П.Н. Третьяков
Археологические культуры и этнические общности.
// Теоретические основы советской археологии (тезисы докладов на теоретическом семинаре ЛОИА АН СССР. I-IV 1970 г.). Л.: 1969. С. 28-33.
1. Вопрос об археологических культурах и этнических общностях далёкого прошлого, об их отношении друг к другу не сходит со страниц археологической литературы. Это и понятно: без его положительного решения археологическая наука не может успешно заниматься исторической тематикой. В то же время, какую бы группу древностей мы не [ни] взяли (за исключением древностей тех периодов, которые хорошо освещены письменными источниками), в определении археологических культур и их этнической интерпретации, как правило, отсутствует элементарная система, налицо субъективные решения, а иногда, я бы сказал, и произвол. Существующая ныне картина археологических культур состоит из наслоений разных периодов в истории науки, начиная с её «раннего детства». Среди археологов встречаются любители выделять новые культуры, руководствуясь нередко явно второстепенными признаками.
До сих пор не сделано серьёзных попыток определить критерии, необходимые для выделения археологических культур. Вопросы развития культур и смены одной культуры другой в большинстве случаев остаются неясными. Серьёзные трудности проистекают из того, что ещё далеко не разработана марксистская теория этногенического процесса эпохи первобытного и раннеклассового общества.
2. Материалы этнографии свидетельствуют, что этнические группы отличаются друг от друга помимо языка ещё и специфическими особенностями в материальной культуре. Следовательно в принципе по археологическим
(28/29)
данным вполне возможны исследования в области этнической истории. Но на практике археология сталкивается здесь с значительными затруднениям не только субъективными, упомянутыми выше (тезис 1), но и объективными, не всегда преодолимыми при настоящем состоянии источников. Если в материалах этнографии специфические особенности в материальной культуре обычно выступают как сумма коррелирующихся признаков, археология, изучающая культуры далёкого прошлого нередко по их ничтожным остаткам, сплошь да рядом оперирует лишь отдельными, иногда — единичными признаками. Последние же, как известно, могут быть общими для двух или большего числа этнических групп. Ареалы отдельных признаков далеко не всегда могут совпадать с этническими границами. Наконец, не всегда возможно отличить этнические признаки от культурных особенностей, обусловленных, скажем, локальной спецификой природных ресурсов и хозяйствования или внешними влияниями. При этом следует иметь в виду, что нередко культурные элементы, возникшие благодаря особым условиям природной среды или исторической обстановки, впоследствии могут переживать, как специфические этнические признаки.
Необходимость мобилизации возможно большего числа специфических признаков, сумма которых характеризует культуру, является поэтому обязательным условием археологических исследований в области этнической истории. Это особенно важно в тех случаях, когда речь идёт о группах близких друг другу культур или локальных вариантах культуры.
3. Следует при этом иметь в виду, что в различные исторические периоды характер специфических (этнических) признаков, свойственных археологическим культурам, более того — содержания самих культур являются неодинаковыми. Поэтому вряд ли целесообразны стремления отыскать какую-то общую формулу для определения археологической культуры, пригодную для любых периодов и любых территорий. Речь здесь идёт, во-первых, о том, что первобытные культуры отличались, как правило, значительной внутренней монолитностью, тогда как в результате распада первобытного строя культуры дифференцировались на деревенские и городские, на
(29/30)
культуры разных социальных слоёв, что так или иначе отражалось и на их специфических (этнических) элементах. Во-вторых, что пожалуй ещё более существенно, культуры времени распада первобытного строя и классового общества неизбежно в той или иной мере утрачивали свою самобытность, отражая конкретные культурно-исторические условия своего времени, в частности — рост экономических, культурных и иных связей между соседями.
4. Так, европейские культуры неолита и бронзы, как правило, должны соответствовать этническим общностям — племенам или группам родственных племён. Это обуславливалось родоплеменной организацией общества, эндогамными порядками, замкнутой жизнью общин, господством натурального хозяйства, слабостью межплеменных связей. В этих условиях были особенно сильны местные традиции, нередко охраняемые обычным правом и религией. Культуры периода неолита и бронзы в Средиземноморье или Передней Азии, создатели которых стояли на пороге классового общества, имели иной характер, в какой-то мере соответствующий характеру европейских культур «железного века» — 1 тыс. до н.э. и начала н.э.
5. Правда, среди европейских археологических культур «железного века» некоторые также отличались значительной самобытностью, приближаясь в этом отношении к культурам более раннего времени. Но, как правило, эти культуры принадлежали окраинному населению, жившему в стороне от магистральных путей европейской истории. Особенности культуры большинства европейских племён и народов указанного времени — периода распада первобытного строя — имели иной характер. Местные «дедовские» традиции ослабевали в их среде за счёт элементов культуры, пришедших извне, из более передовых областей Юга Европы и Передней Азии. Такой была, например, скифская культура, которая сложилась на основе: а) местных, б) восточных и 3) античных элементов. В свою очередь элементы скифской культуры в той или другой степени проникали в среду окрестного населения. Термин «скифская культура» может иметь два значения. В одних случаях он определяет культуру собственно скифских племён. В других — он является наименованием культуры значительно больше-
(30/31)
то территориального охвата, сложившейся в условиях мощного влияния скифов на соседние племена.
То же самое можно сказать о кельтской (латенской) культуре, элементы которой в своё время широко распространились среди племён Европы. Во многих местах эти элементы продолжали сохраняться и развиваться и тогда, когда собственно кельтская культура в её основных центрах уже перестала существовать. Позднее в среде европейского населения, культура которого в той или иной мере была усложнена кельтским (латенским) влиянием распространились провинциально-римские элементы. В результате разобраться в таком «слоёном пироге» и докопаться до самобытных «дедовских» культурных элементов по археологическим данным бывает весьма затруднительно. После крушения Римской империи в культуре многих европейских группировок снова усилились местные элементы, но не столько «дедовские», восходящие к старинным традициям, сколько новые, ранее неизвестные, соответствующие реальным условиям жизни и быта.
6. Из сказанного выше следует, что определение специфики археологических культур (речь идёт о признаках, позволяющих говорить об этнических общностях) представляет собой всё же не самую сложную задачу. Значительно труднее проследить древние культуры в их развитии — возникновении и финале, определить и объяснить исчезновение старой культуры и возникновение на её месте новой, иными словами — проследить по археологическим данным этногенический процесс. Как уже было указано (тезис 1), именно эти вопросы являются для археологов главным «камнем преткновения».
Культура претерпевает изменения как в ходе имманентного социально-экономического процесса, так и в результате перемен в конкретной культурно-исторической обстановке. Тем и другим определялись не только развитие культуры, но и характер этнических общностей и формы самого этногенического процесса.
7. Известно, что этническими общностями первобытного периода являлись племена или группы родственных племён. Низкий уровень развития производства лимитировал их размеры и общую плотность населения. Оказавшиеся в благоприятных условиях, разросшиеся группы неизбежно дробились и расселялись. Отсутствие или
(31/32)
слабость экономических и иных связей вели к тому, что отпочковавшиеся от материнского ядра новые группировки мало-помалу приобретали свои специфические особенности. Со временем, накопление таких особенностей приводило к образованию новых этнических общностей. Культурно-этническая дифференциация являлась основной формой этногенического процесса в далеком первобытном прошлом. Явления противоположного порядка (влияния, ассимиляция) имели тогда второстепенное значение.
8. На финальной ступени первобытности и в условиях классового общества процессы ассимиляции и консолидации наоборот выдвинулись на первое место, что было обусловлено всей суммой новых экономических, социальных и политических отношений и связей. Происходит формирование народностей — этнических общностей, складывающихся, как правило, из родственных группировок предыдущего периода, но почти всегда вовлекавших в свою орбиту и другие, чуждые им по происхождению, но исторически с ними связанные племена. Формирование народностей — явление закономерное, свойственное определённой ступени в развитии общества. Состав их слагаемых, размеры народностей, характер специфических особенностей их культуры — обуславливались конкретной исторической обстановкой.
9. Между двумя формами общностей — древними племенами или их группами и народностями — лежал длительный период превращения первых во вторые, когда процессы этнической дифференциации, консолидации, полной или неполной ассимиляции выступал в самых причудливых сочетаниях. В Европе, вследствие крайней неравномерности исторического процесса в разных частях материка и неоднократного проникновения извне чуждых этнических групп этот период был особенно длительным и, я бы сказал, мучительным. Процесс образования народностей то и дело прерывался; не успевшие сложиться народности (кельты в Средней Европе, «черняховская народность») нередко распадались на части, последние составляли новые сочетания, снова распадавшиеся и т.д. Изучение этногенического процесса этого периода является наиболее сложной задачей.
10. При изучении смены культур особенно важна мобилизация максимального числа признаков, о чём уже
(32/33)
говорилось выше (тезис 2). Начало и конец «жизни» разных признаков, определяющих культуру, бывают различными; одни изменяются скорее, другие оказываются более консервативными. Только рассмотрение суммы меняющихся признаков, их корреляции позволяет определить реальную картину смены культур и тем самым наметить ход этногенического процесса.
Другим непременным условием исследований в области этнической истории является широта проблематики. Если исследуется история какой-либо этнической группы, скажем, славян, то необходимо интерпретировать также и смежные культуры, ответить на вопрос — а где древние балты, германцы, фракийцы и др. Если поступать иначе, на том основании, что «это не моя специальность» (а так часто бывает), этногенические изыскания не выйдут из тупика.
Окончательное решение вопросов этнической истории на основе археологических данных достигается путём ретроспективного рассмотрения последних — от известного к неизвестному. Под «известным» здесь подразумеваются археологические данные, освещённые письменными свидетельствами, или этнографические материалы.
Примечание: Обрисованным в тезисах вопросам посвящена статья автора «Этногенический процесс и археология», опубликованная в «Советской археологии» №4 за 1962 г., а также вводная глава в книге «Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге» М.-Л., 1966.
|