[ архивные документы ]
Журналы заседаний Совета Эрмитажа. Часть I. 1917-1919 гг.
// СПб: Изд-во Гос. Эрмитажа. 2001. 608 с. + вклейка.
ISBN 5-93572-011-6 («Страницы истории Эрмитажа». Вып. I) ^
Заботы, отражённые в протоколах. ^
Этой книгой Государственный Эрмитаж начинает публиковать собственные архивные материалы по истории музея. Для первого выпуска «Страниц истории Эрмитажа» мы выбрали протоколы Совета Эрмитажа 1917-1919 гг. То было бурное время и для страны, и для музея. Совет возник как порождение новых порядков, и одной из его первых задач стала защита только что появившейся автономии. Через все протоколы проходит этот важный сюжет. Они все как бы нанизаны на нить постоянно волнующих членов Совета проблем. Они тесно увязаны с революционным временем, но почти все актуальны и для сегодняшней музейной жизни. Перед нами вечные музейные проблемы, высвеченные особыми обстоятельствами революционного Петрограда.
С одной из них практически начинается вся серия протоколов. Германская делегация на переговорах в Бресте потребовала возврата хранившихся в Эрмитаже картин, некогда бывших частью Кассельской галереи и купленных для Эрмитажа из коллекции императрицы Жозефины. Ситуация крайне беспокоила Эрмитаж. Хранитель Картинной галереи Д.А. Шмидт подготовил блестяще составленную записку, отвергающую претензии германцев. Однако судьба вопроса была в руках новых властей, готовых на очень большие уступки. Было беспокойно. Совет несколько раз возвращался к этому вопросу, предлагая, в частности, опубликовать записку Шмидта и тем самым оказать давление на общественное мнение. Надо заметить, что записка Шмидта, действительно логичная и очень эрудированная, не опубликована и по сей день. Мы предполагаем включить её в один из следующих выпусков «Страниц».
20 июня 1918 г. Э.Э. Ленц сообщил коллегам, «что ему известно, что вопрос о кассельских картинах решён в благоприятном для нас смысле и что это было единственной уступкой, сделанной немцами в Бресте».
На коллекции посягали со всех стороны. Большая часть эрмитажного собрания была эвакуирована в Москву. Перенос столицы создал реальную угрозу его невозвращения. Началась затяжная бюрократическая борьба с множеством нюансов и скрытых ходов. Совет участвовал в этом умело и настойчиво. Борьба завершилась успехом, но только в 1920 г.
(3/4)
Защищаться нужно было от польских требований передачи российских художественных коллекций по мирному договору. Украинские эмиссары чуть ли не силой пытались изъять экспонаты, происходившие с территории Малороссии.
Создание Совета Эрмитажа отражало новую общественную ситуацию. В определении судьбы музея стали принимать непосредственное участие видные деятели науки и культуры. С самого начала они не только противостояли угрозам, рождённым новым временем, но и стремились использовать те возможности, которые открылись перед музеем. С комиссарами Луниным и Ятмановым они воевали не только за дарованную революцией автономию, но и за то, чтобы присоединить к Эрмитажу Зимний дворец. Немалые усилия предпринимались для того, чтобы включить в экспозицию Эрмитажа необходимые для её полноты вещи из пригородных императорских дворцов. И здесь понадобились упорство и умение вести затяжные переговоры.
Музей внимательно следил за независимым от него процессом национализации, опять стараясь не дать исчезнуть памятникам музейного уровня. В то же самое время протоколы Совета отразили те колебания, которые его члены испытывали в связи с предложениями частных лиц взять на хранение в Эрмитаж их коллекции. В конце концов, они решились и тем самым спасли для России вещи из многих частных собраний.
Совет активно занимался организацией и реорганизацией управленческой работы музея. Много времени посвящалось изменениям штатного расписания, приёму новых коллег, выборам на руководящие посты. Постоянно шла, продолжающаяся и по сей день, дискуссия о пользе отдельных и единых инвентарей, книг поступлений, об улучшении системы учёта.
Очень интересно обсуждение финансовых проблем. Оказывается, что в эти нестабильные голодные годы у музея был бюджет, который надо было, как и сегодня, защищать. Более того, откуда-то брались деньги на приобретение экспонатов. Протоколы полны обсуждений покупок. Особое место заняла покупка картины «Вакх», которую тогда считали принадлежавшей кисти Караваджо. Авторство Караваджо сегодня не подтверждается, но картина и сегодня относится к лучшим и самым загадочным вещам эрмитажной коллекции.
Честно говоря, меня поражает и восхищает та спокойная серьёзность, с которой Совет Эрмитажа определял музейную политику, решая экстремальные проблемы и легко переходя от них к долговремен-
(4/5)
ной стратегии развития музея. Прочитав многократно эти протоколы, я с ещё большим почтением, чем прежде, смотрю на лица членов Совета Эрмитажа, запечатлённые в рисунках их коллег.
Наше время тоже переходное, тоже экстремальное, проблемы того времени и проблемы сегодняшние до смешного похожи. В 1918 г. Совет обсуждал падение с фасада Нового Эрмитажа скульптуры Винкельмана. Сегодня мы, в очередной раз, обсуждаем предложения по реставрации страдающих от загрязнённого воздуха скульптур из шпиатра на том же фасаде.
Мы надеемся, что теперь-то решим все задачи, оставленные нам предками. Если же не сможем, то постараемся оставить интересные протоколы.
М.Б. Пиотровский
Директор Государственного Эрмитажа
(5/6)
[ Предисловие. ] ^
Государственный Эрмитаж начинает публикацию серии «Страницы истории Эрмитажа», в которую войдут документы из архива музея, ранее не публиковавшиеся и неизвестные широкой публике.
Первыми издаются «Журналы заседаний Совета Эрмитажа конца 1917-1926 гг.» Выбор этот не случаен, так как представленный материал — своего рода летопись музейных событий того времени.
Регулярно, один раз в неделю, проходили заседания Совета, и за период конца 1917-1926 гг. их состоялось 296. Машинописные протоколы, подробные и обстоятельные, составили 778 листов. В первый том вошли протоколы заседаний Совета за конец 1917-1919 гг., которые приходятся на самый сложный и богатый событиями момент в истории музея.
Именно в эти годы начинается реорганизация Эрмитажа. Реформы, происходившие в музее, нашли отражение в «Проекте временных правил управления Эрмитажем», утвержденном общим собранием музея 1 декабря 1917 г. Отныне хозяйственно-административными делами музея стал ведать Исполнительный комитет, а всей научной деятельностью — Совет Эрмитажа «на коллегиальных основаниях».
Совет утверждал планы работ, разрабатывал новую структуру музея, ведал вопросами пополнения коллекций, издания каталогов, научных сборников, отчётов и пр. В протоколах содержится исчерпывающий ответ на каждый вопрос, поставленный на повестку.
В Совет входили хранители, директор, учёный секретарь, библиотекарь и управляющий делами, а также лица, избираемые со стороны в качестве действительных и почетных членов.
Первыми членами Совета, избранными со стороны были: А.Н. Бенуа и профессора С.А. Жебелёв и М.И. Ростовцев. 23 августа 1918 г. С.А. Жебелёва избирают председателем Совета, а товарищем председателя — С.Н. Тройницкого.
С 31 июля в Эрмитаж приказом Комиссариата народного просвещения назначается особый комиссар — Н.Н. Пунин.
К 1 января 1918 г. личный состав всех служащих Эрмитажа составил 100 человек, а к 1 января 1919 г. — 110.
В течение 1918 г. Совет окончательно сформировался и играл большую роль в научно-художественной деятельности Эрмитажа.
(6/7)
Начиная с 1921 г. заседания постепенно стали носить менее регулярный характер. Функции Совета менялись, и в архивных документах 1927 г. это название больше не встречается. Ему на смену приходит Учёный совет.
Журналы заседаний печатаются в полном объёме без каких-либо сокращений, с соблюдением правил современной орфографии, с включением факсимильных воспроизвений отдельных протоколов. Издание иллюстрировано рисунками из коллекции архива Эрмитажа, изображающими членов Совета и сотрудников музея того времени. Авторами портретов являются сами участники заседаний Совета Эрмитажа — художники А.Н. Бенуа, Э.К. Липгарт, Г.С. Верейский, часто создававшие эти портреты непосредственно во время заседаний. Большинство рисунков публикуется впервые.
Сборник снабжен подробным именным указателем, при составлении которого использованы: личные дела сотрудников из архива Эрмитажа (сведения даны по основной должности и согласно именным штатным расписаниям), архива РАИМК, Государственного Русского музея, а также сведения из Российского Государственного архива, Санкт-Петербургского Центрального государственного архива литературы и искусства, Государственного музея политической истории России, Научно-библиографического архива Российской Академии художеств, Государственного литературно-мемориального музея А.А. Ахматовой в Фонтанном доме, Муниципального музея «Анна Ахматова. Серебряный век», Музея Ломоносовского фарфорового завода, Музея семьи Бенуа, Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства, Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН, Российской национальной библиотеки, Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Государственного Исторического музея.
Авторы публикации приносят большую благодарность за помощь, оказанную сотрудниками всех перечисленных архивов и музеев.
Г.И. Качалина
|