Л.Л. Баркова
Предметы звериного стиля
из коллекции П.К. Фролова.
// Степи Евразии в древности и средневековье. Книга II. Материалы научно-практической конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения М.П. Грязнова. СПб: 2003 [на обложке: 2002]. С. 14-19.
В Эрмитаже хранится замечательная коллекция алтайских древностей, собранная в начале XIX в. П.К. Фроловым. Она насчитывает 92 инвентарных номера. Состав коллекции разнообразный как по материалу, так и по хронологии. Одни предметы относятся к эпохе бронзы, другие связаны со скифским периодом и, наконец, третьи являются поздними этнографическими артефактами.
П.К. Фролов (1775-1839), по профессии горный инженер, был прекрасно образованным человеком, обладал необычайно разносторонними интересами, основал Барнаульский музей. Одно из сильнейших его увлечений — собирание всяческих древностей [Виргинский, 1968, с. 5-9]. С 1817 по 1829 г. он был начальником Колывано-Воскресенских заводов и во время своих инспекторских поездок по рудникам и шахтам собирал и покупал у «бугровщиков» интересующие его вещи. К сожалению, в большинстве своём предметы, приобретённые П.К. Фроловым, «беспаспортные». Известно лишь, что большая часть вещей найдена в местах, лежащих к югу от Томска по течению р. Бухтармы, до впадения её в р. Иртыш, а также по р. Чарич, между р. Алеем и Катунью до впадения их в р. Обь [Муральт, 1853, с. 200-210].
Впоследствии П.К. Фролов завещал свою коллекцию Императорской Публичной библиотеке, с директором которой А.Н. Олениным он был в давней дружбе. Часть коллекции из Публичной библиотеки позднее поступила в Эрмитаж. Об этом свидетельствует докладная записка от 20 марта 1852 г., сохранившаяся в архиве Эрмитажа. В этом документе, представляющем несомненный интерес, говорится о том, что царь повелел передать из Публичной библиотеки разные археологические и этнографические предметы в Новый Эрмитаж, Царскосельский Арсенал, Гатчинский дворец, Оружейную палату и Римско-католическую церковь. Эта записка была адресована в Министерство Императорского двора по Придворной конторе начальнику 1 Отделения Императорского Эрмитажа Действительному Статскому Советнику Жилю.
Текст письма таков: «Г. Генерал-Фельдмаршал Министр Императорского Двора, от 18 сего марта за №1069, уведомил, что по всеподданнейшему докладу Его Светлостью представления Г. Директора Императорской Публичной Библиотеки, Государь Император изволил Высочайше повелеть, хранящиеся в сей Библиотеке разные предметы художественные, археологические и
(14/15)
этнографические в препровождаемых при сём шести реестрах показанные, доставить в Новый Эрмитаж и выставить на Высочайшее Его Величества возрение и распределение. При сём Его светлость присовокупил, что о таковой Высочайшей воле объявлено Г. Стат Секретарю Барону Корфу.
Сообщая об этом Вашему Превосходительсту, покорнейше прошу приказать кому следует означенные в тех реестрах вещи принять и выставить взале №XVII Нового Эрмитажа, о последующем же меня уведомить.
Обер-Гофмаршал А. Шувалов».
Распоряжение было немедленно выполнено. Археологические вещи принял Э.Г. Муральт, который незадолго до этого был назначен в эрмитажную библиотеку помощником библиотекаря по Древним и Новым языкам. Э.Г. Муральт — доктор философии, известен как большой специалист в области изучения греческих рукописей. Интересно отметить, что он входил в число 19 основателей Императорской Археологической комиссии.
В связи с открытой новой археологической экспозицией в Новом Эрмитаже Э.Г. Муральтом была написана статья под названием «Скифские древности, хранящиеся в Императорском Эрмитаже». В этой работе он выделил три исторических периода, к которым отнёс вещи, найденные в курганах и в древних Сибирских рудниках, в частности, интересующие нас вещи из дерева Э.Г. Муральт связал с «позднейшей эпохой образованности». Все предметы он перераспределил по реестру. В одних случаях в этом реестре приводятся кое-какие подробности находок вещей, в других — таких сведений нет [Муральт, 1853, с. 214].
Наибольший интерес, с нашей точки зрения, представляют собой находки деревянных и костяных предметов, украшенных изображением животных, выполненных в «алтайском зверином стиле». Эти замечательные предметы привлекали внимание многих исследователей [Радлов, 1895, табл. XXII, XXIV; Грязнов, 1950, с. 9; Руденко, 1953, табл. LXXX, LXXXI]. М.П. Грязнов, который на протяжении всей своей жизни тесно был связан с Эрмитажем, прекрасно знал собрание П.К. Фролова и не мог не обратить внимание на художественно выполненные вещи. В своей докторской диссертации «Пазырык. Погребение племенного вождя на Алтае», которая, к сожалению, не была опубликована из-за разразившейся в 1941 г. войны, Михаил Петрович обращается к этим предметам, справедливо полагая, что они были найдены в курганах с каменной насыпью — курумах с вечной мерзлотой.
Следы древних рудников и копий на Алтае во времена Фролова именовали общим названием «Чудь». Из числа наиболее ранних в хронологическом отношении вещей, включённых в реестр под названием «Чудские (Финские) Древности», обращает на себя внимание предмет, который по описи числится под №14. Это «медный литой круг с изображениями лосей, найденный в древнем кургане близ горы Кремлевой и Бухтарминского рудника, в Сибири. Сей круг был обёрнут шёлковою и бумажною материей и лежал под кистью правой руки похороненного, которая, так как и левая, была простёрта вдоль туловища». Из этой записи ясно, что речь идёт об уникальном Бухтарминском зеркале.
Напомню, что круглое бронзовое зеркало (ГЭ. Инв. №1122-54, диаметр 13,7 см) с лицевой стороны отполировано до блеска (рисунок, а). С обратной стороны, по краю, проходит невысокий бортик. Поверхность зеркала украшают пять фигурок оленей и одного барана. Все фигурки обведены выпуклой контурной линией. Уверенной рукой мастер изображает животных со слегка поднятой головой, увенчанной рогами S-образной формы, с большим круглым глазом и удлинённым ухом. Животное изображено с выступом на холке, с четырьмя ножками с вытянутыми вниз копытами.
В археологической литературе принято называть такую позу животного «стоящий на „цыпочках” или „пуантах”». Как известно, перечисленные стилистические признаки характерны для раннего периода скифо-сибирского звериного стиля [Шер, 1980, с. 243]. М.П. Грязнов отнёс это зеркало к майэмирскому этапу, который он датировал VII в. до н.э. [Грязнов, 1947, с. 18]. Позднее это зеркало было подробно проанализировано Л.С. Марсадоловым и датировано им VIII-VII вв. до н.э. [Марсадолов, 1982, с. 31].
Следующий предмет, который числится по реестру под №61, представляет собой «барельеф на кости с изображением дракона». Это костяная фигурная бляха с изображением головы тигра происходит из так называемого «кургана в Сибири» без указания более точного местонахождения. На пластине (ГЭ. Инв. №1122-1, размеры 8×8,8 см) графически проработана морда тигра в фас (рисунок, б). У животного листовидной формы уши со слегка углублённой ушной раковиной. Миндалевидные глаза со слезницей и круглым зрачком. Большие «каплевидной» формы брови. Верхняя губа в традиционных для древнеалтайского искусства складках. Огромная пасть дуговидной формы буквально наполнена зубами. «Зубастость» — характерная особенность древневосточной стилистики, которая известна уже в памятниках звериного стиля Евразии VIII-VII до н.э. (аржано-майэмирский этап). Округлые щёки характерного кошачьего изгиба переходят вниз в волюты. На подбородке два кружка, обведённые ободком. На ушах, бровях, глазах, ноздрях и зубах сохранились следы красной краски. По определению С.В. Хаврина краска — киноварь.
(15/16)
Кроме того, на поверхности бляхи имеются следы меди. Возможно, пластина пролежала долгое время в земле рядом с предметом из этого металла. На лбу тигра между бровями имеется сквозное круглое отверстие. Через него, вероятно, продевался кожаный ремешок для крепления к сбруе.
Стилистическая манера трактовки головы животного очень близка изображению тигра на костяном налобнике из 2-го Пазырыкского кургана и, даже больше, складывается впечатление, что обе эти вещи делала одна рука мастера. Напомним, что 2-й Пазырыкский курган С.И. Руденко датирует V в. до н. э. [Руденко, 1953, с. 360], Л.С. Марсадолов — второй половиной V в. до н. э. [Марсадолов, 1988, с. 80].
Следующий предмет, найденный в кургане близ р. Алей, числится по реестру за №195 (ГЭ. Инв. №1122-2, размеры 6,9×4,1 см). Это роговая седельная подвеска с изображением двух сопоставленных лосиных головок, которая укреплялась на концах ремней, соединяющих спереди и сзади седельные подушки (рисунок, г).
На лицевой стороне подвески в низком рельефе вырезаны две сопоставленные головы лося. Такого рода композиции условно называют геральдическими, они в этот период были очень популярны в древнеалтайском искусстве [Баркова, 1995, с. 66]. У лосей круглый глаз с рельефным ободком вокруг, ухо листовидной формы с завитком в основании. Полуоткрытый рот с уголками, растянутыми в виде сильно вытянутой капли. Ноздри проработаны кружком. В целом головки сильно стилизованы, по художественной манере они ближе всего к изображению лосей на костяной накладке на луку седла из 3-го Пазырыкского кургана [Руденко, 1953, с. 186, табл. XLIII (надо: XLVIII)]. Роговая подвеска имеет щитовидную форму, верхний край прямой с тремя сквозными отверстиями, нижний с заострённым концом. В центре подвески вырезано большое каплевидное отверстие. Такой формы бляшки являются характерной деталью конской древнеалтайской упряжи и найдены в 3, 4, 5-м Пазырыкских курганах и в Шибинском кургане. Датировка курганов по С.И. Руденко — конец V — середина IV в. до н.э., по Л.С. Марсадолову — вторая половина V в. до н. э. В рамках этого времени можно датировать находку из коллекции П.К. Фролова [Марсадолов, 1988, с. 80].
Роговая подвеска с передней луки седла, украшенная парой головок сайгака. По реестру она числится за №196 и обозначается, как предмет, найденный в кургане близ р. Алей (ГЭ. Инв. №1122-3, размеры 6×3,5 см).
На подвеске в низком рельефе вырезана пара геральдически сопоставленных профильных головок сайгака (рисунок, ж). Живо передан характерный силуэт морды животного, видовые признаки которого выражены ясно и чётко. У животного ухо листовидной формы с завитком в основании, который переходит в угол нижней челюсти, также завершающейся завитком. В целом образуется фигура S-образного вида. Длинные винтообразные рога изысканно обрамляют края подвески. На верхней части последней имеется продолговатое отверстие. Другое отверстие сердцевидной формы прорезано в центре.
Довольно близкие аналогии форме подвески имеются среди седельных принадлежностей из 4-го Пазырыкского кургана. Появление мотива сайгака в древнеалтайском искусстве характерно лишь для вещей, происходящих из 4 и 5-го Пазырыкских курганов, как мы помним, относящихся к последней четверти V — первой половине IV в. до н.э. Именно этим временем, повидимому, следует датировать этот предмет [Баркова, 1995, с. 72-74].
Обломок роговой пластинки с изображением морды животного. Номер по реестру не удалось определить так же, как и место его находки (ГЭ. Инв. №1122-6, размеры 8,5×5 см). На пластине изображена сильно стилизованная голова копытного животного, судя по тяжёлой нависшей губе, вероятно, лося (рисунок, в). У животного большой круглый глаз с двойным рельефным ободком. Рот и ноздря обозначены вырезанными фигурами каплевидных очертаний. Под нижней челюстью проработана очень тонкая передняя нога с копытом. На конце пластинки, являющейся частью роговой дужки, имеется пара маленьких отверстий для продевания ремешков и крепления к подушке седла. Дужки такого типа найдены в Шибинском, 3 и 4-м Пазырыкских курганах, и имеются в коллекциях Уварова и Погодина [Руденко, 1953, табл. LVIII, LXI, LXXXI, LXXXII, LXXXV]. Деревянные или роговые дужки обычно накреплялись поверх седельных лук. Именно такого типа сёдла с высокими седельными луками, практичными при передвижении в горах, были найдены в большинстве Пазырыкских курганов [Руденко, 1960, с. 226-227].
В кургане «близ р. Катуни» найдено пять предметов богатого конского снаряжения.
Деревянная налобная круглая конская бляха, по реестру числится за №207 (ГЭ. Инв. №1122-7, диаметр 9,3 см) (рисунок, и). В центре её в горельефе вырезана голова тигра. У зверя небольшие уши полукруглой формы с полукруглым выступом в основании. Глаза миндалевидной формы. Брови «прочерчены» длинной S-образной линией, формирующей переносицу. Широкий нос с раздутыми ноздрями, круглые «надутые» щёки; на середине лба два сквозных отверстия. Сквозь них продёрнут кожаный ремешок для крепления к сбруе. Голова тигра окружена орнаментальной полосой, состоящей как бы из лепестков цветка.
(16/17)
Предметы звериного стиля из коллекции П.К. Фролова.
(17/18)
По трактовке образа и стилистической манере эта бляха близка изображениям на уздечных бляшках из 4-го Пазырыкского кургана и из кургана Шибе. Таким образом, налобную бляху можно датировать второй половиной V и началом IV в. до н.э. [Руденко, 1953, с. 360; Марсадолов, 1988, с. 80; Баркова, 1979, с. 64].
Сбруйная бляха — голова тигра повёрнутая в профиль. По реестру числится за №210 (ГЭ. Инв. №1122-9, размеры 8×4,4 см).
Голова тигра выполнена в высоком рельефе (рисунок, д). У зверя ухо круглой формы с завитком в основании. Крупный, миндалевидных очертаний глаз с круглым зрачком. Верхняя губа традиционно для древнеалтайского искусства собрана тремя складками. В открытой пасти не проработаны зубы, что необычно для алтайского искусства. Под подбородком отмечена круглая выпуклость. Головка имеет длинный цилиндрический стерженёк для насадки. По стилистической манере это изображение ближе всего к изображению тигров на псалиях из Шибинского кургана. По определению С.В. Хаврина этот предмет сильно пропитан солями меди. Возможно также, что головка прежде была покрыта медной фольгой.
Сбруйная бляха — голова тигра, повёрнутая в профиль (ГЭ. Инв. №1122-8, размеры 10,3×6,8 см). По реестру этот предмет числится за №211, с обратной стороны на нём сохранился старый номер.
В барельефе выполнена голова тигра, повернутая в профиль (рисунок, е). У зверя большой миндалевидных очертаний глаз. Над ним рельефно проработана бровь, плавно переходящая в ухо листовидной формы. Пасть оскалена, в ней множество зубов. Верхняя губа в традиционных складках. На подбородке круглая выпуклость. Нижняя челюсть завершается завитком. Между ухом и нижней челюстью имеется сквозное отверстие. Пожалуй, ближе всего по манере изображения головы тигра бляшка в виде свернувшегося волка из 4-го Пазырыкского кургана. По определению С.В. Хаврина на пластине сохранились следы красной краски — киновари, кроме того, имеются следы золота и меди, вероятно, пластина была обтянута фольгой из золота, содержавшего в качестве примеси значительное количество меди.
Скульптурная головка тигра. По реестру числится за №206 (ГЭ. Инв. 1122-10, размеры 3,7×3,5 см) (рисунок, к).
Скульптурная головка тигра с большими круглыми глазами и с большими ушами овальной формы с завитком в основании. Вдоль предмета от пасти до затылка проходит сквозное отверстие овальной формы. Обратная сторона головки гладкая. Эта вещь представляет собой ременную пронизку, предназначенную для затягивания ремня. Общий облик изображения ближе всего скульптурным головкам тигров, украшавшим уздечные ремни из 5-го Пазырыкского кургана, хотя в стилистическом оформлении имеются своеобразные черты, например в оформлении глаза. Датировать пронизку очевидно следует исходя из даты 5-го Пазырыкского кургана, т.е. V-IV вв. до н.э. [Руденко, 1953, с. 360].
По определению С.В. Хаврина на поверхности головки имеется след от золота и меди. По-видимому, предмет был обтянут фольгой из золота с примесью меди.
Украшение луки седла — изображение лося. По реестру числится за №205 (ГЭ. Инв. №1122-11, размеры 20,5×11,8 см). Пластина имеет выпуклую лицевую сторону, её поверхность украшена рельефным изображением фигуры лося в позе с поджатыми передними и задними ногами (рисунок, з). У животного характерная морда с горбатым носом, крупным миндалевидным глазом, ухом листовидных очертаний с круглой выпуклостью в основании. Под нижней челюстью вырезана круглая выпуклая «серёжка». Угол нижней челюсти завершается спиралевидным завитком. Над головой поднимаются огромные рога, стелющиеся вдоль спины. Плечо подчеркнуто спиралевидным завитком, бедро — сегментовидным рельефом. Тщательно проработаны крупные копыта. Суставы в коленях обведены концентрическими кругами. Эти стилистические черты характерны для древнеалтайского искусства V-IV вв. до н.э. [Баркова, 1995, с. 72-74]. По верхнему краю бляхи сделаны три маленьких отверстия для крепления. По нижнему краю имеется круглое отверстие для продевания нижнего подпружного ремня.
Рассмотренные предметы, происходящие из кургана близ р. Катуни, являлись разными частями роскошных конских уборов. Трудно сказать, связаны они с убранством одной или же украшали сбрую нескольких лошадей, которые сопровождали умершего. Все эти деревянные и роговые предметы виртуозны по мастерству исполнения.
Древнеалтайский мастер создал настоящие произведения прикладного искусства, работая в разной технике и используя разные материалы: дерево, кость, золото, медь. Владея в равной степени резцом и ножом, он вырезал в барельефе и горельефе из дерева, гравировал по кости изображения животных, оживляя их цветом, покрывая золотом и медью. Судя по очень высокому качеству вещей, они принадлежали древнеалтайской аристократии, оставившей после себя погребальные сооружения, сделанные в VIII-IV вв. до н. э.
Баркова Л.Л. Погребение коней в кургане Шибе // АСГЭ. 1979. Вып. 20.
Баркова Л.Л. О хронологии и локальных различиях в изображении травоядных и хищников в искусстве ранних кочевников Алтая (опыт статистического анализа) // АСГЭ. 1995. Вып. 32.
(18/19)
Марсадолов Л.С. Дендрохронология Больших курганов Саяно-Алтая I тыс. до н.э. // АСГЭ. 1988. Вып. 29.
Муральт Э.Г. Скифские древности, хранящиеся в Императорском Эрмитаже // Записки Императорского Археологического общества. 1853. Вып. V.
Радлов В.В. Сибирские древности // Записки Императорского Археологического общества. 1895. Вып. VII.
|