[ коллективная монография ]

Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье
в эпоху средневековья. IV-XIII века.

/ Серия: Археология. М.: Наука, 2003. 532 с. ISBN 5-02-008787-4.

Оглавление

Введение (С.А. Плетнёва). — 5

Часть I. Крым.

Введение (А.И. Айбабин). — 9

Глава 1. Крым в середине III — начале VI века (период миграций). — 10

Боспорское царство (А.И. Айбабин). — 10

Степь и Юго-Западный Крым (А.И. Айбабин). — 16

Херсон (А.И. Айбабин). — 22

Глава 2. Крым в VI-VII веках (под властью Византийской империи)

Боспор (А.И. Айбабин). — 27

Боспорский некрополь как эталонный памятник древностей IV — начала VII века (И.П. Засецкая). — 31

Степь и Юго-Западный Крым (А.И. Айбабин). — 40

Херсон (А.И. Айбабин). — 48

Глава 3. Крым в VIII-IX веках. Хазарское господство. — 53

Боспор (Т.Н. Макарова). — 53

Памятники крымского варианта салтово-маяцкой культуры в Восточном Крыму и степи (А.И. Айбабин). — 55

Степь и Юго-Западный Крым (А.И. Айбабин). — 59

Херсон (А.И. Айбабин). — 64

Глава 4. Крым в X — первой половине XIII века. — 68

Боспор-Корчев (Т.И. Макарова). — 68

Степь и Юго-Западный Крым (А.И. Айбабин). — 74

Херсон (А.И. Айбабин). — 82

Таблицы 1-59. — 87

Часть II. Таманский полуостров н Северо-Восточное Причерноморье.

Таманский полуостров.

Введение (Я.М. Паромов). — 146

Глава 5. Памятники ранневизантийской эпохи (IV-VII вв.). — 151

Историографический очерк (Я.М. Паромов). — 151

Ильичевское городище и поселения его округи (И.О. Гавритухин, Я.М. Паромов). — 152

Фанагорийская округа (Я.М. Паромов). — 157

Округа Гермонассы (Я.М. Паромов). — 158

Кандаурская группа поселений (Я.М. Паромов). — 159

Глава 6. Поселения и дороги на Таманском полуострове в VII-XIII веках. — 161

Хазарский период (VIII — начало X в.) (Я.М. Паромов). — 161

Тмутараканский период (X — начало XIII в.) (Я.М. Паромов). — 168

Глава 7. Города Таманского полуострова в конце VIII-XII веках. — 171

Таматарха-Тмутаракань (С.А. Плетнёва). — 171

Фанагория (С.А. Плетнёва). — 179

Северо-Восточное Причерноморье.

Введение (Е.Л. Армарчук). — 184

Глава 8. Раннесредневековые древности побережья (IV-IX вв.). — 186

Историографический очерк (И.О. Гавритухин, А.В. Пьянков). — 186

Могильники III-IV веков (И.О. Гавритухин, А.В.Пьянков). — 187

Древности V-VII веков (И.О. Гавритухин. А.В. Пьянков). — 191

Могильники V-VII веков (И.О. Гавритухин, А.В. Пьянков). — 193

Древности и памятники VIII-IX веков (И.О. Гавритухин, А.В. Пьянков). — 195

Могильник Дюрсо — эталонный памятник древностей V-IX веков (А.В. Дмитриев). — 200

Глава 9. Памятники Северо-Восточного Причерноморья Х-ХIII веков. — 207

Историографический очерк (Е.Л. Армарчук). — 207

Каменные крепости и храмы (Е.Л. Армарчук). — 209

Поселения (Е.Л. Армарчук). — 213

Грунтовые могильники (Е.Л. Армарчук). — 215

Курганные могильники (Е.Л. Армарчук. А.В. Дмитриев). — 216

Некоторые вопросы этнической истории (Е.Л. Армарчук). — 224

Таблицы 60-102. — 227

Часть III. Закавказье.

Грузия.

Глава 10. Грузия в эпоху раннего средневековья (IV-VIII вв.). — 270

Принятие христианства, проблемы периодизации (Р.М. Рамишвили). — 271

Города и города-крепости (Р.М. Рамишвили). — 272

Сельские поселения и могильники (Р.М. Рамишвили). — 282

Материальная культура (Р.М. Рамишвили). — 284

Глава 11. Грузия в эпоху развитого средневековья (X-XIII вв.). — 297

Города (Р.М. Рамишвили). — 298

Селища (Р.М. Рамишвили). — 304

Погребальные памятники и обряд захоронения (Р.М. Рамишвили). — 306

Материальная и духовная культура (Р.М. Рамишвили). — 308

Армения.

Глава 12. Раннее средневековье (IV-VIII вв.). — 321

История изучения ранне средневековых памятников Города и крепости (А.Л. Калантарян). — 321

Культовое и гражданское строительство (А.Л. Калантарян). — 325

Торговля и ремесло (А.Л. Калантарян). — 329

Глава 13. Армения в IX-XIII веках. — 335

Особенности развития Армении в эпоху развитого феодализма (Б.Н. Аракелян). — 335

Археологическое изучение памятников IX-XIII веков. Города и поселения (Б.Н. Аракелян). — 337

Ремесло, декоративное искусство, письменность (Б.Н. Аракелян). — 342

Азербайджан.

Глава 14. Раннесредневековая Албания в IV-VII веках. — 351

История изучения археологических памятников раннего средневековья. Города, укрепления (Дж.А. Халилов). — 351

Погребальные памятники (Дж.А. Халилов). — 358

Материальная культура (Дж.А. Халилов). — 360

Глава 15. Азербайджан в IX-XIII веках. — 367

История изучения средневековых памятников. Города, поселения, крепости (Г.М. Ахмедов). — 367

Градостроительство, фортификация (Г.М. Ахмедов). — 375

Ремесло и торговля (Г.М. Ахмедов). — 378

Культовое строительство, погребальный обряд (Г.М. Ахмедов). — 386

Таблицы 103-195. — 389

Заключение (Т.Н. Макарова). — 482

Литература (Е.Л. Армарчук). — 488

Список сокращений. — 513

Указатель имён (Е.Л. Армарчук). — 515

Указатель этногеографических терминов, археологических памятников и государств (Е.Л. Армарчук). — 519

Введение.   ^

В данном томе охвачена громадная территория со своеобразными географическими условиями и весьма благоприятным климатом. Это значительная срединная часть горного кряжа, опоясывающего Евразию от Пиринеев до Алтая, а именно Крымские, сравнительно невысокие горы, и Кавказские, упирающиеся вершинами в облака. Следует добавить, что большинство стран, народов и государств, размещённых на этой земле, находилось в непосредственной близости или даже было окружено морем, а земля была прорезана несколькими судоходными реками.

Всё это способствовало не только активному заселению региона с глубокой древности, но и возникновению и расцвету здесь государств с высокоразвитыми культурными традициями, а также постоянным и разносторонним связям (торговым, политическим, культурным) с дальними и соседними крупными государствами (от Китая до Греции и Рима).

Расцветы сменялись упадками и разгромами, иногда полным уничтожением отдельных государств, но, просматривая страницы истории этого благодатного края, можно уверенно констатировать поступательное созидающее движение вверх всех малых и больших стран, полисов, государственных объединений и крепких сложившихся государств.

Одним из наиболее выразительных примеров этой «созидающей устойчивости» может быть великий переход от античности к средневековью, почти всюду сопровождавшийся кровопролитными войнами и, казалось бы, тотальными разрушениями. Это был период, получивший определение «великого переселения народов». В той или иной степени «великое переселение» задело практически все народы и страны Евразии.

Особенно изменилась в результате этого движения политическая карта Центральной и Юго-Восточной Европы. Здесь столкнулись два потока завоевателей: германцы, направившие экспансию на Восток, и многочисленные разноликие и разноязыкие орды гуннов, стремительно вторгшиеся в европейские степи в середине IV в. Пройдя примерно за 200 лет тысячи километров азиатских степей от границ Китайской империи до Волги, они вбирали во время этого долгого пути в своё движение множество разноэтничных народов [Артамонов М.И., 1962. С. 40, 41].

Вот в этом кипящем котле завоеваний, битв, поражений и побед самое деятельное участие принимали и местные народы, нередко вливаясь в тот или иной военный союз в качестве основной военной силы. Так, в крови и страданиях умирала античность и рождалась новая эпоха средневековья. Значительная роль в этом тяжком периоде истории несомненно играли гуннские орды кочевников, захватывавших степные пастбища, разрушая при этом все попадающиеся на пути кочёвок поселения, вытаптывая пашни и уничтожая сопротивлявшихся.

Однако они быстро освоились на захваченных местах, изменив в ряде регионов не только генофонд народов, но и внеся новое в их бытовую культуру, в вооружение, в способы ведения войны.

Можно сказать, что германцы начали разрушение Рима, гунны завершили его. Следует признать, что влияние германцев на сложение этносов и культур также было весьма заметным. Практически воздействие этих нахлынувших с Запада и Востока волн было равновеликим, только германцы принесли с собой более высокую материальную культуру, а кочевники — великолепное оружие, беспощадность к врагам и навыки выживания в любых условиях.

Таким образом, в ряде областей Крымско-Кавказского региона культура складывалась в зависимости от различных вливаний в неё не только со стороны завоевателей, но и со стороны ближайших могущественных соседей. Согласно закону единства противоположностей и этот характерный процесс сложения разных культур стал также явлением, объединяющим все страны региона.

Исследуя крымско-причерноморские и закавказские памятники, археологи и в наши дни постоянно сталкиваются со значительными лакунами в знаниях об этих землях. Объясняется это недостаточной изученностью отдельных регионов и ещё большей недостаточностью публикации материалов. Кроме того, в ряде музеев коллекции практически не доступны для изучения и, главное, для издания, поскольку авторское «феодальное право» на раскопанные археологом материалы остаётся до сих пор в силе до смерти автора работ, несмотря на то, что закон о праве первого издания уже давно ограничивает это право семью-десятью годами.

Тем не менее, привлекая в основном к написанию данного тома полевых исследователей публикуемых здесь материалов, редакторы попытались как можно шире и полнее охватить все известные сейчас средневековые памятники региона, давая авторам абсолютную свободу в высказывании своих заключений относительно анализа материала и о процессах, протекавших в изучаемом ими районе в определённое время.

(5/6)

Расхождение мнений вполне объяснимо — одни памятники и материалы с них ещё не обработаны, а другие, наоборот, раскапывались и изучались значительно более столетия (например, Херсонес) разными исследователями, приходившими в результате длительных и разновременных раскопок к различным, порой противоположным мнениям, основанным иногда на неверно зафиксированных наблюдениях, соответствующих уровню археологических знаний того времени, в которое производились раскопки. Поэтому только повторные исследования давно известного памятника давали в ряде случаев достаточно доказательные данные о хронологии, этнической принадлежности и культуре древнего города, поселения или могильника. А это позволяло нередко построить новую шкалу исторических событий, происходивших в конкретной области или большом городе. Следует особенно подчеркнуть, что в том включено довольно много совершенно новых материалов из слабо изученных районов, т.е. недавно извлечённых из земли и недостаточно исследовавшихся авторами раскопок. А это значит, что и исторические выводы, основанные на попавшем на страницы данного издания интереснейшем материале, возможно, в дальнейшем будут частично скорректированы или даже изменены. Тем не менее важность новых данных для истории и масштабность проведённых полевых исследований обусловливает включение в том этих ценнейших материалов.

В настоящее время наиболее исследованной и, главное, продолжающей активно археологически исследоваться областью Крымско-Кавказского региона является Крым.

Это и понятно: крымская земля покрыта памятниками, начиная с палеолита и кончая разнообразными предметами турецкой культуры (XVIII в.). Средневековые слои перекрывали античные на большей части развалин городов и поселений. Рядом с поселениями, а нередко и на их территории располагались средневековые могильники, синхронные поселениям и врезающиеся в более древние слои. Во всей этой массе открывающихся фактов учёные начали разбираться уже в начале XIX в. Естественно, что в Крыму основными объектами исследования были античные памятники. Однако величественные развалины средневековых храмов Херсонеса, раннесредневековые могилы с богатейшим погребальным инвентарём, дающим точные даты памятникам, также постепенно начинали завоёвывать внимание археологов.

Почти полстолетия над средневековыми древностями Крыма работал А.Л. Якобсон. Его монографии и крупные статьи стали солидным фундаментом для будущих поколений учёных, которые, даже не соглашаясь с некоторыми его выводами (в основном по частным вопросам), «отталкиваясь» от них, исследуя вслед за ним памятники и коллекции, находили новые данные для более обоснованных заключений.

В последнюю четверть XX в. крымский отряд археологов пополнился талантливыми и эрудированными учёными-медиевистами, что способствовало не только необычайному оживлению полевых работ, но и всесторонней обработке и обобщению материалов. Следствием этого было издание нескольких серьёзных монографий, создание серийного издания сборников (МАИЭТ, I-VIII), проведение нескольких международных конференций, направленных на углублённое рассмотрение истории и культуры заселявших Крым народов.

Крым более остальных областей Крымско-Кавказского региона был связан политически и культурно с Византийской империей, провинцией которой он неоднократно становился за прошедшее средневековое тысячелетие (III-XIII вв.).

Жизнь этой отдалённой от метрополии провинции была весьма беспокойной. Относительно мирные периоды сменялись нашествиями разноэтничных захватчиков, среди которых особенно выделялись готы, праболгары, хазары, возможно, венгры, половцы и, наконец, татаро-монголы. Следует учитывать и тот факт, что и до средневековья, и в самом его начале жизнь в Крыму кипела, и многие соседние народы (аланы, зихи и др.) семьями или большими группами переселялись на полуостров, занимая нередко большие территории и города. Таким образом, этнический состав в этой области региона был весьма пёстрым. Разобраться в этом сложном вопросе и удовлетворительно решить его можно далеко не на каждом памятнике. Поэтому некоторые разногласия авторов тома в проблеме этногенеза как в Крыму, так и в Восточном Причерноморье не должны смущать читателя. Очевидно, что некоторые вопросы пока находятся в стадии догадок и гипотез.

Если такая неясность решений допустима, как нам представляется, в Крыму, буквально наполненном разнообразными датирующими или как-то иначе маркирующими предметами, обычаями, памятниками культа и т.п., то в мало исследованном Северо-Восточном Причерноморье весь этот комплекс нерешённых проблем выявляется ещё более отчётливо.

Территориально область несомненно много меньше Крымского полуострова (примерно раз в десять). Географически она чётко делится на две части. К первой мы относим примыкающую почти вплотную к Крыму, изрезанную лиманами землю Таманского полуострова.

Весь полуостров почти сплошь покрыт археологическими памятниками, среди которых остатки средневековых поселений занимают весьма заметное место. Среди них выделяются развалины двух городов-портов Гермонассы-Таматархи-Тмутаракани и Фанагории, основанных ещё в VI в. до н.э.

(6/7)

греками и продолжавших существовать, как и большинство остальных античных поселений, в эпоху средневековья.

Почти 200 лет культурные напластования этих городов раскапываются дилетантами, кладоискателями, а каменные постройки разбираются до основания новыми строителями, поэтому не только от строений, но и от культурного слоя сохранилось, сравнительно с размерами древних городов, немного, тем более, что значительная их часть размыта морем и обвалилась. Однако, всё, что сохранилось, в течение почти всего XX в. исследуется археологами — антиковедами и медиевистами. Помимо этих двух городов исследовались ещё несколько приморских поселений. Громадный вклад в изучение поселений Таманского полуострова внёс Я.М. Паромов. Он в многолетних разведках не только открыл десятки до него не известных памятников, но и хронологизировал их и картографировал, разделив по эпохам.

Всё вместе позволяет создать, как нам кажется, убедительную картину жизни на полуострове как в античное, так и в средневековое время.

Много слабее проводились археологические работы в Северо-Восточном Причерноморье. Долгие годы здесь в качестве главного памятника, давшего большое количество раннесредневекового материала, был Борисовский могильник, раскопанный В.В. Саханевым в 1911-1913 гг. [Саханев В.В., 1914]. Работы многочисленных «новостроечных экспедиций», развернувшихся в регионе во второй половине XX в., существенно повлияли на оживление здесь деятельности археологов, но особенный интерес к раннесредневековым древностям вспыхнул после первых же раскопочных сезонов на могильнике Дюрсо, проведённых в 1974 г. А.В. Дмитриевым [Дмитриев А.В., 1979а, б].

В настоящее время накопилось уже достаточно материала из раскопок нескольких крупных разновременных средневековых могильников, дающих основание для создания развёрнутой хронологии, изучения погребальной обрядности и в целом материальной и духовной культуры этнически неоднородного населения региона.

Известны развалины нескольких крупных античных городов и поселений в этом регионе, в том числе многие сезоны раскапываемая Горгиппия [Алексеева Е.М., 1997], но средневековые поселения выявляются здесь редко, возможно потому, что тотальных разведок, подобных тем, которые провёл Я.М. Паромов на Тамани, не было, а открытые и раскапываемые памятники, как правило, находятся только в районах тех или иных новостроечных работ.

На южных склонах и в предгорных долинах Кавказа разместились три государства: Грузия, Армения и Албания-Азербайджан. Все три обладали высокой и древней культурой, одноэтничной и своеобразной и в то же время во многом близкой и даже схожей. Объясняется это прежде всего общностью географического положения и мощным воздействием соседних с ними великих цивилизаций средневековья — Сасанидского Ирана, Византии и Арабских халифатов.

В период раннего средневековья, фактически одновременно с новой волной заселения Крыма, в этих странах официальной религией стало христианство, распространившееся из переднеазиатских провинций Византии. Это также стало важным объединяющим фактором для всего Крымско-Кавказского региона. Храмы и монастыри украсили горные склоны и отроги этих стран. Только после завоевания арабами Албании христианство почти полностью было вытеснено с её земли. С VIII в. Албания стала мусульманским государством Азербайджан, хотя на некоторых горных окраинах вплоть до татаро-монголов сохранились христианские храмы и богослужение в них.

Несмотря на крепкие религиозные связи с Византийской империей, правителями этих стран активно поддерживались торговые и культурные взаимоотношения с Сасанидским Ираном, а затем и с Халифатами. Причём следует отметить, что в самой западной из стран — Грузии — культурное влияние Византии проявлялось особенно ярко, а в самой восточной — Албании — несомненно превалирующим было воздействие Ирана.

Территории всех трёх государств археологически изучены достаточно полно. Археологами России и Закавказья открыты целые кварталы в развалинах древних городов. Как правило, они двух- или даже трёхслойные: античный слой, раннесредневековый и слой развитого средневековья. Поскольку большинство городских строений сложено из камня или прекрасно обожжённого кирпича, старые стены далеко не всегда разбирались полностью, чаще постройки из века в век просто перестраивали и ремонтировали. Раскопками в разных городах раскрыты не только жилые постройки, но и многообразные (многофункциональные) общественные здания: караван-сараи, бани, мечети, мавзолеи, церкви и монастыри. Характерно, что многие из храмовых комплексов, выстроенных вне городских стен, сохранились и по сей день. Полностью доступны для изучения высокие каменные стены Дербента, в ряде других городов сохранились на поверхности значительные участки оборонительных стен, а иногда и больших общественных зданий.

Замечательно, что археологи и историки, пользуясь записями древних местных хронистов, сочинениями арабских, персидских и византийских авторов, смогли локализовать (отождествить с развалинами) многие известные в средневековье города закавказских государств. Иногда в записях даны не только упоминания местоположения, но и описа-

(7/8)

ния города, что также имеет громадное значение для археолога, раскапывающего памятник.

Естественно, что стоявшие на поверхности древние памятники давно (ещё в середине XIX в.) заинтересовали учёных. Их осмотру, обмерам, описанию посвящены многие работы архитекторов, историков, искусствоведов. Основной задачей археологов в начале исследования всегда были разведки — поиски памятников разных эпох, от палеолита до позднего средневековья. В результате этих исследований были выявлены сотни памятников, в том числе и остатки средневековых городов, поселений, могильников, рухнувших и почти уже затянутых дёрном руин крупных зданий.

К сожалению, вся эта масса данных не получила должного освещения в специальной литературе — археологических журналах, сборниках, монографиях. К тому же с ростом национальных археологических кадров более половины публикаций начали издавать на языках тех народов, на земле которых расположены памятники (см. Литературу), что сделало их недоступными даже для ближайших соседей. Исключения, конечно, были. В качестве наиболее ярких примеров назовём полноценное издание полевых исследований Азербайджанской экспедиции [МИА, 67. 1969] или вышедшую в Грузии книгу Л.З. Хускивадзе, посвящённую перегородчатым грузинским эмалям [1984 г.].

В свете сказанного представляется очевидной несомненная необходимость данного издания, дающего широкой археологической аудитории представление о высокой культуре закавказских государств и об их замечательных памятниках.

Ценность этого тома, естественно, заключается не только в публикации закавказских древностей. Увеличение почти вдвое хронологически и этнически различных памятников в Крыму, вышедшие там книги, изложенные в них новые факты и концепции обязывали нас по возможности полно познакомить с ними всех археологов и всю ещё пока читающую публику России. Наконец, включение в том причерноморских материалов, ранее вообще почти неизвестных, поистине взятых из «земли незнаемой», как расценивал её автор «Слова о полку Игореве» в XII в., существенно расширило наше представление о культуре и о той неспокойной, постоянно меняющейся жизни, которую вели народы, обитавшие тогда на этой земле.

В совокупности вся собранная здесь громада фактов, выводы, полученные в результате их исследования, нередко спорные, представляются нам очень интересными и важными для науки в целом и для истории науки в частности.

В создании тома, как и во всех книгах данного издания, принимал участие большой коллектив авторов и художников. Всем им редакторы приносят глубокую и искреннюю благодарность за тот большой труд, который они вложили в эту весьма информативную книгу, в значительной степени наполненную новыми материалами и фактами. В заключение считаем необходимым отметить участие В.П. Даркевича в первичном редактировании (без необходимого сокращения текста и перекомпоновки таблиц) двух частей тома, посвящённых археологии Армении и Азербайджана.

Кроме того, в формировании таблиц и написании отдельных разделов тома «незримо присутствовали» десятки музейных работников, активно помогавших авторам при знакомстве и исследовании пока мало известных (неопубликованных) коллекций. Всюду, где это было возможно, авторы упоминали имена своих коллег-консультантов и помощников, а в ряде случаев включали их в свои главы в качестве соавторов.

Редакторы благодарят всех археологов (музейщиков и полевиков), самоотверженно и заинтересованно участвовавших в работе над этой большой, чрезвычайно сложной и трудоёмкой книгой.

Заключение.   ^

В томе представлен краткий итог почти двухсотлетнего изучения древностей Крыма с Таманским полуостровом, Северо-Восточного Причерноморья и Закавказья. Остановимся на самых важных результатах, к которым пришли авторы тома.

Последовательное рассмотрение средневековых древностей Крыма дает возможность составить историко-археологическую шкалу памятников с III-IV вв. н.э. до XIII в. Для каждой градации этой шкалы есть свой эталонный памятник или группа памятников, своеобразный репер, облегчающий ориентацию в той сложной исторической картине, которую запечатлели археологические памятники Крымского полуострова.

Средневековье в Таврике принято начинать с IV в. — времени гибели античных государств под ударами гуннов. Однако рубеж этот условен: варварские вторжения, приведшие к гибели античного мира, начались раньше. Так, гибель позднего Скифского царства и его столицы Неаполя Скифского многие исследователи связывают не с гуннским вторжением, а с готскими походами III в. н.э.

О готах следует сказать и потому, что именно они дали имя населению прибрежной полосы южной Таврики. Прокопий Кесарийский называет готами жителей страны Дори, которая занимала, по мнению одних учёных, южный берег Крыма, по мнению других — значительно более обширную территорию, включающую и юго-западное нагорье с так называемыми «пещерными городами» [Сидоренко В.А., 1987. С. 136-137].

Анализ вещевого материала и погребального обряда могильников Юго-Западного Крыма IV — первой половины VII в. привёл к выводу об ассимиляции готов сармато-аланским населением. Этот трёхвековой процесс, зафиксированный данными археологии и антропологии, историку — современнику тех событий не мешал называть всё население именем этноса-завоевателя, как это случалось в исторической практике неоднократно.

На примере анализа раннесредневековых древностей Крыма приходится признать, что исторические события большой важности отнюдь не однозначно отражаются в синхронных им археологических материалах. Исторически зафиксированное вторжение новых этносов часто слабо отражается в предметах материальной культуры, особенно если это касается культурных напластований городов с многовековой историей. Так, вторжение сначала готов, а потом гуннов на Боспор не изменило существенного облика материальной культуры города, о них больше говорят следы пожаров и разрушений. Вероятно, в жизни древнего культурного города варварские вторжения и не могли повести к заметным изменениям традиционной материальной культуры.

По-другому складывалась судьба завоевателей там, где местное население не создало таких мощных культурных оазисов, какие образовались со времён греческой колонизации на Боспоре или в Херсоне. Так, наследники местного тавро-скифского населения Южного берега приняли приток и сармато-аланского и готского этноса, создав через 2-3 столетия новый этнический сплав, в котором чётко улавливаются отличительные черты составивших его различных этнических групп, в частности, готов. Возможно, повторные вторжения последних, последовавшие после разгрома Рима Аларихом в 410 г., долго не давали исчезнуть и отличительным признакам готского этноса.

Причиной активного продвижения на Южный берег готов стало вторжение на полуостров в 70-х годах IV в. гуннов. Они заняли степную и предгорную часть полуострова и ещё в VI в., по свидетельству Прокопия, занимали всё пространство между Херсоном и Боспором. Однако археологических следов присутствия этих кочевников в массовом материале не много. На громадном пространстве южнорусских и крымских степей, на Днестре и в Придунавье обнаружено немногим больше десятка гуннских котлов, которые отмечают вторжение гуннов в европейский мир, оставившее столь глубокий след в трудах историков на долгие времена. Только в склепах боспорской знати IV-V вв. н.э. сохранились современные гуннской эпохе вещи, находящие прямые аналоги в гуннских памятниках Восточной Европы.

События раннего средневековья в Крыму наиболее ярко отражены на археологическом материале, полученном при раскопках и хронологических исследованиях таких памятников, как могильники типа Суук-Су, Лучистое, городское кладбище Боспора. Массовый керамический материал этого периода наиболее чётко разработан в Херсонесе.

Эти археологические памятники, запечатлевшие этническую картину на южном берегу Крымского полуострова и в его восточной и западной частях, и образуют первые ступени воображаемой хронологической шкалы — с III до середины VII в.

Если переводить это на язык исторической периодизации, указанный отрезок времени включает в себя позднеантичный период и начальный период раннего средневековья. Активная деятельность Византии при императорах Юстине и особенно Юс-

(482/483)

тиниане, отражённая в письменных источниках и памятниках археологии, оправдывает название этого периода ранневизантийским.

Следующий отрезок этой шкалы иллюстрируют памятники, говорящие о вторжении на Крымский полуостров нового этнического компонента — тюрко-болгар. Они начали проникать туда после гибели Великой Болгарии, приазовского болгарского государства, распавшегося под ударами хазар во второй половине VII в.

С этого времени Таврика надолго, до X в., попала в орбиту влияния Хазарского каганата, вытеснившего Византию с её древних позиций в Северном Причерноморье. Эта смена исторической обстановки археологически зафиксирована следами тотального разрушения византийского градостроительства в Херсонесе, на Боспоре и во многих других местах полуострова.

Хазарское владычество в Крыму привело к сильному изменению состава населения. Кочевые тюрки — древние болгары и хазары — оставили следы кочевий и постепенного оседания, формирования земледельческой оседлой культуры с характерной керамикой «салтово-маяцкого» облика.

Самые ранние памятники древних болгар представлены кочевническими погребениями, раскопанными у высоты «Сахарная головка» в Инкермане и у с. Айвазовское близ Феодосии (середина — вторая половина VII в.). Последующие этапы истории населения Крыма иллюстрируют уже осёдлый быт. Это поселения и грунтовые могильники с выразительным и разнообразным материалом: керамикой, украшениями, монетами. Находки последних в Героевском, на Тепсене позволяют датировать самые поздние болгарские памятники началом X в. Сложные социальные процессы, происходившие в жизни тюркоязычных народов в период оседания во второй половине VII-VIII вв. иллюстрирует поселение Тау-Кипчак в центральной части горного Крыма.

Другой этнический массив, существовавший практически одновременно с болгарским, — сармато-алано-готский — оставил нам погребальные памятники совсем другого облика — это склепы. Богатый инвентарь склепов, раскопанных в Херсоне, Эски-Кермене, Мангупе, и убедительная разработка их детальной хронологии в рамках трёх столетий — VIII-X — даёт возможность сопоставления их с синхронными древностями других народов, живших в Крыму.

Это, в частности, касается третьего этнического массива, отличного по обряду и инвентарю от двух предыдущих. Это население, оставившее погребальные памятники в виде каменных ящиков, называемых плитовыми могилами. Оно проникло в Крым и Северо-Восточное Причерноморье с волной переселенцев-греков из Малой Азии, хлынувшей в эпоху иконоборчества и предшествующие ей времена не только в Крым, но и в Южную Италию и на Балканы.

До появления в Таврике обычай захоронения в плитовых могилах был широко распространён в Малой Азии, Италии, Сирии, Византийской Африке, на Балканах. Многие исследователи считают, что он является продолжением ещё античных традиций. В Таврике он появился в VIII-IX вв., некрополи располагаются возле синхронных поселений и монастырей.

Выразительные некрополи с плитовыми могилами раскопаны в Херсоне, Горзувитах, на Боспоре.

Последний период, который мы рассмотрели на археологическом материале Крымского полуострова, относится к развитому средневековью — это X-XIII вв. Мы убедились, какое большое значение имели для создания общей картины предшествующих периодов хронологические разработки. Не менее важны они и для развитого средневековья. Однако здесь есть свои специфические трудности. Христианские средневековые некрополи с бедным инвентарём и обычаем многоразовых захоронений в одной могиле не являются таким благодатным источником для разработки хронологии, какими были раннесредневековые некрополи или даже разрозненные погребения кочевников. Не менее трудны для разработки хронологии и многослойные города. Поэтому мы уделили особое внимание тем памятникам, где удалось провести глубокие стратиграфические зондажи (Керчь) или выявить бесспорные комплексы с точными датами (Херсонес). Помимо этих городов, являющихся своеобразными эталонами, первый — для восточного, а второй — для западного Крыма, дополнительные зондажи в историческую действительность средневекового Крыма дают раскопки таких византийских крепостей, как Сугдея, Алустон, Горзувиты и многочисленные укрепления южного берега.

Начало второго тысячелетия принесло с собой вторжение новых этнических волн в Крым. Это печенеги и половцы. Письменные источники свидетельствуют о появлении печенегов в Причерноморских степях в конце IX в. Полстолетия понадобилось, чтобы они расселились на большом пространстве от Херсона до Боспора. Археологические свидетельства этого — погребальные памятники разных типов: могилы, впущенные в насыпь курганов или размещенные в городских некрополях, сохраняющие черты кочевнической обрядности. Судя по этим погребениям, печенеги оставались основным населением крымской степи до XI в. Это был тот постоянный надёжный этнический массив, который обеспечивал реальной военной силой Византию в её борьбе с Хазарским каганатом.

В результате, уже к середине X в. влияние хазар в Крыму было практически сведено на нет.

(483/484)

Новую перемену в этнической картине принёс XII в., когда в Приазовскую степь вторгаются половцы. Их присутствие не только в степях, но и в городах Крыма подтверждается наличием погребений с характерным обрядом, находками половецких вещей в городских некрополях. Распространение половецких каменных изваяний, высеченных из местного камня, неопровержимо свидетельствует о постоянных половецких кочевьях в Крыму в XII в.

Перманентные вторжения разных народов в Крым нельзя расценивать как показатель постоянной смены населения. Так, археологически доказано, что печенеги продолжали кочевать в крымских степях и после вторжения половцев. Более того, возникновение смешанного, печенежско-половецкого погребального обряда говорит об активном смешении этих кочевых народов. Не кончился этот процесс и тогда, когда в начале XIII в. в Крым пришли новые завоеватели — татаро-монголы.

Итак, мы проследили на материале конкретных археологических памятников этническую картину Крымского полуострова на протяжении тысячелетия. Они отразили жизнедеятельность народов, о которых нам говорят сочинения таких авторов, как Прокопий Кесарийский, Констиантин Багрянородный, Рубрук. Археология фиксирует и процессы ассимиляции, косвенно отражённые в обрядах захоронения, появления вещей-гибридов, в усвоении ремесленных приёмов разных народов.

Однако археологические материалы, показывая смену этносов, и факты, говорящие о возможном их смешении, не приводят к выводу о сложении какого-то единого этноса на территории Крыма в рассматриваемую эпоху. Этническая мозаика Крыма оставила и в материальной культуре своеобразную мозаику, но не сплав.

Не менее выразительно иллюстрируют археологические материалы некоторые социальные процессы, сопровождавшие становление и развитие феодализма в Таврике.

Общество, застывшее на уровне военной демократии, демонстрируют могильники юго-западного Крыма IV-VII вв. Процессы оседания кочевников хорошо прослежены на материале древностей тюрок VII-VIII вв. Монастырское строительство VIII-IX вв. выразительно иллюстрирует появление крупной земельной собственности в Крыму в иконоборческий период. Этот процесс выразился в повсеместном строительстве замков светских феодалов, широко развернувшемся в этот период. Сельские поселения дают возможность заглянуть в процессы, происходящие в этот период в общинном землевладении. Наконец, материальная культура таких городов, как Херсон, даёт представление о богатстве материальной и духовной культуры передовых центров Таврики в пору развитого феодализма.

В отличие от Крыма, Таманский полуостров и Северо-Восточное Причерноморье мало изучены, и в археологическом отношении весь этот регион освещён впервые как единое целое в нашем томе. Так, Таманский полуостров, представлявший до недавнего времени «белое пятно» на карте степной зоны юга Восточной Европы, предстаёт теперь как тщательно и разносторонне изученный регион. Его географические особенности, подробно исследованные свойства его ландшафта сопоставлены с характером заселения с древнейших времён. Карта археологических памятников, составленная с применением аэрофотосъёмки и новейших топографических карт, позволяет восстановить систему расселения в разные эпохи, с расположением курганов, крепостей, городов и разветвлённой сетью дорог.

Раскопки и разведки выявили на месте античных поселений, опустевших в середине III в. н.э., несколько групп поселений, к которым сходились сухопутные и водные пути. В каждом из них было одно, главное, располагавшееся на остатках римских крепостей и явно осуществлявшее роль центра округи: Ильичёвское городище, Фанагория, Гермонасса. Они стали эталонными памятниками для Таманского полуострова. Тщательное исследование богатого археологического материала дало возможность узкой, до полстолетия, датировки поселений раннесредневекового времени. Итогом стал важный исторический вывод о гибели античной системы заселения на полуострове не в результате гуннского вторжения в IV в., а значительно ранее, в середине III в., в связи с неоднократными набегами германских племён, в частности, готов. Удалось даже определить направление этих набегов, производившихся из юго-восточного Приазовья.

Археологические исследования позволили уловить важные изменения в жизни населения полуострова в хазарский период: сложение нового типа скотоводческо-земледельческого хозяйства. Сравнительно с античным периодом, когда площадь распашки занимала около половины всей территории полуострова, в VIII-X вв. она составляла всего 1/10 его площади. Переместившиеся из Восточного Приазовья недавние кочевники, протоболгары только начинали осваивать земледельческие культуры, и полуостров занимали обширные степные пастбища с оазисами вокруг прудов и водоёмов. Впрочем, сложившаяся ранее сельскохозяйственная система поселения продолжала существовать, как и система дорог и водных путей. Сплошное освоение всей территории полуострова с массой сельских поселений и двумя городами-портами — Таматархой и Фанагорией — обеспечили расцвет земель Таманского полуострова в VIII-X вв. Только археологически, путём тотальных разведок и раскопок, удалось документально подтвердить этот исторический факт.

(484/485)

Таматарха и Фанагория в письменных источниках упоминаются скупо, а как объекты археологических исследований оба они представляют поистине высшую степень сложности. Это объясняется многометровой толщей культурных напластований, постоянно подмываемых морем, остатками тысячелетнего домостроительства, пронизывающими аморфный грунт, и многочисленными разновременными ямами для добывания ценного в этих краях строительного материала — ракушечника. Сложнейшая методика исследования многослойных городищ юга России вырабатывалась прямо на раскопе путём проб и ошибок. Отшлифованная трудами многих археологов, она дала свои плоды.

Наслоения, оставленные наследницей античной Гермонассы, Таматархи-Тмутаракани удалось расчленить на остатки строительства хазарского времени (VIII — первая половина X в.), тмутараканского (вторая половина X-XI вв.) и византийско-половецкого (XII — начало XIII в.). Несмотря на постоянное использование старых кладок для нового строительства, приведшее к тому, что ориентировка домов повторяла застройку античного времени, чётко выявлены особенности домостроительства разных периодов, связанные с этносом, преобладающим в населении в то или иное время. Вместе с обстоятельно обработанным керамическим материалом эти особенности дали возможность судить о народах, населявших многоэтничный порт на берегу Боспора Киммерийского. Тщательное наблюдение за стратиграфией позволило уловить следы большого пожара, в котором погибла Таматарха. В напластованиях, оставленных Тмутараканью, были открыты фундаменты упоминаемой в летописи под 1023 г. церкви Святой Богородицы и участок мощной оборонительной стены, не упомянутой там. Археологические раскопки буквально открыли Тмутаракань, уже с XII в. ставшую «землёй незнаемной».

Не менее информативными они оказались и для Фанагории, расположенной в 21 км от Таманского городища и в античное время значительно превосходившей его по размерам. Средневековые напластования Фанагории убедительно разделены на пять строительных периодов от IV до начала X в. Открыт хорошо сохранившийся участок застройки типично хазарского облика. Две улицы, замощённые обломками амфор, состояли из четырёх слоёв мощения, большие дома с примыкавшими к ним двориками защищали массивные заборы.

Подробное изучение основного материала, полученного при раскопках — керамики — позволило составить представление об этническом составе населения города в VI — начале X в. Помимо хазарной керамики, найдена посуда, характерная для алан, что говорит о проникновении их с Северного Кавказа на Таманский полуостров. Находки в Фанагории иудейских надгробий подтверждают присутствие ещё одного этноса — евреев, отмеченное и письменными источниками.

Тотальная археологическая разведка в округе Фанагории и аэрофотосъёмка позволили установить, что к городу сходились пять крупных магистралей, связавших его с густо населённым полуостровом.

Археологические исследования позволили точно определить время и обстоятельства гибели цветущего города в конце IX или в начале X в. Он не погиб в пожаре разрушения, а был покинут населением, ушедшим со своим скарбом, спасаясь от нашествия новых кочевников, вероятно, печенегов. На обширном городище удалось выявить участки заселения, расположением своим на местности повторяющие типичное для кочевий размещение в соседстве с оврагами и ручьями. Малочисленный археологический материал, оставленный новым населением Фанагории, не вызывает сомнения в его принадлежности к кочевому миру.

Очевидно, что изучение древностей Таманского полуострова, начавшееся только в 30-е годы XX в. в наши дни переживает заметный взлёт. Исследование исторического ландшафта, сплошная разведка и картографирование с учётом новейших топографических карт, аэрофотосъёмка дополняют сведения, полученные при археологических раскопках и ставят на новую ступень информативность полевых исследований в целом. Можно сказать, что в наши дни территория Таманского полуострова стала своеобразной лабораторией, в которой совершенствуются новые методы, многократно обогащающие классическую методологическую базу археологии.

Полоса черноморского берега от Таманского полуострова по р. Псоу составляет территорию Северо-Восточного Причерноморья. Археологически она изучена хуже, чем Таманский полуостров, хотя изучение это началось ещё в 80-е годы XIX столетия. Достаточно многочисленные, но разбросанные по различным изданиям публикации о раскопках средневековых памятников, не способствуют созданию общей картины происходивших в регионе событий и этнических процессов. Это усугубляется ещё и тем, что средневековые слои, как правило, уничтожаются распашкой. Главы, посвящённые археологии Северо-Восточного Причерноморья, впервые представляют достаточно подробный очерк итогов археологических исследований Черноморского побережья с учётом изысканий самых последних лет, проведённых в поле и в музеях юга России самими авторами.

Главная трудность при работе над этим разделом состояла в разнообразии археологического материала, пока никем не приведённого в систему. Особенно это касалось раннего средневековья. Поэтому основной задачей стала хронологизация древностей

(485/486)

III-IX вв., а основным методом — типолого-хронологический. В результате раннесредневековые древности Северо-Восточного Причерноморья были разделены на три периода (III-IV вв., V-VII, VIII-IX вв.), а археологический материал в пределах каждого из них удалось датировать до полустолетия. Каждый из периодов представлен материалами памятников, ставших эталонными: могильники Бжид, Борисовский, Дюрсо. Типологизация вещевого материала с тщательным отслеживанием малейших изменений предметов вооружения и костюма позволяют связать эти изменения с важными историческими событиями: вторжением нового этноса, следами слияния его с местным населением, связями населения с близкими (Абхазией, Северным Кавказом) и дальними регионами (Днепровско-Дунайской зоной). Не менее важное значение для решения этих вопросов имел анализ погребального обряда. Иногда он один позволял убедительно соотносить носителей его, например, кремаций VIII-IX вв. в Кубанско-Черноморском регионе, с определённым этносом, в данном случае, с касогами.

Вещественно улавливаются в Северо-Восточном Причерноморье следы военных отрядов германцев в III-IV вв. со свидетельствами адаптации к местным обычаям и даже со сменой гарнизонов. Есть некоторые данные для локализации в районе Сочи в после-гуннское время известного древним авторам племени санигов, близких к абазгам и контактировавших с апсилами. Убедительно узнаются готы-тетракситы, переселившиеся с запада после разгрома гуннов в 50-60-е годы V в. и оставившие вместе с другими этническими группами могильник Дюрсо.

Этнографические особенности костюма германских племён указывают на связи их с бытом и обычаями военных гарнизонов Нижнего Подунавья, с ремеслом народов Кавказа, с населением Днепровско-Дунайской зоны. Вещественным отражением их стала ремесленная гарнитура воинских поясов так называемого геральдического стиля, местные её формы с личинами, гарнитура с зернью. В целом разделы, посвящённые раннему средневековью в Крыму и в Северо-Восточном Причерноморье дают прекрасный пример современной методологии обработки материала, совершенствующейся, начиная с работ А.К. Амброза, трудами многих археологов. Прочный каркас аналогий в синхронных древностях Западной Европы наглядно показывает включённость юга Восточной Европы в общеевропейский исторический процесс и многократно уточняет хронологию его важнейших событий. А самые «тёмные столетия» средневековья, эпоха «великого переселения народов» оживает, наполняясь археологическими реалиями.

Изучение памятников развитого средневековья в Северо-Восточном Причерноморье началось в 1886 г. с работ В.И. Сизова. Продолжались они и позже, а в середине XX в. были обобщены в цикле статей Е.П. Алексеевой. За прошедшие десятилетия археологические материалы, относящиеся к эпохе развитого средневековья, значительно возросли и обобщение их стало насущной задачей. Раздел, публикуемый в нашем томе, несомненно облегчит её решение. Помимо новейших материалов и нового взгляда на старые, его характеризует применение современных методов комплексного исследования с учётом данных палеоботаники, палеозоологии, биоморфного анализа. Сопоставление археологических данных со сведениями письменных источников позволяет достаточно полно представить этнический состав населения Северо-Восточного Причерноморья вплоть до монгольских походов в начале XIII в., существенно его изменивших.

Таким образом, каждый из больших регионов, представленных в томе, Крым, Таманский полуостров и Северо-Восточное Причерноморье, помимо обобщения громадных разновременных археологических материалов демонстрирует новые методы исследования, отвечающие современному уровню археологии: детальный типолого-хронологический анализ материалов, картографирование и аэрофотосъёмку, изучение исторического ландшафта, различные методы естественных дисциплин.

Более традиционно написаны разделы, посвящённые трём государствам Закавказья. Они подытоживают исследования, начатые в XIX в. и продолжавшиеся на протяжении всего XX в. Часто их результаты публиковались на национальных языках Грузии, Армении и Азербайджана, и уже это одно делает главы, представленные в томе, особенно ценными.

Главы, посвящённые археологии Грузии, дают полное представление об источниковедческой базе, которой располагают современные исследователи: это первые грузинские письменные сочинения и богатейшие археологические памятники: города и города-крепости, сельские поселения и могильники. Памятники раннего средневековья (IV-VIII вв.), впервые открытые более 150 лет тому назад, в наши дни хорошо исследованы. Сведения о них представлены достаточно подробно в нашем томе, как в тексте, так и в иллюстративном материале. Важнейшая их особенность — тесная связь с античным наследием, свидетельствующая о непрерывности культурного процесса и духовного роста грузинского народа. Судьбоносное значение для последнего, принятие в 326 г. в качестве государственной религии христианства, получает многочисленные подтверждения в археологических материалах. Они же свидетельствуют о сложении самобытных черт грузинской культуры, по мнению автора, уже в этот ранний период.

Материальная культура Грузии эпохи развитого средневековья представлена богатейшими па-

(486/487)

мятниками архитектуры и художественных ремёсел. Многочисленные наблюдения исследователей свидетельствуют о неразрывной связи её с культурой предшествующего времени. На протяжении всего средневековья культура Грузии сохраняет тесные связи с соседними странами Передней Азии, Средиземноморского бассейна и Северного Кавказа.

Несмотря на индивидуальные особенности, археологические памятники Армении раннего и развитого средневековья красноречиво свидетельствуют об аналогичных явлениях глобального порядка: тесной связи с античным наследием, говорящей о непрерывности исторического процесса на территории страны, решающее значение принятия единой государственной религии — христианства для консолидации народа и его духовного роста, рано сложившиеся самобытные черты материальной культуры и поступательное эволюционное развитие её на протяжении всего средневековья.

Те же явления прослеживаются в Азербайджане. Народы древней Албании и Азербайджана претерпели, в связи с завоеванием своей страны сначала арабами, а потом — тюрками-сельджуками, смену христианства на ислам и смену языка индо-европейской группы на тюркский язык победителей. Несмотря на это, объединяющие культурные и этногенетические процессы шли параллельно с развитием и укреплением государственных структур, формировавшихся в течение тысячелетия на этой древней земле.

Археологический материал, собранный в томе, позволяет судить о глобальных исторических процессах, протекавших на охваченных исследованиями археологов землях Крыма, Северо-Восточного Причерноморья и Закавказья на протяжении целого тысячелетия.

наверх