[ коллективная монография ]

Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье.

Архитектура. Искусство. Костюм.

// М.: «Восточная литература». 2000. 584 с.
ISBN 5-02-018001-7; ISBN 5-02-017772-5

Содержание

Введение. — 4

Архитектура и строительное дело. — 13

I. Пещерная и пещерно-наземная культовая архитектура. — 15

Архитектурно-строительная характеристика пещерных сооружений. — 16

Классификация пещерных сооружений. — 27

Композиционно-планировочная характеристика пещерных и пещерно-наземных комплексов. — 48

Проблемы хронологии и генезиса. — 68

О культовой принадлежности пещер. — 82

II. Наземная архитектура. — 83

Строительная техника. Детали конструкций. — 83

Плоские перекрытия. Деревянный ордер. — 113

Купола. — 119

Своды. — 121

Арки. Аркатуры. — 123

Разные элементы построек. — 126

Жилые постройки. — 132

Фортификационные сооружения. — 144

Городские укрепления. — 144

Крепости. Форты. — 151

Сторожевые башни. — 157

Монастырские укрепления. — 158

Ступа. — 158

Монолитные сооружения. — 159

Полые сооружения. — 168

Миниатюрные модели. — 170

[ Время сооружения ступ ]. — 174

5. Святилища и храмы. — 185

Монастыри. — 202

Генезис и специфика культовой архитектуры Восточного Туркестана. — 213

Изобразительное искусство. — 218

I. Открытие и исследование памятников изобразительного искусства Восточного Туркестана. — 218

II. Йоткан. — 226

III. Другие центры Хотанского оазиса. — 233

IV. Миран. — 245

V. Кучинский оазис. — 251

VI. Карашарский оазис. — 263

VII. Турфанский оазис. — 278

Костюм. — 296

Введение. — 296

Историография. — 297

Источники. — 300

Иллюстрации. — 304

Костюм протоюэчжей из района Черчена. — 305

Костюм протоусуней из округи Турфана. — 306

Костюмный комплекс кочевого населения окрестностей оз. Лобнор рубежа II — I тыс. до н.э. — 306

Костюмный комплекс Крорайны. — 309

Костюмный комплекс Мирана III-IV вв. н.э. — 312

Костюмный комплекс хотаносаков Тумшука IV-V вв. н.э. — 313

Костюмные комплексы западных оазисов (Кашгар, Аксу). — 314

Костюмные комплексы Хотана и Кучи. — 315

Основные конструктивные принцмпы плечевой одежды. — 315

Соотношение нераспашной и распашной верхней одежды. — 320

Манера ношения плечевой одежды. — 323

Характерные черты силуэта распашной одежды. — 327

Силуэт верхней нераспашной одежды. — 335

Особые элементы верхней плечевой одежды. — 336

Нательная плечевая одежда. — 338

Декор плечевой одежды. — 339

Поясная одежда. — 341

Головные уборы и нательные украшения. — 343

Причёски. — 346

Обувь. — 348

Возрастная специфика. — 349

Костюм буддийских монахов. — 349

Костюмный комплекс Карашара. — 350

Костюмный комплекс Турфана. — 350

Костюмный комплекс этнических китайцев. — 351

Костюмный комплекс древних тюрок. — 352

Взаимодействие костюмных комплексов различных этносов Восточного Туркестана и соседних территорий. — 353

Взаимодействие с костюмом хунну и пазырыкцев. — 353

Влияние кушанского династийного костюма. — 353

Влияние династийного костюма Сасанидов. — 357

Взаимодействие с костюмным комплексом Бактрии — Тохаристана. — 358

Костюм эфталитов. — 359

Загадочные персонажи с правым запа́хом кафтана. — 360

Влияние костюмного комплекса древних тюрок. — 361

Влияние костюмного комплекса этнических согдийцев. — 364

Влияние костюмного комплекса тибетцев. — 365

«Влияние» ранневизантийского костюма. — 366

Влияние китайского костюма. — 366

Костюмный комплекс уйгуров IX-XII вв. — 367

Цветовая гамма. — 369

[ Крой. Социальные группы ]. — 369

Тюркизация костюма тохароязычного населения Турфана и Кучи. — 379

Взаимосвязь костюма уйгуров IX-X и XIX-XX вв. — 379

Выделение костюма выходцев из Восточного Туркестана на других территориях. — 383

Музыкальная культура. — 385

Музыкальные сюжеты в терракоте древнего Хотана (I-V вв.) и оазисах южного направления. — 394

Идиофоны — «литавры» и бубенцы. — 398

Мембранофоны — только двусторонние барабаны. — 399

Хордофоны — лютня и арфа. — 399

Аэрофоны. — 404

Инструментальные составы. — 408

Музыкальные сюжеты в памятниках искусства северных оазисов Восточного Туркестана. — 414

Идиофоны. — 415

Мембранофоны. — 425

Хордофоны. — 436

Аэрофоны. — 457

[ Сольное и ансамблевое использование инструментов ]. — 472

Синтез музыкальн-танцевальной и театральной культу в Восточном Туркестане. — 499

Библиография. — 538

Список сокращений. — 564

Указатель имён. — 567

Указатель географических и топографических названий, хранилищ и основных коллекций. — 572

Summary. — 581

Введение   ^

В 1988 г. вышел в свет первый том капитального труда «Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье», в котором были освещены исторические процессы, протекавшие в регионе с древнейших времён до X в. н.э. Как показали исследования, население в Восточном Туркестане, как правило, сосредоточивалось в малых оазисах, причём земледелие, основанное на искусственном орошении, сочеталось с кочевым скотоводством. Вслед за сложением такой двухкомпонентной системы хозяйства (земледельческий оазис — кочевая степь) в Восточном Туркестане, как и в Средней Азии, произошло обособление и выделение третьего компонента — города. Города в этом регионе постепенно превратились в важнейшие центры экономической, административной и социальной, в том числе религиозной жизни. Яркое своеобразие истории Восточного Туркестана в древности и раннем средневековье было обусловлено также полиэтничностью региона, глубокими и разнообразными культурными связями как между населявшими край этносами, так и соседними и отдалёнными странами и народами. Интенсивно протекали при этом процессы этнокультурного синтеза; многие народы региона создали высокую и своеобразную духовную и материальную культуру. Однако в первом томе труда были прослежены лишь общие линии исторического развития Восточного Туркестана. При этом история отдельных племён и народов, населявших регион, освещалась лишь суммарно, порой попутно.

В 1992 г. был опубликован второй том труда. Он назывался «Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье: Этнос. Языки. Религии». Книга была всецело посвящена описанию важнейших народов, принимавших участие в историческом и этногенетическом процессах, протекавших на территории края. Ряд глав посвящён памятникам письменности проживавших в Восточном Туркестане народов. Каждая из глав помимо данных о соответствующих языках и письменностях включает также подробную характеристику этих памятников и их содержания, что даёт представление о характере литературы и в целом о духовной жизни народов региона, об их культурных связях.

Детальный анализ имеющихся антропологических данных приводит к заключению о преобладающей роли европеоидного населения в регионе, что полностью согласуется с результатами исследования

(4/5)

письменных, археологических и лингвистических источников. Известные науке краниологические серии из Восточного Туркестана показывают, что там в основном проживало и проживает европеоидное по своему облику население, близкое (или идентичное) среднеазиатскому. Завершалась изданная в 1992 г. книга очерками о трёх важнейших религиях, распространённых в раннесредневековом Восточном Туркестане. Наиболее подробно исследован буддизм, сыгравший важную роль в истории региона. Большое внимание уделено манихейству и христианству несторианского толка.

В 1995 г. вышел в свет третий том этой серии. Он посвящен материальной культуре Восточного Туркестана в древности и раннем средневековье. Здесь, впрочем, следует сделать оговорку относительно его хронологических границ. Значительная часть первого тома была построена на исследовании и интерпретации археологических материалов от каменного века и до последних веков до н.э. Поэтому в третьем томе изложение начинается примерно с рубежа н.э. и доводится до IX-X вв. Том содержит главы и разделы, посвящённые сырьевой базе и добыче полезных ископаемых, технике древнего производства (особенно детально освещена техника текстильного ремесла) с описанием орудий и реконструкцией производственных процессов. Использованы материалы относительно мест производственной деятельности, привлечены геологические и этнографические сведения, письменные источники, лингвистические данные. При описании и анализе материальной культуры впервые сделана попытка хронологической классификации различных изделий, обнаруженных в Восточном Туркестане.

Изложение ведётся на фоне и с самым широким привлечением гораздо детальнее разработанных и имеющих значительно более надёжные хронологические определения серий из Средней Азии и других регионов Евразии. Подробно освещены доступные материалы по сельскому хозяйству. На обширном сравнительном материале разработана история вооружения, при этом широко использованы иконографические материалы и письменные источники. Вооружение народов и племен Восточного Туркестана предстаёт как органическая составляющая вооружения всей восточной части Евразии во всем многообразии его связей. Много внимания уделено погребальным сооружениям и погребальному обряду. Они изучаются на фоне всей Центральной Азии. Том завершается первым в отечественной и западной литературе глубоким анализом нумизматических материалов из Восточного Туркестана.

Публикуемый ныне том посвящён архитектуре и искусству. Необходимость этого материала для понимания прошлого Восточного

(5/6/7)

Археологические комплексы Восточного Туркестана:

1. Кашгар; 2. Яркенд; 3. Тумшук; 4. Маралбаши; 5. Аксу; 6. Кызыл; 7. Куча; 8. Кумтура; 9. Кульджа; 10. Карашар; 11. Шорчук; 12. Курла; 13. Урумчи; 14. Турфан; 15. Хочо; 15а. Хами; 16. Яр-Хото; 17. Турфан; 18. Безеклык; 18а. Муртук; 19. Чикан-куль; 20. Сенгим-Агиз; 21. Астана; 22. Караходжа; 23. Хочо; 24. Туйок; 25. Карахото; 26. Лоулань; 27. Миран; 28. Хотан; 29. Дандан-уйлык; 30. Керия; 31. Лех; 32. Дуньхуан; 33. Субаши; 34. Долдур-Ахур; 34а. Кызыл; 35. Кумтура; 36. Куча; 37. Сымсым; 38. Кириш; 39. Ачикилек.

(Открыть карту в новом окне)

(7/8)

Туркестана очевидна. Приведём такой пример. Существуют многочисленные и разнообразные письменные, в том числе эпиграфические, источники по истории классической и эллинистической Греции. Однако понять и оценить выдающуюся роль древних греков в создании мировой цивилизации без знания древнегреческой архитектуры, скульптуры, живописи абсолютно невозможно. Это целиком и полностью относится к Центральной Азии, и в частности к Восточному Туркестану. Том состоит из глав, посвящённых строительному делу и архитектуре, изобразительному искусству, костюму, музыке.

Территория Восточного Туркестана изобилует архитектурными памятниками и крупными архитектурными ансамблями. Здесь множество руин древних поселений, городов, фортов с совершенными фортификационными системами; эти поселения и города являлись сложными градостроительными образованиями. На территории городов и поселений, а также вокруг них возводились общественные сооружения, среди которых львиную долю занимали буддийские культовые здания; имелась жилая застройка. Культовые здания нередко были монументальными. Как минареты в городах мусульманского Востока, так и многоярусные буддийские ступы с их шпилями, увенчанными уменьшающимися кверху зонтиками, определяли высотный силуэт восточнотуркестанского города эпохи раннего средневековья.

Другая составляющая восточнотуркестанской архитектуры — пещерные культовые, преимущественно буддийские, и манихейские, комплексы, которыми изобиловали холмы северных оазисов; часто они включали и наземные части. Для восточнотуркестанской культовой архитектуры (памятники её известны лучше всего) характерна большая насыщенность произведениями настенной живописи, рельефами, скульптурой. В интерьерах многих сооружений росписи покрывали не только стены, но и потолки, иногда даже участки полов; скульптура украшала интерьеры, но нередко также и наружные части зданий. Был осуществлён подлинный синтез архитектуры, живописи и скульптуры. Поэтому идеально было бы рассматривать архитектуру, живопись и скульптуру вместе, но на практике оказалось удобнее делать это порознь, тем более что так поступили два автора, подходы которых к изучению материала различаются. Это диктовалось ещё и тем, что архитектура неотделима от строительного дела, а его рассматривать в одном блоке с искусством невозможно.

Памятники архитектуры описаны и воспроизведены в отчётах практически всех экспедиций, работавших в Восточном Туркестане. Однако в их составе не было архитекторов, поэтому описание и графическая фиксация производились в лучшем случае художниками или инженерами. Все эти материалы страдают неполнотой, неточностью,

(8/9)

отрывочностью. К тому же абсолютное большинство памятников архитектуры остаются нераскопанными; раскопки, если они производились, осуществлялись без соблюдения элементарных требований, в результате чего точные датировки во многих случаях не установлены. И тем не менее анализ всех доступных материалов позволяет достаточно детально охарактеризовать строительное дело Восточного Туркестана в древности и раннем средневековье. Труды С.М. Дудина и М. Майяр очень ценны, но далеко не исчерпывают тему. В предлагаемом вниманию читателя очерке памятники восточнотуркестанской архитектуры впервые не только описываются, но и изучаются в классификационно-типологическом плане, проводится сопоставление с аналогичными синхронными памятниками Средней Азии, Афганистана, Индии, Китая; устанавливаются взаимные связи и направления движения архитектурных идей. Более подробно, чем где-либо, исследовано строительное дело, которое оказалось очень близким среднеазиатскому.

Изобразительное искусство Восточного Туркестана представлено великолепными произведениями настенной живописи, скульптуры, штуковых рельефов, терракот. Значительная доля этих произведений — неотъемлемая часть мира буддийского искусства. Многие экспедиции возглавляли знатоки буддийского искусства и мифологии, их описания и анализ сохраняют своё значение до сих пор. В этой связи следует упомянуть прежде всего имена русского академика С.Ф. Ольденбурга, германских учёных А. Грюнведеля и А. фон Лекока, французского исследователя П. Пельо. Свой вклад внесли и учёные, изучавшие восточнотуркестанское искусство по музейным коллекциям: Н.В. Дьяконова, Э. Вальдшмидт, В. Роуленд, М. Буссальи, Л. Амбис, М. Ялдиз и др.

В разделе «Изобразительное искусство» учтены материалы и разработки всех этих учёных и вместе с тем дана своя, оригинальная концепция. Разумеется, здесь есть дискуссионные моменты, например трактовка живописи Мирана. Мнение автора, одного из лучших современных знатоков восточнотуркестанского искусства, заслуживает самого пристального внимания. Особую ценность этому разделу придаёт использование материалов русских экспедиций, хранящихся в Государственном Эрмитаже и до сих пор опубликованных лишь в незначительной степени. Насыщенность материалом, сведения по буддийской мифологии, яркость изложения — все это привлечёт внимание читателя. Заметим, однако, что в разделе освещены далеко не все необходимые материалы.

В книгу включен раздел, посвящённый костюму древнего населения Восточного Туркестана. Включение его в том, посвящённый ар-

(9/10)

хитектуре и искусству, требует пояснений. Дело в том, что костюм воплощает в себе единство искусства и швейного ремесла, технологическое начало слито в нём с высоким искусством. Эта двуединая сущность костюма делает возможным помещение его истории в один ряд с архитектурой, изобразительным искусством, музыкой, что, разумеется, не уменьшает значения изучения костюма с ремесленно-технологической точки зрения.

До настоящего времени изучением костюма древних народов Восточного Туркестана занимались исключительно искусствоведы и отчасти археологи. Между тем в последние десятилетия сформировалось новое направление в науке, которое получило название «костюмология», со своими методами и приёмами. Соответствующий раздел в книге написан именно с этих позиций и содержит весьма детальный и глубоко профессиональный анализ. В нём имеется изложение общих принципов исследований и методики сопоставления разных комплексов костюмов. Достоинства проведённого автором изучения очевидны, хотя не все выводы бесспорны. История костюма изложена не суммарно, а в хронологическом порядке, по отдельным регионам, с попыткой выделения особенностей комплексов отдельных этносов. Выясняются основные линии развития костюма на протяжении веков. Выявляется, что наряду с местной линией развития костюма Восточного Туркестана, связанной с аборигенами края, особенно тохарами и хотаносаками, с древних времён прослеживается целый пучок влияний и связей, особенно со Средней Азией, Афганистаном, Индией, Южной Сибирью. Однако оказывается — и это совершенно новое слово в науке, — что объём и глубина этих влияний были в общем невелики, а китайское влияние в доуйгурское время вообще было минимальным. Итак, читатель впервые получает представление о костюме древних народов Восточного Туркестана как сложно организованной и эволюционирующей системе.

Музыкальная культура Восточного Туркестана славилась в странах Дальнего Востока. Композиторы, музыканты и танцоры Кучи были необычайно популярны в Китае, восточнотуркестанская музыка достигла Японии. Обо всем этом известно из сообщений китайских источников. Китайские поэты воспевали мелодии и танцы Восточного Туркестана. Есть о них упоминания и в местных, восточнотуркестанских письменных источниках. Настенные росписи восточнотуркестанских сооружений донесли до нас образы древних музыкантов с их музыкальными инструментами — целые оркестры и ансамбли. В этих росписях также отражены отдельные моменты чудесных танцев и великолепных пантомим. Однако нотные записи до нас не дошли. Это делает задачу реконструкции музыкальной культуры древнего и ран-

(10/11)

несредневекового Восточного Туркестана необычайно сложной. Именно поэтому европейские исследователи до сих пор избегали обращаться к этой теме. Можно назвать только старую работу А. Хута, но в ней лишь описывались музыкальные инструменты.

Отечественные учёные, глубоко и всесторонне изучая историю, культуру, религию, языки и памятники письменности древнего и средневекового Восточного Туркестана, не обращались к исследованию истории музыкальной культуры (исключение — ценная статья Б.Л. Рифтина). Эта проблема остаётся неразработанной и в западноевропейской науке. Единственный специалист, работающий в этом направлении, — уйгурский композитор и музыковед С. Кибирова (Республика Казахстан). Она не является востоковедом, и поэтому написанная ею глава по музыкальной культуре в части китайских источников и современных исследований китайских учёных целиком базируется на опубликованных переводах и переводах, предоставленных в её распоряжение коллегами-китаистами, что наложило свой отпечаток на публикуемый текст. Вместе с тем работа С. Кибировой безусловно ценна как первый опыт высокопрофессионального описания на основе иконографических источников, музыкальных инструментов и ансамблей древнего и раннесредневекового Восточного Туркестана и их исследования. С помощью коллег-синологов С. Кибирова собрала многочисленные сообщения китайских источников, учла в какой-то степени исследования современных китайских историков музыки. Достаточно полно ею изучены иконографические материалы, в том числе — и это особенно ценно — хранящиеся в Государственном Эрмитаже произведения искусства, привезённые русскими экспедициями и собирателями. В разделе содержится значительный материал по музыкальным инструментам, их конструкции и вероятном звучании. Проведена строго научная классификация на основе принятой в мировой науке систематики. Детально изучаются также конструкция музыкальных инструментов, способы звукоизвлечения, позы исполнителей, сочетания инструментов и др. Столь же детально исследованы танцы и пантомимы.

Таким образом, в книге четыре самостоятельных очерка. Авторы стремились сделать их доступными не только узким специалистам в той или иной области, но и более широкому кругу читателей. Вместе с тем в зависимости от состояния источников отдельные разделы отличаются характером и манерой изложения. Взгляды и идеи, нашедшие в них отражение, не всегда совпадают с взглядами и идеями ответственного редактора.

(11/12)

Введение и раздел «Архитектура и строительное дело» написал Б.А. Литвинский, [1] раздел «Изобразительное искусство» — Н.В. Дьяконова, раздел «Костюм» — С.А. Яценко, раздел «Музыкальная культура» — С. Кибирова.

Библиографию по материалам авторов составила Т.А. Шеркова, указатели — М.Б. Мейтарчиян, иллюстрации к разделам «Архитектура и строительное дело» и «Музыкальная культура» подготовила Т.П. Удыма, к остальным — авторы текста.

Б.А.Литвинский

[1] Работа Б.А. Литвинского выполнена по гранту №9901151а Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ).

Summary. *   ^

The next (the fourth) volume of the comprehensive work on Eastern Turkestan in antiquity and early Middle Ages contains a study of monuments of fine art and architecture, available materials on musical culture and clothing (1st millennium A.D.). Interrelations with the neighboring regions, first of all with China, Central Asia and India are broadly elucidated. A synthesis of data obtained in course of examination of the monuments of art and architecture and evidences of written sources has allowed for the first time in the home historiography to reconstruct the image of remarkable culture of the peoples of Eastern Turkestan in antiquity and early Middle Ages. The work consists of the “Preface” and four parts.

The first part is “Architecture and building construction” (the author is B.A. Litvinsky).

Descriptions and reproductions of the monuments of the architecture are contained in the accounts of practically all the expeditions, that worked in Eastern Turkestan. However, there were no architects among their staff, so the description and graphical fixation were performed at best by artists or engineers. All these materials suffer from incompleteness, inaccuracy, fragmentariness. In addition to it the absolute majority of the monuments of the architecture remains unexcavated; and even if the appropriate excavations have been conducted till recent time they have been performed without an observance of elementary requirements, and as a result the exact datings in many cases have not been established. And nevertheless the analysis of all available materials allows to characterise the architecture and building construction of Eastern Turkestan in antiquity and early Middle Ages in sufficient details. The existing works of S.M. Dudin and M. Maillard are of great value, but they are far from exhausting the theme. The chapter begins with the large section dealing with cave and cave-ground cultic architecture. After the detailed architectural-building characterisation of these installations, the section follows, dealing with their classification — four types (with variations) are distinguished. Then a composition — planning characterisation of the main cave complexes is given. The problem of genesis and chronology is subjected to a special examination, and the ways of penetration of the idea of cave monasteries from India via Afghanistan and Central Asia to Eastern Turkestan against the background of spreading of Buddhism are traced. As for ground installation, the building construction and various kinds of constructions (arches, vaults, cupolas, columns, flat ceiling etc.) are examined. The special paragraphs contain an analysis of the living buildings, the fortification, various types of cult installations.

In the essay offered to the reader’s attention the monuments of Eastern Turkestan architecture are not only described, but examined in the aspect of classification and planning, the comparison with similar contemporary monuments of Central Asia, Afghanistan, India and China is performed; the interrelations and directions of movement of the architectural ideas are established as well as the genesis of architectural types. In greater details than anywhere the building construction is examined, which turned out to be very close to Central Asian.

The second part is “Fine art” (the author is N.V. D’yakonova).

The fine art of Eastern Turkestan is represented by magnificent works of wall painting, sculpture, stucco and wood reliefs, terra-cotta etc. A considerable portion of these works is an inalienable part of the world of Buddhist art. Many expeditions were headed by connoisseurs of Buddhist art and mythology, their descriptions and analysis have preserved their signifi-

(581/582)

cance till now. In this connection the names of Russian academician S.F. Oldenburg, the German scholars A.Grünvedel and A. von Le Coq, the French investigator P. Peliot should be mentioned. The scholars, who studied the art of Eastern Turkestan through museum collections: N.V. D’yakonova, E. Waldschmidt, B. Rowland, M. Bussagli, L. Hambis, M. Yaldiz and a number of the Chinese and Japanese scholars have also made their contribution.

In the chapter “Fine art” the materials and developments of all these scholars are taken into account and at the same time the original concept is proposed. Certainly it includes some debatable moments, for example the interpretation of Miran painting. The opinion of the author of these chapter, one of the best modern experts in the field of the Eastern Turkestan art, deserves the most intent attention. This chapter acquires particular value by the use of the materials, kept in the State Hermitage and which up till now have been published in a very limited degree.

In contrast to the chapter on architecture, the degree of detalisation in the chapter on fine art is significantly lower. The author seeks to show the character of the Eastern Turkestan art on the examples of certain outstanding works, assuming that for complete encompassing an entire book or several books are required.

After a detailed listing of the Russian and foreign expeditions, that had the honour of discovering of the art of Eastern Turkestan, N.V. D’yakonova turns to the description of art of separate centres and regions. In the first part the characterisation of art of Khotan terra-cottas, chiefly on the basis of the collection kept in the State Hermitage (it has been published by N.V. D’yakonova herself as a separate book) and also on the basis of other collections. The next part is dealing with other centres of Khotan oasis. Here the iconographical analysis is closely tied up with characteristic features of Khotan Buddhism. Then in special part the art of Miran is defined. The analysis of the well-known works of art of Miran has led the author to the conclusion about their semi-handicraft and eclectic character, though she acknowledges their definite merits. In the next three parts the works of art from three oases: Kuča, Karashahr, Turfan are analysed. The art of these three oases is represented by the magnificent collections in the State Hermitage and they have been analysed by the author in the most careful manner (a special publication by N.V. D’yakonova is dedicated to one of the centres — Šikšin). In the end some data on Manichean monuments of art are laid. In the datings N.V. Diakonova follows the chronological scheme of A. Grunwedel — E. Waldschmidt.

In the third part (the author is S.A. Yatsenko) the costume of the major ethnic groups of Eastern Turkestan from the epoch of later bronze till the 13^th c. A.D. is analysed. It is very unevenly documented in respect to regions, ethnic and chronological groups, and, besides, it is represented by different types of sources (the costume of depicted personages of the Buddhist pantheon has not almost been taken into account in this case). Much attention is paid to the questions of methodology and methodics (first of all — in analysis of the wall painting and terra-cottas). The costume reflects, on the one hand, natural isolation of the separate oases of Xinjiang and on the other hand — the involvement of the region since the 2^nd c. B.C. in the world policy and trade along the “Silk Road”.

First of all the most thoroughly documented costumes of such Indo-European ethnic groups of later antiquity and early Middle Ages as Khotana Sakas from the 3^rd-2^nd c. B.C. and Tockharian-speaking inhabitants of Kuča, Tumshuk, Turfan from the 5^th c. A.D. were examined, i.e. the work of N.V. D’yakonova was continued. They were examined in comparison, that has led to the conclusions about their great peculiarity and principal dissimilarity of these complexes (there is no common form of headdress, there are differences in colour range etc.). Considerable attention is paid to the principles of cutting of the clothes, decoration and local aesthetic norms. The region was situated on the border-line of the area of prevalence of the clothing with seam along the shoulders, being almost out of it. By Roman times the replacement of outer clothing without wrap over by outer clothing with wrap over had been in

(582/583)

general accomplished. For women the garment combination of a caftan open in front and a skirt extending down to the ankles was the most typical. The ideal for both sexes was narrow waist, sometimes being completed by corset for women.

There are no grounds for the conclusion, widespread previously, that the costume of the settlers of Khotan and Kuča presented only “conglomerate of the foreign influences” (first of all — the Sogdian). At the same time, some effect (modest enough) of the neighbouring great powers (Kushan Empire, China, Sasanian Iran, Turkish khaganat, Tibet) is traced in it. However, in a number of cases it is possible to mention reverse influence. In particular, it was the Khotan capital where the most ancient in the world images of a caftan with two lapels (the 2^nd-4^th c. A.D.) — a remote prototype of modern European suit jacket — has been discovered. On a number of images from China and Western Turkestan the costume of persons of Xinjiang origin is distinguished.

Another important garment complex, that is examined in details, belongs to the Turkish-speaking Uigurs of the 9^th-12^th c. A.D. (on the later images of the nobility of the 13^th-14^th c. A.D. there are many Mongol elements and that complex is not described specially). The characters are given for distinctions of major social groups, gradual changes in costume (including those of colour range, replaced by the 12^th c. A.D. for dark), preservation of a number of elements till 20^th c.

The book is completed by the part “Musical culture”. Its author — the Uigur composer and musicologist S. Kibirova has worked at this theme for many years.

The musical culture of Eastern Turkestan was renowned in the countries of the Far East. The composers, musicians and dancers of Kuča were extremely popular in China, the Eastern Turkestan music had reached Japan. All that is known from the Chinese sources. The Chinese poets praised the melodies and dances of Eastern Turkestan. There are also mentionings about them in the local, Eastern Turkestan written documents. The wall-paintings of the Eastern Turkestan installation have delivered to us the images of ancient musicians with their musical instruments, the whole orchestras ensembles. These paintings also reflect separate moments of the wonderful dances and magnificent pantomimes. However musical notes have not been preserved till our days. It makes the reconstruction of musical culture of ancient and early medieval Eastern Turkestan an extraordinary difficult task. Just for that reason the European scholars have avoided till now to turn to this theme. It is only possible to name the old work of A.Huth, but musical instruments were only described in it, and a very valuable, but extremely brief work by B.A. Riftin.

With the help of the colleagues-sinologists S. Kibirova has gathered numerous reports of the Chinese sources, to some degree she has also taken into account the investigations of the contemporary Chinese historians of music. The iconographycal materials have been examined by her with sufficient completeness and among them — and it is especially valuable — the works of art, delivered by Russian travellers and collectioners and now kept in the State Hermitage. The chapter contains a considerable material on musical instruments, their constructions and probable sounds. A strictly scientific classification on the basis of the systematisation accepted in the world science has been conducted. The constructions of musical instruments, the methods of sound extraction, the poses of performers, the combinations of the instruments, various ensembles are also examined in detail. The dances and pantomime are examined in the same detailed manner.

The author has revealed a broad range of relations of the Eastern Turkestan musical culture with the musical cultures of China, Central Asia, India and other countries, demonstrated its contribution in the development of the Chinese musical culture. A considerable place in the chapter is occupied by the analysis of interrelations of the ancient Eastern Turkestan musical culture with the musical and dance culture of the modern Uigurs.

* Перевод И. Джибладзе.

наверх