих случаях он может быть использован как иллюстративный материал, позволяющий заглянуть в жизнь тибетского общества рассматриваемого периода.
Китайские источники. Из китайских источников использованы разделы о «Туфани» в «Цзю Таншу» и «Синь Таншу». Имеются переводы Бичурина [32] и Башела (вышел полстолетием позже). [33] За основу был взят перевод Бичурина, сверенный с текстом «Цзю Таншу» и «Синь Таншу».
Необходимо отметить, что именно за исследуемый в настоящей работе период (VII-IX вв.) китайские источники сообщают особенно богатый материал о собственно Тибете (Туфани), тогда как раньше сведения о цянах, имеющиеся в китайских источниках, касались только тибетских племён северо-востока Тибета.
Как и все отделы династийных историй, посвящённые соседним народам, разделы «Таншу», повествующие о туфанях, касаются главным образом истории взаимо-
(14/15)
отношений Тибета с Китаем как в Центральной Азии, так и на восточных границах Тибета. Наряду с исключительно ценными сведениями по внешнеполитической истории Тибета китайские источники сообщают ряд интересных данных и о внутреннем положении страны в VII-IX вв. Следует, однако, иметь в виду, что некоторые сведения о тибетцах, сообщаемые в «Цзю Таншу» и «Синь Таншу», относятся лишь к тибетским племенам северо-востока страны, с которыми у китайцев были самые непосредственные контакты. Таким, например, является сообщение, что тибетцы «для судопроизводства не имеют письма», [34] что верно, вероятно, лишь для отсталых кочевых племён, а не для собственно Тибета, где письменность появилась уже в начале VII в.
Таковы тибетские и китайские источники, положенные в основу при написании данной работы, причём для характеристики социально-экономических и политических отношений в первую очередь использовались эпиграфические памятники и хроники из Дуньхуана, а для изложения политической истории использовались в основном данные китайских источников и тибетских хроник.
Вопросы социально-экономических отношений в тибетском обществе VII-IX вв. до последнего времени не подвергались научному исследованию в тибетологической литературе. Важнейшей объективной причиной этого было отсутствие необходимого минимума опубликованных и введенных в научный обиход источников, так как если с публикацией и переводами китайских источников дело обстояло более или менее благополучно (переводы Бичурина и Башела появились ещё в прошлом веке), то публикации тибетских источников, в которых содержались бы сведения по социально-экономическим вопросам, практически до 30-х годов нашего века отсутствовали. [35] Данные, которые можно было извлечь из опубликованных к этому времени надписей из Лхасы (Уодель), публикации которых, кстати сказать, как выяснилось впоследствии, были далеко не совершенны, из Ладакской хроники и из отрывков «Гьэ-рап-сал-вэй-мэ-лонга», переведённых Шмидтом, освеща-
(15/16)
ли, причём весьма кратко и отрывочно, лишь политическую историю страны.
Только с 30-х годов начинается интенсивная работа по изданию тибетских источников. В первую очередь здесь следует отметить публикацию Томасом тибетских источников из Центральной Азии и перевод «Чхо-чун-га» Пу-тӧна, сделанный Е. Обермиллером. Дальнейшая работа по изданию тибетских источников была прервана войной. Сразу же после войны эта работа возобновилась и приняла ещё больший размах. Были опубликованы несколько исключительно ценных рукописей из Дуньхуана (Бако, Томасом, Туссеном, Лалу), именно в этот период (1949-1956) появились все основные публикации эпиграфических памятников (Туччи, Ричардсон, Ли Фан-гуй), вышел перевод «Синей тетради» Ю.Н. Рериха.
Уже из этого, весьма краткого перечня публикаций тибетских источников видно, что только недавно, всего несколько лет назад, в тибетологической литературе был накоплен необходимый минимум, хотя и самый «минимальный», опубликованных тибетских источников, который позволил приступить « выяснению основных закономерностей развития тибетского общества в VII-IX вв.
Однако это не означает, что в области истории тибетского общества VII-IX вв. не проводилось никакой исследовательской работы. Уже сама публикация тибетских источников требовала кропотливой и трудоёмкой сопроводительной работы, которая шла в направлении уточнения хронологии, идентификации древних географических названий, в области лингвистического исследования языка источников, значительно отличающегося от тибетского классического языка, выяснения значения ряда терминов и т.д. Вся эта предварительная и сопроводительная работа, проделанная при публикации источников, имела большое значение не только для успешного введения в научный обиход публикуемых источников, но и для осмысливания и обобщения содержавшихся в них данных по более общим вопросам, связанным с историей тибетского общества в рассматриваемый период.
Разумеется, при публикации тибетских источников как в переводе, так и в комментариях были допущены
(16/17)
ошибки, в значительной степени неизбежные, так как даже и сейчас, при возможности анализировать все источники, а не только отдельный, публикуемый источник, значения некоторых терминов и слов древнетибетского языка остаются не выясненными до конца.
В последнее время к изучению истории Тибета с позиций марксизма-ленинизма приступили учёные нового Китая. Появившиеся в печати отдельные статьи позволяют говорить о двух основных точках зрения китайских ученых на характер тибетского общества VII-IX вв.: одни исследователи считают Тибет VII-IX вв. рабовладельческим (Ван Цзин-жу), другие — феодальным (Ван Чжун), а Ван Цинь, например, считает, что тибетское общество VII-IX вв. первоначально было рабовладельческим, а затем, к началу IX в., превращается в феодальное. [36] К сожалению, китайские тибетологи до сих пор не опубликовали подробных исследований, которые подтвердили бы высказанные выводы.
Из последних работ, появившихся в печати, привлекают внимание две статьи венгерского исследователя А. Рона Таша. [37] В первой из них — «Социальные термины в списке дарений Дуньхуанской хроники» — автор анализирует ряд терминов, встречающихся в тибетской хронике из Дуньхуана. Среди них: «трэн», «пу-ну-по», «ку-гьэ» и другие. А. Рона Таш высказывает мнение, что тибетское общество в VII-IX вв. состояло из трёх основных групп: зависимых (serfs) — «трэнов», свободных общинников (commoners) — «манг», состоящих в общинах (clan communities), обозначавшихся терминами «пу-ну» и «пха-пун», и феодальной аристократии.
Наиболее удачным, на наш взгляд, является разбор термина «трэн». Что касается анализа терминов «пу-ну» и «пха-пун», то окончательные выводы автора нуждаются в дополнительной аргументации. Несомненно, что эти термины означали группы лиц, связанные кровным родством, но насколько правомерно утверждать, что термины «пу-ну» и «пха-пун» являлись социальными ка-
(17/18)
тегориями для обозначения общин (кланов), — это остается до конца не выясненным.
Касаясь аристократии, А. Рона Таш делает вывод, что «термины dku-rgyal, blon-po и žaṅ-lon обозначали феодальную аристократию. Выражение dku-rgyal означало принадлежность к королевскому двору, термин blon-po означал действительный или номинальный ранг министра, тогда как žaṅ-lon (žaṅ-blon) означал группу аристократии, основанную на системе авункулата». [38] Однако, как нам представляется, едва ли целесообразно делить аристократию тибетского государства лишь по тем титулам, которые они носили при дворе цэн-по, как это сделано в статье. Гораздо важнее проследить действительное экономическое и политическое положение отдельных групп аристократии в тибетском обществе.
Вторая статья А. Рона Таша посвящена специальному вопросу и для нас интересна тем, что в ней разбирается термин «трам».
Таковы первые и пока единственные попытки осветить социально-экономические отношения в тибетском обществе VII-IX вв.
В последнее время появились монографические исследования западноевропейских и японских учёных по отдельным вопросам истории Тибета в средние века. Все они посвящены политической истории страны.
Японский тибетолог Аоки Бункье, [39] основываясь на работах позднейших тибетских историков и данных «Таншу», пытается разрешить крайне запутанный вопрос хронологии VII-IX вв. Однако, относясь с совершенно необоснованным недоверием к китайским источникам и не привлекая данных тибетских источников VII-IX вв., прежде всего Дуньхуанских хроник, автор не только не разрешает этот вопрос, но и приходит к выводам, опровергнутым уже в современной науке (см., например, разбор хронологии VII-IX вв. Ю.Н. Рериха в предисловии к изданному им переводу «Синей тетради»).
В книге «Могилы тибетских королей» [40] Туччи пытается выяснить местонахождение могил тибетских пра-
(18/19)
вителей VII-IX вв., однако, помимо этого, автор на основе анализа списков тибетских должностных лиц, помещённых в конце публикуемых им надписей и эдиктов, делает некоторые выводы относительно системы управления государством VII-IX вв. Кроме того, автор затрагивает и ряд других вопросов, как, например, уточнение хронологии, распространение в стране буддизма и т.д.
Книга П. Демьевиля «Лхасский собор» [41] посвящена известному диспуту между Камалашилой и Ха-шангом (конец VIII в.). Автор, основываясь на китайских источниках из Дуньхуана, сообщает ряд новых интересных данных о борьбе между различными течениями в тибетском буддизме. Вместе с тем Демьевиль высказывает предположения и по другим вопросам внутренней жизни тибетского общества в рассматриваемый период.
Вопросам религии, кроме книги Демьевиля, посвящены две монографии Хофмана. [42] В этих работах автор на основе обширного материала подробно прослеживает развитие древней религии бон и её борьбу с буддизмом на широком фоне внутриполитической борьбы в тибетском обществе VII-IX вв.
В ряде работ, не посвящённых специально истории Тибета VII-IX вв., авторы в той или иной степени останавливаются на истории страны этого периода. Таковы работы Белла, [43] Франке, [44] Шулемана, [45] Ли Теньцзэна [46] и других.
Очерки истории Тибета в этих работах в целом основаны на немногочисленных источниках и носят общий описательный характер.
Кроме монографий, имеется ряд отдельных статей Бако, Томаса, Лалу, Хофмана, Лауфера, Петеха, Туччи и других. В этих статьях разбираются отдельные вопросы жизни страны. К сожалению, тематика их ограничи-
(19/20)
вается политической и религиозной сторонами истории Тибета.
Заканчивая краткий обзор источников и литературы, следует указать на большое значение работ русских и западноевропейских путешественников. Конечно, описания путешествий содержат в основном сведения о жизни Тибета в тот период, когда тот или иной автор находился в стране. Однако ими нельзя пренебречь и при работе над более ранними периодами тибетской истории, учитывая, в частности, застойность тибетского общества, в котором основные формы общественных отношений сохранялись неизменными на протяжении веков. Внимательное исследование сведений, содержащихся в описаниях путешествий нового и новейшего времени, помогают понять многое в общественных отношениях Тибета и более раннего времени, в том числе и Тибета VII-IX вв.
Особое значение при этом имеют описания отсталых племён Северо-Восточного Тибета, общественные отношения у которых во многом сходны с отношениями, существовавшими в собственно Тибете в исследуемый в настоящей работе период. Поэтому самое пристальное внимание должны привлечь работы путешественников, побывавших на северо-восточной окраине Тибета, прежде всего работы русских исследователей, таких, как Н.М. Пржевальский, П.К. Козлов, Ю.Н. Рерих, Г. Цибиков. Из остальных путешественников следует указать на Дезидери, С.Ч. Даса, Гренара, Кавагучи, Рокхиля, Туччи и многих других.
Методологическую основу монографии составили работы классиков марксизма-ленинизма. Особую необходимость обращения к трудам К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина обусловило то обстоятельство, что историческая литература по истории средневекового Тибета, написанная с позиций марксизма-ленинизма, практически отсутствует. Только применив марксистский метод исследования и только на основе марксистско-ленинского учения об обществе и государстве, можно правильно решить вопросы, исследуемые в настоящей работе, прежде всего такие, как характер тибетского государства VII-IX вв. и господствовавших в нём производственных отношений.
[1] Н.Е. Richardson, A ninth century Inscription from Rkoṅ-po, — «Journal of the Royal Asiatic Society», 1954, III-IV, pp. 156-168.
[2] L.A. Waddell, Ancient historical edicts at Lhasa, — «Journal of the Royal Asiatic Society», 1910, IV, pp. 1247-1282.
[3] H.E. Richardson, The ancient historical edicts at Lhasa, London, 1952.
[4] H.E. Richardson, Tibetan inscription at Žva-hi Lha-khan, — «Journal of the Royal Asiatic Society», 1952, III-IV, pp. 133-152; 1953, I-II, pp. 1-12.
[5] H.E. Richardson, Three ancient inscriptions from Tibet, — «Journal of the Royal Asiatic Society of Bengal», 1949, vol. XV, pp. 45-64.
[6] G. Tucci, The tombs of the Tibetan kings, Rome, 1950, pp. 87-90 (текст), 16-18 (перевод).
[7] Ibid., pp. (соответственно) 91-98, 104-106, 108 (тексты), 36-89, 69 (перевод). Две последние надписи опубликованы также Ричардсоном (H.E. Richardson, Three ancient inscriptions from Tibet).
[8] G. Tucci, The tombs of the Tibetan kings, pp. (соответственно) 95-97, 98-100, 100-104 (тексты), 44-47, 47-50, 61-55 (переводы).
[9] L.A. Waddell, Ancient historical edicts at Lhasa, — «Journal of the Royal Asiatic Society», 1909, III, pp. 925-962; 19-11, II, pp. 389-431.
[10] H.E. Richardson, The ancient historical edicts at Lhasa.
[11] Li Fang-kuei, The inscription of the Sino-Tibetan treaty of 821-822, — «T’oung Рас», vol. XLIV, 1956, pp. 1-96.
[12] J. Bacot, F.W. Thomas, Ch. Toussaint, Documents de Touen-Houang relatifs à l’histoire du Tibet, Paris, 1940-1946.
[13] Дуньхуанский грот был замурован в 1035 г. (см. M. Lalou, Les religions du Tibet, Paris, 1957, p. 1).
[14] M. Lalou, Revendications des fonctionnaires du Grand Tibet au VIII siècle, — «Journal Asiatique», 1955, №2.
[15] F.W. Thomas, Law of theft in Chinese Kan-su, a IXth — Xth century fragment from Tun-huang, — «Zeitschritf für vergleichende Rechtswissenschaft», vol. 60, 1933-1995.
[16] F.W. Thomas, Tibetan literary texts and documents concerning Chinese Turkestan, vol. II, London, 1951.
[17] В.С. Воробьёв-Десятовский, Коллекция тибетских документов на дереве, собранная С.Е. Маловым, — «Учёные записки Института востоковедения», М., 1953, VI; Тибетские документы на дереве из района озера Лоб-нор, — «Эпиграфика Востока», М.-Л., 1953, VII, VIII.
[18] Bu-ston, History of Buddhism, translated from tibetan by Dr. E. Obermiller, Heidelberg, 1932.
[19] G. Roerich, Blue annals, vol. I-II, Calcutta, 1949-1953.
[20] I.J. Schmidt, Geschichte der Ost-Mongolen und ihres Fürstenhauses, S.-Pt., 1829.
[21] 西藏王統記 (Сицзан вантунцзи), Шанхай 1949 (1-е изд.), 1957 (4-е изд ).
[22] Полное название: gaṅs-čan-yul-gyi-sa- la-spyod-pa’i- mthi-ris-kyi-rgyal-blon-gtso-bor-brjod-pa’i-dep- ther-rdzogs -ldan-gžon-nu’i-dga’ -ston-dpyid-kyi-rgyal-mo’i-glu-dbyaṅs-žes bya-ba-bžugs-soll.
[23] Sumpa Khan-po, Pag Sam Jon Zang, Calcutta, 1908. — B 1959 г. Локеш Чандра (Lokesh Ghandra) в Дели издал работу Сум-па Кхэн-по (с хронологическими таблицами).
[24] Архив АН СССР, ф. 665, оп. I, л. 247.
[25] E. Schlagintweit, Die Könige von Tibet, von der Entstehung königlicher Macht in Yarlung bis zum Erlöschen in Ladak, München, 1866.
[26] A.H. Francke, The antiquities of Indian Tibet, vol. II Calcutta, 1914.
[27] Из остальных трёх книг, составляющих «Пять сказаний», не представляющих, впрочем, особой исторической ценности, одна книга — «Сказание о царицах» — переведена и издана Лауфером (см. В. Laufer, Der Roman einer tibetischen Königin, Leipzig, 1911).
[28] G. Tucci, The Tombs of the Tibetan kings, p. 39.
[29] Ibid., p. 40.
[30] Rgyal-Rab Bon Kyi Jung-Nas, edited by Sri Sarat Chandra Das, Calcutta, 1915. — До настоящего времени опубликован перевод только трёх глав (из 26) в статье: В. Laufer, Über ein tibetisches Geschichtswerk Bonpo, — «T’oung Pao», vol. II, 1901, pp. 24-44.
[31] R.A. Stein, L’épopée tibétaine de Gesar dans sa version lamaïque de Ling, Paris, 1956.
[32] И. Бичурин, История Тибета и Хухунора, т. 1-2, СПб., 1833.
[33] S.W. Bushell, The early history of Tibet, — «Journal of the Royal Asiatic Society», 1880, New Series, XII.
[34] И. Бичурин, История Тибета и Хухунора, т. I, стр. 127.
[35] Здесь и ниже речь идет о публикации источников по истории общества, а не источников по языку, культуре, буддизму и т.д.
[36] 历史硏究 («Лиши яньцзю»), 1959, №4, стр. 69-70.
[37] A. Róna Tas, Social terms in the list of grants of the tibetan Tun-Huang chronicle, — «Acta Orientalia Hungarica», vol. V, fasc. 3, 1955, pp. 249-270; Tally-stick and divination-dice in the iconography of Lha-mo, — «Acta Orientalia Hungarica», vol. VI, fasc. 1-3, 1956, pp. 163-179.
[38] A. Róna Tas, Social terms in the list of grants of the tibetan Tun-Huang chronicle, p. 268.
[39] Aoki Bunkyo, Study on early tibetan chronicles, Tokyo, 1955.
[40] G. Tucci, The tombs of the Tibetan kings.
[41] P. Demieville, Le concile de Lhasa, Paris, 1957.
[42] H. Hoffmann, Quellen zur Geschichte der tibetischen Bon-Religion, Wiesbaden, 1950; Die Religionen Tibets, Freiburg — München, 1956.
[43] Ch. Bell, Tibet. Past and present, Oxford, 1924; The people of Tibet, Oxford, 1928; The religion of Tibet, Oxford, 1931.
[44] A.H. Francke, History of Western Tibet, London, 1907.
[45] G. Schulemann, Geschichte der Dalai-Lamas, Leipzig, 1958.
[46] Li Tieh-tseng, The historical status of Tibet, New York, 1955.
|