[ путеводитель ]
Древняя Сибирь.
Путеводитель по выставке
«Культура и искусство древнего населения Сибири.
VII век до н.э. — XIII век н.э.».
// [Эрмитаж] Л.: «Аврора», 1976. 136 с.
 Хуннский период. (М.П. Завитухина)
[ Введение ] ^
Последние века до нашей эры и начало нашем эры — время больших перемен в истории древнего населения великого пояса степей Евразии, простирающихся от Монголии до Венгрии.
В Причерноморье приходит в упадок культура скифов, которых все больше теснят их восточные соседи — сарматы.
В Центральной Азии в этот период на исторической арене появляется новая сила — кочевники хунну (сюнну), возможные предки тех самых гуннов, которые спустя несколько веков наводили ужас на европейские народы.
Союз племён, возглавленный хунну, оформился в степях Внутренней Монголии. Достоверные сведения о его возникновении относятся к III в. до н.э. Наивысшего могущества хунну достигли при шаньюе (вожде) Модэ (209-174 гг. до н.э.), создавшем мощную военную организацию. Хунну покорили многие соседние племена. В сферу их влияния попало население Забайкалья, Среднего Енисея, Тувы и некоторых районов Средней Азии. Китайцы для защиты от хунну завершили, начатое ещё в IV в. до н.э., строительство Великой Китайской стены. Десятиметровой ширины стены протянулись на расстояние до 4000 километров, но и это гигантское сооружение не спасало Ханьскую империю от вторжений хунну, неоднократно прорывавших пограничные укрепления и наводнявших районы Центрального Китая.
(87/88)
По письменным источникам, хунну представляются типичными кочевниками, основным богатством которых были огромные стада скота. Немаловажную роль в их жизни играла и война, так как от покорённых народов они получали дань зерном, мехами, тканями, кожами, предметами роскоши, рабами.
Однако хуннская держава оказалась непрочным объединением. В I в. до н.э. период расцвета сменяется упадком, чему немало способствовали климатические перемены: ряд холодных снежных зим вызвал массовый падёж скота, от голода погибло, как сообщают китайские хроники, более половины народа. Трагические события подорвали военную мощь хунну, а именно на ней и держалась сила этой державы, созданной военными завоеваниями. Ослаблением хунну воспользовались покорённые народы, нанося им удар за ударом. Эти неблагоприятные обстоятельства, отягощённые междоусобной борьбой, сильно обострили социально-экономические противоречия в хуннском племенном союзе и способствовали ускорению процессов его разложения.
В 48 г. до н.э. союз хунну распался на две орды — северную и южную. Южная — вскоре стала вассалом Китайской империи, а северная — ещё более столетия продолжала кочевать в степях Монголии и Забайкалья, но в 93 г. н.э. была разбита кочевниками сяньби, приняла их племенное название и исчезла с исторической арены. Не исключено, что какая-то часть хунну откочевала в это время на запад. Может быть, именно они послужили ядром, вокруг которого сформировался в IV в. н.э. военный союз различных племён, ставший известным под именем гуннов.
Хунну оставили неизгладимый след в истории народов Центральной Азии. Они создали первое государственное объединение, которое послужило прообразом более поздних кочевых государств тюрок и монголов. Военная активность хунну привела
(88/89)
в движение многие другие народы. Одни отступали под их натиском и искали себе новые места поселения, другие включались в состав хуннского союза.
Хунну явились создателями сложного лука, укреплённого роговыми накладками, что превращало его в грозное оружие. Им же принадлежит приоритет в изобретении железных боевых стрел со «свистунками» — костяными просверленными шариками, которые в полёте издавали устрашающий свист.
История и культура хунну выявляются на основании изучения как письменных источников, так и, главным образом, путем исследования археологических материалов. От хунну остались разнообразные памятники, которые находятся на территории Монголии и Забайкалья. Это — курганные могильники, важнейший из которых открыт русским путешественником П.К. Козловым в 1924 г. в горах Ноин-ула. Его материалы показаны на выставке «Культура и искусство Монголии» (третий этаж, зал 367). Известны также и памятники осёдлых хунну — городища и неукреплённые поселения и относящиеся к ним грунтовые могильники. Одним из интереснейших памятников осёдлых хунну является Иволгинский комплекс в Забайкалье — городище и могильник.
Иволгинское городище и могильник — памятники осёдлых хунну. III-I века до н.э. [Зал 31] ^
Иволгинское городище расположено в 16 км к юго-западу от Улан-Удэ. Первые раскопки на нем произвёл в 1928 г. Г.П. Сосновский, который раскопал тогда три жилища. В 1949-1950 гг. В.П. Шилов и А.В. Давыдова открыли ещё 22 жилища.
(89/90)
Глиняные сосуды. Иволгинское городище.
С 1955 по 1962 г. под руководством А.В. Давыдовой экспедиция Бурятского комплексного института исследовала юго-западную часть городища, вскрыв здесь около 6500 кв.м.
Иволгинское поселение имеет площадь 7,5 га, окружено мощной системой земляных укреплений, состоящих из четырёх валов и трёх рвов. Вся территория городища была плотно застроена жилыми и хозяйственными постройками. Открыто 52 жилища полуземляночного типа, стены их сложены из сырцового кирпича и укреплены изнутри вертикальными деревянными столбами.
(90/91)
Крыша, двухскатная, из жердей и прутьев, сверху была покрыта, вероятно, дёрном (рисунок-реконструкция). Внутреннее устройство домов однотипно: в северо-восточном углу на земляном полу находится печь, от которой вдоль северной и западной стен проложен дымоход, служивший также для обогрева жилища. Около дымоходов устраивались нары. Средние размеры построек 4х6 м. Одно большое жилище площадью 12х14 м принадлежало, возможно, правителю. Между жилищами размещены постройки хозяйственного назначения, в том числе подвалы для хранения продуктов (зерна, мяса, рыбы, корма для скота).
В жилищах и за пределами их обнаружены ямы, заполненные зерном, просом, ячменём, пшеницей. Найдены орудия для сельскохозяйственных работ: железные сошники, наконечники лопат, серпы, костяные мотыги и каменные зернотёрки (витрина 2). Всё это говорит о том, что жители посёлка занимались земледелием.
Занимались они и скотоводством. Кости животных составляют самую большую группу находок. Причем свыше 90 процентов их принадлежит домашним видам. Это овца, корова, лошадь, свинья, коза, верблюд, як и очень много собак. Лошади и крупный рогатый скот напоминают современные местные бурятские и монгольские породы, приспособленные к жизни в суровых условиях. Из молока приготовляли молочные продукты. Найденные на городище сосуды с отверстиями предназначались специально для изготовления сыра.
Поскольку поселение расположено у реки, жители его, естественно, занимались и рыбной ловлей. Найдены кости и чешуя рыб, крючки, гарпуны и грузила рыболовных сетей.
Но кроме того, и может быть в первую очередь, Иволгинское поселение было центром ремесленного производства: железоплавильного и железоделательного, металлургии бронзы, гончарного,
(91/92)
косторезного, кожевенного, ткачества. Особенно выразительны исследованные па городище остатки железоплавильной мастерской с сыродутным горном, обломками криц, шлаками. Из бронзы изготавливали наконечники стрел. Но в основном она использовалась для предметов украшения.
Основную массу вещевых находок, как и обычно на поселениях осёдлых жителей, составляет глиняная посуда (постамент 3). Это горшки и котлы для приготовления пищи, миски, кувшины, громадные сосуды для хранения запасов. Все они серого, реже красного цвета, лощёные, украшены орнаментами в виде волнистых линий, налепных валиков. Для изготовления глиняной посуды использовали примитивный гончарный круг — поворотную подставку.
Все материалы городища свидетельствуют об осёдлом образе жизни его обитателей. Основателями и жителями этого укреплённого поселения были, очевидно, те же хунну, но осевшие на землю, занявшиеся ремеслом и сельским хозяйством.
Причина появления осёдлых поселений у кочевого парода, видимо, кроется в ограниченных возможностях кочевого скотоводческого хозяйства. Хунну постоянно испытывали острую нужду в сельскохозяйственных и ремесленных продуктах, что не могло быть покрыто за счёт дани с покорённых народов и торговым обменом.
Это, очевидно, и привело к созданию собственных осёдлых поселений, одним из которых является замечательный памятник — Иволгинское городище. Оно просуществовало около столетия во II-I вв. до н.э. На рубеже нашей эры — в то время, когда хуннская держава переживала упадок, городище погибло, видимо, в результате военного набега. Во всех исследованных жилищах видны следы пожарищ. Жители бежали, оставив всё своё
(92/93)
Бронзовая пластина со сценой борьбы тигров с драконом. Иволгинский могильник.
имущество. После этой катастрофы жизнь на поселении больше не возобновлялась.
В Забайкалье известны два типа хуннских кладбищ: курганные могильники, характерные для кочевых хунну, и грунтовые могилы, оставленные осёдлым населением. Примером последних является Иволгинский могильник, где хоронили умерших жителей Иволгинского городища.
Могильник расположен в 400 м к северу от городища, на невысоком песчаном всхолмлении. Его раскопки ведёт экспедиция ЛГУ, возглавляемая А.В. Давыдовой с 1956 г. по настоящее время. Исследовано свыше 200 могил. Умершие похоронены в
(93/94)
Деревянная фигурка идола. Кокэль.
прямоугольных ямах, в деревянных гробах, они положены на спину в вытянутом положении, головой чаще всего на север, реже на восток.
Значительную часть погребального инвентаря составляла глиняная посуда и мясная пища. Мужчин хоронили с оружием (лук со стрелами, ножи, кинжал); женщин — с орудиями труда. Остальные предметы, находимые в могилах, — украшения и части одежды, главным образом поясные наборы.
В витрине 1 показаны вещи одного богатого женского погребения, не нарушенного грабителями. Среди них — набор украшений одежды и головного убора: подвески и бусы из минералов, каменные кольца, каменные имитации раковин каури.
Особенно интересна пара бронзовых пластин со сценой борьбы тигров с драконом. То, что пластины были найдены на поясе погребённой женщины, положило конец многолетним спорам о назначении и функции подобных пластин из случайных находок. Это, очевидно, поясные пряжки. В могилу женщины были помещены также и орудия труда: железные нож и шило, какое-то орудие из лопатки барана.
(94/95)
Раскопки могильника дали возможность судить и о физическом облике иволгинцев. Они были представителями сибирской ветви большой монголоидной расы.
Исключительный интерес Иволгинского комплекса — городища и могильника — состоит в том, что это единственный памятник хунну, исследованный так полно и всесторонне, благодаря чему получены обширные материалы для освещения культуры хунну и характера взаимоотношений кочевых и осёдлых племён.
Могильник Кокэль в Туве I век до н.э. — II век н.э. [Зал 31] ^
В конце первого тысячелетия до н.э. и в первые века н.э. население Тувы переживало те же политические события, что и соседние племена Саяно-Алтайского нагорья (витрина 7). Во II в. до н.э. Тува попала под политическое влияние хуннского племенного объединения. Археологические материалы свидетельствуют о вторжении на её территорию новых кочевых племён. Местное население частично было вытеснено ими, а оставшееся смешалось с пришельцами. В результате контакта представителей двух больших рас — европеоидной и монголоидной — образовалось новое население, отличающееся по физическому облику от того, которое жило здесь раньше.
Изменения, происшедшие в это время в хозяйстве, быту, культуре, погребальных обычаях древнего населения Тувы, отчётливо выявляются на материалах обширного некрополя Кокэль. Могильник расположен в бассейне р. Хемчик у подножия горы Ишкин-Аразы. Его раскопки проводила Тувинская комплексная экспедиция Института этнографии АН СССР, возглавляемая
(95/96)
Л.П. Потаповым с 1959 по 1966 г. Исследовано около пятисот погребений, относящихся к хуннскому периоду. Погребальные сооружения различны: это курганы-кладбища. Под насыпью такого кургана содержалось иногда свыше ста могил, каменные курганы с одной (индивидуальной или коллективной) могилой, грунтовые погребения и др. Происходят изменения в самом погребальном обряде: вместо погребений в срубах, характерных для предшествующего времени, теперь умерших хоронят в колодах или деревянных гробах, и не в скорченном положении, как прежде, а в вытянутом, головою преимущественно на северо-запад. Многообразие обрядов, вероятно, отражает сложный этнический состав населения Тувы. Об этом же свидетельствуют и находимые в погребениях антропоморфные деревянные фигурки — идолы. Они воспроизводят людей различного физического облика: и европеоидов, и монголоидов, и смешанных типов.
Из могильника Кокэль происходит разнообразный и массовый материал. Хорошо сохранились сами погребения и находящийся в них инвентарь, в том числе изделия из дерева. Найдены огромные серии предметов вооружения, быта, украшения. В витрине представлены лишь отдельные образцы находок. Интересной деталью обряда этого времени является то, что в могилу клали не натуральные вещи, а их модели — уменьшенные копии предметов, употреблявшихся в быту.
Умерших снабжали характерной для кочевников пищей — бараниной, ставили сосуды с жидкой пищей. «Кокельцам» приходилось жить, вероятно, в условиях постоянных военных столкновений. На черепах и многих костях мужских скелетов видны следы травм от наконечников стрел, от мечей. В могилах часто находят оружие или модели оружия — мечи в деревянных орнаментированных ножнах, наконечники копий, модели луков со стрелами.
(96/97)
Основным занятием населения было кочевое скотоводство с преобладанием мелкого рогатого скота. Из числа найденных в могилах костей животных 90 процентов принадлежало овце. Кочевое скотоводство сочеталось с земледелием, игравшим подсобную роль, охотой и собирательством. О кочевом образе жизни свидетельствует разнообразная деревянная посуда из могильника: блюда на четырёх ножках с бортиком по краю, кружки, ведёрки для доения овец и коров, черпаки, ложки. Бочонки для кумыса удлинённой формы с воронкообразным отверстием наверху были характерны для многих племён Южной Сибири. Почти все перечисленные формы деревянной посуды сохранились и в быту современных тувинцев. Помимо деревянной, в употреблении была различная глиняная посуда в виде горшков, ваз, кубков, кружек, а также металлическая. Из бронзы и железа изготовлены котелки, кубки. Интересны наборы женских инструментов, хранившиеся в специальных шкатулках или выдолбленных пеналах. Это модели инструментов для обработки кожи: железные нож, шило, щипчики, скребок. Тип скребка с железным лезвием и деревянной ручкой дожил до начала нашего столетия.
Многие деревянные предметы украшены резьбой, сохранили следы раскраски красной и чёрной краской (см. рисунок бочонка). Материалы дают представление о богатом орнаментальном искусстве. Орнаментация оказалась такой же живучей, как и формы деревянной утвари. Элементы древнего орнамента прослеживаются на современных изделиях тувинцев.
Между древним населением Тувы, жившим на рубеже и в первые века нашей эры, и современными тувинцами устанавливаются связи в культуре, быту. Именно тогда, в хуннское время, началось, вероятно, формирование наиболее ранних исторических предков тувинского народа.
(97/98)
Таштыкская культура на Енисее. I век до н.э. — V век н.э. [Зал 31] ^
В конце первого тысячелетия до н.э. Минусинская котловина, так же как Забайкалье и Тува, попала в политическую зависимость от хуннского племенного объединения. Хунны через своих наместников и с помощью местной аристократии взимали дань с местного населения. В это время в Минусинской котловине складывается новая культура — таштыкская. Название своё она получила по месту раскопок могильника на р. Таштык — левом притоке Енисея у с. Батени. Погребальный обряд и обычаи, материальная культура, хозяйственная деятельность и искусство таштыкцев имеют много общего с культурой предшествующей эпохи — тагарской.
Однако, вероятно, в результате проникновения группы центральноазиатских племён в Минусинскую котловину здесь распространился новый погребальный обряд — трупосожжение, — неизвестный тагарскому обществу. Обычай сжигать умерших соплеменников и хоронить в могилах их пепел вначале сосуществовал со старым обрядом трупоположения, а с III в. н.э. он становится у енисейских племён господствующим.
Вновь прибывшие племена были, по-видимому, тюрко-язычными, а по своему физическому облику монголоидными. Происходит смешение местного европеоидного населения — носителей тагарской культуры — с монголоидными пришельцами. Однако просачивание монголоидных элементов в местную среду было медленным и постепенным.
Для таштыкской культуры характерны два основных типа погребальных сооружений — грунтовые могилы и склепы (витрина 4). Первые из них представляют более раннюю стадию раз-
(98/99)
вития этой культуры. На поверхности степи могилы выделяются сегодня небольшими углублениями. В прямоугольных ямах сооружали невысокие срубы из брёвен лиственницы, в которых погребали по нескольку человек. В них найдены глиняные сосуды в форме кубков, иногда с двумя ручками наверху, и гладкие баночные сосуды, миниатюрные бронзовые котелки, пряжки, костяные булавки и другие вещи.
Одним из наиболее интересных памятников этого типа является могильник в горах Оглахты на левом берегу Енисея, обнаруженный случайно в 1902 г. местным пастухом. Раскопки, произведённые сибирским археологом А.В. Адриановым в 1903 г., дали необычные по сохранности предметы из дерева, меха, шелка.
В 1969 г. московский археолог Л.Р. Кызласов открыл здесь уникальную гробницу, которая вместе со всем найденным в ней инвентарём экспонируется на выставке (витрины 5, 6, 9). В грунтовой яме стоял сруб из 10 брёвен лиственницы, обтёсанных маленьким топориком и соединённых на углах «в лапу». Он был перекрыт девятью поперечно уложенными лиственничными брёвнами, каждое из которых помечено счётными зарубками от одной до девяти. Пол камеры и весь сруб снаружи были укрыты несколькими слоями берёзовой коры, что превратило его в герметически закрытое помещение (витрина 9). Расположение могилы в сухом грунте на склоне горы, по которому воды стекали не задерживаясь, способствовало сохранению внутри сруба микроклимата, предохранившего от разрушения вещи органического происхождения — из дерева, кожи, тканей.
В камере на полу вдоль длинных сторон сруба лежали останки мужчины и женщины, похороненных в зимней одежде, с гипсовыми раскрашенными масками на лицах. В ногах найдены кости ребёнка. Между погребёнными лежала кукла в рост человека,
(99/100)
вторая кукла помещалась под останками женщины. Под головы людей были подложены деревянные чурбаны, под головы кукол — кожаные подушки. На полу найдены глиняные сосуды, деревянные корытца, черпаки и мутовки, модели трёх уздечек с миниатюрными железными удилами и деревянными псалиями, меховой колчан, обшитый по краю импортной шелковой китайской тканью с иероглифами. В нем находились модель деревянного лука и пять древков стрел с раскрашенными чёрной и красной краской концами и с оперением (витрина 6). Наконечники со стрел были сняты, что вообще характерно для таштыкского погребального обряда. Найдены в могиле и остатки мясной пищи — кости коровы и овцы.
Изготовление погребальных кукол является специфической особенностью ритуала таштыкских племён. Куклы сшиты из кожи и набиты травой, одеты в такие же, как и люди, меховые одежды. Внутри них зашиты пережжённые человеческие кости, собранные в мешочек. По-видимому, куклы должны были заменить сожжённого человека и сохранить его облик. «Лицо» одной из них было обшито красной тканью, по которой чёрной краской нанесён рисунок, аналогичный раскраске на гипсовой маске мужчины из этой же могилы, что позволяет предположительно отнести данную куклу к мужскому полу. Таким образом, в гробнице было похоронено пять человек: трое по обряду трупоположения, две куклы представляли сожжённых людей.
Исключительный интерес Оглахтинской гробницы в том, что впервые для таштыкской эпохи найдена одежда людей и притом в полном комплекте. Мужчина и женщина были одеты одинаково, но лучше сохранилась одежда мужчины. Шапка, сшитая из целой шкурки соболя мехом внутрь, с удлинёнными ушками, плотно облегала голову, спускаясь на лоб и затылок мысками,
(100/101)
завязывалась под подбородком ремешками. Вероятно, специально для погребения, к ней спереди был пришит кусок шкурки, закрывавший лицо с маской. Были надеты две шубы — нательная, сшитая из овчины, мехом внутрь, и верхняя шуба, мехом наружу, — доходившие почти до колен. Рукава с манжетами заужены книзу. Стоячий воротник и борта шубы имели оторочку из меха собаки — лайки. Полы не запахивались, а завязывались ремешками встык. Под шубой был надет нагрудник, двусторонний, наборный, из беличьего меха. Под плечи мужчины была подложена миниатюрная меховая шубка, аналогичная взрослым шубам. Назначение её пока не выяснено. На руках — длинные меховые рукавицы, отороченные рыжеватым пушистым мехом. Штаны овчинные, длинные, заходящие за колено, напускные. Они завязывались у пояса пропущенными в петли ремешками с красной кожаной пряжкой, а также ремнями у ног в двух местах — под пах и под колено. Сапоги меховые, доходящие до колена, закреплены у щиколотки и по верху голенища ремешками.
Другой тип погребальных памятников таштыкской культуры — склепы. Яркие примеры таких сооружений дал могильник у подножия Тепсея, на правом берегу Енисея, севернее Минусинска (витрина 4). Это подземные сооружения площадью 40-50 кв.м с боковым входом. Наружные стены в виде массивного бревенчатого тына, внутри — сруб-клеть с бревенчатым потолком. Потолки и стены сруба были укрыты берёстой (витрина 4). В склепах найдены пепел сожженных людей и различные вещи. Вероятно, пепел умерших был зашит в куклы, подобные найденным в могильнике Оглахты. Заполнение склепов происходило постепенно, в течение длительного времени. Один из тепсейских склепов содержал останки более ста человек. Когда прекращали захоранивание в склеп, его поджигали. Горение под землёй при недостатке
(101/102)
кислорода было медленным, поэтому многие предметы не сгорели, а только обуглились, благодаря чему до нас дошли изделия из органических материалов и, в первую очередь, из дерева. Это разнообразная посуда: кубки, бочонки, корыта, донца и крышки, скульптурные фигурки оленей, баранов. Найдены здесь и обычные для таштыкской культуры бронзовые парные головки лошадей, пряжки от наборных поясов, фрагменты гипсовых масок, остатки конских уздечек. Обнаруженные в склепах кости животных — лошади, барана и косули (бараньи и лошадиные бабки и копыта в сочленении, бараньи лопатки) — не являются в данном случае остатками погребальной пищи, а относятся к культовым предметам. Они просверлены и на них процарапаны различные знаки. Функционирование склепов в Тепсее относится ко времени где-то между III и V вв. н.э.
Около таштыкских кладбищ расположены поминальные сооружения в виде неглубоких ямок и стоящих рядом с ними высоких камней. В ямках были помещены поминальные приношения — несколько кусков мяса барана или коровы и один-два глиняных или деревянных сосуда (фотография в витрине 4).
Важнейшим достижением таштыкской эпохи, по сравнению с тагарским временем, было полное освоение металлургии железа. Из бронзы продолжали делать только предметы украшения, все же остальные изделия были железными. В хозяйстве, как и у тагарцев, основными отраслями являлись земледелие и скотоводство. Земледелие, осуществлявшееся с применением искусственной системы орошения полей, получает дальнейшее развитие. Этому способствовали новые, более совершенные орудия, изготовленные из железа: топоры, наконечники мотыг, сошники, серпы. Почву обрабатывали мотыгами, но наряду с ними применяли древнейшее пашенное орудие — соху (примитивные сошники известны
(102/103)
среди случайных находок). Для размола зерна употребляли ручные мельницы с круглыми каменными жерновами. В это время в Минусинской котловине возделывали, по-видимому, все основные культурные злаковые растения, хотя пока найдены были только зёрна проса. Они в изобилии насыпаны под головы погребённых в Оглахтинском могильнике.
Существенные изменения происходили в скотоводческом хозяйстве, которое из пастушеского становится полукочевым. Таштыкцы разводили лошадей, овец, коз, крупный рогатый скот, верблюдов. Погребальный обряд подтверждает особую роль овцеводства и коневодства. В могилы клали принадлежности верхового коня — узду, седло, нагайку. В соответствии с новыми верованиями в могилы часто помещали не сами предметы, а их уменьшенные копии, в частности, миниатюрные железные удила с деревянными псалиями. Нередко в могилах находят деревянные статуэтки домашних животных, чаще всего фигурки баранов.
О широком развитии охотничьего промысла достаточные свидетельства даёт одежда из Оглахтинской гробницы. Для пошива одежды, помимо меха домашних животных, овцы и козы, был использован мех зверей, добытых охотой. По предварительному определению, это горный козёл, северный олень, косуля, лисица, волк, соболь, белка, колонок, выдра.
Особая роль у таштыкских племён принадлежала косуле. В склепах найдено много костей, особенно астрагалов косули. Именно на них чаще всего вырезали или процарапывали счётные и тамгообразные знаки и фигуры (витрина 4). Такие астрагалы со знаками или имели какое-то магическое значение, или служили для какой-то игры, не известной нам.
Таштыкцы разводили домашнюю птицу, о чём позволяют судить находки скорлупы куриных яиц в погребениях.
(103/104)
Бронзовые пластины с двумя конскими головками. Тепсей.
Художественное творчество таштыкских племён многообразно: это прикладное искусство, продолжавшее традиции тагарского «звериного» стиля, деревянная пластика, искусство изготовления гипсовых погребальных масок, сложные многофигурные рисунки с анималистическими и батальными сценами, вырезанные на деревянных планках, и подобные же рисунки, выбитые на приенисейских скалах, а также крупномасштабные каменные изваяния людей и животных. В прикладном искусстве обычно изображали тех животных, которые играли большую роль в хозяйстве. Чаще, чем в предшествующую эпоху, таштыкские мастера обращались к образам домашних животных и птиц. Главное место уделялось лошади, которую воспроизводили в разных материалах и разными изобразительными средствами. Очень распространены были так называемые двуглавые коньки, парные головки лошадей, обращённые в разные стороны (витрина 4). Они обычно бронзовые, хотя имеются деревянные и костяные. Это плоские силуэтные изображения, вырезанные из тонкого бронзового листа, реже отлитые
(104/105)
из бронзы в плоских формах. Встречаются не только головки, но и целые фигурки коней. Служили они, по-видимому, амулетами-оберегами. Появившись в тагарскую эпоху, эти фигурки становятся одним из распространённых предметов в таштыкской культуре и продолжают своё существование в последующее время в культуре енисейских кыргызов. Из бронзы отливали объёмные, полые внутри фигурки лежащих косуль с подогнутыми ногами, отделёнными от туловища прорезью. Возможно, эти изображения пришли на смену тагарским бляхам в виде лежащего оленя. В конце тагарской эпохи бытовали костяные булавки — украшение женской причёски. Их продолжали делать и в раннеташтыкское время, и не только из кости, но и из бронзы. Навершия бронзовых булавок любили украшать фигурками водоплавающей птицы и петуха. Примечательна костяная булавка, найденная в могильнике Новая Чёрная IV на Енисее в 1967 г. Булавка украшена ажурной геральдической композицией коленопреклоненных козлов. Фигурки объёмные, слегка уплощены. Они как бы зеркально повторяют друг друга. Козлы припали на передние ноги, соприкасаются лбами. Рога, касающиеся туловищ, украшены поперечными нарезками и разделены продольным желобком. Головы козлов решены условно — одним вытянутым овалом. Они стоят на округлой головке булавки, под которой вырезаны два фигурных ушка. Козлы, головка и ушки представляют единую композицию, исполненную тончайшей резьбой. Булавка сделана из целого куска кости, тщательно отполирована. Стилистическими особенностями она связывается с тагарским искусством «звериного» стиля.
В таштыкскую эпоху возникает обычай делать деревянные скульптурные изображения домашних животных. Помещённые в могилу, они, очевидно, символизировали богатство умершего.
(105/106)
Костяная булавка с двумя козликами. Могильник Новая Чёрная IV.
Таштыкские мастера вырезали фигурки лошадей, баранов, быков, оленей. Последних изображали с детально проработанными уздечками и сёдлами. Скульптуры окрашивали в красный цвет или оклеивали листовым золотом. Более крупные статуи делались обычно составными, сборными.
Прекрасным образцом таштыкской объёмной пластики является фигура лежащего барана, найденная в склепе у горы Тепсей в 1970 г. Правдиво переданы поза отдыхающего животного с подобранными под себя ногами, его голова с закрученными рогами, пропорции туловища. Но моделировка фигуры предельно обобщена, что придаёт изображению монументальность. Кое-где сохранились остатки листового золота, которым скульптура была некогда покрыта.
Большого успеха таштыкские мастера достигли в искусстве изображения человека, передаче его портретных черт. Это относится прежде всего к гипсовым погребальным маскам, обычай изготовления которых возник на Енисее в конце тагарской эпохи во II в. до н.э. и существовал в течение всей таштыкской. Раньше тагарские маски делались следующим образом: освобождённый от
(106/107)
мягких покровов череп умершего обмазывали глиной, затем эту глиняную голову покрывали слоем белого гипса и расписывали красной краской (зал 30, витрина 5).
Раннеташтыкские маски делали уже непосредственно на голове умершего. Перед нанесением тонкого слоя гипса глаза и рот закрывали кусочками ткани. На голове же маска моделировалась. Чаще всего она закрывала переднюю половину головы и достаточно живо передавала черты покойного.
Полностью сохранилась женская маска из могильника Оглахты (витрина 5). Мягко и пластично переданы объёмы лица. Веки закрыты, прочерченные щели глаз заполнены синевато-чёрной краской. Фон маски белый. Лоб, щеки, уши, губы, нос и ноздри окрашены в красный цвет. По краске на лбу и носу были прочерчены орнаменты в виде спиралей и линий, рисунок которых не симметричен. Под маской сохранились каштановые с проседью волосы. Череп в древности был трепанирован.
Мужская маска, найденная в этой же могиле, изготовлена аналогично женской (витрина 9). Она тоже закрывала всю переднюю половину головы, но на темени имела прямоугольный вырез, в который пропущены заплетённые в косу каштановые волосы. Она отличается и раскраской. На общем красном фоне выделяются три поперечные клиновидные полосы чёрного цвета: одна над бровями, вторая, идущая от правого виска, пересекает нос, третья, начинаясь у левого уха, расщепляется под прорезью глаза на две, остриё нижней полосы снабжено тремя зубцами. Рисунок динамичен. Сочетание красного и чёрного цветов создавало тревожное впечатление. Нанесённые на лицевую маску в данной раскраске линии, возможно, имитировали боевые раны.
Маски дают дополнительные сведения о формировании нового населения на Среднем Енисее. Они передают европеоидный тип
(107/108)
людей с незначительной монголоидной примесью, что соответствует и антропологическому определению черепов. Художники при моделировании масок подчёркивали скуластость и подчас намеренно приподнимали концы прорези глаз, чтобы придать им характерную раскосость.
Вопрос о назначении масок сложен и спорен. Существует гипотеза, что они закрывали лицо покойного для того, чтобы изолировать его от живых. Или, может быть, маска должна была запечатлеть облик умершего, облагородить его лицо. Обычай изготовления погребальных масок ни у кого из соседних племён в это время не известен. Он существовал на рубеже нашей эры лишь в Риме, а раньше — в Египте. Но едва ли здесь можно подозревать непосредственную связь.
Важным художественно-историческим документом, позволяющим представить внешний облик, одежду и вооружение людей таштыкского общества и их противников, являются обнаруженные в 1968 г. в Тепсейском склепе обугленные деревянные планки с рисунками (витрина 8). На них представлены тематические композиции с изображениями людей, лошадей и других животных. Это новый памятник изобразительного искусства таштыкских племён на Енисее, не имеющий аналогий ни в культурах предшествующего времени, ни в современных им. Сохранилось семь планок: одна полностью и шесть во фрагментах. Полностью сохранившаяся планка была длиной 110 см и имела рукоять на одном конце. Держа планку за рукоять и переворачивая её, удобно было рассматривать изображения на обеих сторонах. Изображения вырезались остриём ножа тонкими линиями. Обычно на одной стороне — животные, переданные в различных позах, в движении: олени, медведь, волк, летящая птица; на другой стороне — сцены битв. Рисунок изображений контурный. Возможно, сверху
(108/109)
Фигура барана из обугленного дерева. Тепсей.
они были раскрашены. Не совсем ясно, что означают рисунки, где целые группы людей показаны в столкновениях и борьбе. Может быть, это историко-эпические сюжеты или, может быть, здесь нашли отражение вполне реальные события того времени. Наиболее полно сохранились рисунки на планке с изображением батальных сцен на обеих сторонах (прорисовка над витриной 8). На одной стороне показаны в общем движении справа налево вооружённые всадники, ведущие в поводу двух коней. Их преследуют два других всадника, вооружённые сложными составными луками. Справа на планке изображены бегущие быки
(109/110)
Прорисовка изображений с обугленных деревянных планок. Тепсей.
с ярмом на шеях, впряженные в повозку. Здесь воспроизведена, очевидно, сцена угона скота — событие, нередкое в жизни кочевых и пастушеских племён.
На другой стороне планки помещена сложная батальная сцена, где изображено одиннадцать воинов. Центром композиции является лодка с двумя воинами, вооружёнными простыми луками. Они одеты в плоские шапочки, длинные шубы и облегающие ноги штаны, колчаны со стрелами подвешены у бёдер. Им приходится вести бой на две стороны. Один из воинов повернулся вправо, левая рука с луком отнесена назад, правой он достаёт стрелу из колчана. Расположенные вправо от него три фигуры экипированы и вооружены иначе, чем воины в лодке. Головных уборов нет, длинные волосы распущены. Их одеяние состоит из
(110/111)
облегающих кафтанов до колен. К поясу приторочены большие колчаны, сложные луки со спущенной тетивой. Все трое изображены, вероятно, в бегстве: у двух рассечена грудь и из спин торчат древки стрел с оперением. У всех троих одна рука согнута в локте и отведена назад, двое, вероятно, пытаются выдернуть из спины стрелу, третий — поддерживает колчан.
Другой, изображённый в лодке, воин повёрнут влево. Он только что выстрелил в противника, но и сам поражён: из спины торчит стрела со сложным наконечником. Против него сражаются, по крайней мере, четыре противника. Они одеты в короткие кафтаны, облегающие торс. Волосы на голове завязаны в шишкообразный пучок, сзади прядь. Внешним обликом они сходны с воинами, нападающими на лодку справа. Родственны также орнаментация колчанов, сложные луки, но причёски у них разные.
Первая фигура слева от воина в лодке изображена с вытянутыми вперед руками: в одной руке — лук, в другой — две стрелы с оперением и сложными наконечниками. Стрела, выпущенная воином из лодки, впилась ему в грудь по самое оперение. Его поза, вероятно, говорит о полученной смертельной ране. Два следующих воина слева приближаются к месту схватки в стремительном движении, прижав к груди руки. За спинами у них сложные луки с натянутой тетивой и колчаны. Четвёртый в этой группе воин тоже смертельно ранен. Три стрелы пронзили его поясницу, руки вскинуты вверх, лук выпадает из них. Две последние фигуры сохранились хуже. Но по оставшемуся рисунку можно думать, что пятый также принадлежит к нападающим, а шестой, очевидно, пустился в бегство.
Реальные или легендарные события изображены здесь — можно лишь гадать. Ясно только, что речь идет о столкновении каких-то трёх племён или народов. Каких, сказать трудно. Но
(111/112)
вспомним, что с хуннами связано распространение в Сибири сложных составных луков и сложных наконечников стрел со свистунками. Впрочем, сложные луки ко времени захоронения в Тепсее где-то в III-V вв. н.э. были свойственны уже многим народам. Хуннский союз тогда уже перестал существовать, а в жизни таштыкских и соседних племён было немало других бурных военных столкновений. Их было немало на протяжении существования таштыкской культуры, и в последующее время, когда к середине VI в. н.э. складывается могучий Тюркский каганат, а население Минусинской котловины, где окончательно превозобладали тюркские элементы, начинают называть кыргызами.
|