главная страница / библиотека / обновления библиотеки

Исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова. Омск: 1987. Часть 2. Ф.Р. Балонов

Пазырыкские этюды.

// Исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова. ТДК. [Часть 2].
Омск: 1987. С. 91-94.

 

I. Татуировка тела из кургана 2.

 

Татуировка тела вождя (?), найденного в 1948 г., продолжает интересовать исследователей со времени первой работы, посвящённой ей автором раскопок (С.И. Руденко, СЭ,1949, №3), появилось почти не поддавшееся учёту количество работ, в которых так или иначе затрагиваются проблемы, связанные с этим феноменом. Одних авторов занимает техническая сторона вопроса, других — стилистические особенности, третьих — этнографические культурно-исторические сопоставления, четвёртых — социологические аспекты и т.д.

 

Практически все перечисленные стороны этого явления с той или

(91/92)

иной степенью полноты нашли отражение уже в первой специальной публикации С.И. Руденко, но только в последнее время поставлен вопрос о семантике рисунка татуировки (Jacobson E.,1984). Было обращено внимание не только на стилистику отдельных образов, но и на их взаимное расположение, композиционное решение всей схемы изображений. Особенное внимание Э. Джекобсон уделила изображениям на руках и груди, верно подметив, что они располагаются симметрично относительно вертикальной оси, принимаемой исследовательницей за ось «мирового дерева».

 

Известную трудность представляет неполнота информации, данной в публикациях татуировки. Объективные причины этой неполноты (особенности сохранности тела) отмечены ещё С.И. Руденко. Но исследователи сделали поправку только на повреждение отдельных контуров и деталей. Практически вне их поля зрения оказалось то, что у пазырыкского человека были татуированы обе голени. Не придавалось значение и отсутствию татуировки в зоне от крестца до коленей. Только сам С.И. Руденко уделил внимание татуированным точкам в нижней части спины и на голеностопе. Не обращалось внимание и на инверсию изображений на левой руке по отношению к аналогичным на правой.

 

Учитывая наблюдения предшественников (С.И. Руденко, М.П. Грязнова, Э. Джекобсон), представляется возможным рассматривать пазырыкскую татуировку как 4-мерную систему с обозначением верха-середины-низа, левого-правого, фронтальности-тыльности, сакральности. Верх: при отсутствии татуировки на голове (лице) верхней зоной необходимо считать область грудной клетки, плечи и предплечья. Середина: пояснично-бедреная[-бедренная] область, свободная от татуировки по другой (в сравнении с лицом) причине — табу на внимание к «скоромным» местам. Низ: голени и голеностопы. С верхом связаны изображения существ, имеющих птичьи крылья и головки. С низом: рыб и горных козлов. Инверсия аналогичных изображений на левой и правой руках заставляет предполагать подобную инверсию и на голенях (на левой, очевидно, козла, стремящегося вниз, возможно, перевёрнуто и изображение рыбы). В верхней зоне животные ориентированы мордами медиально, в нижней — латерально.

 

Термины для обозначения рыбьей икры во многих языках, как установлено лингвистами, не случайно омонимичны обозначениям

(92/93)

икроножной мышцы, голени и некоторых видов рогатых животных. В мифологических конструкциях индо-иранцев деление космоса на зоны соотносится с частями тела «первочеловека» (РВ, АВ, Бр.-, Ар.-Уп., Бхг, Ав), где верху соответствуют птицы, середине и низу — копытные и рыбы. Отметим, что при движении мышц пазырыкского человека, животные, изображённые на нем, «оживали», животные с предплечий устремлялись вниз, с голени правой ноги — вверх, то есть в среднюю зону, служа, таким образом, медиаторами верха и низа. По этим причинам пазырыкского человека можно рассматривать как аналог инд. ‘пуруши’, его смерть и погребение — как аналог пурушамедхи, в пользу чего говорят и другие факты. В их числе — убийство пазырыкского человека тем же способом и теми же орудиями, которые использовались в Пазырыке при жертвоприношении коней (известно семантическое тождество: пурушамедха=ашвамедха; ср.: Бр. Уп. I, 1). Скальпирование пазырыкца ритуально. При учёте татуированных точек на спине и голеностопах как точек рефлексотерапии, выявленных центрально-азиатскими врачевателями-шаманами, можно рассматривать пазырыкского человека как шамана высокого ранга, возможно, исполнявшего вместе с тем функции вождя. В пользу шаманской окраски пазырыкской культуры говорят и другие реалии: присутствие в погребении приспособлений для воскокурения [воскурения] конопли, музыкальных инструментов и др.

 

II. Ворсовой ковёр из кургана 5.

 

В работах последних лет (1981-1986 гг.) автору довелось достаточно детально исследовать семантику изображений на этом ковре и особенности композиции изображений. Доказано, в терминах теории симметрии, что ковёр не являлся орнаментальной картиной сугубо прикладного характера. Установлена прямая связь композиции и ритмики изображений с композицией и ритмикой словесного творчества (жертвенных песнопений, гимнов). Установлена и функциональная связь ковров с погребальным обрядом и инвентарём, в первую очередь — повозкой, на обширном индоевропейском фоне. Выявлена ориентированность некоторых изображений на семантику представлений о боге-громовнике.

 

Дополнительные материалы, открытые в последнее время Н. Васильковым в тексте Мхб, позволяют теперь увереннее связать изображения в поясе III ковра (считая от его края по направлению к центру) и центральном поясе с представлениями о «громовых» травах

(93/94)

(что прежде было сделано автором предположительно) и оружии громовержца — инд. ‘ваджра’. Растение mandara в Мхб семантически, функционально и этимологически коррелирует с греч. μανδραγορας, выступающем в роли оружия Зевса — κεραυνός (Балонов, 1985). Указанные изображения на ковре стилистически соотносятся с изображением κεραυνός в греческом искусстве, а также формой ваджры (по наблюдениям Л. Клейна ею являются боевые топоры-скипетры, в финских языках называемые vačara). Ближайшие «вещные» аналогии обнаруживается в форме скипетра типа булавы с 4 шишечками. По мнению автора, это так же, как в греческой скульптуре, стилизованные, симметрично развёрнутые изображения нераспустившихся бутонов «громового» цветка в руке громовержца. Отличие развёрнутых также на четыре стороны изображений на ковре от скипетров и некоторых греческих изображений в том, что на ковре, как и в большинстве греческих изображений, «громовые» цветки представлены распустившимися. Тем самым «потенциальная» энергия божества-громовника превращена в «кинетическую».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

наверх

главная страница / библиотека / обновления библиотеки