А.Н. Бернштам
Кенкольский могильник.
/ Археологические экспедиции Государственного Эрмитажа. Вып. II.
// Л.: 1940. 34 с. + 36 табл.
III. Датировка могильника и его происхождение.
Описанный могильник содержит в себе ряд характерных элементов, дающих возможность определить его время.
К числу таких элементов мы относим: 1) ткань и лак, 2) стрелы «скифского» типа, керамику, форму деревянной посуды, 3) вещи с инкрустацией и медные пряжки (находки 1938 г.).
Вопрос о датировке может быть выяснен с помощью 1) установления расового типа, 2) сравнения культуры курганов с катакомбами с культурой местной, и 3) исторических данных.
Ткань, обнаруженная в катакомбах, как уже было указано, принадлежит к типу ханьского шёлка, хорошо известного по раскопкам могильников ханьского времени П. Козлова в Монголии, Г. Сосновского в Забайкалье, и А. Стайна в Восточном Туркестане. Наиболее, пожалуй, характерным является фрагмент ткани из раскопок 1938 г., в котором ясно прослеживается зигзагообразный затканный узор. Фактура этой ткани, её технологические особенности достаточно хорошо выяснены по материалам А. Стайна и П. Козлова и не вызывают сомнений в сходстве наших тканей с вышеупомянутыми. Датировка этих тканей колеблется в пределах периодов династии старших и младших Хань (202 г. до х.э. — 220 по х.э.), т.е. до начала III в. х.э. В известной мере это относится и к фрагментам чёрного лака, находимого, главным образом, в могилах кочевников этого времени. К группе предметов восточного происхождения мы относим костяные с черенком стрелы, формы
(27/28)
и описания которых мы находим в известном китайском сочинении Цзинь-ши-со, где стрелы этой формы (правда из металла) относятся к ханьскому времени 1. [1]
Наиболее яркой аналогией предметам восточным является вышитый узор на шерстяных обшлагах шёлковой рубахи мужчины. Характер этого орнамента — комбинация из завитков и ромбов — совпадает с характером узора на вышивке плаща одного из всадников, изображённых на шерстяной ткани (с мотивами греко-бактрийского происхождения) из Ноин-улинского могильника 2. [2] Как известно, ткани из Ноин-улинского могильника датируются самым концом I в. до х.э. и началом I в. х.э. 3 [3] Это позволяет утверждать, что найденная в Кенкольском могильнике ткань датирует могильник рубежом х.э., вероятней I в. х.э. Таким образом, одна группа вещей, связанная с дальневосточным кругом, несомненно датируется временем не позже II в. х.э.
Другая группа находок носит ряд архаических черт: упомянутые скифского типа стрелы, в обычно принятой типологической классификации, едва доходят до рубежа х.э. 4 [4] Этому общепринятому хронологическому принципу не противоречат находки в Средней Азии, более того — в ближайших к нашему могильнику районах в это время уже применялись черенковые, сравнительно массивные стрелы. Архаична и керамика, особенно кувшинообразные сосуды, опять же характерные в среднеазиатских условиях для времени до х.э. Остальная керамика, как мы показали выше, не находится в противоречии с общей массой датируемых вещей, т.е. относится тоже к рубежу х.э. На несколько более позднюю дату как будто указывают украшения с инкрустацией. Однако, в наших образцах и в находках Гейкеля мы имеем весьма неразвитую форму применения техники инкрустации, ограниченную ещё только медальонными образцами и ещё не составляющими сложной комбинации узоров или замысловатых сюжетов, подобно вещам развитого варварского стиля III-V вв. х.э. на территории Средней Азии и Казахстана (Боровое, Кош Агач). Несколько примитивная техника изготовления инкрустированных вещей заста-
(28/29)
вляет нас относить их к наиболее ранним образцам, находимым на этой территории, к зародышевым формам этого ювелирного приёма, быть может, к начальному этапу его возникновения. Нельзя не отметить, что характер инкрустации предметов из Кенкольского могильника ближе всего к характеру инкрустированных вещей из Ноин-улы. Здесь, как и там, ханьская ткань сочетается с золотыми, украшенными инкрустацией предметами. Нельзя не придать значения и этому весьма не случайному совпадению.
Сочетание в одних и тех же катакомбах явлений, казалось бы, архаичных с более поздним (стрелы скифского типа и черенковые, архаическая керамика и инкрустация), как бы уравновешивает возможную амплитуду колебания датировки культуры Кенкольского могильника, приближая его к рубежу х.э. Вместе с тем найденный в могильнике инвентарь свидетельствует, во-первых, о скрещении в нем культуры дальневосточной с среднеазиатской, а во-вторых, о переходном этапе от культуры архаического типа к совершенно новым культурным явлениям.
Для того, чтобы установить датировку могильника и выяснить происхождение его культуры, обратимся к следующим вышеотмеченным трём явлениям. Бросается в глаза прежде всего отличный от местного населения расовый тип погребённых. Незачем останавливаться на таких явлениях, как деформация черепа, — приём, местному населению в это время неизвестный. В самом деле, по данным палеоантропологии, Среднюю Азию в эпоху на рубеже х.э. заселяли племена памиро-ферганского расового типа. Таковы результаты антропологического исследования материала усуньских погребений, Берккаринского могильника, могильников сакского времени под Ташкентом.
В эту среду памиро-ферганского расового типа вклинивается серия Кенкольских монголоидных черепов, аналогией которым являются черепа из Лоу-ланя (Восточный Туркестан), черепа из Ноин-улинского кургана (Монголия) и тунгусо-маньчжурские черепа (Маньчжурия).
Нельзя не видеть в этом явлении факта иноземного происхождения племени, оставившего Кенкольский могильник, что связано с проникновением на территорию Средней Азии новых, восточного происхождения расовых элементов, вошедших в тесный контакт с местным населением, о чём ясно говорят явления расовой метизации.
С другой стороны, к тем же результатам приводит и сравнение вещественных памятников. Начнём хотя бы с устройства
(29/30)
погребального сооружения. Ближе к типу катакомбы будет деревянный сруб в Ноин-улинском кургане, чем грунтовые могилы таласских или чуйских курганников сарматского времени. Важное место занимают вещи дальневосточного происхождения. Инвентарь отличен от произведений местного ремесла, не только по материалу, но и по технике изготовления и по форме. Вместе с тем характерно, что некоторые деревянные чаши из катакомбы аналогичны по форме местным глиняным чашам; наличествует также применение техники инкрустации и зерни. Другими словами, в культуре Кенкольского могильника мы наблюдаем наряду с чуждыми, привнесёнными явлениями явные следы ассимиляции их с культурными элементами среднеазиатского происхождения. Все эти факты, на наш взгляд, вполне объяснимы, если раскопанный нами могильник рассматривать как памятник времени проникновения гуннов на территорию Средней Азии. Последнее утверждение помогает нам понять некоторые исторические сведения китайских источников о северных гуннах.
Согласно этим историческим сведениям, в 55 году, после раскола гуннов на южных и северных, северные гунны под предводительством их князя-шаньюя Чжи-чжи откочевали в северную Монголию и северную часть Восточного Туркестана, не желая подчиняться Китаю 1. [5] Под давлением китайских войск и окружающих их соседей они были вынуждены перейти Тянь-шань и войти в договорные отношения с дружественными племенами кан-гюй, которые дали им в своих восточных владениях территорию для кочевий, а кан-гюйский владыка отдал в жёны Чжи-чжи свою дочь. Опасаясь возможной роли Чжи-чжи, как организатора сопротивления варварской периферии Китаю, правительство Китая организует против Чжи-чжи военный поход 2. [6] На реке Ду-лай, отождествляемой Гроотом 3, [7] а за ним Говэрном с рекою Талас 4, [8] китайские полководцы Гаиь Янь-шоу и Чэнь Тан в 36 г. до х.э. разбивают дружины Чжи-чжи, самого Чжи-чжи убивают, и голову его препровождают в столицу Китая. В биографии Чэнь Тана подробно описывается местоположение ставки Чжи-чжи, совпадаю-
(30/31)
щее с географическим ландшафтом верховья р. Талас, где находится и Кенкольский могильник 1. [9] Таким образом, уже в середине I в. до х.э. мы имеем первое массовое проникновение гуннов в Среднюю Азию 2. [10] Второе массовое проникновение гуннов мы относим к концу I в. х.э. к 87-91 г., когда гунны, разбитые племенами сяньби и китайским полководцем Доу Сянем, бежали на территорию Средней Азии 3. [11] С этим вторым движением гуннских племён связывали своё происхождение племена юе-бань (в южном Прибалхашьи) 4. [12] Наконец, в начале II в., в эпоху Хоянь-князя, в третий раз гунны проникают в Среднюю Азию, когда они, по свидетельству китайского чиновника Чжан Дана, распространили свою власть от Баркуля до Каспийского моря 5. [13]
Перечисленные факты дают возможность утверждать, что процесс ассимиляции кочевников Средней Азии с гуннами имел место неоднократно, и что он происходил в период времени от середины I в. до х.э. и до первой половины II в. х.э. Видимо, со времени последней даты происходит дальнейшее движение гуннских орд на запад, о чём свидетельствуют самые ранние упоминания о гуннах у западных авторов 6. [14] Как видно из вышеизложенного, эти исторические сведения целиком согласуются с археологической датировкой могильника, подтверждают также правильность привлечения при датировке аналогичных материалов, далёких иногда по территориальному происхождению. В эпоху движения гуннов самые разнообразные, далеко друг от друга отстоящие народы и племена имели возможность культурного общения и взаимодействия.
(31/32)
Несомненно, что Кенкольский могильник принадлежит к числу тех культурных явлений, возникновение которых связано с развитием гуннского племенного союза. Мотивированный антропологический тип и синкретизм культурных явлений прекрасно отражает тот «аморфный конгломерат племён», который представлял собой гуннский военно-демократический союз племён. Естественно, что этим определяется значение Кенкольского могильника для истории гуннов как раз на самом тёмном этапе их истории, в начале движения гуннов на запад.
Вместе с тем следует отметить и другое весьма важное значение могильника для истории народов Средней Азии. В могильнике представлены те наиболее древние для этих районов Средней Азии антропологические черты, которые характерны для современного расового типа тюркоязычного населения Средней Азии, — монголоидность.
В Кенкольском могильнике установлен ряд культурных явлений, идентичных культуре кочевников недавнего прошлого, — казахов и киргизов, свидетельствующих таким образом об историко-культурном родстве ряда тюркских народов с племенами, жившими на территории Семиречья на рубеже х.э.,— факт немаловажный для понимания этногенеза народов Средней Азии. Этими двумя фактами определяется историко-культурная ценность Кенкольского могильника. *
[1] 1  тетрадь II. Ср. Archaeologia Orientalis, т. III, Tokyo, 1933, рис. 25.
[5] 1 Приводимые исторические факты нашли своё отражение в нашей статье «Из истории гуннов I в. до х.э.» (печатается в сборнике «Советское Востоковедение» .. 1).
[6] 2 М. Govern. The Early Empires of Central Asia, The University of North Carolina Press, 1939.
[7] 3 De Groot, Die Hunnen der vorchristlichen Zeit. Chinesische Urkunden zur Geschichte Asiens, Berlin-Leipzig, 1921-1926.
[8] 4 М. Govern, ук. соч., стр. 191.
[9] 1 Цянь-Хань-шу, гл. 70, л. 9. (изд. 1836 г.).
[10] 2 Подчёркиваем массовое, ибо появление гуннов на территории Средней Азии могло иметь место со времени военных походов Мао-дуня, т.е. с конца III в до х.э.
[11] 3 Хоу-Хань-шу, гл. 119.
[12] 4 F. Hirth, Ueber die Wolga-Hunnen und Hiung-nu, SPAW, München, 1889. О племени юе-бань см. Вэй-шу, гл. 102.
[13] 5 Хоу-Хань-шу, гл. 78. л. 2.
[14] 6 Ср. указания китайских источников о том, что гунны ещё в I в. до х.э. переселили 6 000 жителей Пу-лей Баркуля в западно-гуннский аймак ( (в страну Э-у)  ) и назвали его княжеством Э-у — Хоу-Хань-шу, гл. 78, л. 116. Таким образом, ещё в первом веке имелись уже западные аймаки гуннов. Как известно, китайцы обычно разделяли гуннов только на южных и северных. Наиболее ранние упоминания гуннов у западных авторов см. у Дионисия Периэгета (160 г. х.э.), Кл. Птолемея (175-182 г.). Сводку этих известий см. напр. Am. Thierry, Histoire d’Attila et de ses successeurs. Paris, 1856, стр. 7.
|