[ учебник ]

Археология

/ Под редакцией академика РАН В.Л. Янина.

М.: МГУ, 2006. 608 с. 5000 экз. ISBN 5-211-06038-5.

Введение. (А.Р. Канторович, C.B. Кузьминых)

Историческая наука основывается на исследовании двух основных типов источников — письменных и вещественных. Археология — отрасль исторической науки, изучающая прошлое человечества преимущественно на основе вещественных исторических источников, или археологических памятников в широком смысле слова. К вещественным источникам относятся как конкретные древние предметы, так и конструкции, сооружения, всякие следы и следствия человеческого труда и какой-либо антропогенной деятельности. Необходимость археологии в первую очередь обусловлена наличием периодов, сторон или явлений человеческой истории, не отражённых в письменных источниках или в устной информации.

Основные виды крупных археологических памятников — это остатки поселений и погребений, мастерских, святилищ и иных культовых объектов, а также клады и т.д.

Поселения могут иметь оборонительные сооружения (укрепления), в археологии остатки таких поселений именуются «городищами». Остатки неукреплённых поселений именуются «селищами», если создавались в эпоху, когда человечество уже знало фортификацию, или же «стоянками», если относятся к тем древнейшим эпохам, когда никаких укреплённых поселений ещё не было. При исследовании всех поселений основной интерес составляет изучение так называемого культурного слоя, т.е. исторически сложившейся системы напластований органических и неорганических остатков (в том числе вещей, материалов, остатков сооружений и т.д.), образовавшихся в результате жизнедеятельности человека.

Погребения могут быть единичными или располагаться группами, составляя могильники. Погребения могли совершаться под курганами или без курганного перекрытия, соответственно в археологии различают курганные и бескурганные («грунтовые») могильники. Наряду с курганами известны и иные надмогильные конструкции.

Как правило (хотя и не всегда), исследовать вышеперечисленные памятники, получить вещественные источники удаётся в основном с помощью раскопок. Во всяком случае, большинство из ныне известных веще-

(8/9)

ственных источников в момент их обнаружения находились в земле, в ископаемом состоянии, или, реже, под водой. Поэтому выявление археологических памятников и их раскопки в научных целях с соблюдением определённой методики — неотъемлемая часть археологического исследования.

Археология, таким образом, — это не только теория, но и неразрывно связанная с ней практика (подобно медицине или геологии). В целом, как вид научной деятельности археология включает: полевые исследования, камеральные (лабораторные) работы по описанию и изучению вещественных источников, анализ этих источников с помощью различных методов (как собственно археологических, так и привлекаемых из других наук) и, наконец, реконструкцию исторических событий, явлений и процессов на основании полученных выводов. Иными словами, археология — наука как кабинетная, так и полевая, аналогично этнологии и этнографии.

Современное понимание слова «археология» несколько отличается от того первоначального значения, которое придавали ему древние греки. Между тем именно им человечество обязано введением данного термина в бытовой, а впоследствии и в научный оборот («архайос» — древний, «логос» — учение, слово). В частности, у Платона, в произведениях которого мы встречаем одно из наиболее ранних упоминаний понятия «археология», этот термин присутствует в значении «рассказов о старине» ¹. [сноска: ¹ Мелким шрифтом здесь и далее в учебнике выделяется дополнительная информация.]

В платоновском диалоге «Гиппий Больший» (гл. 285) софист Гиппий сообщает, что лакедемоняне (спартанцы) слушали рассказы «о родословных героев и людей, о переселениях, т.е. о том, как в старину основывались города, и вообще о всей археологии».

В сходном значении рассказов о древностях, о давних временах употребляли слово «археология» и другие античные авторы, вовсе не имея при этом в виду науку о древнейшей части истории человечества и тем более раскопки и изучение раскопанного.

Впоследствии, в XVIII в., данный термин был возрождён западноевропейским искусствознанием в значении «описание памятников античного искусства». В России в XIX в., как и в Западной Европе, содержание этого термина также не вполне соответствовало его современному пониманию. Не только в популярной периодике, но и в профессиональной среде «археология» означала тогда любые сведения о предметах старины и вообще о древности, даже не очень глубокой.

Так, в 1809 г. в программе Московского университета появился курс «археологии и истории изящных искусств», а впоследствии здесь же была создана кафедра «теории изящных искусств и археологии». В 1869 г. в своем докладе «Судьбы археологии в России» на I археологическом съезде в Москве известный историк М.Н. Погодин, определив археологию как «науку, учение о древностях», утверждал далее: «Археология имеет своим предметом преимущественно памятники вещественные, но во многих отношениях нельзя отделять от них не только памятники письменные, но и устные, бытовые... Да, памятники вещественные, устные, бытовые, письменные имеют тесную связь между собой и разделены быть не могут». Показательна и программа съезда. В раздел «Археология русская» входят «юридические древности», «церковное русское пение», «народное мирское пение и собственно музыка».

(9/10)

И ныне понятие «археология» трактуется неоднозначно. Ряд учёных, в особенности за рубежом, применяет данный термин преимущественно к полевой и камеральной практике — к раскопкам, к описанию и непосредственному анализу вещественных источников. В этом случае отрасль исторической науки, использующая и обобщающая результаты этих работ, именуется доисторией и протоисторией. Под доисторией понимают весь период существования человечества до возникновения письменности и исследование соответствующего периода. Под протоисторией подразумевается прошлое и изучение прошлого тех конкретных территорий, население которых либо совсем не знало письменности (хотя письменность в других районах уже существовала), либо же письменных данных в отношении указанных регионов крайне недостаточно для реконструкции исторической картины. В любом случае основную информацию для восстановления доисторической и протоисторической ситуации дают вещественные источники — т.е. источники, в большинстве своём получаемые в результате археологических раскопок.

Каковы пространственно-временные рамки объекта археологического исследования? Археология изучает все географические зоны, в которых встречаются какие-либо остатки человеческой деятельности. Хронологические границы исторического периода, являющегося объектом внимания археологической науки, достаточно условны. Здесь действует следующий принцип: использование археологических методов исследования — как полевых, так и кабинетных — считается целесообразным постольку, поскольку письменные источники отсутствуют или являются недостаточными для реконструкции исторической картины (ср. выше понятия «доистория» и «протоистория»). Таким образом, в круг внимания археологии попадают находки от времени первых человекообразных существ, занимавшихся производственной деятельностью (т.е., по последним данным, приблизительно от 3 млн лет тому назад), до XIV-XVI вв. При этом финальная граница для археологического исследования определённых человеческих сообществ может быть и иной — более ранней или, реже, более поздней. Первое происходит в случае обилия письменных источников, второе — когда изучается история недавно ещё бесписьменных обществ, например народов крайнего севера Евразии и Америки. В последнем случае вещественные остатки могут являться основными источниками исторической информации вплоть до XX в., причём такого рода археологические исследования неразрывно связаны с этнографическими и носят название «этноархеология». Однако в целом, чем ближе к современности, тем меньшую роль играет археология, поскольку с течением времени возрастает объём письменных источников, их разнообразие и полнота.

В основе археологической периодизации истории человеческого общества лежит так называемая система трёх «веков», или трёх последовательных эпох (век камня — век бронзы — век железа), основанная на смене сырьевых материалов, преобладавших при производстве орудий труда и

(10/11)

оружия. Первым научно обосновал эту систему датский археолог К.Ю. Томсен, выпустивший в 1836 г. книгу под названием «Путеводитель по северным древностям».

Вместе с тем, сам принцип деления исторического процесса на макроэпохи по названиям преобладающих сырьевых материалов имеет долгую предысторию. Он уходит корнями в древнейшие мифологические представления, прежде всего в древнегреческие, где эта эволюция эпох основывалась преимущественно на философско-этических критериях. Это означает, что определяющим было «моральное качество» той или иной эпохи, которое соответствовало ценности господствовавшего тогда, по мнению древних, сырьевого материала. Истоком этих представлений, очевидно, явилась древняя общечеловеческая идея «золотого века» — века абсолютной гармонии, начальной точки в человеческой истории. Нравственное достоинство последующих эпох убывало по мере снижения качества символизирующих их металлов.

Впервые такая продуманная концепция эволюции человечества, основанная на философско-этических соображениях, но учитывающая и производственно-технологические показатели, была сформулирована в конце VIII — начале VII в. до н.э. знаменитым греческим поэтом Гесиодом в поэме «Труды и дни».

Изначальная, безмятежная эпоха, во время которой на земле жило идеальное «поколенье людей золотое», сменилась, по Гесиоду, более ущербной эпохой «поколенья другого, уж много похуже, из серебра», вслед за чем появилось поколение медных людей, у которых «были из меди доспехи», «из меди жилища»; эти люди «медью работы свершали: никто о железе не ведал». Затем наступил век героев и, наконец, наиболее уязвимый в нравственном отношении железный век, современником которого именует себя Гесиод (Труды и дни, стрк. 109-201. Пер. В.В. Вересаева).

Эту традицию продолжил в самом начале I в. н.э. великий римский поэт Публий Овидий Назон в «Метаморфозах». Его схема такова: золотой — серебряный — медный — железный века, последовательная смена которых ведёт к моральной деградации людей, после чего наступает всемирный потоп, уничтожающий человечество, возрождаемое впоследствии Девкалионом и Пиррой.

В данном случае важно, что и у Гесиода, и у Овидия — при всей мифологичности их концепций — содержится исторически верное наблюдение о смене медного века железным.

Напротив, в исторической концепции знаменитого римского поэта Тита Лукреция Кара решающими стали не моральные, а культурно-технологические показатели. В первой половине I в. до н.э. в поэме «О природе вещей» им была предложена близкая к реальности схема человеческой истории: каменный — медный — железный века.

По Лукрецию, в человеческой истории нет места золотому и серебряному веку (см.: О природе вещей, кн, V, стрк. 925-1027). При этом поэт полагает, что люди некогда пытались использовать золото и серебро в качестве основных сырьевых материалов. Обращаясь к последствиям пожаров, возникавших в природе из-за естественных или искусственных причин, Лукреций указывает:

(11/12)

Но какова б ни была причина того, что пожаром

С шумом зловещим леса пожирало горячее пламя

До основанья корней, — только недра земли распалялись,

И, в углубленья её собираясь, по жилам кипящим

Золото, медь, серебро потекли раскалённым потоком

Вместе с ручьями свинца. А когда на земле появились

Слитки застывшие их, отливавшие ярко, то люди

Начали их поднимать, пленённые глянцем блестящим,

И замечали при том, что из них соответствует каждый

В точности впадине той, которая их заключала.

Это внушило ту мысль, что, расплавив, металлы возможно

В форму любую отлить и любую придать им фигуру;

И до любой остроты и до тонкости также возможно

Лезвий края довести, постепенно сжимая их ковкой,

Чтобы оружье иметь и орудья для рубки деревьев,

Чтобы обтёсывать лес и выстругивать гладкие брусья,

Чтобы буравить, долбить и просверливать в дереве дыры.

Это они серебром или золотом делать пытались

Так же сначала, как силой могучей и мощною меди.

Тщетно: слабей была стойкость у этих металлов, и с медью

Вровень они не могли выдерживать грубой работы.

Ценной была тогда медь, а золото было в презренье...

(О природе вещей, кн. V, стрк. 1252-1275. Пер. Ф.А. Петровского; выделено нами. — Авт.).

Но далее Лукреций фактически опять возвращается к истокам человеческой истории, отмечая:

Древним оружьем людей были руки, ногти и зубы,

Камни, а также лесных деревьев обломки и сучья,

Пламя затем и огонь, как только узнали их люди.

Силы железа потом и меди были открыты,

Но применение меди скорей, чем железа, узнали < ... >.

Медью и почву земли бороздили, и медью волненье

Войн поднимали, и медь наносила глубокие раны:

Ею и скот, и поля отнимали: легко человекам

Вооружённым в бою безоружное всеё уступало.

Мало-помалу затем одолели мечи из железа,

Вид же из меди серпа становился предметом насмешек;

Стали железом потом и земли обрабатывать почву

И одинаковым все оружием в битвах сражаться.

(Там же. кн. V, стрк. 1283-1287, 1289-1296; выделено нами. — Авт.).

Именно традиция, основанная Лукрецием, нашла логическое завершение в вышеупомянутых работах Томсена, равно как и его ученика Й.Я. Ворсо. В дальнейшем система «трёх веков» совершенствовалась как в целом (развивалась внутренняя периодизация каждой из трёх эпох, формировалась и уточнялась хронология, пересматривались взгляды на переходные периоды от одной эпохи к другой), так и в применении к конкретным регионам. В частности, основополагающую роль для приложения этой периодизации к археологическим памятникам российской территории сыг-

(12/13)

рали труды выдающегося отечественного археолога Василия Алексеевича Городцова.

Заметим, что смена основного материала в конечном счете сопровождается и значительными изменениями в экономике древних обществ, в их социальной организации и, в какой-то мере, в политической системе. При этом границы между макроэпохами весьма условны. Достаточно сказать, что ещё в конце каменного века (например, в Карелии) начали использовать самородную медь, воспринимавшуюся вначале тоже как камень, а в раннем бронзовом веке (например, на юге Восточной Европы и в Саяно-Алтае) — делать некоторые веши из метеоритного железа. Поэтому обычно выделяют переходные периоды от каменного века к бронзовому и от бронзового века к железному. При этом на различных территориях эти эволюционные процессы шли с разной скоростью.

* * *

Как полевые, так и кабинетные археологические исследования имеют свою особую специфику.

Полевые исследования в археологии включают выявление (разведку), описание и непосредственное изучение памятников с помощью раскопок или неразрушающими методами. Методика полевых исследований — специальная археологическая дисциплина, характеристика которой нецелесообразна в рамках данного учебника, призванного дать общее представление об основах археологии.

Основным кабинетным методом в археологии является сравнительно-типологический. Основные принципы этого метода в ходе практической музейной работы по построению хронологических систем сформулировали в конце XIX в. шведские археологи Оскар Монтелиус и Ханс Хильдебранд, а также независимо от них — английский археолог и этнограф Огастес Генри Питт-Риверс. Значительную роль в совершенствовании типологического метода сыграли исследования В.А. Городцова в 20-30-е гг. XX в.

Типологический метод предназначен прежде всего для организации археологического материала и состоит в выделении и исследовании типов древних вещей. Типом в археологии большинство исследователей считают объективно существовавшую совокупность вещей, которые сходны по назначению, материалу и форме (иногда учитывается и орнамент), но могут различаться между собой в менее существенных деталях. Понятие «тип» применяют и к характеристике таких археологических объектов и явлений, как постройки (жилища, оборонительные сооружения, святилища и др.), погребальные конструкции, погребальный обряд и т.д. Всякий тип определяется устойчивым сочетанием существенных признаков.

На основе типологии может прослеживаться эволюция ископаемых предметов во времени и в пространстве. При этом выявляется усложнение или упрощение, совершенствование или угнетение каких-либо типоопределяющих признаков, которое может происходить под влиянием функциональных, идеологических (в том числе ритуальных) или эстетических

(13/14)

факторов, либо в угоду моде или же, наконец, в силу совокупности каких-либо из этих причин. Это может приводить к перерастанию одного типа в другой, что моделируется исследователями с помощью эволюционных рядов. Однако конкретный эволюционный ряд всегда нуждается в проверке независимыми показателями, в первую очередь стратиграфическими (см. ниже), или иными данными (взаимовстречаемость вещей данного типа в едином комплексе с вещами других типов, абсолютные хронологические привязки и т.д.).

Типологический метод применим ко всем видам археологических памятников — от отдельных предметов до поселений и погребений. Его логическое продолжение — выявление и исследование археологических культур. Понятием «археологическая культура» обозначается общность археологических памятников, объединённых в пространстве и времени сходными типами вещественных источников (в первую очередь таких, как керамика, погребения, жилища и др.). Многие исследователи, в том числе и авторы данного учебника, исходят из того, что всякая археологическая культура является неполным материальным отражением определенной историко-этнической общности или совокупности общностей. Вместе с тем, степень этого соответствия и даже сам его факт до сих пор составляют предмет дискуссий в археологической науке. Археологические культуры выявляются для хронологического отрезка от эпохи верхнего палеолита по Средневековье включительно.

Археологические культуры могут группироваться в культурно-исторические общности и области (понятие «общность» в данном случае предполагает более тесные этнокультурные связи, нежели «область»). Это многокомпонентные культурные образования со сходными закономерностями развития материальной культуры, которые в ряде случаев совпадают с границами природно-географических зон. Их типологическое сходство могло быть обусловлено — на разных этапах исторического развития — различными причинами: экологическими, экономическими, социальными, этническими или несколькими сразу. Границы между культурно-историческими общностями/областями являются чаще размытыми (когда археологические памятники в их пограничье почти неотличимы друг от друга) или, реже, чётко выраженными (когда соседствуют типологически контрастные археологические культуры). Та или иная культурно-историческая общность может на основании ретроспективных лингвистических исследований отождествляться с определённой этноязыковой общностью (например, древнеямная — с индоевропейской, саргатская — с угорской).

Помимо археологических культур с чётко очерченным ареалом типологически сходных памятников, археологи сталкиваются с иными культурными образованиями, которые именуются термином «транскультурный феномен». Таков, к примеру, сейминско-турбинский феномен позднего бронзового века, памятники которого разбросаны по громадным территориям Северной Евразии, занятым множеством культур; сейминско-турбинские популяции входили в контакты с населением этих культур, но их «собственной», только ими занятой, территории очертить не удаётся. По-

(14/15)

добные культурные образования могли быть оставлены только подвижными, динамичными популяциями.

Возвращаясь к кабинетным методам в археологии, отметим также методы, связанные с определением назначения и функций древних вещей путем выявления следов работы на них (трасология), с изучением способов производства вещей (металлография, спектральный анализ, петрография и т.д.), с реконструкцией природных условий функционирования древних сообществ (метод спорово-пыльцевого анализа).

Под трасологией понимается метод, анализирующий следы человеческой деятельности, оставшиеся на поверхности древних орудий труда и объектах, подвергшихся обработке этими орудиями. Трасологический метод имеет два направления в изучении орудий труда: микротрасологию и макротрасологию, конечная цель которых — определение функций орудий и реконструкция хозяйственных систем древности.

Металлография, или структурный анализ, позволяет выявить технологические приёмы изготовления металлических изделий. В зависимости от методов обработки и от качества металла медь, бронза и железо приобретают различную структуру. Основа анализа — исследование шлифа год микроскопом, в ходе которого выявляются особенности кристаллического строения металла на различных участках изделия.

Спектральный анализ в археологии применяется для выявления химического состава меди и её сплавов, реже железа, золота, серебра и других металлов, а также стекла и изредка керамики. При изучении цветного металла с его помощью выявляются технологические рецепты (типы сплавов). Иногда возможно и выяснение рудных источников исследуемой меди и других компонентов бронзы.

Петрографический анализ разработан в геологии и применяется в археологии для определения пород камня, а также для анализа силикатов. При изучении каменных изделий он позволяет выявить особенности месторождений и их локализацию. Для археолога важно знать, где добыт камень и какими путями он мог попасть на исследуемый памятник. С помощью петрографического анализа при изучении керамики определяется характер глины и её естественных минеральных и искусственных примесей. Это позволяет выяснить технологию керамического производства, а также различать разные керамические рецепты, а иногда и центры производства отдельных групп керамики.

Метод спорово-пыльцевого анализа позволил существенно дополнить картину жизни древних обществ. Пыльца растений сохраняется в составе той почвы, которая оказывается почему-либо перекрытой более поздними наслоениями — например, курганной насыпью. Выделив зёрна пыльцы из пробы, исследователь имеет возможность определить видовой состав растительности для данной местности, например, в период функционирования изучаемого поселения или создания курганной насыпи. Изучая многослойные поселения или слои городской застройки, можно выявить динамику изменения растительного состава в том или ином регионе.

Большая группа кабинетных археологических методов связана с важнейшей проблемой археологии — проблемой датирования исследуемых источников. Датирование может быть относительным и абсолютным. В первом случае определяется хронологическая последовательность тех или иных событий вне связи с какой-либо шкалой абсолютного отсчёта времени. Во втором случае события соотносятся с такого рода шкалой — в первую очередь с международно принятым летосчислением по солнечным годам до нашей эры и нашей эры — вплоть до конкретного года, столетия, тысячелетия и т.д.

(15/16)

Рассмотрим базовые принципы важнейших методов датирования в археологии.

Для относительного датирования применяются следующие основные методы:

• Стратиграфический метод, состоящий в выявлении культурных отложений, порядка их чередования и в установлении хронологического соотношения между этими слоями. Данный метол основан на наблюдении, что определённое культурное отложение, находимое в земле выше другого, сформировалось позже него. Возможные исключения связаны с нарушением культурного слоя (перекопы, деятельность грызунов и т.д.).

• Cpaвнительно-типологический метод, описанный выше. Для относительной хронологии он применим в тех случаях, когда исследователям удается реконструировать эволюцию типов вещей или памятников во времени и тем самым определить, какие типы существовали раньше или позже других.

• Метод перекрёстной датировки — это обоснование одновременности двух культурных групп или археологических культур в случае выявления контактов между их создателями, что доказывается наличием вещей одних и тех же типов в памятниках обеих этих групп.

Эти методы относительного датирования могут использоваться и для абсолютного датирования, если они сочетаются с соответствующими методами, основные из которых следующие:

• Датировка по письменным источникам состоит в привлечении письменных данных, имеющих точную хронологическую привязку. Это возможно, если в распоряжении исследователя имеется указание на дату того или иного памятника или изделия (например, данные летописи, титулатура или даже дата на найденной монете, надпись на предмете, полученном в результате раскопок, например на каменной стеле, металлической посуде, керамической амфоре и т.д.). Последнее, впрочем, бывает достаточно редко и не всегда в точности соответствует действительному моменту создания того или иного сооружения или моменту, когда данное изделие оказалось в погребении или в слое поселения.

• Естественно-научные методы, среди которых:

Дендрохронологический метод, основанный на том положении, что толщина древесного ствола каждый год увеличивается на одно, т.н. годичное, кольцо. Все годичные кольца одного дерева разнятся своей толщиной: при благоприятных условиях образуется толстое кольцо, при неблагоприятных — тонкое. При этом и сама толщина кольца, и её соотношение с предшествующими и последующими кольцами могут быть установлены с высокой степенью точности. Поскольку колебания годичного прироста в рамках конкретной климатической зоны у деревьев одного биологического вида схожи, то, получив спилы со стволов, период жизни которых совпадает на каком-то отрезке времени, можно совместить последовательности их годичных колец и получить таким образом совокупную дендрохронологи-

(16/17)

ческую колонку, или шкалу. Эту шкалу можно протягивать в прошлое, используя последовательности годичных колец, полученные для более старших деревьев этого же вида.

Массовые находки брёвен в культурном слое позволяют на основе взаимного сопоставления и наложения дендрошкал воссоздать историю колебаний годичных приростов у деревьев данной климатической зоны и использовать эту шкалу как эталон при дальнейших исследованиях ископаемой древесины. Особенно продуктивным оказывается здесь изучение древесины деревьев-долгожителей, таких, например, как секвойя и сосна остистая. Однако и для регионов, где нет таких видов, можно строить достаточно протяжённые дендрошкалы за счет т.н. перекрёстного наложения нескольких последовательных шкал. Ныне дендрохронологические шкалы выстроены для разных древесных пород и географических регионов Старого и Нового Света и охватывают период около 10 тыс. лет (от наших дней).

Для того чтобы конкретная шкала получила не только относительную, но и абсолютную хронологию, достаточно знать абсолютную (календарную) дату хотя бы одного из относящихся к ней колец. Если внешнее, финальное кольцо (год образования которого идентичен году рубки дерева) соотносится с какой-либо известной датой (например, с сообщением летописи о годе сооружения церкви, при строительстве которой был использован ствол данного дерева), то все кольца данного спектра получают абсолютную хронологическую привязку. Этот спектр, в свою очередь, становится источником абсолютного датирования для всей коррелируемой с ним дендрохронологической шкалы. В идеале такая шкала может быть доведена до современности и тем самым стать основанием абсолютного ретроспективного отсчёта.

При отсутствии же абсолютных привязок многочисленные коррелируемые дендрохронологические колонки обеспечивают по крайней мере относительное датирование. Используя их, можно, например, определить хронологический диапазон между двумя ископаемыми древесными конструкциями в одной климатической зоне.

Однако дендрохронологический метод применим в основном для районов с заметными колебаниями климата и при условии хорошей сохранности древних брёвен в культурных слоях.

Метод ленточных глин основан на том же принципе, что и дендрохронологический, поскольку каждому году соответствует отложение на дне озёр и в зоне речного половодья двойного сдоя глины определённой толщины, образующегося в результате гибели различных мелких организмов. Летом это тонкий и обычно светлый слой, зимой — толстый и чаще тёмный. Кроме того, сезонные слои, имеющие разную толщину, отражают и другие климатические колебания.

Применение данного метода носит ограниченный характер. Им непосредственно датируются лишь изменения в ледниках, на краю которых образовывались эти водоёмы. Опосредованно можно датировать и археологические объекты, так или иначе связанные с ледниковыми колебаниями.

(17/18)

Непосредственно же датируются этим методом только те археологические объекты, которые почему-либо оказались перекрыты водоемами и соответственно ленточными глинами, например древние свайные поселения.

Радиоуглеродный, или радиокарбонный, метод. Как известно, помимо «нормального» углерода (С-12) и изотопа С-13 существует радиоактивный изотоп углерода С-14, постоянно образующийся в земной атмосфере из азота N-14 под действием космических лучей и постоянно попадающий наряду с С-12 в органическое вещество всего растительного и животного мира: растения получают его в составе углекислого газа при фотосинтезе, а животные и люди — по цепочке питания.

При жизни растительного или животного организма в его составе сохраняется та же, что и в атмосфере, постоянная пропорция между преобладающим обычным углеродом С-12 и изотопом С-14. Но с момента гибели данного организма эта пропорция нарушается в пользу С-12, ибо, перестав питаться, организм перестаёт воспринимать всякий углерод. Если содержание С-12 в составе организма после этого остается неизменным, то содержание изотопа С 14 (в силу его радиоактивности) начинает неуклонно уменьшаться. Период полураспада С-14, превращающегося в исходный азот N-14, объективно установлен соответствующими исследованиями (ранее считалось, что он составляет 5568±30 лет, по новым уточнённым данным — 5730±40 лет). На этом основании и с учётом пропорции между С-12 и С-14 в современных живых организмах, исследуя ископаемые остатки какого-либо древнего организма (будь то кости или мягкие ткани животного или человека, остатки дерева и т.д.), можно определить, как давно в его составе началось нарушение постоянной пропорции между С-12 и С-14, т.е. когда наступила гибель данного организма. В таком случае можно установить, например, за сколько лет до момента проведения конкретного анализа было срублено дерево, использованное в конструкции древнего сооружения или для сожжения в погребальном костре. Можно высчитать, как давно было совершено захоронение человека или животного. Необходимо отметить, что радиокарбонные даты являются достоверными для объектов, древность которых не превышает 60 тыс. лет. При большем возрасте образцов они становятся ненадёжными из-за незначительности содержания С-14.

Вместе с тем, в последние годы радиокарбонный метод подвергается серьёзной корректировке, поскольку недавние исследования показали, что в силу изменчивости магнитного поля Земли, вариаций солнечной активности и других физических явлений концентрация С-14 в атмосфере и соответственно пропорция между С-14 и С-12 не являются неизменными. Абсолютная дендрохронологическая шкала, построенная на изучении годичных колец секвойи, показала, что в кольцах, соответствующих тысячному году до н.э., концентрация пришедшего из атмосферы С-14 оказалась выше его концентрации в современных годичных кольцах. В связи с этим радиокарбонные данные теперь пытаются поправить («калибровать»)

(18/19)

по дендрохронологическим таблицам, что представляется возможным на глубину до 8 тыс. лет. Впрочем, это также пока не привело к абсолютно достоверным результатам, ибо в ряде случаев калиброванные радиокарбонные даты оказываются несовместимыми с данными других методов датирования, в том числе письменных источников. Возможно, сама система калибровки требует совершенствования. Кроме того, для уверенной датировки того или иного памятника необходимо иметь серию дат. Поэтому в силу дискуссионности этой проблемы в данном учебнике радиокарбонные датировки приведены в основном в традиционном, некалиброванном виде.

Калий-аргоновый метод основан на определении соотношения радиоактивного изотопа калия-40 и изотопа аргона-40 в вулканических минералах. Первый элемент, содержащийся в земной коре, превращается во второй с очень малой скоростью полураспада в 1,3 млн лет. Следовательно, можно узнать возраст таких минералов, в кристаллической решётке которых оседает появившийся в ходе этого процесса аргон-40, подсчитав его количество в массе минерала на момент измерения. Нулевое же содержание аргона-40, как показали эксперименты, характерно для вулканических минералов в момент их формирования, поскольку при их нахождении в исходном расплавленном состоянии весь прежде содержавшийся в предшествующем веществе аргон-40 (инертный газ) полностью улетучивается. Таким образом, соотношение калия-40 и аргона-40 в вулканических минералах становится хронологическим показателем. Появляется возможность получить абсолютную датировку для культурных слоёв, если они оказываются перекрытыми и/или подстилаемыми слоями вулканических веществ в виде лавы. Этот метод в силу длительности периода полураспада калия-40 эффективен для датирования памятников начала каменного века.

Термолюминесцентный анализ основан на том, что решётки кристаллов минералов улавливают альфа-частицы, испускаемые радиоактивными торием и ураном, а при нагревании эти частицы высвобождаются в виде света. Для археологов важно, что это в полной мере относится и к минералам, содержащимся в глине, из которой делалась древняя керамика. При обжиге последней выделялись альфа-частицы. Если вновь подвергнуть эту керамику нагреванию, то освобождающаяся при этом энергия выделяется в виде небольших видимых вспышек света. Сила этих вспышек, их количество зависят от величины накопленной в образце энергии, т.е. в конечном итоге от времени, прошедшего с момента последнего обжига — при изготовлении сосуда или при пожаре, в котором сосуд погиб. Вспышки замеряются фотоумножителем, и производится расчёт. Но и здесь есть свои оговорки: на интенсивность свечения влияют, кроме возраста, и другие факторы — содержание урана в глине и восприимчивость глины к радиационным повреждениям. Метод может быть использован и для докерамических эпох — при обнаружении обожжённой глины.

(19/20)

Существуют и другие естественно-научные методы датирования.

При всём огромном значении естественнонаучных методов в системе абсолютного датирования эти методы требуют, с одной стороны, дальнейшего совершенствования, с другой — обязательного соотнесения с традиционными и новыми разработками по относительной хронологии типов ископаемых изделий, археологических памятников и культур в целом, а также с известными данными письменных источников.

* * *

Истоки археологических исследований уходят в древность, в частности в VI в. до н.э., когда нововавилонский царь Набонид организовал ряд раскопок более ранних вавилонских памятников с целью прославить величие своих далёких предков и тем самым укрепить авторитет собственной власти. Долгое время, впрочем, археологические результаты являлись побочным эффектом грабительской деятельности, как это было, например, в случае с раскопками египетских пирамид арабским халифом ал-Мамуном в IX в. или вследствие поиска произведений античного искусства в эпоху Возрождения.

Настоящим же началом археологической практики в качестве планомерного научного исследования вещественных памятников надо, видимо, считать раскопки древнеримских городов — Помпей и Геркуланума, погибших из-за извержения Везувия в 79 г. н.э. Развёрнутые ещё в середине XVIII в., эти раскопки поразили современников своими результатами и приобрели вполне научный характер в XIX в. В конце XVIII — первой половине XIX в. археологические раскопки открыли миру великие цивилизации Востока — Египет и Двуречье. Во второй половине XIX в. начались масштабные раскопки в Трое, Пергаме, Олимпии, Афинах и на других античных и доантичных памятниках. Остальные крупнейшие цивилизации начали исследоваться несколько позднее: в конце XIX в. — культуры Мезоамерики, в последних десятилетиях XIX — начале XX в. — критомикенская, хеттская, персидская культуры, в 20-е гг. XX в. — цивилизация Хараппа в Индии и Древний Китай. Исследования всех этих цивилизаций продолжались в последующие годы, ведутся они и в настоящее время.

Вместе с тем, ещё в XIX в. в особый раздел археологии выделяется изучение доисторических, т.е. дописьменных, эпох. Начало этому процессу положили раскопки во Франции в 1830-х гг., выявившие палеолитические орудия труда и костные остатки. На основе этих и последующих работ в последние десятилетия XIX — начале XX в. французские археологи Г. де Мортилье и А. Брейль обосновали подробную периодизацию эпохи, к которой относится подавляющая часть человеческой истории, — эпохи древнего каменного века (палеолита).

Учитывая вышесказанное, можно утверждать, что для становления мировой археологии как науки решающим стал именно XIX в., когда она оформилась в отдельную отрасль исторического знания со своей теорией и методикой.

(20/21)

* * *

В дореволюционной России, в СССР и в современной Российской Федерации роль археологических исследований очень велика. Такие факторы, как масштаб территории, разнообразие культур, сравнительная удалённость от очагов древней письменности придаёт особое значение археологическим памятникам и вещественным источникам для реконструкции отечественной истории.

В Российской империи археология, в смысле планомерного научного исследования вещественных памятников, возникла в конце XVIII — начале XIX в. Однако и ранее уже велось описание археологических памятников и собирание древностей. Изначально городища и курганы служили ориентирами, что отражалось ещё в летописях. Много упоминаний археологических памятников содержится в знаменитой «Книге Большому чертежу» 1627 г. Всякого рода драгоценности собирались в княжеские и царские казнохранилища, а древности, имевшие религиозное значение, традиционно хранились в церковных ризницах. Понимали в XVII в. и важность раскопок. В частности, при царе Алексее Михайловиче вели раскопки у р. Исеть на Урале, и сохранилось описание найденных при этом древних вещей из металла.

На уровень государственной политики разыскание древностей в России пытался поставить Пётр I. В своем указе о Кунсткамере в 1718 г. он назначил вознаграждение за всякие «старые вещи», которые могут быть найдены «в земле и воде» («старые подписи < ... > старое ружье, посуда и прочее всё, что зело старо и необыкновенно»), — за это нашедшему от государства была обещана награда («довольная дача»). При этом Пётр понимал значимость не только самого раритета, но и того археологического контекста, в котором он может быть обнаружен. Не случайно он приказал «всему делать чертежи, как что найдут». Кроме того, Пётр специально велел собирать древности в Сибири, положив тем самым начало знаменитой Сибирской коллекции. В результате основанная Петром Кунсткамера стала быстро пополняться археологическими драгоценностями. Они поступали также в Оружейную палату и другие учреждения. Коллекции, в первую очередь Сибирская, вскоре пополнились и вследствие первых академических экспедиций в Сибирь, осуществлённых Д.Г. Мессершмидтом в 1720-1727 гг., И.Г. Гмелином и Г.Ф. Миллером в 1733-1743 гг. Важно, что они копали курганы не в погоне за драгоценностями, а решая научные вопросы. Тогда же впервые стали снимать копии с наскальных рисунков. Выдающийся учёный и государственный деятель В.Н. Татищев составил при Анне Иоанновне первую инструкцию для собирания сведений по археологии, этнографии и географии. Подробные описания древностей составлялись и при Екатерине II. Очень важными явились «учёные путешествия по разным провинциям Российской империи», организованные в тот период Академией наук, в частности под руководством И.К. Кирилова, П.С. Папласа, И.Г. Георги, П.И. Рычкова, Н.П. Рычкова, И.И. Лепёхина и др. В ходе экспедиций были выявлены и описаны развалины булгарских и золотоордынских

(21/22)

городов на Каме и Волге, городища, курганы, каменные надгробия и изваяния, следы древних «чудских» и «ордынских» рудников и др.

В конце XVIII и особенно в первой половине XIX в. начались плодотворные разыскания и раскопки на юге европейской части России, прежде всего в Крыму. Наиболее значительными были раскопки на Керченском полуострове (на территории античного Боспорского царства). П. Дюбрюкс открыт знаменитый склеп в кургане Куль-Оба. И.А. Стемпковский, проведя ряд исследований, разработал целую программу археологических изысканий древнегреческих городов-колоний. Замечательны были и раскопки на юге Украины, в частности исследование И.Е. Забелиным в третьей четверти XIX в. скифских «царских» курганов в Нижнем Поднепровье. Впоследствии античная и скифская археология в России продолжала развиваться с нарастающей интенсивностью.

Ещё в начале XIX в. З. Ходаковский и В.В. Пассек выдвинули программу исследования древностей славян и других древних народов Восточной Европы. Раскопки, проведённые во Владимиро-Суздальской земле П.С. Савельевым и A.C. Уваровым в середине XIX в., явились первым шагом в реализации этой программы.

Важную роль, особенно в изучении древностей азиатских окраин России, сыграли новые академические экспедиции и путешествия А. Гумбольдта, Й.Р. Аспелина, В.В. Радлова, Г.Н. Потанина, Н.М. Ядринцева и др.

Во второй половине XIX — начале XX в. планомерные археологические исследования развернулись уже по всей территории России. Помимо традиционного внимания к классическим древностям началось активное изучение славяно-русских, финно-угорских, булгарских, средневековых кочевнических памятников, зародилась археология каменного, бронзового и раннего железного веков, состоялись первые профессиональные раскопки на Кавказе и в Средней Азии. Интерес к первобытным древностям проявили многие учёные-естественники (И.С. Поляков, В.В. Докучаев, A.A. Иностранцев, И.Д. Черский, A.A. Штукенберг и др.). Благодаря их участию в раскопках и публикации материалов древних памятников исследования в области первобытной археологии приобрели комплексный характер и вышли на европейский уровень. В эти годы были проведены раскопки памятников, давших название целому ряду ныне известных археологических культур, — Волосовской стоянки, Трипольского поселения, Дьяковского городища, Фатьяновского, Ананьинского, Пьяноборского и Кобанского могильников, Майкопского кургана и др.

Открытие в 70-80-е гг. XIX в. палеолитических стоянок — Карачаровской под Муромом и Костёнки 1 под Воронежем — позволило A.C. Уварову отвергнуть выдвинутое Й.Я. Ворсо ошибочное положение о необитаемости Европейской России в палеолитическую эпоху. В последующие годы на Украине, в Крыму, на Кавказе и в Сибири была выявлена целая серия палеолитических памятников, даже разные их типы, и открыты замечательные образцы палеолитического искусства. Систематический характер приняли раскопки памятников более поздних эпох, особенно в европейской части России.

(22/23)

Все эти масштабные исследования привели в начале XX в. к необходимости первичной систематизации накопленного материала. Для первобытной археологии она наиболее успешно была решена в трудах A.A. Спицына, В.А. Городцова и финского археолога A.M. Тальгрена. Важнейшими из них являются книги В.А. Городцова «Первобытная археология» (1908) и «Бытовая археология» (1910). Городцов не просто выделил многие известные нам ныне археологические культуры и определил их хронологическую последовательность (ямная, катакомбная и срубная культуры). Он рассмотрел развитие культур на территории России от палеолита до Средневековья как конкретно-исторический процесс, проходящий определенные ступени и стадии. С появлением этих трудов мировой авторитет российской археологии значительно повысился.

В дореволюционные годы, по существу, определились все основные разделы археологии страны, были выделены, охарактеризованы и датированы ключевые археологические культуры практически всех эпох — от каменного века до Средневековья. Были созданы и культурно-исторические обобщения, определявшие место и роль древних и средневековых культур территории России во всемирно-историческом процессе.

Таким образом, в начале XX в. фундаментальная база российской археологии уже была создана. Сложилась и ее организационная структура.

Система российских археологических учреждений формировалась постепенно в течение всего XIX в. Появились первые археологические музеи — в Николаеве (1806), Феодосии (1811), Одессе (1825), Керчи (1826); были созданы первые научные общества — истории и древностей в Одессе (1839) и Археолого-нумизматическое (Русское) в Петербурге (1846) При последнем в дальнейшем было организовано отделение славяно-русской археологии (1851).

В 1859 г. в Петербурге была образована Императорская Археологическая комиссия — первое государственное центральное археологическое учреждение России. Среди многих направлений её деятельности главными являлись контроль над археологическими раскопками и разведками и распределением древностей (наиболее ценные из которых поступали в собрание Эрмитажа), а также выделение государственных средств на археологические исследования. Это способствовало координации сил российских археологов. Но подлинному, добровольному объединению этих сил в значительно большей степени способствовали Археологические съезды. Их организационным центром стало созданное по инициативе A.C. Уварова Московское археологическое общество (1864). Благодаря всероссийскому характеру съездов (их состоялось 15 в разных городах страны) каждый из них стал событием для становления целых разделов археологии, новых региональных научных центров, направлений и школ.

Во второй половине XIX — начале XX в. сформировалась система археологического образования, которая опиралась как на классические университеты, так и на общественные специализированные институты (среди них особенно заметную роль сыграли Московский и Петербургский археологические институты). В помощь исследователям были изданы руководства по раскопкам и разведкам, составленные A.A. Спицыным и В.А. Городцовым. Сложилась практика передачи коллекций после раскопок в государственные хранилища (музеи, университеты), хотя существовали и частные собрания, составленные в основном путём покупки случайных находок. Богатейшие археологические коллекции сформировались в Эрмитаже

(23/24)

(Санкт-Петербург) и Российском Историческом музее (Москва). В столичных и провинциальных музеях были развернуты археологические экспозиции. На высоком полиграфическом уровне выходили серии научных трудов, причём не только в Москве и Петербурге, но и в провинции.

Именно на этом фундаменте в послереволюционные годы выросла советская археологическая наука, достижения которой были бы невозможны без неразрывной связи с дореволюционной российской археологией как в организационном, так и в идейном отношении.

Организационная преемственность, в частности, проявилась в том, что Императорская Археологическая комиссия составила основу Российской государственной археологической комиссии (1918), члены которой в полном составе вошли в 1919 г. в Российскую (с 1926 г. — Государственную) Академию истории материальной культуры (ГАИМК). ГАИМК стала центральным археологическим учреждением Советской России и находилась в Ленинграде. Ещё в 1924 г. была образована Московская секция этой Академии. В составе ГАИМК, таким образом, объединились основные силы российской археологии. Кроме того, ещё в 1924 г. на базе Московского университета был создан научно-исследовательский Институт археологии и искусствознания, вошедший в состав Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук. В 1937 г. ГАИМК была преобразована в Институт истории материальной культуры, который влился в состав Академии наук СССР, а в 1959 г. был переименован в Институт археологии.

Несмотря на тяготы первых послереволюционных лет, на преследования, гибель и эмиграцию многих выдающихся специалистов, кадровый костяк российской археологии сохранился. Это были специалисты высокой квалификации, имевшие мировую известность, — Д.Н. Анучин (патриарх преподавания археологической науки в Московском университете), В.А. Городцов, A.A. Спицын. Н.Я. Марр, Б.В. Фармаковский, С.А. Жебелев, Ф.И. Успенский и др. А в 20-е гг. XX в. в науку вступило новое поколение отечественных археологов — Б.С. Жуков, A.B. Арциховский, Б.А. Рыбаков, A.B. Шмидт, В.И. Равдоникас, М.И. Артамонов. Б.А. Куфтин, О.Н. Бадер, М.В. Воеводский, Б.Б. Пиотровский, М.П. Грязнов, Б.Н. Граков, C.B. Киселёв, H.H. Вороник, В.Ф. Смолин, П.С. Рыков, Б.Э. Петри и др., выросшее на традициях дореволюционной археологии. Именно это поколение своей дальнейшей деятельностью сохранило преемственность в развитии отечественной археологии и определило структуру, проблематику и основные направления формирующейся советской археологической науки.

В соответствии с этим вплоть до 1929 г. развитие археологии в СССР продолжалось в русле тех исследовательских задач, что были намечены до 1917 г. Особое внимание уделялось палеоэтнологическому направлению, которое было нацелено на изучение отражения законов развития живых этнических культур в материальных остатках культур археологических.

Однако со второй половины 1920-х гг. археология всё более стала утрачивать свою специфику, растворяясь в социологии. Археологию стали именовать «буржуазной наукой», «вещеведением». Внедрение методологии марксизма-ленинизма поначалу шло в рамках поиска новых подходов к изучению археологических материалов. В этом отношении новаторскими и

(24/25)

плодотворными явились труды A.B. Арциховского, C.B. Киселёва, А.Я. Брюсова, А.П. Смирнова. Но с 1929 г. в качестве марксистской методологии в советской археологии стало декларироваться «яфетическое учение о языке» Н.Я. Марра.

Яфетическая теория объясняла все без исключения изменения культуры — от языковых до этносоциальных — перестройками древней экономики, «скачками» общественно-экономического развития. В период острой идеологической борьбы и надвигающегося террора опасным был не сам поворот к «теории стадиальности», а то, что из непроверенной гипотезы её стремились превратить в непререкаемую догму, причём для несогласных нашлись методы воздействия гораздо более сильные, чем разъяснения и убеждения, — репрессии и преследования.

С середины 1930-х гг. вульгарно-социологическое направление в нашей археологии стало себя изживать. В связи с углублением внимания к этнической проблематике, вопросам происхождения и этнической истории народов СССР, прежде всего славян, произошло постепенное возвращение к этнологическому направлению, к этнокультурной проблематике археологических исследований. Вместе с тем творческая свобода продолжала сдерживаться монополией государственной идеологии, подкрепляемой различными, в том числе и репрессивными, мерами, которым подверглись многие археологи.

Что же касается собственно археологических раскопок, то они в советское время достигли беспрецедентных масштабов, особенно в районах нового строительства. При всей противоречивости процессов, протекавших в науке и в обществе в данный период, широкое обследование территории СССР навсегда останется одним из крупнейших достижений советской археологии. В дореволюционной России лучше всего были изучены памятники Северного Причерноморья, Украины, Прибалтики, центра Русской равнины, нижнего Прикамья. В остальных регионах страны археологические раскопки были эпизодическими. В советскую эпоху все основные регионы СССР оказались охвачены исследованиями, коснувшимися всех исторических эпох — от раннего каменного века до позднего Средневековья.

Археологические раскопки и разведки проводились в стране уже в первые послереволюционные годы, несмотря на скудное финансирование, голод и разруху. В последующее десятилетие, в годы нэпа, на фоне общей экономической стабилизации в стране заметно активизировалась и экспедиционная деятельность. С 1921 г. постепенно увеличивается число действующих экспедиций. Были изучены уникальные археологические памятники различных эпох и существенно укрепилась источниковая база археологической науки.

В частности, важные результаты принесли раскопки и разведки Ольвийской экспедиции (Б.В. Фармаковский), Северокавказской — на Нижнем Дону и в Предкавказье (A.A. Миллер), Средневолжской — в Чувашии (П.П. Ефименко), Антропологической — на Оке, Ветлуге и Вятке (Б.С. Жуков), а также исследования Г.А. Бонч-Осмоловского, К.Э. Гриневича, Н.И. Репникова в Крыму, В.А. Городцова в центре Русской равнины, С.Н. Замятнина на Среднем Дону, П.С. Рыкова и П. Pay в Нижнем Поволжье, A.B. Шмидта в Прикамье, Д.Н. Эдинга на Среднем Урале, С.И. Руденко и М.П. Грязнова на Алтае, Г.П. Сосновского на Енисее, Г.И. Боровки и С.А. Теплоухова в Монголии.

(25/26)

Ещё заметнее источниковая база пополнилась в 1930-е гг. с началом массовых работ археологов в районах развернувшегося масштабного строительства. Этим работам способствовало принятое в 1934 г. постановление ВЦИК и СНК СССР о финансировании раскопок археологических памятников, обреченных на уничтожение в ходе новостроек.

Были проведены раскопки по трассе каналов Волга-Москва (О.Н. Бадер) и Волга-Дон (М.И. Артамонов), в зоне строительства электростанций — Пермской (A.B. Шмидт, H.A. Прокошев), Ярославской (П.Н. Третьяков), Сухумской (A.A. Иессен) и Куйбышевской ГЭС (А.П. Смирнов), Воронежской ГРЭС (Г.В. Подгаецкий), первой очереди Московского метрополитена (A.B. Арциховский, Т.С. Пассек), трасс железной дороги на Южном Урале (П.А. Дмитриев, К.В. Сальников, Б.Н. Граков). В эти годы начинаются многолетние исследования городов Восточной Европы: древнерусских Киева (М.К. Каргер), Новгорода (А.В. Арциховский), Пскова (H.H. Чернягин), Владимира и Суздаля (H.H. Воронин), Старой Ладоги (В.И. Равдоникас), Старой Рязани (В.А. Городцов), булгарских Сувара и Болгара (А.П. Смирнов), хазарского Саркела (М.И. Артамонов), античной и средневековой Фанагории (В.Д. Блаватский) и др. Тогда же раскапываются уникальные памятники: Тимоновская палеолитическая стоянка (В.А. Городцов), Оленеостровский мезолитический (В.И. Равдоникас) и Турбинский позднебронзовый (A.B. Шмидт, H.A. Прокошев) могильники, трипольское поселение Коломийщина (Т.С. Пассек), Каменское скифское городище (Б.Н. Граков), урартская крепость Кармир- Блур (Б.Б. Пиотровский) и др.

В послевоенные годы и вплоть до середины 1980-х гг. археологические исследования на новостройках проводились во все возрастающих масштабах. В 50-60-е гг. XX в. новые источники, полученные в ходе работ Куйбышевской, Сталинградской, Камской, Боткинской, Волго-Донской, Каховской и других новостроечных экспедиций, удалось оперативно опубликовать. Однако в дальнейшем рост материалов стал накатываться, как «девятый вал»: их научная обработка и издание уже не успевали за темпами раскопок. Скорейшая публикация многочисленных полученных данных является одной из актуальнейших задач отечественной археологии на современном этапе.

Масштабы полевых археологических исследований существенно сократились в «эпоху перемен», связанную с распадом Советского Союза. Однако в последние годы в Российской Федерации их объёмы неуклонно нарастают. Модифицируется и организационная структура российской археологической науки.

В 1991 г. произошло разделение Института археологии: его Ленинградское отделение преобразовалось в Институт истории материальной культуры. Ныне, наряду с двумя этими ведущими академическими институтами, базовыми археологическими учреждениями в Российской Федерации являются и такие учреждения Российской академии наук (РАН), как Институт археологии и этнографии в Новосибирске, Институт истории и археологии в Екатеринбурге, Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока во Владивостоке, республиканские филиалы РАН и собственно республиканские академии. Археологические исследования, кроме того, осуществляют ведущие музеи страны (Государственный Эрмитаж, Государственный Исторический музей и др.), кафедры археологии и археологические лаборатории в МГУ, СПбГУ, в университетах некоторых других городов, а также ряд иных государственных учреждений. Право на проведение раскопок

(26/27)

и других археологических исследований на всей территории России предоставляется только государственным организациям. Документация о полевых исследованиях и полученные коллекции передаются на хранение в соответствующие государственные учреждения.

Новой тенденцией современной отечественной (равно как и зарубежной) археологии стала интенсификация изучения памятника, привлечение широкого комплекса естественных наук и их методик с целью получить максимум информации при минимальном разрушении памятника. В связи с этим в последние десятилетия в археологические исследования активно внедряются геоинформационные технологии.

Что же касается дальнейшего развития археологической теории, то с середины 1950-х гг. и по настоящее время в советской и российской археологии помимо этнологического направления сформировалась и развивается целая серия других направлений. «Археологическая история» (в русле которой написан и данный учебник), или, по образному определению A.B. Арциховского, «история, вооружённая лопатой» рассматривает археологию как отдел исторической науки. Основная цель этого направления — реконструкция прошлого на базе изучения вещественных древностей, которые, как и письменные источники, несут определённую историческую информацию. Вместе с тем «археологическая история» в тесном взаимодействии с лингвистикой исследует и ископаемые письменные источники (например, античные тексты на каменных плитах, надписи на керамических сосудах и монетах, древнерусские берестяные грамоты и т.д.). В «социологической археологии» за основу исследования берётся идеализированная социологическая модель древнего общества «Технологическая археология» сосредоточилась на использовании при изучении археологических материалов объективных методов, таких как трасология, металлография, спектральный анализ, радиоуглеродное датирование, геофизика и др. В «экологической археологии» благодаря интеграции естественных и гуманитарных наук древнее общество рассматривается как целостная система, находящаяся в динамическом взаимодействии с окружающей средой. Развиваются и другие направления.

наверх