[ коллективная монография ]
Сокровища хана Кубрата. Перещепинский клад.
// СПб: «Славия». 1997. 336 с. ISBN 5-88654-056-3
Византийские вещи Перещепинского клада.
Византийские памятники Перещепинского клада, о которых идёт речь в этой главе, — серебряные сосуды с клеймами и ювелирные изделия — по хронологическим признакам могут быть разделены на три группы. Они не включают предметы, хотя и византийской работы, но связанные со специфическими запросами северных варваров. Такие вещи рассмотрены в главе З.А. Львовой.
К концу V в. — первой половине VI в. относится блюдо епископа Патерна (№ ω 827) с клеймами времени императора Анастасия (491- г.) и амфора (№ ω 828) с пробирным знаком, употреблявшимся как при Анастасии, так и при Юстиниане I (527-565 гг.). Другую группу образуют ложчатый ковш (№ ω 825) и гранёный кувшин (№ ω 826) с клеймами Маврикия — Тиберия (582-602 гг.). Самым поздним по времени является каннелированное блюдо с крестом (№ ω 824), датируемое, согласно клеймам, второй половиной (после 629 г.) правления императора Ираклия (610-641 гг.). Золотые украшения: большая с фигурным основанием пряжка (№1930/92), наконечник ремня с фигурной сеткой (№1930/91), малые пряжка (№1930/77) и обойма (№1930/78) с прорезным орнаментом в виде лилии, четырёхгранные браслеты с инкрустацией (№1930/11-12), пластины с тиснёным орнаментом (№1930/100-103, 106), три золотых перстня с крестообразными монограммами (№ ω 1052, ω 1053, 1930/187) недифференцированно относились к VII в.
(41/42)
Согласно гипотезе Й. Вернера, [1] вещи из Перещепина определяются как инвентарь погребения хана Великой Болгарии Куврата. Этот вывод основывается на новом чтении монограмм на двух золотых перстнях, ранее интерпретированных В.Н. Бенешевичем как ΡΑΒΑΧΑΤΟΥ и ΘΕΛΕΠΧΑΡΟΥ. [2] В. Зайбт, автор приложения к работе Й. Вернера, раскрывает эти монограммы, первую, как XOBPATOY, вторую, как ХОВPATOY ΠΑΤΡΙΚΙΟΥ. Нам представляется такой чтение вполне правомочным, равно как и предположение В. Зайбта о том, что перстень со щитком в виде двух соединённых основаниями усечённых конусов (№ ω 1052) относится к тому времени, когда Куврат не был ещё византийским патрикием, а второй — с круглым плоским щитком (№ ω 1053), — когда, по повелению императора Ираклия, он был этого сана удостоен. В целом представляется убедительной и содержащаяся в статье Й. Вернера атрибуция византийских поясных украшений. Некоторые необходимые, с нашей точки зрения, дополнения и уточнения внесены в каталожные описания конкретных памятников. Й. Вернером не был учтён третий перстень (№1930/187). Согласно нашим предположениям, монограмма на его щитке,— хотя чтение XOBPATOY ΠΑΤΡΙΚΙΟΥ и не исключено,— может быть раскрыта как ВАТОРΧΑΝΟΥ, ΠΑΤΡΙΚΙΟΥ, т.е. перстень принадлежал Органе — правителю болгар в Первом Тюркском каганате и регенту при малолетнем племяннике Куврате.
При таком раскрытии монограммы возможно хотя бы частичное «овеществление» императорских даров, полученных Органой в Константинополе в 619 г. Это могли быть предметы, датируемые концом VI в. — началом VII в., имевшиеся в казне в начале правления Ираклия: серебряный рукомойный прибор и солиды Маврикия и Фоки. Малая золотая пряжка с прорезным орнаментом относится к типу «Сиракузы», распространённому в византийских поясных наборах в VII в. По характеру орнаментации выделяются отдельные подтипы. Так, поясные украшения с прорезным растительным, в виде «кустиков», орнаментом, если судить по стилистически близким им памятникам — пряжке и императорскому медальону Маврикия — Тиберия из Латакии, а также относящимся к тому же времени и также найденным в Сирии поясным украшениям (оба набора находятся в собрании Думбартон Окс в Вашингтоне [3]), малую пряжку (№1930/77) и обойму (№1930/78) из Перещепина следует датировать концом VI в. — началом VII в. Оба предмета современны второй группе византийских памятников, каковые, при такой раскладке, оказываются личными вещами Органы.
Среди даров, полученных Кувратом от Ираклия, Й. Вернер отмечает патрицианский пояс, от которого сохранилась большая золотая пряжка (№1930/92) и наконечник ремня (№1930/91), браслеты (№1930/11-12), перстни (№ ω 1052-1053, 1930/187), серебряное блюдо с крестом (№ ω 824), на котором, согласно византийским придворным церемониям, могли находиться золотые монеты Ираклия (см. главу И.В. Со-
(42/43)
коловой), составившие впоследствии ожерелья. Такой дар имел тройственную символику: пояс и перстень превращали Куврата в почётного византийского патрикия, тот же пояс и сосуд с монетами, если судить по миниатюре позднеантичной Notitia Dignitatum, [4] делал его почётным консулом — апоипатом, а меч (см. главу З.А. Львовой) (№1930/1, 135-136), браслеты и солиды (равно как и гривны и браслеты монетного типа) были наградой — dona militaria, — союзнику византийцев, помогшему сокрушить аваров. Любопытно в этой связи свидетельство Прокопия в «Готской войне», где Велизарий за военные заслуги награждал деньгами и отмечал поднесением браслетов и ожерелий (кн. III, I, 8): χρήμασιμεγάλοιs παρεμυθεῖτο... και τοῖs εύδοκιμήσασιψέλιά τε καιστρεπτούσ ἔχειν ἆθλαπαρεῖχεν.
Что касается трёх пластин в форме трапеции (№1930/100-102) с пальметовидным орнаментом, то характер декора сближает их с образцами константинопольского производства VII в. [5] По своей структуре: замкнутому краю широкого основания и мелким золотым гвоздикам, обычным для крепления на деревянной основе,— эти пластины должны были предназначаться для украшения шкатулки. Две из них располагались на тыльной стороне, одна — у замка, а круглая пластина (№1930/103) — в центре крышки. Форма шкатулки и места расположения накладных пластин восстановимы по аналогиям, как реально существующим, так и известным по изображениям. Среди последних могут быть названы шкатулка на миниатюре в Notitia Dignitatum [6] и шкатулки с драгоценностями, изображенные на фреске в Трирском соборе (IV в.) и в мозаике церкви Санта Мария Маджоре в Риме (V в.). [7] Возможно, часть присланных болгарскому правителю даров и находилась в подобном, украшенном золотом ларце. Аналогичным образом у кочевников было принято украшать деревянные пиршественные чаши. [8]
Среди византийских серебряных сосудов с клеймами только блюдо с крестом является изделием ординарным. В настоящее время известно 15 почти аналогичных сосудов, самые ранние из которых имеют клейма времени Маврикия — Тиберия, но большая часть изготовлена при Ираклии. Каждый из четырёх других предметов по-своему уникален.
Блюдо епископа Патерна — это не только драгоценный сосуд, сделанный по повелению церковного деятеля, имя которого наличествует в деяниях нескольких соборов. Это единственное дошедшее до нас евхаристическое блюдо константинопольской работы с латинской надписью и с исключительно развитой — 9 различных сцен — композицией, символизирующей таинство причастия. [9] Своеобразие блюда Патерна заключается и в его варварском позднейшем убранстве: овальных и крестообразных золотых гнёздах для камней и обильной позолоте. Грубо напаянные кресты на бортике указывают на то, что новые владельцы сосуда были христианами и стремились афишировать свою
(43/44)
принадлежность к новой вере, т.е. они служат подтверждением гипотезы принадлежности сокровища Куврату.
Уникальна по своим размерам и серебряная амфора из Перещепина, хотя это изделие и нельзя считать чисто византийским. Бесспорно константинопольской является только нижняя часть сосуда с весовой надписью и клеймом; всё остальное было дополнено впоследствии, причём, если судить по характеру позолоты, это было сделано в той же мастерской, где «доукрашивали» блюдо Патерна, т.е., вероятно, в ставке Куврата.
Перещепинский рукомойный прибор интересен тем, что это самый поздний из точно датированных византийских предметов такого рода, имеющий, к тому же, на ручке ковша выгравированное название изделия — χερνιβόξε(στον) — aquamanilia. [10]
Итак, византийские вещи Перещепинского клада имеют различное происхождение: похищенные аварами или полученные ими в виде дани — I группа; подарки Органе — II группа; подарки Куврату — III группа; византийские памятники с существенными варварскими переделками: амфора, меч с кольцевым навершием (№1930/1, 135-136), браслет (№1930/123), меч (№1930/3), пояс с псевдопряжками (№1930/34-47, 59-61, 87-90) — см. главу З.А. Львовой.
В.Н. Залесская
Примечания
[1] Werner, 1984.
[2] Бенешевич, 1913, с. 115-116.
[3] Ross, 1965, p. 4-8.
[4] Overbeck, 1973, S. 57.
[5] Ross, op.cit., p. 41-42.
[6] Overbeck, 1973, S. 57.
[7] Age of Spirituality, 1979, p. 297, fig. 34-35.
[8] Töth, Horvath, 1992, S. 183-187, Abb. 72, 1-2, 74, 1-3.
[9] Залесская, 1994, с. 142-146.
[10] Zalesskaya, 1996, S. 216-220.
|